5 Апреля 1875 г. Мутеса встретился с известным путешествен­ником Генри Стэнли. С именем Стэнли связано начало распро­странения христианства в Буганде.

Стэнли был очарован кабакой и его страной: «Считаю Мутесу могущественным императором, оказывающим влияние на своих соседей. У Мутесы я видел более трех тысяч солдат, по­чти что полуцивилизованных. Около сотни его вождей можно соотнести с жителями Занзибара или Омана, они одеты в та­кие же богатые одежды и вооружены таким же образом. К своему удивлению, я наблюдал здесь такой же порядок и за­конность, как и в полуцивилизованных странах». Тут же он выражает свое твердое намерение по отношению к кабаке: «Я разрушу его веру в ислам и привью любовь к учению Иисуса из Назарета».

Стэнли считал, что миссионерская работа будет наиболее успешной среди цивилизованных африканцев, объединенных под сильной центральной властью, и поэтому Буганда является идеальной почвой для деятельности миссионеров. 15 ноября 1875 г. в «Дейли телеграф» было опубликовано его знамени­тое воззвание, приглашающее миссионеров в Буганду.

Мутеса же предполагал, что если он провозгласит себя христи­анином, то ему будет обеспечена поддержка Британии, и согла­сился на предложение Стэнли о посылке в Буганду миссионеров.

Первые миссионеры из лондонского протестантского Цер­ковного миссионерского общества 2 июля 1877г. предстали перед Мутесой, а 23 февраля 1879 г. в столицу Мутесы прибы­ли представители французского католического ордена Белых отцов. Миссионеры — католики и протестанты — начали борь­бу за паству и прежде всего за влияние на кабаку.

Любимым развлечением Мутесы стали устраиваемые при дворе диспуты между католиками и протестантами, где каждая сторона пыталась доказать, что ее религия лучше. При этом сам Мутеса склонялся то в одну, то в другую сторону в зависи­мости от политической ситуации, но старался сохранить друж­бу с представителями обеих миссий.

Играя на противоречиях между католиками и протестан­тами, Мутеса преследовал свои интересы. Он понимал, что, сколько бы миссионеры ни отрицали свою связь с официаль­ными кругами своих стран, они все же являются предста­вителями Британии и Франции. Но все же он не представлял себе — да и мог ли представить — всю мощь викторианской Великобритании. И еще он не понимал, что за хедивским Егип­том стояла в то время та же Британия, для которой в 80-х го­дах вопрос заключался лишь в том, откуда завоевывать Межо­зерье — с севера или с юга.

Игра Мутесы с религиями имела для Буганды и внутрипо­литические последствия: вокруг религий складывались сильные группировки бугандийской аристократии — «француз­ская» (католики), «английская» (протестанты, мусульмане и те, которые придерживались традиционных верований). Пос­ледние открыто выражали свое недовольство новыми религи­ями, особенно европейскими. Испокон веков абсолютная власть кабаки в Буганде держалась на соперничестве группиро­вок аристократии и умении кабаки использовать это соперни­чество в своих интересах.

В своей «игре с религиями» Мутеса помнил и о такой реаль­ной угрозе, как колдуны. Например, в 1874 г. Мутеса казнил семерых служителей духа озера Уксреве. Эти колдуны терро­ризировали всю Уганду, контролируя озеро и реку Виктория-Нил. Такой террор был в Уганде обычным делом. Мутеса вошел в историю Буганды как кабака, сильно ослабивший как влия­ние служителей традиционных культов, так и всех сил, мешав­ших ему укрепить свою власть.

В последние годы жизни в зависимости от ситуации кабака Мутеса покровительствовал то одной, то другой религии. 23 де­кабря 1879 г. он объявил при дворе, что отныне его народ ос­тавит ислам и религию белого человека и вернется к богам своих предков. Предлогом послужило якобы успешное лече­ние Мутесы традиционными врачевателями. Правда, одновре­менно Мутеса тайно извещает миссионеров-англичан, что боги баганда не хотят, чтобы миссионеры проповедовали в его стра­не по меньшей мере еще пять лет, а французам — что такое решение он принял под давлением сановников — привер­женцев традиционных богов, и что дает разрешение на от­крытие второй миссионерской станции. Связано это, видимо, с тем, что католическая группировка из баганда была слабее протестантской.

Затем дважды, в июле 1880 и в сентябре 1881 г., он объя­вил государственной религией Буганды мусульманство. В 1882 г. в знак протеста против предпочтения протестантов ка­толическая миссия временно покинула Буганду. А до этого в немилость попали протестанты: вновь прибывший в Буганду миссионер Ф. О'Флаерти неожиданно заявил, что он сумел бы завоевать эту страну с сотней вооруженных людей. Мусуль­мане тут выступили с протестом: поскольку у протестантов уже три сотни последователей, вооруженных ружьями Ремин­гтона, то они представляют реальную угрозу. В результате на­кануне смерти Мутесы положение европейских миссионеров в стране стало критическим.

Однако это не мешало миссионерам восхищаться кабакой. Вот, например, записи в дневнике О'Флаерти, сдслаЕпше не­посредственно после смерти Мутесы 10 октября 1884 г.: «В манере вести беседу — с достоинством, располагающий к себе, Мутесу не мог превзойти никто в мире: его аргументы были умны и тонки, мысль и понимание — быстры, он необычайно умело владел своим настроением и языком. Он всегда восхи­щался звучными и плавными ритмами арабской поэзии, вкус к которой я разделяю. Я оплакиваю своего верного друга и великодушного покровителя».

Умер Мутеса в результате приема лекарства, которое ему дали лекари-мусульмане с острова Занзибар. Так и не ясно, был ли он отравлен нарочно или нет. Хронист утверждает, что «лекарство убило Мутесу потому, что он не соблюдал усло­вий его приема. Ему велено было не есть соли и ни на кого не сердиться».

Царствование Мутесы закончилось 10 октября 1884 г. Про­царствовав необычно, он и похоронен был не так, как его пред­ки. Мутеса распорядился, чтобы его тело не бальзамировали, а сожгли. Но самое главное — Мутеса распорядился, чтобы его похороны не сопровождались смертями других людей, как это было принято в Буганде. В результате после смерти Муте­сы не было внутренней войны с ее убийствами, грабежами и кровопролитием. Такого до тех пор в Буганде после смерти кабаки никогда не случалось. Для Мутесы была построена спе­циальная усыпальница, которая стоит и почитается в Буганде по сей день.

Мутеса Первый вошел в историю как правитель-рефор­матор, укрепивший свое государство и его военную силу, как африканец из внутренних районов, о котором знали в Европе и которым восхищались знавшие его европейцы. Умерев в дни, когда в Берлине на конференции по бассейну реки Кон­го готовился очередной этап раздела Африки, он успел выд­винуть и апробировать идеи, которые могли бы осложнить раздел континента. Например, Мутеса попытался использо­вать противоречия между европейскими державами и столк­нуть их между собой. Он также сумел понять, что африкан­ским народам перед лицом общего врага необходимо объединяться. Уже хотя бы поэтому он был действительно Мутесой — «дающим мудрые советы».

А. С. Балезин