
- •Нил Гейман Предисловие
- •Отто Пенцлер Введение Да будет кровь!
- •Предшественники Дракулы м. Э. Брэддон
- •Добрая леди Дакейн
- •Уильям Гилберт
- •Последние владетели Гардонеля
- •Энн Кроуфорд
- •Таинственное происшествие в Кампанье
- •Рассказ Мартина Детайе о том, что произошло в Винья‑Мардзиали
- •Рассказ Роберта Саттона о том, что произошло в Винья‑Мардзиали
- •Элиза Линн Линтон
- •Убийство мадам Кабанель
- •Мэри Чолмондели
- •Освободи!
- •Амброз Бирс
- •Смерть Хэлпина Фрейзера
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Джулиан Готорн
- •Тайна Кена
- •Джозеф Шеридан Ле Фаню
- •Кармилла Пролог
- •Глава I Детский испуг
- •Глава II Гостья
- •Глава III Мы сравниваем наши впечатления
- •Глава IV Ее привычки. Прогулка
- •Глава V Удивительное сходство
- •Глава VI Очень странная болезнь
- •Глава VII Нисхождение
- •Глава VIII Поиски
- •Глава IX Доктор
- •Глава X Осиротевший
- •Глава XI История
- •Глава XII Просьба
- •Глава XIII Лесник
- •Глава XIV Встреча
- •Глава XV Суд и казнь
- •Глава XVI Заключение
- •Ф. Лж. Лоринг
- •Могила Сары
- •Дневник моего отца
- •Эдгар Аллан По
- •Хьюм Нисбет
- •Старинный портрет
- •Хьюм Нисбет Девушка‑вампир
- •Подлинные истории о вампирах Эрик, граф Стенбок
- •Правдивая история вампира
- •Луиджи Капуана
- •Случай мнимого вампиризма
- •Франц Хартманн
- •Подлинная история вампира
- •Кладбища, замки, церкви, развалины Карл Якоби
- •Откровения в черном
- •Энн Райс
- •Хозяин Рэмплинг‑гейта
- •Фредерик Коулс
- •Вампир из Кальденштайна
- •М. Р. Джеймс
- •Случай в кафедральном соборе
- •Д. Скотт‑Монкрифф
- •Замок Ваппенбург
- •Г. Ф. Лавкрафт
- •Танит Ли
- •Некусайка, или Флёр де фёр Глава 1
- •Глава 2
- •Глава 3
- •Глава 4
- •Глава 5
- •Глава 6
- •Джозеф Пейн Бреннан
- •Ужас замка Чилтон
- •Элджернон Блэквуд
- •Удивительная кончина Мортона
- •Кларк Эштон Смит
- •Смерть Илалоты
- •Строки, выведенные кровью Иоганн Вольфганг фон Гёте
- •Коринфская невеста
- •Лорд Байрон
- •Гяур Отрывок из поэмы
- •Джон Китс
- •Баллада
- •Трудные времена для вампиров Чарльз Бомонт
- •Место встречи
- •Эд Горман
- •Дэвид Шоу
- •Неделя с нежитью
- •Они выпивают душу д. Г. Лоуренс
- •Красавица
- •Артур Конан Дойл
- •Паразит
- •Харлан Эллисон
- •Одинокие женщины – вместилища времени
- •Красным по черному Фредерик Браун
- •Крови мне, крови!
- •Стивен Кинг
- •Р. Четвинд‑Хейс
- •Оборотень и вампиры
- •Ричард Бертон Матесон
- •Кровный Сын
- •Роджер Джозеф Желязны
- •Дневная кровь
- •Содержание
- •Предшественники Дракулы
- •Подлинные истории о вампирах
- •Кладбища, замки, церкви, развалины
Элджернон Блэквуд
Элджернон Блэквуд (1869–1951) родился в юго‑восточной части Лондона и учился в колледже Веллингтон, а затем в школе моравского братства в Германии и в Эдинбургском университете, где основной круг его чтения составляли книги о восточных религиях и оккультизме. Почти десятилетие он жил в Канаде и Нью‑Йорке, где держал ферму, управлял отелем, работал натурщиком, барменом, редактором, репортером, личным секретарем банкира, учителем музыки, а в 1899 году вернулся в Англию, где спустя семь лет дебютировал в качестве писателя.
Хотя Блэквуд написал 16 романов начиная с «Джимбо» (1909), сегодня его помнят главным образом как автора многочисленных рассказов, составляющих более тридцати сборников (хотя позднейшие по большей части состоят из произведений, входивших в его ранние книги).
Лучшие его сочинения относятся к жанру историй о сверхъестественном и ужасном – в том числе неоднократно включавшийся в различные антологии рассказ «Ивы» (1907), который знаменитый «маэстро ужасов» Г. Ф. Лавкрафт расценил как величайшее творение Блэквуда, повесть «Вендиго» (1910), где изображен монстр‑людоед из алгонкинского фольклора, и превосходная серия новелл об «оккультном детективе» Джоне Сайленсе, чьи расследования составили отдельный сборник (1908).
Рассказ «Удивительная кончина Мортона» был впервые опубликован в журнале «Трамп» в декабре 1910 года.
Удивительная кончина Мортона
Сумерки перетекали в ночную тьму, пока двое мужчин медленно пробирались сквозь густой ельник, плотно окутывающий склоны горы. Долгий подъем утомил их – оба были уже не первой молодости, к тому же июльский день выдался жарким. Маленькая гостиница, где они остановились, находилась внизу, в долине, среди садов, отделявших лес от виноградников.
Оба молчали. Впереди шел высокий, неся за плечами рюкзак, а его спутник, пониже ростом и постарше, уже заметно уставший, семенил сзади, спотыкаясь о камни. Наблюдательный человек заметил бы, что он спотыкается не от усталости, а потому что полностью погружен в свои мысли и не замечает, куда ступает.
– Ну как, все в порядке? – бросал на ходу высокий.
– А? Что? – Низенький вздрагивал, словно только что проснулся.
– Я не слишком быстро иду?
– Нет‑нет, все хорошо.
Правда, один раз он добавил:
– Если хочешь, иди вперед и садись ужинать. Я тебя догоню.
Однако высокий не согласился и продолжал идти с прежней скоростью, время от времени задавая те же вопросы. Пару раз он останавливался и оглядывался назад.
Так они добрались до окраины леса. Вся долина была покрыта густыми зарослями. Белые известняковые выступы, по которым карабкались путники, мягко поблескивали на фоне бледного вечернего неба. Порывы ветра внезапно стихли, словно самому ветру тоже захотелось полюбоваться лунным светом и он решил успокоить раскачивающиеся ветви деревьев: сквозь них лился свет, рисуя на зарослях мха замысловатые серебряные узоры.
Путники на секунду остановились, любуясь этой картиной. Внезапно сзади послышались шаги, приглушенные толстым слоем опавших сосновых иголок, и старший из двоих, все еще отстававший, резко обернулся, словно кто‑то позвал его по имени.
– Ну вот, опять она, эта девушка! – сказал он.
В его голосе слышалось странная смесь радости, удивления и… смутного беспокойства.
В пятне яркого лунного света появилась фигура молодой девушки. Она замерла на мгновение, словно не решила, идти дальше или нет, потом улыбнулась и быстро скрылась во тьме. При свете луны блеснули ее глаза и зубы, тогда как тело осталось в тени. Из‑за этого создалось очень странное впечатление – словно в воздухе проплыли лишь плечи и голова, одарили путников сияющей улыбкой и исчезли.
– Не будем останавливаться, ради бога, вперед! – воскликнул высокий.
В его поведении чувствовалось скорее нетерпение, чем дружелюбие. Второй стоял, напряженно вглядываясь в темноту, где скрылась девушка. Его друг решительно позвал его, и через мгновение оба вышли на дорогу. Вдали поблескивали огоньки какой‑то деревушки, позади остался лес, похожий на огромное покрывало ночи.
Оба путника молчали. Затем высокий остановился и подождал, пока к нему подойдет второй.
– В этой долине, – сказал высокий, – есть что‑то такое… странное. Он решительно поправил на спине рюкзак, и в этом жесте выразился какой‑то инстинктивный протест. – Что‑то жуткое, – добавил он и широким шагом двинулся дальше.
– И что‑то удивительно прекрасное…
– Я вижу, тебя она привлекает больше, чем меня, – коротко бросил высокий.
– Тут еще живы совершенно удивительные поверья, – заметил его спутник. – Они действуют на воображение человека помимо его воли.
Последовала пауза, и высокий попытался ускорить шаг. Судя по всему, тема разговора отчего‑то делала его нетерпеливым.
– Возможно, – сказал он через некоторое время. – Хотя я считаю, что причина в удивительной безлюдности здешних краев. Подумай сам, мы находимся в самом центре набитой туристами Европы, но отрезаны от всего мира. Эти места забыты Богом и людьми. Странное противоречие. К тому же совсем рядом проходит граница часового пояса: в миле от вон той деревни время смещается на час. Невольно задумаешься о том, насколько оно нереально.
Он засмеялся и привел еще несколько доводов. Его друг согласился с их обоснованностью, но говорил неуверенно, поминутно оглядываясь. В лунном свете ясно виднелся горный склон, по которому они только что прошли.
– Странно, – сказал старший из путешественников, – я не вижу фермы, где мы покупали молоко. Ее должно быть хорошо видно отсюда.
– При таком освещении вряд ли. Все‑таки странное место, – повторил высокий. Он не отрицал удивительной атмосферы здешних гор, но ему хотелось найти всему разумное объяснение. Эта ферма… Мне она сразу не понравилась – и черт меня побери, если я знаю почему. Не понравилась, и все. И девица появилась неизвестно откуда, хотя вокруг никого не было. И молчала она как‑то странно. Почему, скажи на милость, она не отвечала на вопросы? Хорошо, что я не стал пить молоко. Я бы не смог проглотить. Интересно, где они его берут? Поблизости нет ни одной коровы или козы!
– А я выпил немного, несмотря на его вкус, – ответил его спутник, улыбаясь внезапной разговорчивости приятеля.
Внезапно он обернулся и посмотрел в лицо друга. Что это действие лунного света или его загорелая кожа и в самом деле стала мертвенно‑бледной?
– Послушай, старина, – проговорил высокий, с серьезным видом глядя на приятеля, – как ты думаешь, кто она? Почему она такая и какого дьявола тащится за нами?
– Я думаю, – последовал ответ, – что она преследует не нас, а меня.
Эти слова и убежденный тон, с которым они были произнесены, были неприятны высокому. Он уже пожалел, что решился откровенно заговорить о своих опасениях. Имея такого впечатлительного спутника, нервного и наделенного буйным воображением, выражать мысли вслух – значит поступать необдуманно, даже глупо. И высокий зашагал вперед так быстро, что приятель отстал от него минут на пять, а когда догнал, то задыхался от быстрой ходьбы, прихрамывал и обливался потом.
– Завтра я хочу уехать в Швейцарию, – проговорил высокий, когда оба улеглись в постели в двухместном номере гостиницы. – Мне кажется, мы здесь слишком задержались. А? Как ты считаешь?
Ответа не последовало, ибо второй путешественник уже спал, похрапывая.
– Да, он смертельно устал, – пробормотал высокий и повернулся на бок, чтобы последовать примеру приятеля.
Однако сон не шел. Ему не давали спать странные тревожные мысли и чувства. В такое состояние он впадал крайне редко, и оно было очень неприятным. Конечно, все это полнейшая чепуха, и все же ему было не по себе – до такой степени, что это не давало ему уснуть, заставляя ворочаться на постели.
«Я просто переутомился, – убеждал он себя, – только и всего».
Странные чувства, вызвавшие бессонницу, было трудно проанализировать, но он точно знал, что их вызвало. Перед его глазами стояла одна картина одинокое ветхое шале на горном склоне, где они остановились на отдых несколько часов назад. Это была маленькая ферма, грязная и запущенная. Название было написано черными буквами на голубой доске, приколоченной над входной дверью: «Ла шениль». 44 Вокруг фермы не было видно ни души, на двери висел замок, окна закрыты, из трубы не шло ни единой струйки дыма. Словом, грязь, запустение и нищета.
И вдруг, когда они после нескольких безуспешных попыток достучаться и докричаться уже собрались уходить, за одним из неплотно прикрытых ставней мелькнуло чье‑то лицо. Его приятель заметил это первым и снова принялся звать хозяев. Вскоре из‑за угла дома появилась молоденькая девушка – очевидно, она вышла из дома через заднюю дверь – и остановилась в отдалении, пристально разглядывая незнакомцев.
Именно тогда, насколько помнил высокий путешественник, он начал испытывать эти странные чувства – страх, недоверие, дурное предчувствие. Даже сейчас, лежа в постели в темной комнате, он вспоминал ту минуту, и от ужаса его волосы встали дыбом. Девушка внушала ему необъяснимый леденящий страх. При этом она была очень юная и хорошенькая, даже соблазнительная, гибкая, как змейка, и с таким же холодным и пристальным змеиным взглядом. На все вопросы об отдыхе в доме она лишь улыбалась и не произносила ни слова, но все равно производила впечатление человека властного, при желании способного причинить большие неприятности. Несмотря на очарование, в облике девушки чувствовалось что‑то зловещее. Разговаривал с ней в основном он, но все ее улыбки предназначались его старшему приятелю: девушка не отрывала от него глаз, а один раз, проходя мимо, даже коснулась его руки.
Самым странным сейчас казалось то, что он никак не мог вспомнить, как она была одета, какого цвета ее глаза и волосы. Словно ее присутствие он ощущал, но не видел.
А молоко… Девушка ушла куда‑то за дом и вскоре вернулась с кувшином и двумя деревянными мисками. Молоко имело такой странный вкус, что высокий путешественник не смог проглотить его и выплюнул. Но его друг, умиравший от жажды, без раздумий выпил свою миску до последней капли. Пока пил, он неотрывно смотрел в лицо девушки, стоявшей прямо перед ним.
С того момента старший приятель изменился. Всю дорогу домой он говорил какие‑то странные слова, вспоминал ферму «Ла шениль», девушку и чудесный, дивный вкус молока. Свои мысли он выражал таким образом, что слушать его было дико и неприятно. Высокий путешественник попытался вспомнить, что говорил его друг, но смысл слов от него ускользал. Он помнил, что те слова вызывали отвращение и предчувствие чего‑то скверного. А ночь, как известно, усиливает подобные чувства!
Потом, в довершение всего, девушка стала их преследовать. Это казалось какой‑то невероятной глупостью, абсурдом, и тем не менее все было именно так. Девушка путала его; перемена в поведении друга была дурным знаком. Он не мог ничего объяснить. Возможно, объяснение придет позже, а пока ему отчаянно хотелось поскорее убраться отсюда и увести друга.
С этой мыслью он уснул, вернее, забылся тяжелым сном.
Окна были широко раскрыты, а за ними находился сад, окруженный довольно высокой оградой. В дальнем конце сада виднелись закрытые на замок ворота, за которыми лежали частные владения, а также кладбище и маленькая церковь. Когда‑то эти ворота были не заперты, и постояльцы гостиницы пользовались ими, чтобы прогуляться по полям. Обычно они терялись в лабиринте тропинок и виноградников, поскольку выхода к главной дороге или горам не было. Любители прогулок выходили к кладбищу и возвращались в деревню мимо церкви, которая была постоянно открыта, либо стучались в дома местных жителей и просили указать им дорогу. В итоге ворота заперли – во избежание проблем.
Высокий на несколько часов забылся беспокойным сном, задыхаясь от жары, а потом проснулся. Попытался потянуться, но не смог и сел на постели, тяжело дыша и чувствуя, что ему не хватает воздуха. При слабом свете звезд, сиявших на летнем небе, он увидел, что его друг встал и бродит по комнате. Тот иногда ходил во сне, вспомнил высокий и мягко, но властно произнес:
– Мортон, старина, ложись спать! Ты и так гулял целый день!
Фигура, подчинившись приказу, как это обычно делают лунатики, прошла через комнату и скрылась в тени, окутывающей постель. Высокий улегся поудобнее и вновь приготовился уснуть, однако духота, слишком короткая кровать и частые утомительные пробуждения никак не давали ему забыться. Он заставлял себя лежать с закрытыми глазами и не шевелиться, но что‑то сверлило его мозг, словно мышь, вгрызающаяся в него острыми зубками. Как говорится, он дремал вполглаза. В открытое окно текли запахи сена, цветов и раскаленной земли, и вместе с ними в комнату проникали звуки. Эти тихие звуки беспокоили его, хотя были едва слышны.
Ему все же удалось уснуть, как вдруг мозг пронзила страшная мысль. Он вздрогнул и сразу проснулся. Как же он раньше не догадался! Человеческая фигура в комнате – это вовсе не его друг!
Едва он подумал об этом, его охватила страшная тревога, а тело покрылось холодным потом. Трясущимися руками он попытался нащупать спички, но не нашел их; потом вспомнил, что в комнате проведено электрическое освещение, зашарил пальцами по стене – и нащупал маленький выключатель. В ярком свете, внезапно вспыхнувшем в комнате, он увидел, что постель его друга пуста. И тогда, внезапно и инстинктивно, без раздумий, мозг молнией пронзило воспоминание: перед глазами встала ветхая ферма «Ла шениль», стакан молока, странное поведение друга и… девушка.
В ту же секунду он заметил, что в комнате, где только что царили ароматы полей, цветов и ночи, появился какой‑то новый запах – запах свежевскопанной земли. Сразу за этим открытием последовало другое: тихие звуки, доносившиеся из окна, не были обычными ночными звуками вроде шелеста ветерка или стрекотания насекомых. Нет – это были тихие шаги. Кто‑то очень осторожно ступал по посыпанным гранитной крошкой тропинкам сада.
Он оделся в рекордно короткое время, успев заметить, что ночная рубашка друга лежит на постели. Значит, Мортон тоже оделся. Затем он заметил, что дверь комнаты приоткрыта. Все было ясно: он действительно уснул и с того момента, когда он видел призрачную фигуру, прошло немало времени. Через пару минут он осторожно спустился по лестнице и вышел в залитый лунным светом сад. Там он сразу вспомнил то, о чем недавно говорил хозяин гостиницы: о странных поверьях, до сих пор бытующих у жителей долины, затерянной среди гор и сосновых лесов. При мысли о девушке ему стало нехорошо. От ударившего в нос запаха свежей земли едва не вывернуло желудок. Усилием воли он пытался отогнать от себя чудовищные образы, навеянные рассказами хозяина гостиницы, однако они упорно преследовали его воображение в этот ранний утренний час, словно он остался один на один с ночью и тишиной. Да, чары действуют. Нужно быть совсем бесчувственным, чтобы отрицать это.
Он обыскал маленький садик из конца в конец. Никого! Остановившись возле ворот, взялся за мокрые от росы прутья и выглянул наружу. Ему показалось, что вдали, среди полей, что‑то движется. Спустя секунду он был в этом уже уверен. Справа, за деревьями, что‑то шевелилось. Там находилось кладбище.
Осознав это, он содрогнулся от ужаса и отвращения. Он пошевелил губами, пытаясь произнести имя своего друга, но ни единого звука не сорвалось с его губ. Какой‑то инстинкт велел ему молчать. Ценой невероятных усилий он забрался на ворота и вскоре спрыгнул на мягкую траву на противоположной стороне. Затем, стараясь держаться в тени, пригнулся и побежал в сторону кладбища, подхватив на бегу, сам не зная зачем, тяжелую палку. Через минуту он уже стоял возле низкой кладбищенской стены – стоял и смотрел.
Там, за надгробиями с омерзительными металлическими венками и увядшими цветами в вазонах, он видел силуэт своего друга – низко склонившийся, почти касавшийся коленями земли, легко различимый во тьме на фоне двух густых тисов. Мортон был не один; рядом с ним пригнулась к земле еще одна фигура – тоненькая, призрачная, стройная.
На этот раз высокий путешественник сумел заставить себя крикнуть:
– Мортон! Мортон! Господи боже, чем вы там занимаетесь? Что с вами?..
В тот самый миг, когда его низкий громовой голос прорезал тишину ночи, тоненькая фигурка, наполовину заслонявшая собой его друга, обернулась и уставилась на него. Он увидел белое лицо с сияющими глазами и зубы – луна окрасила их в свои собственные странные тона. Это было фантастическое, нереальное, жуткое зрелище. Через рот, от губ до подбородка, шла широкая ярко‑красная полоса.
В следующее мгновение фигурка быстро скользнула, словно перелетела по воздуху, в направлении деревьев и скрылась среди тисов и надгробий в той стороне, где находилась церковь. Тяжелая палка, брошенная ей вслед, не достигла цели и упала, сбив металлический крест на одной из могил, а бросивший ее человек со всех ног побежал к сгорбленной фигуре друга, не обращая внимания на тонкий жалобный вопль, вырвавшийся из уст исчезнувшего призрака. Не заметил он и того, что на нескольких могилах разрыта земля и ее запах, который он почувствовал в своей комнате, стал сильнее. Все внимание высокого путешественника было направлено на того, кто лежал у его ног.
– Мортон, друг мой, вставай! Проснись, бога ради! Ты же ходил во сне и…
Слова замерли у него на губах. Только сейчас заметив неестественное положение плеч Мортона и его бессильно болтающуюся голову, он замер, как громом пораженный. Друг не подавал признаков жизни. Тогда он взвалил его на плечи и понес в гостиницу; он не помнил, как туда добрался.
Это был самый настоящий кошмар – кошмар, прорвался в реальность. Он слышал, как хозяин гостиницы и его жена суетились у постели, помнил, как срочно вызвали деревенского доктора и как он сам сбивчиво и путано объяснял, что произошло, не забыв упомянуть о том, что Мортон был сомнамбулой. Однако смысл случившегося дошел до него только тогда, когда он увидел лицо доктора – тот тщательно осмотрел больного и обернулся к высокому путешественнику.
– Вы будете его будить? – услышал он свой собственный голос, – Или оставите спать до утра?
По выражению лица доктора он понял все еще до того, как услышал ответ.
– Ах, месье, боюсь, ваш друг больше не проснется. Сердце – увы, у него внезапно отказало сердце…
Финальные сцены этой маленькой трагедии, которая столь внезапно и ужасно завершила приятное путешествие, не нуждаются в описании, ибо уже не имеют отношения к этой истории. Впрочем, впоследствии всплыла пара довольно любопытных деталей. Во‑первых, за несколько недель до этого случая на кладбище было разрыто несколько свежих могил. Власти пытались выяснить, кто бродит по ночам на кладбище, и обвинили местного сумасшедшего, однако поиски не дали никаких результатов. Во‑вторых, на следующее утро после смерти Мортона на полу в церкви нашли кровавый след, словно кто‑то прополз от задней двери к главному входу. В ту же неделю в церкви была совершена специальная служба, дабы очистить святое место от зла, поскольку суеверные местные жители немедленно заявили, что такой след не мог оставить человек. Такой след мог оставить только вампир, которого потревожили в полночь и заставили покинуть мир мертвецов.
Помимо таких нелепых глупых слухов наш герой рассказал еще кое‑что, и это нельзя оставить без внимания. После смерти друга он поговорил с местным доктором, и разговор произвел на него сильное впечатление. Доктор, человек очень умный и здравый, принялся дотошно расспрашивать его о жизни и привычках погибшего друга. Услышав рассказ о том, как путешественники поднялись на гору и зашли в маленькое шале под названием «Ла шениль», доктор не смог скрыть изумление.
– Но такого шале больше нет! – сказал доктор. – Я давно не слышал этого названия. Пятьдесят лет тому назад такое место существовало, однако его стерли с лица земли по приказу местных властей, поскольку люди, жившие там, имели весьма скверную репутацию. Шале попросту сожгли. Сейчас от него остались несколько кусков сломанной стены да фундамент.
– Люди со скверной репутацией, говорите?
Доктор пожал плечами.
– Там пропадали путешественники и даже местные крестьяне, – сказал он. – В шале жили старуха с дочерью. Говорят, они поили людей отравленным молоком. Однако их обвинили и в более страшных злодеяниях, чем обычное убийство…
– В каких же?
– Говорили, что старухина дочка была вампиром, – коротко ответил доктор. Немного помолчав, он добавил, глядя в сторону: – Осматривая вашего друга, я обнаружил кое‑что. На его горле была крохотная дырочка, маленькая, как след от булавки, но очень глубокая. А сердце – я вам уже сообщил? – было полностью обескровлено.