27. Логические основы моделирования языковой ситуации: мышление и язык; семиотический подход

Поскольку в лингвистической литературе неоднократно высказывалась мысль о существовании "чего-то самого главного", некоторого логического организующего начала, "главного чертежа", по отношению к которому все частные свойства языка оказываются неслучайными, Донат Альбертович Штелинг, стремящийся в своих работах объединить функциональный подход со структурно-семантическим, предложил оригинальное решение проблемы именно при описании общей модели речевой ситуации. Следует отметить, что поиски единого принципа характерны не только для языкознания, но и для других наук, например, для культурологии. Д. А. Штелинг считает, что описываемые в литературе корреляции в системе личных местоимений в действительности являются значительно более широкими по своей значимости и семантике, чем категория лица, и что именно эти корреляции позволяют воссоздать наиболее общую модель языка (речевой ситуации) и подойти к решению проблемы основных функций языка как важнейшего средства человеческого общения. Штелинг исходит из следующих определений системы, структуры и модели. Система - это целостное образование, объект, состоящий из элементов, находящихся во взаимных отношениях. Структура - внутреннее построение системы, сеть отношений между элементами системы. Модель - система некоторых объектов, структура или поведение которой соответственно воспроизводит структуру или функцию другой системы объектов (оригинала модели). Модель используется как средство изучения состояния и динамики оригинала и никогда не претендует на полное описание оригинала, она имеет обобщенный характер, что дает возможность по-разному ее интерпретировать. Главное, модель обладает эвристической функцией - модельное исследование в идеале должно быть источником научных идей и теорий. Следует различать модель внутренней структуры объекта и модель его поведения (модель "функциональная").

Прототип основной модели языка следует, по-видимому, искать в тех элементах его системы и в тех его категориях, которые, во-первых, обнаруживаются во всех языках мира, т. е. являются универсалиями, а во-вторых, хронологически являются наиболее древними элементами языка. Лингвисты уже давно и вполне справедливо рассматривают местоимения и категорию лица как тот разряд слов и ту категорию, которые полностью отвечают этим критериям. По свидетельству П. Форхаймера, исследовавшего пятьсот грамматик и словарей различных языков мира, не существует ни одного диалекта, который бы не имел категории лица. Языки могут утрачивать падежные формы, категорию рода, иметь слабо выраженную категорию числа, но ни один язык мира не утратил категории лица. Кроме того, местоимения относятся к древнейшим пластам языковой структуры. Многие исследователи при описании коммуникативной ситуации противопоставляют местоимения 1 - 2-го л. местоимениям 3-го л. Существование подобной оппозиции позволяет, по мнению Д. А. Штелинга, воссоздать основную модель языка и выявить основную дихотомию языка, два основных компонента системы: субъективное и объективное.

Два местоимения, соотносимые в речи с двумя участниками речевого акта, противопоставлены "сфере 3-го лица" - сложной системе знаков и категорий языка разных уровней как результата активного опредмечивания объектов действительности, смоделированных, социально отработанных и преобразованных сознанием человека в процессе общения. Человеку противостоит окружающая его и познаваемая им действительность, но объект не дан субъекту пассивно, он активно воссоздается им в системе знаний и в системе языка; построение знания - не произвольная конструкция, а активное движение познания соответственно тому, как расчленен сам объект. Не следует отождествлять объект и объективную реальность: объект - это та часть объективной реальности, с которой субъект вступил в практическое познавательное взаимодействие и которую он может выделить из действительности. Таким образом, объединяющим фактором модели является именно человеческий фактор - это два атрибута одной и той же субстанции: коммуниканты (говорящий и слушающий) и система знаков и категорий в сознании коммуникантов. В различных языках в сфере 3-го лица существуют сложные системы, в которых дейктические знаки распределяются по признаку видимого-невидимого, известного-неизвестного, находящегося в отдалении или приближении к говорящему или слушающему и т. п. Важно подчеркнуть, что вся эта система представляет собой особое видение и осознание мира человеком: ведь сами по себе предметы не являются ни близкими, ни далекими, ни видимыми, ни невидимыми, ни известными, ни неизвестными - они становятся "далекими", "видимыми", "известными" или "неизвестными" только в результате чувственной деятельности человека, его практической деятельности. Таким образом, и в сфере 3-го лица объективное субъективно, иначе оно не было бы тождественно субъективному и не было бы оснований говорить о модели как о едином целом.

Дейктическая система языка оказывается, таким образом, центральной, стержневой системой при моделировании языковых объектов: логическая сфера дейксиса включает не только указание на говорящего, адресата и предмет речи, но и указание на степень отдаленности объекта высказывания, на временную и пространственную локализацию сообщаемого факта (хронотопический дейксис).

Д.А. Штелинг считает, что основным объектом исследования для языковеда является речевая деятельность, которую необходимо изучать на основе связи языка и мышления, языка и общества, и предлагает связать понятия языковой функции и языковой структуры.

Вопрос о количестве функций языка решается по-разному - от утверждений о его монофункциональности (язык обладает только коммуникативной функцией) до выделения у языка двадцати шести функций. По мнению Штелинга, число функций должно быть небольшим, и, главное, они должны отражать сущностные характеристики языка вообще, т. е. прежде чем говорить о функциях языка, необходимо назвать компоненты, определяющие его сущность, его природу в целом, решительно отделив этот вопрос от вопроса о функции отдельных составных элементов языка и, тем более, от употребления языка в речи в конкретных целях. Вопрос о функциях языка неотделим от ответа на вопрос, как язык устроен. Необходимым условием осуществления реализации мысли является знание коммуникантами данного языка, а язык есть лексическая и грамматическая система, потенциально существующая в сознании коммуникантов. Но система статична, и ее нельзя принимать за функцию языка. Нельзя подменять термин и смешивать функцию языка как его назначение со способностью языка, например, служить средством для описания самого себя ("метаязыковая функция"). Неправомерно также говорить и об "аккумулятивной" функции. Если даже допустить, что в структуре языка адекватно отражается опыт человечества и что люди могут извлекать этот опыт, изучая структуру языка, не подлежит сомнению, что ни о каком функционировании языка здесь нет и речи: наблюдатель изучает семантические соответствия элементов структуры языка элементам мира.

При анализе функциональной модели речевого общения следует раскрыть ее диалектическую структуру. В языке как бы происходит раздвоение единого и при внимательном грамматическом анализе в языке обнаруживаются модели двух целенаправленных, динамичных высказываний. В речевой деятельности людей (а следовательно, и в системе языка) существуют две тесно взаимосвязанные друг с другом основные сферы: сфера непосредственной направленности речи на адресата (волеизъявление говорящего, побуждение им адресата к действию, установление с ним контакта, выражение приветствий и других форм социального этикета и т. д.) и сфера опосредованного (через сферу 3-го лица) сообщения кому-то о чем-то (или вопрос о чем-то). Только в такого рода опосредованных (через соотнесенность с действительностью) высказываниях субъективное и объективное выражены раздельно.

В сфере высказываний, непосредственно направленных на адресата и являющихся прежде всего самовыражением говорящего, нет суждения, а следовательно, нет и глагольной связки как выразителя категорий, соотносящих сообщение с действительностью, нет традиционной синтаксической структуры предложения и членов предложения, а в обращении и императиве части речи выступают уже не как таковые, а как "функционально переосмысленные", "субъективированные", транспонированные в сферу побуждения и волеизъявления ("Эй! Друзья, подождите, пожалуйста!"). Для сферы непосредственного волеизъявления характерны свои, особые единицы (эмотивы, вокатив, императив, социативы и др.). Все эти формулы побуждения, волеизъявления и т. п. органически связаны с интонацией побуждения, интонацией обращения и др.

В сфере опосредованных сообщений появляются части речи как выразители понятий, т. е. номинативные единицы, в которых отражены и обобщены предметы и явления действительности; только в сфере сообщения можно говорить о суждении, а следовательно, только для этой сферы характерна субъектно-предикатная структура предложения и члены предложения, глагол-связка как выразитель важнейших предикативных категорий, без которых невозможно никакое сообщение о действительности и т. д.

Эта модель позволяет по-новому раскрыть функциональное назначение и структуру грамматических категорий: они появляются в сфере сообщения кому-то о чем-то, т. е. там, где не только проявляет себя говорящий, но где на первый план выступает проблема понимания речи адресатом, для которого и сообщается что-то о чем-то: не "действуй!", не "исполни мою волю!", а "осознай", "додумай сказанное мною" и т. п. Только в сфере 3-го лица появляются грамматические категории, а бинарная структура грамматических оппозиций раскрывается как способ функционирования грамматических категорий. Грамматические категории выполняют функцию актуализаторов частей речи, т. е. функционально их роль аналогична роли интонации побуждения и интонации обращения в сфере высказываний, непосредственно направленных на адресат.

Аргументом в пользу объективности существования функциональной модели речевого общения стало открытие нейрофизиологами, исследовавшими структуру и функции человеческого мозга, функциональной асимметрии, т. е. того факта, что правое полушарие в основном заведует образным восприятием мира, а не понятиями, а левое - логическим мышлением, обобщениями. Строя языковые модели при описании языковых фактов, мы не можем игнорировать эту информацию. В настоящее время многие исследования ориентированы на изучение синтеза рационального и эмоционального начал в человеке.

Функциональная модель речевого общения свидетельствует о том, что, по-видимому, действительно "в каждом из нас два человека": в языке выражаются две разные сферы человеческого сознания, и не только возможно, но и необходимо рассматривать систему языка как диалектическое единство, как тождество противоположностей этих двух сфер - единых, но в то же время взаимоисключающих друг друга. Тождественным здесь является то, что в обоих случаях это динамичный, целенаправленный акт говорящего в отношении адресата.