Глава 1. От новобранца до ветерана. Формирование и аспекты ветеранской психологии.

Как и в наши дни, в Древнем Риме, человек, оказываясь в армии, попадал в специфические условия. На протяжении своей службы каждый солдат проходил долгий и трудный путь «роста», в том числе и психологического, от стадии новобранца, до стадии ветерана. В этот период легионеры сталкивались с жестокими трудностями, менявшими менталитет и внедрявшими в сознание новые психологические установки и ценностные понятия. Переход легионера в статус ветерана был своеобразным психологическим рубежом. Итак, в данной главе, отталкиваясь от данных источников, рассмотрим условия, в которых протекала служба легионеров, факторы, которые воздействовали на психику солдат, и выявим «психологический итог», службы ветерана.

1. Условия службы. Условия несения службы, безусловно, являются серьезным фактором, влияющим на психологию солдата. И поэтому для нас очень важно рассмотреть, во-первых, сами условия службы, а во вторых те реалии, которые их формировали. Это поможет нам увидеть, какие стереотипы и комплексы существовали в мышлении ветеранов. Здесь необходимо понимать, что большинство солдат проводили годы своей службы в полевых условиях, на маршах, меняя свою дислокацию с летнего лагеря на зимний, и наоборот («честь солдата – в лагере; там его родина, там его дом» (Tac., Hist., III. 84)). Нахождение в замкнутом лагерном пространстве, где возрастала необходимость в поддержании дисциплины, само по себе уже накладывает свой отпечаток на психику воина. Однако вместе с тем важно помнить, что не все ветераны приобретали свой статус в полевых условиях. Напротив, источники позволяют нам говорить о том, что многие легионеры проходили свою службу в достаточно комфортных городских условиях. Этот факт делал ветеранские подразделения разными в психологическом отношении. Необходимо рассмотреть оба типа воинов, дабы увидеть разницу в менталитете двух типов ветеранов.

Для начала проанализируем психологическое состояние воинов, служивших в городах. Психология солдата кардинальным образом не изменяется на протяжении столетий. И в Древнем Риме «среднестатистический» солдат мечтал попасть на такое место службы, где ему не пришлось бы слишком много работать и беспокоится о своей жизни. Многим солдатам действительно удавалось попасть на службу в качестве солдат гарнизона какого-нибудь города, а может быть даже и в Рим (Tac., Hist., II. 11). Естественно, что и в древности служба в столице рассматривалась воинами как самая настоящая удача. Рим с его богатствами, лупанарами и термами, а так же постоянным вниманием центральной императорской власти, был для солдата настоящей мечтой. Солдаты столичного гарнизона считались элитными воинскими частями⁷, а также они могли рассчитывать на большие денежные подарки от принцепса (Tac., Ann., I. 8). Именно поэтому многие легионеры, участвовавшие в гражданской войне 69 года на стороне Веспасиана и флавианцев, настойчиво и небезосновательно требовали выполнения обещания о переводе их в преторианскую Гвардию (Tac., Hist., IV.46). Со времен Тиберия постоянный лагерь преторианской гвардии находился в Риме. Сами солдаты прекрасно понимали, что служба в гвардии станет для них менее опасным испытанием (Tac., Ann., I. 17). Обратной стороной службы в городе становилась неприспособленность к полевой армейской жизни. Тацит, описывая события гражданской войны 69 года н.э, и говоря о солдатах Римского гарнизона, которым надлежало разбить лагерь и выкопать земляной вал, отмечает, что эти солдаты «не привыкли к такой тяжелой работе и вскоре приуныли» (Tac., Hist., II. 19). Этот эпизод показывает, что солдаты из городских гарнизонов не были ни физически, ни морально не готовы выполнять свой долг на войне. Большинство ветеранов, отслуживших свой срок в городах, в итоге, превращались в ленивую и практически нетрудоспособную массу, что имело негативный эффект в военное время. Тацит отмечает : « Корбулона не столько заботило вероломство врагов, сколько небоеспособность собственных воинов; перемещенные из Сирии легионы, обленились за время долгого мира, с величайшею неохотою несли лагерные обязанности. Хорошо известно, что в этом войске не были редкостью ветераны, ни разу не побывавшие в боевом охранении или ночном дозоре, разглядывавшие лагерный вал и ров как нечто невиданное и диковинное, отслужившие свой срок в городах, не надевая ни шлемов, ни панцирей, щеголеватые и падкие до наживы» (Tac. Ann. XIII. 35). Приведенные факты позволяют нам констатировать, что не каждый ветеран получал в ходе службы те необходимые навыки и опыт, которые ждало увидеть от него командование. Более того, различия в условиях службы создавали два разных психологических типа ветеранов. Ветераны, отслужившие свои двадцать лет в городских условиях, не могли во время боевых действий сравниться с ветеранами, служившими в провинциях. Представляется, что осознание этого должно было поднимать вторых над первыми в психологическом плане, провоцируя презрение к ним, что оправдывалось в боевых условиях. Однако, исходя из данных источников, мы можем сделать вывод, что в социально-экономическом плане, в том числе и в вопросе о награде за службу, ветераны были равны, что также не могло не влиять болезненно на восприятие армейской службы «полевыми» ветеранами.

Положение солдат, служивших в полевых условиях, было во много раз тяжелее, чем у «горожан». На основе источников мы можем сделать вывод, что в походных лагерях солдаты поражались в своих гражданских правах. Тацит отмечает: «считают, что большинство военных людей неспособно разбираться в тонкостях судопроизводства, так как чинимое в лагерях правосудие отличается простотой и решительностью и многое рубит с плеча, обходясь без дотошности и хитроумия форума» (Tac., Agr., 9). Жестокое обращение оправдывалось необходимостью поддерживать дисциплину (Tac., Ann., XI. 18). В некоторых случаях силовое поддержание дисциплины приводило к злоупотреблению и самоуправству офицеров (Tac., Ann., I. 23). Очевидно, самоуправство офицеров проявлялось не только в рукоприкладстве. Например, солдаты вынуждены были оплачивать свой собственный отпуск, причем плату они должны были отдавать центурионам, «и для рядовых она стала ежедневной податью» (Tac., Hist., I. 46). Естественно, что воины не желали расставаться с деньгами, которые они наживают своим непосильным трудом. Поэтому солдатская злоба выливалась на офицеров во время волнений. Отмечается: «внезапно бунтовщики, обнажив мечи, бросаются на центурионов: они издавна ненавистны воином, и на них прежде всего обрушивается ярость» (Tac., Ann., I. 32). Офицеры и командование использовали солдат для извлечения личных выгод и для удовольствий, например, для охоты (Suet., Tib., 19). Часто, для изыскания денег на оплату своего отпуска солдаты «занимались разбоем или выполняли унизительные работы, которые обычно поручают рабам» (Tac., Hist., I. 46). Из солдат, которые имели средства к существованию деньги «выколачивали», заставляя выполнять «наряды» - лагерные работы (Tac., Hist., I. 46). Огромный интерес представляют несколько отрывков из сочинения Тацита. Во время волнений легионов в Паннонии (14 год н.э), в одном из лагерей «некий Вибулен, рядовой воин…обратился к…толпе: «кто вернет жизнь моему брату, а мне – брата? Ведь его, направленного к вам германскою армией…, Блез умертвил минувшею ночью руками своих гладиаторов, которых он держит и вооружает на погибель нам, воинам» (Tac., Ann., I. 22). И : «часть воинов бросилась вязать гладиаторов, находившихся у него (Блеза) на службе» (Tac., Ann., I. 23). Из приведенных сведений можно заключить, что некоторые высшие командиры (Юний Блез был легатом) могли устраивать гладиаторские бои с участием рядовых солдат. Естественно, что подобная практика страшила солдат, поскольку существовал риск попасть в «не боевые потери». Тяжесть лагерной жизни вынуждала солдат к дезертирству (Tac., Ann., XIII. 35), что в свою очередь могло привести к конфликтам в империи. К примеру, беглые солдаты могли помочь прийти к власти самозванцам (Tac., Hist., II. 8). 2. Военные упражнения и труд. Важным процессом, напрямую влиявшем на формирование ветеранской психологии, было освоение военного ремесла. Ветеран, за время своего пребывания в статусе легионера, испытывал огромные физические нагрузки, которые неизбежно влекли за собой психологические пертурбации. Постоянная физическая активность и трудовая деятельность имели несколько целей. Во-первых, стояла задача воспитания стойких и выносливых бойцов, что было необходимо с учетом характера боевых действий и особенностями римской стратегии. Во-вторых, была необходимость в поддержании постоянной дисциплины в войсках. Именно дисциплина обеспечивала поддержание боеготовности армии. Нарушение дисциплины или её отсутствие рассматривалось как фактический развал армии (Tac., Hist.,II. 93). Автор считает необходимым отдельно рассмотреть эти два фактора в виду их большой значимости в формировании ветеранской психологии. Командование подчеркивало то, что оно желало видеть в воинах : «в стольких походах, в стольких сражениях требовалась от вас стойкость против врага, и терпение, и усилия в борьбе чуть ли не с самой природой» (Tac., Agr., 33). Воины проводили свои дни, упражняясь в способах ведения боя, владении оружием, осваивали виды построений. Они обязаны были быстро бегать и обязательно должны были уметь плавать⁸. Иногда устраивались учения для проверки солдатской боеготовности.⁹ В походах воинам предстояло преодолевать горы, реки, топи (Tac., Agr., 33), бороться с дикими животными (Tac., Agr., 34). Командование старалось не давать солдатам возможности для долгого отдыха, дабы воины не утратили готовность к трудностям и дисциплину: «Воинов он [Гай Юлий Цезарь] ценил не за нрав и не за род, а только за мужество…держал их в постоянной напряженной готовности внезапно выступить куда угодно. Часто он выводил их даже без надобности, особенно в дожди и праздники. А нередко, отдав приказ не терять его из виду, он скрывался из лагеря днем или ночью и пускался в далекие прогулки, чтобы утомить отставших от него солдат» (Suet., Div. Iul., 65). Значение дисциплины для поддержания порядков в армии хорошо понимал Сервий Гальба. После Нерона, беспечно относившегося к своей армии, Гальба принялся насаждать традиционные воинские порядки, которые, естественно, не нравились солдатам: «Трудности похода, нехватка продовольствия и строгость командиров злили солдат…теперь же им приходилось делать огромные переходы и в полном вооружении карабкаться по склонам Пиренеев и Альп» (Tac., Hist., I. 23). Здесь было бы уместно добавить, что в среднем, полная боевая амуниция легионера (sarcina) весила от 12 до 40 килограммов¹⁰, что естественно требовало от него серьезных физических усилий во время марш-бросков и переходов. Таким образом, ветеран был достаточно натренированным, выносливым, обученным воином, что доказывалось им в сражениях (Tac., Ann., II. 80). Итак, командование надеялось благодаря изнурительным тренировкам получить выносливых и хорошо подготовленных физически воинов, беспрекословно соблюдающих принципы дисциплины. Таковыми, в итоге, и становились ветераны. Тем не менее, важно учитывать, что подобные тренировки и учения естественно влияли на солдатский менталитет, заставляя воинов задумываться о том, ради чего они терпят подобные трудности и лишения. Еще одним способом поддержания дисциплины в воинских рядах было привлечение солдат для всевозможных работ. Важно то, что помимо легионеров, зачастую, к труду принуждались и новобранцы, и опытные ветераны (Suet., Gal., 6. 3). Самой главной трудовой обязанностью было возведение походного лагеря и обустройство в нем, создание валов и рвов, заготовка сена, дров и строительного леса, «все то, что вызывается естественной необходимостью или изыскивается для того, чтобы не допустить в лагере праздности» (Tac., Ann., I. 35). Существовала, однако, и иная трудовая деятельность. По большей части это, вероятно, была тяжелая физическая работа, которая требовала привлечения даровой, полупрофессиональной солдатской рабочей силы. Такой работой было, например, строительство амфитеатра (Tac., Hist., II. 67), прокладка и ремонт дорог и мостов (Tac., Ann., I. 20), ремонт ирригационных сооружений (Suet., Aug., 18) и строительство новых дамб и каналов (Tac., Ann., XIV. 53). Таким образом, отметим, что практически каждодневный тяжелый труд не мог не влиять на психологию и ветеранское самосознание, постулируя в сознании субъекта идею о необходимости получения заслуженной награды за свою деятельность. Вполне вероятно, что такое обращение способствовало внутреннему озлоблению солдат, что особенно ярко выражалось, в солдатских мятежах и восстаниях, когда воины не получали желаемой награды. Итак, мы можем зафиксировать два фактора, воздействовавших на сознание легионера и закладывавших фундамент для ветеранской психологии. Эти факторы суть военные упражнения и ручной труд. Как и физические упражнения, так и труд преследовали главным образом цель воспитать стойкого, храброго, выносливого и исполнительного солдата. Это было обусловлено реалиями мобильной войны в античности, размещением легионов на территории империи и нуждой в поддержании дисциплины, как главного внутреннего скрепа римского войска¹¹. Вместе с тем солдаты использовались как даровая рабочая сила. Если командованию такая политика в отношении солдата была понятна, то у самого воина, вынужденного тренироваться в любую погоду и в праздники, трудиться на изнурительных работах, она могла порождать внутренний протест, озлобление, психологическую усталость и в конечном итоге вопрос о том, ради чего он терпит все эти испытания и трудности. Не стоит, однако, забывать о том, что тренировки делали из ветеранов стойких и сильных воинов, что не могло не ценить командование. И сами ветераны под конец службы могли начинать позиционировать себя как «элитную» прослойку легионов.