26. Семиотический аспект рассмотрения культуры Северного Возрождения.

Северное Возрождение — термин, использующийся для описания эпохи Возрождения в северной Европе, или более обобщающее — во всей Европе за пределами Италии, к северу от Альп. Северное Возрождение тесно связано с итальянским Возрождением, но имеется ряд характерных отличий.

Основные отличия: большее влияние готического искусства, меньшее внимание к изучению анатомии и античного наследия, тщательная и детализированная техника письма. Кроме того, важной идеологической составляющей явилась Реформация (массовое религиозное и общественно-политическое движение в Западной и Центральной Европе 16 — начала 17 века, направленное на реформирование католического христианства в соответствии с Библией).

В отличие от Италии, для которой Возрождение стало обращением к античному наследию, такие страны, как Нидерланды, Франция, Германия, вписали в свои полотна символику Средних веков с их готической мощью, конструктивистской изощренностью и невиданной фантазийностью, воплощенной в огромном количестве деталей. По сути, Северное Возрождение стало новым витком Средневековья, в палитру которого щедро был внесен магический реализм с отголосками дохристианских времен, язычества. Натурализм и экспрессивность сделали полотна мастеров как бы «двухслойными».

Не имея возможности углубиться в творчество всех представителей блестящей плеяды художников Северного Возрождения, можно рассмотреть несколько достаточно известных произведений И. Босха. Картины Босха интерпретированы в духе его времени, однако средневековый мистицизм чувствуется буквально в каждом штрихе. Смысл завуалирован, замысел не разгадан, трактовки самые неожиданные.

Рассмотрим картину «Фокусник». На первый взгляд, перед нами бытовая сценка – игра в «наперстки». Однако многочисленные детали придают ей совсем иной смысл. Человек, который пытается перехитрить удачу, по одеянию удивительно напоминает Папу Римского. Намек усиливают атрибуты Ватикана. Согнувшаяся фигура полна алчности. Дыхание изо рта трансформируется в лягушку, «подруга» которой уже примостилась на столе. Среди праздных зрителей угадывается монах-доминиканец. Воровской жест, с которым он тянется к кошельку увлеченного игрой «Папы», – характеристика всего ордена, живущего двойной жизнью. Борцам с ересью, беспощадным инквизиторам не чужды обычные человеческие грехи. Равнодушными глазами глядит на происходящее сова, умостившаяся в кошеле на поясе фокусника. Это сейчас она для нас – символ мудрости, а в давние времена ночная птица ассоциировалась с ложной мудростью, духовной слепотой. «Жизнь – это фокусник, играющий с людьми», – гласила народная пословица. В этом контексте картина Босха – памфлет на магию и всех, кто ее практикует или поддается ее очарованию.

Еще одна картина с условным названием «Камень глупости». На фоне удивительно достоверных пейзажей с точными натуралистическими подробностями проводится жуткая операция по извлечению из головы человека камня глупости. Лекарь – явный шарлатан, на что указывает пустой сосуд – символ греха. Наблюдающая за происходящим пара по меньшей мере странна. Мелкие детали (тапочки под стулом оперируемого, символизирующие его семейный статус) указывают на то, что дама – супруга глупца. Сидящий рядом мужчина в монашеском облачении вызывает ощущение не святости, а обмана. Возможно, их давно связывает далеко не безвинная «дружба», результатом которой и стала операция против глупости супруга-рогоносца.

«Сад райских наслаждений», несмотря на буйство красок, мрачен еще более. Религиозные сюжеты алтаря полны изощренного подтекста: люди – это инструмент пожирательства. Даже поразительно, что столь «небожественное» произведение, способное вызвать при пристальном рассмотрении дрожь, создавалось как церковный атрибут. Название условно. Произведение представляет живописный алтарь, который открывается взору людей только по праздникам. Левая и правая его створки представляют нечто фантастическое, но при этом довольно символичное. Некоторые исследователи видят в них дань модной тогда алхимии. Но центральная часть триптиха, изобилующая сценами одна другой душераздирающей, буквально захватывает внимание буйством обнаженных тел. Четко прослеживаются три плана. Невиданные и далеко не безобидные на вид животные – дань представлению об Индии, населенной экзотикой. Сценки, в которых нет ничего страшного, хотя прозрачные полусферы, скорее, тревожны, чем праздничны, они не компенсируют фрагментов с плотоядными растениями и морскими моллюсками, из которых видны фрагменты тел. Босх выбрал путь, определив для себя миссию – предостерегать людей от смертных грехов.