Петрозаводский Государственный Университет

Кафедра культурологии

Зав. кафедрой, профессор, доктор философских наук Пивоев Василий Михайлович

Тема реферата

«Критерии национальной идентичности»

Работу выполнил Рянжин Д. В.

Группа 71310

Преподаватель Пивоев В. М.

Петрозаводск 2012

Содержание:

1. Введение (определение понятия «нация»)

2. Территория с определенными границами;

3. Суверенитет, легитимность, признание нации высшей ценностью;

4. Единое культурное пространство и язык;

5. Национальная идея об исторической судьбе и предназначении нации

6. (национальный миф);

7. Дух нации, менталитет и религия;

8. Традиции культуры, праздники и профессиональное искусство;

9. Символика государства: флаг, герб, гимн.

10. Список литературы

Введение. Определение понятия «нация».

Формирование понятия «нация».

Термин «нация» происходит от лат. natio — племя, народность, народ, класс, сословие, разряд, порода, сорт. У римлян корень слова «нация» имел смысл связи по рождению, кровное родство. В XIII в. словом nationem называли студенческие зем­лячества. В XVII в. это слово стало обозначать народ, граждан государ­ства, или общество, взятое в отношении к государству. Важное значение в процессе формирования национального самосознания имел перевод Мартином Лютером Библии на немецкий язык. С середины XVII в. ла­тинский язык перестал выполнять функции языка науки и культуры для Европы, уменьшалось число книг, выпускаемых на этом языке, стали издаваться книги на языках европейских народов. Когда Данте в тракта­те «О народном красноречии» выяснял, какой же диалект итальянского народа может считаться самым лучшим и стать нормативной основой для итальянского языка, он еще не ставил вопроса о национальном язы­ке, но говорил о языке итальянского народа в целом. Вопрос о нации ставил в XVIII в. Дж. Вико. К. А. Гельвеций определял: «Нация есть совокупность всех своих сограждан, и общественное счастье складыва­ется из счастья всех частных лиц». В это же время под влиянием Д. Локка возникла идея о народе-нации как источнике суверенитета и политической власти.

Как полагает английский историк Э. Смит, нация формируется на основе этноса, поэтому базисом для национальной идентичности явля­ются этнические ценности. Интерес к проблеме национальной иден­тичности возник в конце XVIII — начале XIX в. благодаря исследова­ниям романтиков, получивших своеобразный «социальный заказ» от общества заняться проблемами национального самосознания и самооп­ределения, точнее говоря, они стали всерьез решать вопрос об иденти­фикации нации. К. Н. Леонтьев считал, что первым по времени движе­нием национального характера было греческое восстание 1821 г. Фин­ский врач и фольклорист Э. Лённрот отправился в поход по финским и карельским деревням в поисках культурных оснований для финской национальной идентичности, ибо религиозная идентичность уже не вполне удовлетворяла потребности. Появилось новое измерение иден­тичности, которое не выражалось такими понятиями, как гражданство или подданство, поскольку финны были подданными Российской импе­рии, но считать себя входящими в русскую нацию не хотели.

Ф. Шеллинг полагал в основе единства народа общность языка. Во время первых переписей населения в середине XIX в. в Бельгии и Прус­сии в переписной лист включили пункт о родном языке как основании для определения национальной принадлежности. В России во время проведения первой переписи 1897 г. вопрос о национальности не был учтен, зато был пункт о вероисповедании. На проходившем в Петербур­ге в 1872 г. Международном статистическом конгрессе участники дис­куссий пришли к заключению, что язык не может быть единственным и определяющим признаком национальной идентичности, необходимо опираться на самосознание опрашиваемых лиц.

В программу первой советской переписи населения 1920 г. уже был включен вопрос о национальности, в это же время он появился в опрос­ных листах переписей Югославии, Румынии, Шри-Ланки и др.

Что такое «национальность»? Эту графу в документах одни пони­мают как принадлежность к нации, другие — как этническое происхож­дение. Работники паспортных служб, выдававшие паспорта в советское время, чаще трактовали национальность как принадлежность к нации, возможно, имея в виду гражданство. Но если различать термины «эт­нос» и «нация» и, как предложил В. А. Тишков, пересмотреть понятие «нации» и считать ее (нацию) не этносом, а гражданской и политиче­ской общностью, тогда двусмысленность термина «национальность» может исчезнуть. Позже он писал, что этническая идентичность имеет по существу характер культурной идентичности, а национальная — государственной.

Ситуация с пониманием «национальности» нередко осложняется в связи с окружением. Скорее всего, за рубежом нашей страны и татари­на, и карела, и башкира посчитают русскими, воспринимая их как граж­дан России. Но внутри России многое будет зависеть от окружающей социально-этнической среды.

Национальная идентичность формируется в результате межэтниче­ского взаимодействия. С. Бочар различает четыре вида таких контактов:

• геноцид, т. е. уничтожение противостоящей группы;

• ассимиляция, т. е. постепенное добровольное или принудитель­ное принятие обычаев, верований, норм доминантной группы вплоть до полного растворения в ней;

• сегрегация, т. е. курс на раздельное развитие групп;

• интеграция, т. е. сохранение группами своей культурной иден­тичности при объединении в единое сообщество на новом значимом основании¹.

• Дж. Берри выделяет четыре стратегии аккультурации:

• интеграция (при сохранении элементов своей культуры);

• ассимиляция (вливание в другую группу с утратой идентично­сти);

• сепаратизм (сохранение своей культуры и отказ от контактов с другими);

• маргинализация (утрата своей культуры и отказ от контактов с другими).

Еще один важный компонент идентичности — гражданство. Это связано с национальностью, но может и не совпадать с нею. Например, японец, получивший американское гражданство, скорее всего, сохранит свою национальную идентичность как японца. А американцем он будет себя считать лишь в смысле принадлежности к государству США.

В национальной идентификации мы выделяем следующие критерии:

• территория с определенными границами;

• суверенитет, легитимность, признание нации высшей ценно­стью;

• единое культурное пространство и язык;

• национальная идея об исторической судьбе и предназначении на­ции (национальный миф);

• дух нации, менталитет и религия;

• традиции культуры, праздники и профессиональное искусство;

• символика государства: флаг, герб, гимн.

По теории современного английского философа Э. Геллнера, исто­рию современного общества можно разделить на два этапа: аграрный и индустриальный.

Аграрное общество Индустриальное общество

Недоступность высокой культуры рядовым производителям, она — достояние привилегированного слоя	Универсальность относительно высокой культуры, превращение ее в норму и необходимость
Нет необходимости в политической поддержке культуры, эту функцию выполняет церковь	Культура нуждается в политической поддержке
Политические и культурные границы не совпадают, это никого не смущает	Борьба за совпадение политических и культурных границ: каждая культура хочет иметь свое государство

Экономика аграрного общества работает на основе натурального хо­зяйства. Человек при этом потребляет то, что произведено или им са­мим, или в его ближайшем окружении. В связи с этим данное общество порождает различные сословия, касты, гильдии и другие статусные раз­граничения, которые требуют культурной дифференциации. Однород­ной культуры здесь быть не может. Каждая общность с помощью своей культуры манифестирует свой престиж и замкнутость, закрытость. С помощью культуры человек манифестирует принадлежность к группе, которая может встать на его защиту, чтобы при встрече не надо было задавать не очень вежливый вопрос: «Чьих будешь? Чей ты холоп? Ко­му ты служишь?» Нужно, чтобы встречный по одежде, манере говорить, поведению сам догадался, с кем он имеет дело. Например, навстречу идет монах, на нем плащ из мешковины. Все ясно, это францисканец, нищий монах, с ним можно не считаться. Идет другой монах, на нем плащ из добротного сукна, все понятно — это доминиканец. Тут надо быть осторожным, доминиканцы с инквизицией связаны, поэтому луч­ше его не трогать. Далее, едет монах в карете, разодетый в роскошные и дорогие одежды, кружева, видно, что монах, но — это богатый вельмо­жа. Вероятнее всего, перед нами цистерианец или тамплиер, которые в ходе крестовых походов награбили огромные богатства и держали под контролем финансы всей Франции и пол-Европы, пока Филипп Краси­вый не наложил руки на эти средства. Индивидуальных прав человек в то время не имел, он обладал юридическими правами лишь как член соответствующей группы. Позднее, в эпоху Возрождения, инициатива индивида привела к необходимости утверждения юридических правиндивида, и тогда появилось два термина — юридическое лицо и физи­ческое лицо — для различения двух видов юридического субъекта.

В аграрном обществе культура не объединяет, а разъединяет людей. В это время возникла формула «Человек человеку — волк». Государст­во при этом имеет лишь политический смысл, опирается на силу и даже заинтересовано в культурно-политической раздробленности и диффе-ренцированности. Если бы не объединяющая роль христианской церк­ви, то возникла бы всеобщая война всех против всех.

В то время границы делили этносы на части, ибо проводились на бумаге без учета расселения этносов. На местности этой границы или совсем не было видно, или это могла быть застава на дороге. Если есть деньги, можно заплатить пошлину и идти куда угодно. Если денег нет, следует обойти лесочком эту заставу, и дорога в другое государство открыта. Поэтому границы были довольно «прозрачны», их легко пере­секали.

При переходе к индустриальному обществу увеличивается произ­водство товаров, активизируются рыночные отношения. При этом этни­ческая и культурная дифференциация становится препятствием для раз­вития коммуникации и рыночных отношений. В индустриальном обще­стве возникает потребность в образованных людях, причем в связи с развитием средств массовой коммуникации, расширением торговых связей образование должно быть унифицированным и опираться на единый литературный язык. «Идеал всеобщей грамотности и право на образование занимают одно из самых видных мест в пантеоне совре­менных ценностей» ². Основные черты индустриального общества:

• высокая грамотность всех людей;

• высокий уровень общего и технического знания;

• мобильность людей, общение с большим количеством «чужих» людей на одном, общем для всех стандартизованном устном и письмен­ном языке.

И тогда экономика обращается к государству с требованием — обес­печить единое культурное пространство и единый язык. Но ведь грани­цы делили этносы на части, и в каждом государстве оказывалось не­сколько этносов. Какой же язык взять за основу в качестве националь­ного, титульного языка? Понятно, что более крупный этнос быстрее соображает, захватывает власть и, становясь на путь нации, начинает навязывать свой язык в качестве государственного. Другие этносы на­чинают нервничать, опасаться за судьбу своего языка и своей культуры,также стремятся стать нациями и опереться на государство в защите своих интересов. Идея нации начинает доминировать, утверждая свою высшую ценность и разрушая этнические ценности.

Геллнер различает «культивированные» и «некультивированные» культуры. Вторые «производят и воспроизводят себя стихийно... бес­сознательно, без специального наблюдения, контроля или поддержки». «Культивированные» культуры строятся сознательно, по плану и при поддержке и защите государства. Возникает взаимное тяготение друг к другу культуры и государства: общество и экономика нуждаются в культуре, культура нуждается в государстве, обеспечивающем ее уни­фикацию и стандартизацию. И в то же время зреет противоречие между потребностями каждой национальной культуры в государственном об­разовании (самоопределении) и реальными возможностями. Более крупные количественно нации с целью формирования культурно-языковой однородности применяют все средства вплоть до антигуман­ных:

• насильственная ассимиляция малых народов титульной нацией (запрет на язык и культуру малых народов);

• депортация (выселение малых народов);

• геноцид (массовое или поголовное истребление инородцев);

• сегрегация (раздельное, изолированное существование различных групп в резервациях или гетто);

• маргинализация (утрата группой своей идентичности, основных сущностных качеств);

• слияние с возникновением нового национального образования;

• автономия, позволяющая малому народу (этносу) сохранить цен­ности своей культуры: язык, искусство, обычаи и традиции.

В ХХ в. в разных странах использовались все эти способы решения национальных проблем. В России «масла в огонь» подлил В. И. Ленин ошибочной постановкой вопроса о «праве наций на самоопределение». Если бы сформулировать так: о праве народа на самоопределение, а в его варианте автоматически одни нации (большие по численности) ста­новятся нациями первосортными, или титульными, а остальные — вто­рого - третьего сорта, а то и подлежат ликвидации. Ленинская форму­лировка способствовала натравливанию одних наций на другие, закла­дывала мину замедленного действия под «вечную дружбу социалисти­ческих наций и народностей», провоцировала возникновение лозунгов «Литва — для литовцев», «Россия — для русских».

Каждая национальная культура принялась создавать свой «нацио­нальный миф». Яркий пример в этом плане — использование карель­ского народного эпоса Элиасом Лённротом для создания романтической поэмы «Калевала», с помощью которой финский народ осознал собст­венную идентичность и доказал всему миру свое право на уважение и достойное место среди культурных народов. Как справедливо замечает Э. Геллнер, национализм создает нацию, и в этом его позитивная роль, поэтому он справедливо возражает против однозначно негативной оценки роли национализма в истории. «...Нации создает человек, на­ции — это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонно­стей. Обычная группа людей — скажем, жителей определенной терри­тории, носителей определенного языка — становится нацией, если и когда члены этой группы твердо признают определенные общие права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства. Именно взаимное признание такого товарищества и превра­щает их в нацию, а не другие общие качества, какими бы они ни были, которые отделяют эту группу от всех стоящих вне ее».

Наблюдения по поводу характера представителей разных наций можно найти у Вольтера: «Итальянца, француза, англичанина, испанца всегда можно узнать по стилю, как по чертам лица, произношению, ма­нерам. Мягкость и нежность итальянского языка отразилась на гении итальянских писателей. Напыщенность речи, обилие метафор, величе­ственный стиль — вот в общем, как мне кажется, отличительные черты испанских писателей. Сила, энергия, смелость наиболее свойственны англичанам; они особенно любят аллегории и сравнения. Что касается французов, то им достались в удел ясность, точность, изящество; они редко проявляют особенную смелость; у них нет ни английской силы, которая показалась бы им немыслимой и чудовищной, ни итальянской нежности, которую они сочли бы женоподобной мягкостью».

Цитируя Канта, американский антрополог Крёбер писал: «Немец любит свой дом. Он тверд, хотя и не алмаз: трудолюбив, бережлив, чис­топлотен, без больших признаков гениальности; флегматичен, проявля­ет большую стойкость в испытаниях, настойчив в аргументации; умен. Он наделен способностями, но испытывает недостаток остроумия и вкуса; сдержан, лишен уверенности в собственной оригинальности, по­этому склонен к подражанию. Он слишком методичен, педантичен, егоне привлекает равноправие, зато он увлечен кропотливой иерархиче­ской классификацией общества, которое ставит титул и звание выше природного таланта. Он послушен правительству, скорее принимает деспотизм, чем сопротивляется установленному порядку власти или меняет его».

Когда пытаются приводить типичные черты представителей того или иного народа, часто упрощают и абсолютизируют эти черты. Л. Н. Толстой предупреждал нас от такого упрощения: «Люди как реки, вода во всех одинаковая, но...» Разумнее поэтому говорить о специфи­ческом, качественном характере выражения различных черт. Например, трудолюбие немцев имеет методичный, размеренный, планомерный характер, тогда как японское трудолюбие более иррационально, эсте­тично, с самоотдачей и наслаждением.

Существуют попытки представить основные черты представителей различных народов. Можно привести такой пример: И. Тэн указывает на менталитет итальянцев, сравнивая их с немцами и французами: «Ес­ли мы, обратив внимание на то, как итальянцы и вообще народы латин­ского племени понимают любовь, нравственность и религию, если рас­смотрим их литературу, нравы и их взгляды на жизнь, — мы в бесчис­ленных глубоких чертах подметим тот же самый род или склад сообра­жения. Отличительная черта его — талант и вкус к порядку, стало быть, к правильности, к гармонической и строгой форме; оно не так гибко и проницательно, как германское воображение, оно более держится на внешности, нежели идет в глубину, наружное украшение предпочитает оно внутренней правде; оно более расположено к идолопоклонству, чем к религиозности, более живописно и менее умозрительно, более опре­деленно и изящно. Оно лучше понимает человека, нежели природу, лучше понимает человека в обществе, нежели человека-варвара. <...> Из двух великих народов, у которых воображение... выразилось самым полным образом, один, французы, — более северный, более прозаиче­ский и более общественный народ — избрал своим делом порядок чис­тых идей, т. е. метод рассуждения и искусство беседы; другой, итальян­цы, — более южный, художественный и более склонный к образам на­род — избрал своим делом порядок художественных форм, я хочу ска­зать: музыку и пластические искусства»ⁱ.

Отдавая себе отчет, что любые упрощенные и однозначные оценки типичных черт представителя какой-либо нации страдают упрощением и противоречат духу толерантности, все же попытаемся назвать основ­ные черты различных типов. Так, для типичного англичанина характер­ны практичность, эмпиризм, рассудочность, бесстрастие, выдержан­ность, нормативность, воля, чопорность, пунктуальность. Английский писатель Э. М. Форстер дает такую характеристику англичанина: «Трезвый ум, деловитость, добропорядочность. Отсутствие воображе­ния, лицемерие»ⁱⁱ. Национальный символ Англии — мистер Буль в ци­линдре и отличном костюме, с солидным брюшком и солидным счетом в банке. «Не в том дело, что англичанин не умеет чувствовать, нет, — а в том, что он боится дать волю чувствам. Его учили в школе, что прояв­лять чувства — неприлично, это дурной тон. Не следует выражать большую радость или глубокую печаль, не следует даже, когда гово­ришь, слишком широко открывать рот, — как бы трубка не вывалилась. Надо сдерживать свои чувства, и если уж обнаруживать их, так только в особых случаях»ⁱⁱⁱ. «Англичанин действует быстро, а чувствует медлен-но»^iv. «С виду англичанин замкнут, самодоволен и черств. В глубине, под поверхностностью, у него нет недостатка в чувствах, но они оста­ются под спудом, не находят себе применения; нет недостатка и в умст­венной энергии, но она чаще применяется, чтобы утвердить его в пред­рассудках, а не искоренить их»^v. Впрочем, эти черты характерны и для других северян.

Приведем также общеизвестные стереотипные представления о том, что характерно для представителей разных наций:

• испанец: страстность, гордость, честь, импульсивность, несдер­жанность, романтичность, надрыв, свободолюбие, благородство;

• француз: интеллект, страстность, чувствительность, легкомыслие, остроумие, веселье;

• итальянец: страстность, импульсивность без гордыни, легкомыс­лие;

• американец: деловитость, практичность, предприимчивость, доб­росовестность, профессиональная компетентность, любознательность,общительность, раскованность, бесцеремонность, самоуверенность, не­доверчивость, решительность, воля;

• канадец: трудолюбие, щедрость, неамбициозность, неагрессив­ность, скромность, терпимость;

• финн: практичность, трудолюбие, медлительность, основатель­ность, честность, добросовестность;

• швед: законопослушность, рационализм, демократичность, склонность к компромиссу, сдержанность в эмоциях, добросовестность, организованность и любовь к порядку, уважение традиций, чувство справедливости, техническая изобретательность, любознательность^vi;

• японец: трудолюбие, сдержанность, созерцательность, артистич­ность, максимализм;

• русский: во-первых, эстетизм, пессимистичность, склонность к унынию, мягкость, покорность, лень, пассивность, искренность и наив­ность, доверчивость, религиозность, отзывчивость, озабоченность судь­бой всего мира, созерцательность, мессианизм, интровертность, само­копание и рефлексивность, больная совесть, надрыв, страдательность и жертвенность, миролюбие, терпимость, иррациональность, справедли­вость; во-вторых, беззаботность, общительность, экстравертность, оп­тимизм, упование на авось, вера в доброго царя, максимализм, устрем­ленность в будущее, широта, доверчивость, патриотизм, практичность, любознательность, смекалка, стихийность, свободолюбие, воля, разгул, удаль, анархизм, буйство, самодурство; о русских часто говорят, что они обладают щедростью, гостеприимством до расточительности, лю­бят «сельскую свободу», легко подчиняются и проявляют покорность;

• немец: методичность, настойчивость, аккуратность, дисциплини­рованность. И. Г. Гердер описывал немцев как людей мужественного нрава, благородной доблести, добродетельных, стыдливых, умеющих глубоко любить, честных и правдивых. Недостатком их он считал осто­рожность, медлительный и неповоротливый характер .

Кроме того, нужно учитывать, что устойчивые черты этнического характера могут быть исторически вариативными, обусловленными из­менчивыми условиями исторической жизни. Г. П. Федотов отмечал, что лицо нации может существенно и быстро меняться под влиянием раз­личных факторов, особенно целей и смыслов существования: «Столетие от Лессинга до Гегеля... венчало Германию по ролевой европейской мысли. За элитой мудрецов и поэтов стоял народ — трудолюбивый, честный, лояльный, добродушный». Но вот проходит всего двадцать лет (1848—1870) и возникает империя: «Романтические мечты молодости сданы в архив. Трезвый, практический, с волевым упорством и мето­дичностью, он (народ. — В. П.) борется за производство, строит вели­кую науку, колоссальную индустрию, могущественное государство. Надо всем начинает доминировать "воля к власти". Это путь, который в годы великой войны русская интеллигенция грубовато окрестила: от Канта к Круппу. Четыре года (1914—1918) сверхчеловеческого напря­жения, и бисмарковский немец погиб. Его сменил немец Гитлера. Нев­растеник, фантазер, разучившийся работать методически и отдавшийся во власть фантастической грезы. Судороги насилия он принимает за национальное самосознание. Теперь он презирает интеллектуальный труд и живет лишь пафосом войны. Из всего великого прошлого Герма­нии ему импонирует только "белокурый зверь" первобытного язычест­ва. Как связать воедино эти три образа Германии?».

В ходе обсуждения на «круглом столе» в редакции «Вопросов фило­софии» упоминались такие черты российской ментальности: «разрыв между настоящим и будущим, исключительная поглощенность буду­щим, отсутствие личностного сознания, а потому и ответственность за принятие решений в ситуациях риска и неопределенности, облачение национальной идеи ("русской идеи") в мессианские одеяния, откры­тость или всеотзывчивость».

Итак, в культуре человечества можно обнаружить черты метакуль-туры, или культуры общечеловеческой, и национальных культур. Н. И. Конрад приводил примеры с Нидерландской революцией XVI в., которая, будучи эпизодом истории малой страны, может быть рассмот­рена в свете исторических событий всего европейского континента, и появлением голландской Ост-Индской компании, знаменующей начало капиталистических буржуазных отношений.

Территория как фактор национальной идентичности.

В отличие от этноса, который может мигрировать по территории в условиях своего привычного ландшафта, имея лишь традиционные маршруты передви­жения, которыми могут пользоваться и другие этносы, нация закрепля­ется на определенной территории, четко фиксируя и защищая свои гра­ницы. Территория эта освоена и отвоевана у природы настойчивым тру­дом многих поколений, а как писал Д. Локк в «Трактате о правлении», средством присвоения природных богатств является труд^vii.

Территория — важная составная часть национальной идентичности, вот почему современные русские патриоты категорически не соглаша­ются отдать Японии часть Курильской гряды, хотя японцы исторически имеют на эти острова больше прав, чем русские. К тому же в деклара­ции 1956 г. содержится обещание передать два острова японцам после заключения мирного договора. Можно вспомнить также спор об остро­ве Даманский, за который отдали свою жизнь 52 солдата Советской ар­мии. Правда, позднее Россия все-таки передала этот остров Китаю.

Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что на жизнь народа оказывают влияние три важнейших условия: 1) природа страны, где он обитает; 2) его характер; 3) соседи, которые окружают данный народ. «...По четырем главным речным системам Русская земля разде­лялась в древности на четыре главные части: первую составляла озерная область Новгородская, вторую — область Западной Двины, т. е. область Кривская, или Полоцкая, третью — область Днепра, т. е. область древ­ней собственно Руси, четвертую — область Верхней Волги, область Ростовская»^viii. «Каждому народу, — писал В. О. Ключевский, — исто­рия задает двустороннюю культурную работу — над природой страны, в которой ему суждено жить, и над своею собственной природой, над своими духовными силами и общественными отношениями». Особен­ное значение он придавал влиянию природной среды на исторический процесс и характер русского человека, выделяя три стихии: лес, степь (поле) и реку (воду), — они обусловили особенности менталитета рос­сиянина. Суровая природа закалила характер русской нации, выработа­ла упорство и мужество, патриотизм и любовь к своей Родине.

В. Г. Белинский отмечал, что «великие люди» — «дети своей стра­ны. Великий человек всегда национален, как его народ, ибо он потому и велик, что представляет собою свой народ... Народ относится к своим великим людям как почва к растениям, которые производит она»^ix. В. Майков возражал ему: «Каждый народ имеет две физиономии; однаиз них диаметрально противоположна другой; одна принадлежит боль­шинству, другая — меньшинству (миноритету). Большинство народа всегда представляет собою механическую подчиненность влияниям климата, местности, племени и судьбы. Меньшинство же впадает в крайность отрицания этих влияний»³.

Л. П. Карсавин, говоря о характере императора Николая II, называл национально-русскими чертами у него «чрезмерную деликатность и лукавство, связанное с нею, и равнодушие и покорность судьбе». Он указывал на то, что немало чистокровных немцев становились русскими государственными деятелями, патриотами и русскими людьми, и напро­тив, немало русских людей, оставшись за рубежом, онемечивались, оф­ранцуживались.

Практически все межнациональные войны XIX—XX вв. велись из-за территории, потому что территория — это ресурсы. Например, ирано-иракская война в конце ХХ в. шла из-за 25-километровой пограничной территории. Казалось бы, стоит ли «овчинка выделки»? Но если учесть, что под этой землей находятся огромные запасы нефти, тогда все стано­вится понятным и логичным.

Российское государство за всю историю своего существования по­стоянно стремилось к увеличению своей территории, реализуя экспан­сию на Восток, в идеале стремилось к «мировому господству», что вы­разилось в мессианизме, в стремлении «спасти» весь мир.