1. Социальный состав легионов и способы набора

Прежде всего, остановимся на важном моменте нашего исследования, а именно на вопросе о социальном составе римских легионов в I веке нашей эры. Напомним, что в легионах в это время служили римские граждане. Август, при реформировании армии, ориентировался на создание профессионального войска, комплектование которого производилось бы главным образом на добровольной основе²². Существовал, однако, и принудительный призыв, практиковавшийся многими императорами (Suet., Gal., 16. 1 ; Nero., 19. 2 ; Tib., 8). Из источников можно установить, что наборы в армию негативно воспринимались населением. Изыскивалось множество способов избежать службы, как, например, побег и уклонение (Suet., Tib., 8), или искалечение (Suet., Aug., 24. 1). Здесь также стоит отметить психологическую составляющую: призванные в армию насильно, вероятно, воспринимали службу ещё более болезненно и тяжело, ожидая за неё достойной награды. Двумя выше обозначенными путями в армию попадали представители разных социальных групп. Используемые нами источники не дают широкой картины социального состава. Тем не менее, мы можем особо выделить маргинальные элементы ( «по собственному желанию вступают в войска преимущественно бедняки и бродяги» (Tac., Ann., IV. 4), а также, по-видимому, различные слои городских жителей, откуда, вероятно, происходил Перцений, « в прошлом глава театральных клакеров, затем рядовой воин» (Tac., Ann., I. 16). А.В. Махлаюк также упоминает, что в императорской армии при наборе могли отдавать предпочтение сельским жителям, для которых привычен ручной труд и тяжелые физические нагрузки²³, в отличие от горожан. Косвенно мы можем подтвердить этот тезис: «многие из пополнения, прибывшего после недавно произведенного в Риме набора, привыкшие к разнузданности, испытывающие отвращение к воинским трудам, принялись мутить бесхитростные умы остальных» (Tac., Ann., I. 31). Итак, мы можем видеть, что в римской армии I века н.э. достаточно велико было количество выходцев из маргинальных слоев общества, которые попадали в армию двумя путями (добровольно и по призыву). Мы предположим, что социальное происхождение также влияло на психологию воинов в армии, в первую очередь во взглядах на свое будущее.

4.Накопление средств.

При Октавиане Августе, в процессе создания профессиональной армии, был создан механизм материального поощрения легионеров и ветеранов: «Всем воинам, где бы они ни служили, он назначал ежегодное жалование и наградные, определив для каждого чины и сроки службы и пособие при отставке, чтобы после отставки ни возраст, ни бедность не побуждали к мятежам. Чтобы средства для жалования и наград всегда были наготове, он учредил военную казну и обеспечил её за счет новых налогов» (Suet., Aug., 49. 2). Для рядовых воинов было закреплено регулярное жалованье (stipendium) в 225 денариев, которое выплачивалось трижды в год²⁴. Не все деньги выдавались солдатам на руки сразу.²⁵ Размеры этих выдач, очевидно, были крайне малы и не покрывали солдатских расходов: «душа и тело оцениваются десятью ассами в день; на них приходится покупать оружие, одежду, палатки, ими же откупаться от свирепости центурионов, ими же покупать освобождение от работ» (Tac., Ann., I. 17; Ann., I. 35). Вероятно, даже повышение солдатского жалованья при Домициане на три золотых в год (Suet., Dom., 7. 3) не могло кардинально изменить ситуацию. Не трудно теперь понять, почему рядовые воины должны были выполнять «унизительные работы» и терпеть побои и издевательства – им просто нечем было откупиться от начальства. Такой подход должен был воспитывать в солдатах уверенность в необходимости добывать деньги любым путем, своеобразную установку «на накопление». Помимо регулярного жалованья существовали и другие источники доходов. Это могли быть денежные подарки, раздаваемые по завещанию усопшего принцепса (Tac., Ann., I., 8), или же предлагаемые солдатам для «покупки» их лояльности в ходе государственного переворота (Suet., Gal., 16. 1). Подарки могли раздавать своим воинам полководцы, причем размер этих подарков был достаточно велик. Гай Юлий Цезарь «своим старым легионерам…выдал из добычи по двадцать тысяч сестерциев, не считая двух тысяч, выплаченных ещё при начале междоусобной войны» (Suet., Div. Iul., 38. 1). Таким образом, ещё раз отметим, что ветераны очень ценились командованием и выделялись им из другой массы солдат, в том числе и при раздаче денежного поощрения. Денежные подарки (donativa) не выдавались воинам полностью: часть из них удерживалась в легионной кассе, и получить их можно было только по выходе в отставку.²⁶ Еще одним способом дохода был грабеж. В источниках можно обнаружить множество примеров, характеризующих легионеров и ветеранов как падких до наживы мародеров, грабящих захваченные поселения. Однако мы приведем один самый выразительный пример: «Тогда полководцы указали солдатам на Кремону и пообещали отдать им город на разграбление.<…>Ни кровь ни раны не могли больше удержать солдат» (Tac., Hist., III. 27-28) ; «Сорок тысяч вооруженных солдат вломились в город…Ни положение, ни возраст не могли оградить от насилия, спасти от смерти…Одни тащили деньги и сокровища храмов, другие, посильнее, нападали на них и отнимали добычу. Некоторые…рыли в поисках спрятанных кладов землю, избивали и пытали людей» (Tac., Hist., III. 33). Итак, воспитанная за годы службы страсть к накопительству и к наживе заставляла солдат рисковать собственной жизнью ради выгоды : «каждый знает: если город взят, добыча принадлежит солдатам, если же сдался – командирам» (Tac., Hist., III. 19). Награбленные богатства, вероятно, также отправлялись в легионную кассу («А ведь дела римлян никогда ещё не были так плохи; в зимних лагерях у них – одни старики да награбленная добыча» (Tac., Hist., IV. 14). Хотя некоторые историки утверждают, что награбленное имущество не распределялось, а продавалось вскоре после разграблеия.²⁷ О том, что солдаты становились сильно падкими до денег говорит также фрагмент сочинения Светония : «но громче всех роптали легионы Верхней Германии, обманутые в ожидании наград за услуги в войне против Виндекса» (Suet., Gal., 16. 2). Во фрагменте не расшифровывается, кто конкретно требовал наград, однако мы рискнем предположить, что ветераны играли здесь не последнюю роль. Среди требований восставших в 14 году н.э. ветеранов германских легионов была выдача денег, завещанных умершим Августом. Взамен ветераны предлагали Германику свою лояльность и поддержку, в случае если тот пожелает добиваться верховной власти (Tac., Ann., I. 35). Солдаты сами могли копить получаемые деньги благодаря существовавшей легионной кассе: «запретил он [Домициан]…принимать на хранение от каждого солдата больше тысячи сестерциев: дело в том, что Луций Антоний затеял переворот…и,по-видимому, главным образом надеялся именно на обилие солдатских сбережений» (Suet., Dom., 7.3). Эти деньги должны были быть выданы ветерану после его отставки. Таким образом, армия предоставляла возможность получить «первоначальный капитал», который в любом случае пригодился бы ветерану после отставки. Очевидно, что в солдатской среде существовало материальное неравенство. «Солдаты обещали ему [Юлию Цезарю] служить добровольно, без жалованья пайка: те, кто побогаче, брались заботиться о тех, кто победнее» (Suet., Div. Iul., 68. 1). Хотя этот эпизод относится к временам Республики, отметим, тем не менее, что армейская среда ориентировала некоторых воинов копить деньги. В имперский период, с появлением возможности откладывать деньги в легионную кассу, накопление не исчезло. В итоге, из данных источников мы можем заключить, что ветеран к концу своей службы мог обладать значительными денежными запасами : «На восстановление его [Августа] палатинского дома, сгоревшего во время пожара, несли деньги и ветераны…» (Suet., Aug., 57. 2). Вероятно, что не последнюю роль в материальном расслоении в армии играло психологическое восприятие воинами получаемого жалованья и наград. И здесь стоит в первую очередь вспомнить о существовании двух «типов» ветеранов. Очевидно, что отношение к наградам у ветеранов, служивших в городах, и не терпевших серьезных лишений и трудностей, было более легкомысленным, чем у ветеранов, служивших «в поле». Тем не менее, нельзя утверждать и об однородности в имущественном плане ветеранов, не служивших в городах. Очевидно, что для воинов, долгое время проводивших в лагерях, было трудно выработать чувство меры в денежных тратах. Для нас важен факт того, что благодаря существованию легионной кассы и возможности накопления капитала в среде легионеров и ветеранов существовало материальное неравенство. Итак, за годы службы, под воздействием тяжелых условий, в сознании многих ветеранов оседало представление о необходимости копить деньги, в первую очередь для жизни после службы. Сформированный стереотип в полную силу работал в ветеранском мышлении. Ветеран, очевидно, знал, что его долгая служба дала ему опыт, что делает его «особым», ценным бойцом. К тому же, ветеран знал, что его ожидает отставка, и ему не нужно слишком сильно рисковать свой жизнью. Именно поэтому Август «стал самыми щедрыми подарками собирать ветеранов, чтобы защитить себя и республику» (Suet., Aug., 10. 3). Данные Тацита совпадают со Светонием: «из жажды власти он [Август] привлек ветеранов щедрыми раздачами» (Tac., Ann., I. 10). Именно щедрые раздачи сулили ветеранам полководцы и политики, дабы быстрее привлечь ветеранов на свою сторону. Цезарь не просто раздавал щедрые подарки своим верным старослужащим, «как полагают, он надеялся, что при желании ему будет легче созвать своих ветеранов, чем Помпею – новых воинов» (Suet., Div. Iul., 29. 2). В подобном поведении ветеранов проявлялась их психология: за свои заслуги они хотели получать достойную награду.