1.4 Различное отношение лингвистов к явлению сленга

Следует отметить, что отношение к молодежному сленгу различно, оценки исследователей языка разнятся вплоть до противоположности. Сленг нередко отождествляется с разговорным языком и жаргоном и ставится в оппозицию литературному языку.

Некоторые ученые-языковеды, такие как И.Р. Гальперин, А.Н. Мазурова, Л.А. Радзиховский, отрицают явление сленга в русском разговорном языке и не допускают существования сленга как самостоятельной категории, относя его к различным лексическим и стилистическим категориям. Например, И.Р. Гальперин пишет о бессодержательности самого термина «сленг». Он относит сленгизмы к категории неологизмов, указывая на их неустойчивый, переходящий характер, и предлагает понимать сленг как: «тот слой лексики и фразеологии, который появляется в сфере живой разговорной речи в качестве разговорных неологизмов, легко переходящих в слой общеупотребительной литературной разговорной лексики»⁵⁴.

Другие исследователи, напротив, вычленяют сленг как отдельное явление в языке. Н.С. Валгина считает, что «Дифференциация лексики, относящейся к жаргону, арго и сленгу, имеет размытые границы, часто пересекающиеся. Видимо, поэтому не дифференцированы и сами термины, часто значение одного термина определяется через другой»⁵⁵.

Одна группа ученых, классики отечественной лингвистики − И.В.Арнольд, И.Р.Гальперин, Ю.М.Скребнев, по разным причинам настороженно относятся к оценке сленга. Другая группа, напротив, видит в сленге динамизм, выразительность, яркость словесных образов, которых, по их мнению, не хватает литературному языку. К последним относятся, например, В.А. Мальцев, который утверждает, что «С точки зрения лингвистики, сленг − самое интересное явление»⁵⁶, а также американские лингвисты Ф.Секрист и С.И.Хаякава.

В среде официальных представителей русской культуры сленг всегда воспринимался как низкое и вульгарное явление, чуждое языку. При этом не упоминалось о функционировании обсценной лексики, имеющей древние славянские корни. Штампы и общие места, растиражированные в лингвистической литературе, требуют переосмысления в современной науке о языке. Нельзя запретить образование и развитие субкультур, невозможно остановить социально обусловленные языковые преобразования. Субстандарт является более динамичной системой, чем стандарт. Многие сленгизмы – это не слова-однодневки: они не забываются с течением времени, и даже переходят на более высокие уровни языка, укрепляются в нем.

Основными аргументами противников распространения сленга являются:

− отрицательное влияние на языковую культуру россиян, в особенности - молодежи

− вульгарность, которую придает речи неумеренное и немотивированное использование сленга и жаргона в публичных выступлениях

− границы литературной речи и субстандарта размываются, что препятствует интеллектуальному развитию личности и общества в целом

«Жаргон убивает мысль, отучает думать его рьяных поклонников»⁵⁷ − пишет современный филолог Л. И. Скворцов. Эта мысль проходит и через многие работы Д.С.Лихачева, который видел в «засорении языка» истоки духовно-нравственных проблем и всю свою жизнь последовательно боролся с безответственным отношением к родному языку. Он писал «Вернейший способ узнать человека − его умственное развитие, его моральный облик, его характер − прислушаться к тому, как он говорит… Язык человека − гораздо более точный показатель его человеческих качеств, его культуры….А ведь бывает и так, что человек не говорит, а «плюется словами». Для каждого расхожего понятия у него не обычные слова, а жаргонные выражения. Когда такой человек с его «словами-плевками» говорит, он хочет показать, что ему все нипочем, что он выше, сильнее всех обстоятельств, умнее всех окружающих, над всем смеется, ничего не боится. А на самом деле он потому и обзывает своими циничными выражениями и насмешливыми прозвищами те или иные предметы, людей, действия, что он не уверен в себе… По-настоящему интеллигентный человек отвечает за каждое слово, независимо от того, написано оно, сказано вслух или про себя»⁵⁸ − писал он в своих «Письмах о добром и прекрасном».

Часто сленг и жаргон винят в том, что они способствуют прививанию «псевдоценностей» и в частности, например, распространению криминала. Защитники субстандарта отмечают, что номинации, заимствованные из криминальной сферы в некриминальной среде подвергаются существенным семантическим изменениям, поскольку обслуживают иную реальность: не воровскую деятельность, не тюремно-лагерный быт и не идеологию преступного мира, а большей частью обычные, бытовые и профессиональные реалии, либо категории массовой культуры.

Пока молодежный сленг используется в непринужденной, неофициальной обстановке, значительного «загрязнения» не происходит. Данное суждение применительно и к языку художественной литературы: когда сленгизмы входят в него как элементы речевой маски персонажа, это не вызывает никакого протеста, если это делается с тактом и имеет эстетическую мотивацию. Кроме того, сленг никогда не является единственным способом коммуникации для тех, кто им пользуется. Сленг питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве.

Сленг не стареет со временем. Он вступает в конфликты с нормативами и фиксирует прецеденты дипломатических отношений с речевыми пластами, чей статус освящен традицией, временем, консервативностью наших губ. У сленга есть прошлое: будущее! У него есть закон развития, сформулированный древними: «Выдумаете, время идет? Безумцы! Это вы проходите мимо!»⁵⁹.

В этом вопросе нет беспросветно заблуждающихся и нет однозначно правых. Нужно различать социально обусловленное функционирование сленгизмов и их необоснованное проникновение в литературный язык. Лингвист не должен бороться с языком, задача лингвиста − исследовать его многообразие, в том числе и нон-форматные проявления. «Истина, видимо, лежит посередине: нельзя жаргон искоренить декретом, но не стоит и особенно восхищаться им: выразительность его однобока, набор средств мал»⁶⁰.