(Входятъ Геликанъ и друг¬е сановники).
1-й сановникъ.
Да поселится радость и покой
Въ твоей душѣ священной!
2-й сановникъ.
Вкуси, вернувшись къ намъ,
Отраду и спокойств¬е!
Геликанъ.
Довольно!
Пусть наставленье опыта раздастся...
Тотъ врагъ царя, кто хочетъ льстить ему.
Отъ лести раздуваются пороки,
Какъ пламя отъ мѣховъ. Кто внемлетъ ей,
Становится лишь искрой, что пылаетъ,
Бросая свѣтъ, какъ на нее подуютъ.
Правдивые и честные совѣты
Нужны царямъ; они, вѣдь, тоже люди,
A потому способны заблуждаться,
Когда угодникъ жалк¬й льститъ тебѣ,
Опасенъ онъ; за дерзкое сужденье
Простить иль покарать имѣешь власть.
Склонясь во прахъ, могу ль я ниже пасть?
Периклъ.
Оставьте насъ однихъ; идите въ гавань,
Чтобъ корабли и грузы осмотрѣть.
Затѣмъ сюда вернитесь (Сановники уходятъ).
Геликанъ,
Ты взволновалъ меня. Что видишь ты
Въ моихъ очахъ?
Геликанъ.
Я въ нихъ читаю гнѣвъ.
Периклъ.
Опасенъ гнѣвъ царя. Своею рѣчью
Какъ смѣлъ его ты вызвать?
Геликанъ.
Какъ растенья
Дерзаютъ иногда взглянуть на небо,
Что пищу имъ даетъ.
Периклъ.
Тебѣ извѣстно,
Что жизни я могу тебя лишить.
Геликанъ (опускаясь на колѣни).
Я наточилъ топоръ: рази, коль хочешь.
Периклъ.
Возстань и сядь. Я вижу -- ты не льстецъ;
Благодарю за то. Избави небо,
Чтобъ о винахъ своихъ цари внимали,
Завѣсивъ уши. Тотъ лишь другъ царя
И преданный служитель, кто умѣетъ
Его заставить мудростью своею
Совѣтамъ внять и подчиниться имъ.
По твоему, что жъ надо дѣлать мнѣ?
Геликанъ.
Переносить съ терпѣн¬емъ то горе,
Что на себя накликиваешь самъ.
Периклъ.
О, Геликанъ, ты дѣлаешь, какъ врачъ,
Что, прописавъ лѣкарство, самъ не хочетъ
Испробовать его. Внимай же мнѣ.
Я былъ y Ант¬оха и, какъ знаешь,
Опасности тяжелой подвергаясь,
Искалъ руки красавицы отмѣнной,
Что мнѣ могла бъ потомство принести.
Потомство укрѣпляетъ власть царей
И подданнымъ приноситъ миръ и радость.
Ея лицо, красой, достойно неба;
Она жъ сама, -- я шепотомъ скажу, --
Черна, какъ любострастье. Убѣдившись,
Что тайну я узналъ, отецъ преступный
Не сталъ карать, но къ ласкѣ обратился.
Когда тиранъ лобзаетъ, опасайся!
Усилился мой страхъ -- и я бѣжалъ,
Благодаря покрову темной ночи.
Теперь я о послѣдств¬яхъ забочусь.
Я знаю -- онъ тиранъ, a страхъ тирановъ
Умѣриться не можетъ, a растетъ
Быстрѣй, чѣмъ ихъ года. Боясь, что я
Повѣдаю, какъ много славныхъ принцевъ
Погибло неповинно, чтобы скрыть,
Что ложе опозорено его,
Мою страну онъ наводнитъ войсками,
Ища предлогъ въ вредѣ мной нанесенномъ,
И по винѣ моей, коль я виновенъ,
Моя страна объята будетъ бранью,
Что не даетъ пощады и невиннымъ.
Ея дѣтей люблю я и тебя,
А ты меня за это укоряешь.
Геликанъ.
О, государь!
Периклъ.
Тяжелое раздумье
Меня беретъ, съ лица сгоняя краску.
Я сна совсѣмъ лишился. Эти думы
Во мнѣ вселяютъ тысячи сомнѣн¬й
Въ возможности предотвратить грозу.
Своей странѣ не знаю -- какъ помочь;
А потому томлюсь и день, и ночь.
Геликанъ.
Ты мнѣ позволилъ правду говорить, --
И потому я буду откровененъ.
Коль ты боязнь питаешь къ Ант¬оху
И вправѣ ты тирана опасаться,
Который хочетъ дни твои пресѣчь
Иль тайною измѣной, иль войною,
Отправься путешествовать на время,
Пока его не укротится гнѣвъ
Иль не погибнетъ онъ по волѣ рока.
Кому нибудь правленье поручи;
Коль мнѣ, о царь, довѣришь должность эту,
Не будетъ день служить вѣрнѣе свѣту,
Чѣмъ я тебѣ.
Периклъ.
Я въ вѣрности твоей
Не сомнѣваюсь. Что предпримешь ты,
Коль на мои онъ посягнетъ права
Въ отсутств¬и моемъ?
Геликанъ.
Тогда земля,
Что насъ вскормила съ лаской и любовью,
Упьется и его, и нашей кровью!
Периклъ.
Прощай же, Тиръ! свой путь направлю въ Тарсъ;
Тамъ буду ждать извѣст¬й отъ тебя.
По нимъ соображу, что надо дѣлать.
Судьбу страны родной тебѣ ввѣряю,
Того достойна опытность твоя.
Не надо клятвъ: и слову вѣрю я.
Кто слова своего сдержать не можетъ,
Въ томъ чести нѣтъ -- и клятва не поможетъ.
Я убѣжденъ въ правдивости твоей
И знаю, что ты вѣренъ будешь ей.
Себя не опозоришь ты измѣной;
Другъ въ другѣ не найдемъ мы перемѣны:
Ты будешь преданъ мнѣ, увѣренъ въ томъ,
A я останусь доблестнымъ царемъ!
(Уходятъ).
ЦАРЬ ИЗЪ ДИНАСТTИ АНТIОХОВЪ.
Ант¬охь III; античная статуя TT вѣка до Р. X. вь парижскомъ Луврѣ.
СЦЕНА III.
Тиръ. Передняя дворца.
Входитъ Тальярдъ.
Тальярдъ. Вотъ -- Тиръ и его дворецъ. Я долженъ здѣсь убить царя Перикла; коль этого не сдѣлаю, я увѣренъ въ томъ, что меня повѣсятъ, когда я возвращусь во свояси. Это опасно. Я замѣчаю по всему, что онъ человѣкъ весьма умный: поступилъ онъ осмотрительно, отказавшись узнать тайны царя, когда его спросили, чего онъ отъ него хочетъ. Я замѣчаю теперь, что онъ имѣлъ на то основательныя причины. Коль царь прикажетъ кому нибудь сдѣлаться негодяемъ, тотъ обязанъ сдѣлаться имъ вслѣдств¬е принесенной присяги. Но вотъ, идутъ сюда сановники Тира.
Входятъ Геликанъ, Эсканъ и друг¬е.
Геликанъ.
Достойные товарищи мои,
Вамъ ничего я больше не могу
Повѣдать объ отъѣздѣ государя.
Уѣхалъ онъ; объ этомъ утверждаетъ
Та грамота, что онъ оставилъ мнѣ.
Тальярдъ (въ сторону).
Уѣхалъ царь!
Геликанъ.
Вамъ сообщить могу
Причину, что заставила его
Уѣхать, не простясь со всѣми вами.
Въ то время, какъ онъ былъ y Ант¬оха...
Тальярдъ.
Что скажетъ онъ?
Геликанъ.
Не знаю -- почему,
Царя онъ въ гнѣвъ привелъ иль, можетъ бытъ,
Ему такъ показалось. Чтобъ загладить
Свою вину и доказать при этомъ,
Какъ онъ о ней глубоко сожалѣетъ,
Себѣ избралъ онъ долю моряка,
Который смерть ежеминутно видитъ.
Тальярдъ (въ сторону).
Прекрасно все устроилось; я вижу,
Что висѣлица мнѣ не угрожаетъ;
Отплыт¬е его меня спасетъ.
Узнавъ о томъ, нашъ царь не будетъ въ горѣ:
Онъ спасся здѣсь, за то погибнетъ въ морѣ.
Представлюсь имъ.
Миръ вамъ, вельможи Тира!
Геликанъ.
Привѣтствуемъ посла отъ Ант¬оха!
Тальярдъ.
Пр¬ѣхалъ я съ письмомъ къ царю Периклу;
Но, такъ какъ онъ отправился въ дорогу
И цѣль его поѣздки неизвѣстна,
Я долженъ отвезти письмо обратно.
Геликанъ.
Ты правъ: намъ до письма и дѣла нѣтъ;
Оно не къ намъ, a къ нашему царю.
Но Тиръ глубоко преданъ Ант¬оху.
Позволь же намъ, страну твою любя,
Передъ отъѣздомъ угостить тебя!
(Уходятъ).
СЦЕНА IV.
Тарсъ. Комната въ домѣ правителя.
Входятъ Клеонъ, Д¬онисса и свита.
Клеонъ.
О, Д¬онисса, здѣсь поищемъ отдыхъ;
Не облегчимъ ли собственнаго горя
Разсказами о бѣдств¬яхъ другихъ.
Д¬онисса.
Несчастный другъ! то -- тщетное старанье
Утѣшить скорбь: посредствомъ раздуванья
Ты не надѣйся пламя потушить!
Безуменъ тотъ, кто хочетъ гору срыть.
Коль цѣли онъ достигнетъ, трудъ теряя,
Повыше первой явится другая.
Такъ наша скорбь; растенье сходно съ ней:
Подстричь его -- оно растетъ сильнѣй.
Клеонъ.
О, Д¬онисса, кто жъ, нуждаясь въ пищѣ,
Не скажетъ, что она необходима,
И до кончины голодъ утаитъ?
Пусть наши вопли воздухъ оглашаютъ;
Пускай изъ глазъ текутъ потоки слезъ,
Чтобъ до небесъ дошли моленья наши.
Коль небо спитъ, когда мы въ тяжкомъ горѣ,
Пусть раздаются стоны и рыданья,
Пока оно намъ помощи не явитъ;
Поэтому я буду говорить
О бѣдств¬яхъ, переносимыхъ нами...
Не станетъ словъ, мнѣ помоги слезами!
Д¬онисса.
Твое дѣлю я горе.
Клеонъ.
Въ гордомъ Тарсѣ,
Которымъ правлю я, царилъ достатокъ;
Сокровища по улицамъ валялись,
Дивя собой пр¬ѣзжихъ иноземцевъ;
Такъ высоко его вздымались башни,
Что крыши ихъ лобзали облака.
Такъ жители богато убирались,
Что каждый могъ бы зеркаломъ служить,
Чтобъ передъ нимъ въ наряды облекаться.
Накрытый столъ плѣнялъ убранствомъ глазъ.
Не столько для ѣды, какъ на показъ,
Онъ украшался щедрою рукой;
Безжалостно гнушались нищетой;
Накрыла гордость всѣхъ своимъ покровомъ,
И слово "помощь" стало браннымъ словомъ.
Д¬онисса.
Да, это правда!
Клеонъ.
Небо возмутилось
И покарало Тарсъ. Уста, что прежде
Ни море, ни земля, ни даже воздухъ
Не въ состояньи были ублажить,
Хоть щедрыя даянья приносили, --
Увяли отъ того, что пищи нѣтъ,
Какъ портятся дома, гдѣ нѣтъ жильцовъ.
Не болѣе двухъ лѣтъ съ тѣхъ поръ промчалось,
И тѣ жъ уста, что, полны пресыщенья,
Искали новыхъ яствъ, чтобъ тѣшить вкусъ, --
Теперь бы рады вымолить и хлѣба.
Тѣ матери, что золото бросали,
Чтобъ разряжать своихъ малютокъ милыхъ,
Готовы ихъ пожрать. Такъ страшенъ голодъ,
Что жены и мужья бросаютъ жреб¬й --
Кому скорѣе пасть, чтобъ дни другого
Продлить немного. Въ ужасѣ страна.
Здѣсь вопли мужъ бросаетъ, тамъ жена;
Спасенья нѣтъ; повсюду плачъ и вой;
Въ страданьяхъ жертвы падаютъ толпой;
A y живыхъ недостаетъ и силы
Отъ голода погибшихъ класть въ могилы.
Не правда ль, что сказалъ я?
Д¬онисса.
Наши щеки
И тусклыя, безжизненныя очи
Твои слова безмолвно подтверждаютъ.
Клеонъ.
О, если бъ города, что пьютъ изъ чаши
Всѣхъ благъ земныхъ, обильемъ упиваясь,
Могли бы услыхать нашъ скорбный вопль!
И ихъ постигнуть можетъ та же доля!
Послать бѣду -- небесъ святая воля...