Ахмед грань

В Эфиопии издавна утвердилось христианство как государ­ственная религия. Зара Якоб писал в «Книге Света»: «Наша страна Эфиопия [окружена] язычниками и мусульманами и с востока и с запада». В конце XIX века Менелик II в письме королеве Виктории называет свою страну «христианским ос­тровом» в мусульманском море. Однако мусульмане жили в Эфиопии всегда. Первые из них появились в стране еще при жизни Мухаммада — это переселение очень немногочислен­ной группы мусульман из Медины получало название «эфиоп­ской хиджры». Со временем ислам приняли и местные жите­ли на берегах Красного моря и на востоке страны. Один из правителей средневековой Эфиопии, Амда Цыйон, утверждал: «Я царь над всеми мусульманами земли эфиопской». На востоке страны они, однако, сохраняли са­моуправление. Султанаты их ле­жали на землях, через которые проходили основные торговые пути, связывавшие внутренние об­ласти с внешним миром. Именно экономические причины и лежа­ли в основе разгоревшейся борь­бы с центральной властью, хотя она приняла религиозную окраску и ее нередко называли джихадом. Особенно активизировались мусульмане в XVI в., когда и восточное побережье Красного моря, и области к северу от Эфиопии (значительная часть современного Судана) вошли в состав Османской империи.

Падение богатой красноморской торговли Эфиопии — ведь к этому времени северную часть моря контролировали турки, с юга же продвигались португальцы — привело к падению влия­ния местных мусульманских: торговцев и их защитников султа­нов. Следствием стало обнищание и низших слоев населения султанатов, и кочевых племен, лишившихся как заработка от охраны караванов, так и доходов от грабежа караванщиков. Уча­стились набеги на христианские области, и выросло влияние эмиров — представителей военной элиты. Очевидец событий, мусульманин Шихаб эд-Дин писал: «По обычаю страны... каж­дый эмир имел право предпринимать или останавливать действия, совершать набеги и вести священную войну. Большинство вои­нов было под их рукой, а султан имел лишь свою долю нало­гов». Мусульмане пользовались поддержкой единоверцев-турок. Борьба центральной власти с ними велась с переменным успе­хом. Особенно удачными были походы Лебна-Денгеля (см.), который, как говорит хроника, вторгся в землю Адаль, сжег го­рода, укрепления, «пленил из всех городов мужчин и женщин, старых и малых». Области часто переходили из рук в руки, и население в зависимости от победившей стороны, чтобы обе­зопасить себя, меняло веру. Португалец Алвариш, проживший долгое время в стране, писал, что «они ничтоже сумняшеся при­соединяются к маврам и становятся маврами, а если захотят вернуться, то крестятся вновь, получают прощение и становят­ся христианами, как прежде».

Особенно обострилось положение с появлением на поли­тической арене Ахмеда, получившего прозвище Грань (Лев­ша). Ахмед ибн-Ибрагим аль-Гази был всадником в войске од­ного из местных султанов, который активно создавал «новую знать» из храбрых, но не родовитых воинов. Султан был убит «старой знатью», его преемника Абу Бакра, правившего в Ха­раре, преследовали торговые неудачи, росло обнищание и, как следствие, недовольство им. Ахмед, покинув войско, начал со­бирать своих сторонников, обосновавшись в выгодном месте, где на караванной дороге проходила перегрузка товаров с вер­блюдов на мулов и ослов. Контроль над этим местом обогатил его и сделал популярным. Его положение еще более упрочи­лось благодаря женитьбе на дочери Махфуза, одного из самых значительных султанов востока Эфиопии. Пользуясь широкой поддержкой, он сверг Абу Бакра, но власть передал Омару Дину, сам объявив себя духовным главой, «имамом правовер­ных». «Он был силач с детства», «никто не мог противиться ему из пяти великих племен Адаля» — так характеризовали его хроники.

Он сумел привести к покорности старую купеческую вер­хушку Адаля, отказался выплачивать центральной власти еже­годную дань. Грань посвятил себя нелегкой задаче создать из разрозненных отрядов, привыкших жить разбойничьими набе­гами, единую регулярную армию. Это было нелегко, так как многие кочевые племена (особенно сомалийские) жили без единоначалия, все вопросы решались народными собраниями. Им были привычны краткие рейды с захватом добычи, но не дли­тельная упорная и однообразная борьба. Удачи и щедрость при дележе захваченного постепенно привлекли на его сторону боль­шинство. Ему удалось создать единое войско.

Результатом была убедительная победа в 1529 г. Вернувшись в Харар, он занялся укреплением войска, которое самовольно покинули отряды кочевников, как только получили часть до­бычи. Ахмед Грань отправил богатую долю турецкому паше Забида, а тот помог ему нанять мушкетеров и пушкарей, ку­пить семь пушек.

Через два года интенсивной подготовки он двинулся на за­воевание Эфиопии и продвинулся далеко в глубь страны, захва­тив сначала восточные области с мусульманским населением, а затем и христианские районы. Неожиданные неудачи и тяжкие поражения христианских правителей, видимо, объясняются раз­дробленностью, когда царские полки, разбросанные по стране, не имели опоры в краях, где властвовали местные землевладельцы и вельможи. Так как воины не получали жалованья и корми­лись за счет населения, это приводило к моральной деградации одних, и росту недовольства других, что мешало создать еди­ный слой сопротивления внешней угрозе. Напротив, идеи со­здания единого государства воодушевляли мусульман, хотя им и нелегко было отказаться от привычки прекращать войну, как только была захвачена значительная добыча.

К 30-м годам почти вся Эфиопия была разорена. На значи­тельной части ее укрепились воины Граня, оставшаяся подвер­галась набегам, разрушались церкви и монастыри, грабили не только простых жителей, по и «царскую тюрьму» Амба Гэшен, где по традиции содержались члены правящей семьи во избежание угрозы узурпации власти. Захватывалась богатая добыча. Хронист говорит о мусульманах того времени: «И тогда золота стало как камней, а одеяний шелковых — как листьев». Другой хронист пишет: «...они... разрушили все дома молитвы, стены которых были сооружены из золота, серебра, драгоценных кам­ней, из камня индийского. Они перебили множество верующих мечами, и пленили юношей и дев, мальчиков и девочек, и про­дали их в рабство из самых позорных. Тогда многие из верных оставили веру церкви христианской и совратились в веру му­сульман... В эти дни был голод великий в земле Абиссинской». Среди завоевателей тоже начались голод и массовые эпиде­мии. Грань лихорадочно пытался организовать гражданскую власть и систему управления, наладить мирные отношения с хри­стианами. Для этой цели он собирался жениться на дочери Лебна Денгеля. Когда этот замысел не удался, он постарался исполь­зовать пленение его сына Мины. Захваченного в плен юношу он окружил заботой и любовью с дальним прицелом — женить его на своей дочери. Этим планам мирного урегулирования про­тивостояния молодого мусульманского государства и древней христианской империи не суждено было сбыться. Слишком силь­на была оппозиция воинствующих эмиров, для которых война и грабежи, а не мирное развитие, были образом жизни. Мина был отослан «в подарок» турецкому паше, и борьба, основательно изнуряющая обе стороны, продолжалась.

После нескольких обменов посольствами христианских пра­вителей Эфиопии и Португалии, первое из которых было по­слано еще Еленой (см.), в 1541 г. у африканских берегов Крас­ного моря появился флот под командованием нового вице-короля Индии дона Эстевана да Гама. С ним прибыли 400 вои­нов со 130 слугами и рабами. Этот отряд под командованием брата вице-короля Криштована отправился на соединение с вой­сками Клавдия, преемника Лебна Денгаля (см.). Первые дей­ствия его в приморской провинции были успешными — они вместе с правителем этой области вернули к покорности пере­шедших в ислам мятежных вассалов негуса. К этому времени измученный народ начал переходить к активному сопротивле­нию. Оставшиеся верными короне воины вдовы Лебна Денге­ля, царицы Сабла Вангель, крестьяне, поднявшиеся против му­сульман, и португальцы, идя навстречу войскам правившего в то время Клавдия, провели ряд военных операций против войск имама Ахмеда и разбили их 4 апреля 1542 г. Имам был ранен, воины его обращены в бегство.

Эта победа вдохновила эфиопов, упавших духом за годы не­счастий, и даже последующие неудачи в августе 1542 г. не раз­веяли надежды на лучший исход, тем более что вскоре произошла встреча с войсками Клавдия. Не остановила их и гибель Криш­тована да Гамы, захваченного в плен Ахмедом. Решительное сра­жение произошло 20 февраля 1543 г., во время которого погиб имам, бывший многие годы грозой христиан, да и непокорных соседей-мусульман. После его кончины еще продолжались во­енные столкновения между царскими войсками и исламскими воинами, но конец их уже был предрешен.

Со смертью имама распалось единство его султаната. Его идея создать единое государство из мелких разрозненных сул­танатов держалась скорее на его авторитете, чем на действи­тельной необходимости. Первые халифы, его предшествен­ники, удовлетворялись захватом богатых торговых путей, быстрыми набегами и грабежами. Оставшись без идейного главы, они не сумели противостоять массовому сопротивле­нию. Хотя время от времени и вспыхивали движения мусульман, как в 1544 г. под руководством визиря Аббаса, объеди­нившего три пограничные области с преимущественно ислам­ским населением, но период могущества султанатов был уже позади. В октябре этого года последний противник христи­анского царя пал в сражении. Бывшие противники вновь ста­ли подданными центральной власти. Окончательный же удар был нанесен еще через четыре года, когда Клавдий совершил победоносный поход на Адаль, «разрушил укрепления их и открыл их запертые города, землю их, землю Адаль, он сде­лал обитаемой птицами».