В.В. Гридасов

Барнаульский государственный

педагогический университет

МЕТАФОРА И КАТЕГОРИЗАЦИЯ

(Коммуникативное кодирование идеи)

Теория интеракции, разработанная представителями неориторики М.Блэком [1] и А.А.Ричардсом [2], способна, на наш взгляд, объяснить механизм понимания метафоры, но не ее порождение. Примеры, приводимые М.Блэком, строятся по принципу А есть В, где А - главный, В - второстепенный субъект. (Заметим, что подобного рода примеры не собственно метафоры, а конструкции идентификации). В результате действия механизма фильтрации ассоциируемые созначения А пропускаются через фильтр созначений В, при этом одно из ассоциируемых созначений выдвигается на первый план, делая метафору осмысленной, другие же созначения погашаются, не вступают во взаимодействие. Концепция М.Блэка соответствует получившей большое распространение в семидесятые годы трехэтапной модели понимания метафоры: на первом этапе устанавливается буквальное значение метафоры, на втором оно сопоставляется с контекстом, на третьем начинается поиск метафорического значения, если буквальное значение противоречит контексту [3]. Так же и у М.Блэка: буквальное прочтение выражения «А есть В» невозможно, поэтому в действие вступает механизм фильтрации, то есть начинается поиск метафорического значения.

Особенность, предлагаемой в статье концепции состоит в том, что проблема порождения метафорического значения рассматривается через призму вопроса о категоризации. При этом мы опираемся на ряд положений, высказанных У.Чейфом в его статье “Память и вербализация прошлого опыта” [4]. Ведя речь о предметах и ситуациях, не имеющих собственного названия, У.Чейф предположил, что говорящий, чтобы передать подобного рода идею, должен ее категоризовать, то есть представить содержание этой идеи Х как проявление какой-либо категории. В случае, если Х обладает высокой кодируемостью, он будет близок к фокусу этой категории, в то время как в ситуациях с низкой кодируемостью понятие, подлежащее категоризации, не может быть определено как центральный член какой-либо категории, вследствие чего говорящий вынужден подвести его под несколько категорий, а само понятие будет определяться пересечением этих категорий. Высказывая эти положения, У.Чейф не имел в виду метафору, однако на наш взгляд, они вполне применимы и к метафоре. Предположим, что у нас есть некая некатегоризированная идея, понятие Х. Под словом “некатегоризированная” подразумевается не только отсутствие вербального выражения, но и неопределенность содержания и структуры самого категоризируемого понятия. На стадии категоризации Х (т.е. будущая метафора) не может быть подведен под центральный случай какой-либо первичной парадигматической категории в силу собственной неопределенности, хотя в сознании говорящего имеется определенное представление о том, к какой семантической сфере, к какой понятийной области следует отнести понятие, которое необходимо категоризовать. Схематически это можно представить следующим образом:

А

Х

г де Х - категоризуемая идея, понятие; А - инклюзивная первичная парадигматическая категория, включающая Х. Место Х в А неопределенно. Х обладает размытым очертанием, поэтому на схеме Х обозначен пунктиром. Необходимо подчеркнуть, что Х - не главный субъект, а сама идея, еще не четко определенное содержание метафорического значения. Таким образом, метафора здесь не взаимодействие двух мыслей о двух объектах, это - одна мысль, при категоризации которой говорящий должен обратиться еще, как минимум, к одному понятию. Чтобы категоризовать Х, его нужно подвести еще под одну категорию В. В отличие от Х В не нуждается в категоризации. Это уже категоризованное понятие с определенными границами и занимающая определенное место в своей инклюзивной категории. Но отнести Х к В невозможно без сравнения. Результатом сравнения является нахождение того общего, что связывает Х и В, то есть категориального метафорического оператора. Метафорический оператор не только связывает Х и В, но и выполняет роль своего рода “переключателя”, переводя как Х, так и В в другое измерение - вторичную парадигматическую систему, представленную на схеме категорий С. С - метафорическая категория, включающая помимо Х и В множество других понятий, связанных тем же оператором, что Х и В. Так Х оказывается включенным сразу в три категории: Х А; и Х В, если Х С, и В С.

А В С

Х

В результате подобной тройной отнесенности Х получает содержательно-структурную определенность и вербальное выражение. Следовательно, процесс метафоризации протекает не в направлении от Источника к Цели [5], а от Цели к Источнику. После нахождения подходящего Источника направленность процесса меняется, что делает возможным структурный перенос с Источника на Цель.

Итак, метафорическое значение при категоризации оказывается в центре пересечения метафорических и неметафорических категорий, что обусловливает его отнесенность как к первичной, так и вторичной парадигматической системе. Однако при экспликации, под которой в настоящей работе понимается завершающий этап категоризационного процесса, заключающийся в вербальном, знаковом кодировании содержания метафорического значения, используются имена не всех категорий. Следствием этого является неэксплицированность (в поверхностной структуре метафоры) одной из категорий, участвующей в процессе категоризации. Анализ структуры элементов метафорической категории формы позволил выделить пять типов экспликации метафорического значения:

I) Монопарадигматическая экспликация (В - модель). При использовании этого типа получаем поверхностную структуру, отражающую отнесенность Х только ко вторичной парадигматической системе, т.е. в эксплицитной структуре Х представлена лишь одна метафорическая категория В. Это случаи так называемой однословной метафоры.

II) Бипарадигматическая экспликация. Можно выделить два вида данной модели. 1) экспликация с локализацией в первичной парадигматической системе (неметафорическая детерминация, ВА модель). Так как процесс экспликации в этом случае локализован в первичной парадигматической системе, то в качестве классификатора (финального компонента композиты, выполняющего классифицирующую функцию) выступает категория А. Таким образом, Х эксплицируется в данной модели как проявление инклюзивной первичной парадигматической категории. Эта модель представлена двумя разновидностями:

а) А и В принадлежат к разным инклюзивным категориям. Сюда относятся такие слова, как Hakenbolzen - hakenförmig gekrümmter Bolzen; Tafelklavier -Klavier mit waagerecht liegenden Saiten, Art Flügel, aber viereckig; Trichtermündung - Flußmündung, die sich flußabwärts verbreitet; Schraubenfeder - schraubenförmig gebogene Feder; Hufeisenmagnet - Magnet in Hufeisenform; Satteldach - Dach mit zwei am First zusammenstoßenden Dachflächen; Keilabsatz - keilförmiger <...> Absatz; Herzkirsche - eine kirschenart von herzförmiger gestalt (Grimm) и многие другие.

б) А и В принадлежат к одной инклюзивной категории: Apfelquitte - apfelförmige Quitte;

2 ) экспликация с локализацией во вторичной парадигматической системе (метафорическая детерминация, АВ модель). Исследованный материал предоставил в наше распоряжение лишь один подобный пример Ohrmuschel. Локализация процесса экспликации во вторичной парадигматической системе обусловлена здесь тем, что Х находится с А не в родо-видовых, а в партитативных отношениях: Ohrmuschel  muschelförmige Gegenstände, но Ohrmuschel  Ohr, а Ohrmuschel  Тeil  Ohr.

III) Синтагматико-парадигматическая экспликация (метафорическая детерминация). В этом случае происходит локализация процесса экспликации во вторичной парадигматической системе, вследствие чего Х в своей поверхностной структуре представляется как категория, возникшая в результате субдифференциации метафорической категории В. Примеров этой модели нам встретилось значительно меньше, чем примеров ВА модели. Особенность данной модели состоит в том, что вместо А, первичной парадигматической категории, здесь употребляется категория, находящаяся с Х в синтагматических отношениях, например, Fingerhut  hutförmige Gegenstände, но не Fingerhut  Finger. Категории Fingerhut и Finger находятся в пространственных отношениях (тип “одно на другом”).

IV.Метонимически-осложненная экспликация. Довольно часто процесс категоризации осложняется метонимией (вернее, ее разновидностью pars pro toto). Можно выделить два типа комбинированного метафоро-метонимического процесса категоризации:

1) метонимия проявляется как на входе, так и на выходе категоризационного процесса. В этом случае говорящий при категоризации Х обращается не к самому Х, а к его части (первое проявление метонимии), которая и подвергается в дальнейшем категоризации. Экспликация Х-части при этом осуществляется по модели ВА, однако результирующее понятие не относится к категории А (например, Hufeisennase - это не вид Nase, а вид Fledermaus), то есть в соответствии с замыслом говорящего Х-часть (ВА) замещает всю категорию Х (второе проявление метонимии). Это случаи так называемых бахуврихи;

2) во втором случае метонимия только открывает, но не завершает процесс категоризации. При категоризации Х по его части говорящий использует либо модель АВ, либо модель В.

В отличие от первого типа классификатор здесь представлен эксплицитно. Экспликация классификатора может осуществляться тремя способами: а) сложным словом, например, Schraubenziege - Wildziege <...> mit schraubenförmig gewundenen Hörnern; б) сложнопроизводным словом, например, Scheibenzüngler - Angehöriger einer Familie der Froschlurche mit scheibenförmiger <...> Zunge; в) производным словом, например, Röhrling - Angehöriger einer Familie der Basidienpilze mit gestieltem Hut, der an der Unterseite senkrecht zur Oberfläche stehende Röhren hat.

V. Опосредованная экспликация. Анализ семантических отношений в МП позволил выделить еще один тип экспликации метафорического значения - опосредованную экспликацию. Своеобразие данного типа состоит в том, что говорящий ставил перед собой задачу категоризовать не Х, а другое понятие Y. Категоризация же Х осуществляется попутно при категоризации Y. Так, например, в Röhrenwurm (meeresbewohnender Ringelwurm, der meist im Sandboden steckt und sich Wohnröhren herstellt) говорящему, чтобы категоризовать Y (определенный вид червей), необходимо категоризовать и Х (жилище этого вида), что и осуществляется по метафорической модели В, в результате чего у слова Röhre появляется новое метафорическое значение.

Получив символизацию, метафорическое значение может попасть в сферу действия постметафорического процесса. Суть этого процесса состоит в переходе от одного способа экспликации к другому, в частности, от бипарадигматических и синтагматико-парадигматических моделей к монопарадигматической В-модели, что, в свою очередь, приводит к бóльшему различию поверхностной и глубинной структуры метафоры, например:

K esselförm.Tal Kesseltal Kessel

экспликация постметафорический

процесс

Во многих случаях появление у слова метафорического значения обусловлено постметафорическим процессом. На наш взгляд, можно выделить две разновидности постметафорического процесса: факультативный и облигаторный. Факультативным процесс является при переходе от бипарадигматических и синтагматико-парадигматических моделей к монопарадигматической В-модели. Так, например, бипарадигматическая экспликация с локализацией в первичной парадигматической системе Hufeisenmagne не может быть заменена монопарадигматической В-моделью Hufeisen. Облигаторный характер постметафорический процесс носит, на наш взгляд, лишь при метонимически – осложненный и опосредованный экспликации.

Таким образом, мы считаем, что наиболее адекватным представлением процесса метафоризации является категоризационная модель, ориентированная не на понимание, а на порождение метафорического значения. Особенность метафорического значения при этом заключается в том, что оно оказывается включенным сразу в несколько метафорических и неметафорических категорий.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М., 1990.

2. Ричардс А.А. Философия риторики // Теория метафоры. М., 1990.

3. Петров В.В. Понимание метафор: на пути к общей модели // Метафора в языке и тексте М., 1988.

4. Чейф У. Память и вербализация прошлого опыта // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. М., 1983.

5. Lakoff G. Women, Fire And Dangerous Things: What Categories Reveal About The Mind. – Chicago; London: Univ. of Chicago press, 1987.

О.О. Бакшеева

Алтайский государственный университет,

Барнаул

ПОЗНАВАТЕЛНАЯ СИТУАЦИЯ,

КОММУНИКАТИВНОЕ СОСТОЯНИЕ

И КОММУНИКАТИВНАЯ ФОРМА ТЕКСТА

Познание мира связано с "положением субъекта относительно процесса, в зависимости от того, является ли он по отношению к процессу внешним или внутренним" (Э. Бенвенист). Отделение себя от внешнего мира и полагание в качестве внешнего объекта позволяет объективно оценивать происходящее вовне с позиции наблюдателя. Занимая подобную позицию, субъект действия или состояния, создатель и носитель языка, объединенный в одном лице, привносит элемент "не-я - другого" [1] для отображения связанных с ним непосредственно фрагментов действительности.

Позиция наблюдателя имеет двоичный характер: с одной стороны, отражает диалектику связи субъекта и объекта (наблюдатель - активный деятель-лицо и одновременно объект, на который направлено воздействие), в чем заключается специфика категории - "совокупности отношений человека к самому себе как к некому другому. Отношение "я" к самому себе как к некоторому "не-я" [1, c. 393]; с другой стороны, наблюдатель представляет собой некую инстанцию - центр видения [2], определяющий точку отсчета и систему рассмотрения-интерпретации объекта (реальности), а также характер деятельностной и коммуникативной активности по отношению к действительности-среде.

Знаком коммуникативного отношения субъекта-наблюдателя и действительности, формой объективации-выявления субъекта во внешней сфере, с одной стороны, с другой - формой конструирования и сохранения отражаемого фрагмента мира, интегрирующей все особенности его осмысления, выступает текст - материальный носитель информации в дискурсивной деятельности, передающий актуальное коммуникативное состояние мира и субъекта.

Актуальное коммуникативное состояние создается познавательной ситуацией, фиксирующей основу принимаемых сообщений от окружающего пространства и формирующегося информационного аналога в сознании, обеспечивающего приобретение знаний о действительности (мире). Иерархичность познавательных ситуаций детерминируется типом осознания индивидуумом определенности, характера отражаемого объекта - бытия, коммуникативного пространства (окружения), предмета-вещи, непосредственно связанных параметром "достоверности" знания.

Степень достоверности максимальна, когда знания обретаются посредством чувственного опыта, уменьшается - при пополнении знаний в результате логических построений на основании первого типа, минимальна - будучи сформированной посредством получения чужого знания. Подобная "иерархия достоверности" находит грамматическое отражение в естественных языках. Так Н.Акатсука-Мак-Коли выделяет два вида знания, различающиеся основой их существования и принятия субъектом: "интернализованное" (входящее в подсознание) и "интеллектуальное" (осознаваемое и не обязательно содержащееся в подсознании). Интернализованное знание связано с большей степенью "интимности" (глаголы типа понимать, знать, ощушать), интеллектуальное - менее "свое собственное" (узнать от к.-л.). В этих терминах и формулируется следующий принцип: субъект не может занимать отрицательную установку по отношению к интернализованному знанию (т.е. в частности, к чувствам, эмоциям, восприятию, которые им осознаются как существующие в нем самом), в большей степени эта отрицательная установка возможна при выражении интеллектуального знания [3].

Возможно соотнести предлагаемые типы знания со следующей классификацией познавательных ситуаций: "созерцание" (чувственная форма освоения информации), "моделирование" (рациональная, интеллектуальная форма), "ощущение" (сверхчувственное познание), выделяемых на основании индивидуальной направленности осмысления, постижения субъектом-наблюдателем (коммуникантом) познаваемой реальности.

При этом фиксируются разные стороны познаваемого объекта: категориальная основа и сущностное содержание (например, знание "о времени": время - атрибут материи) либо уровень субстанциальный - непосредственной явленности (знание "времени": время - непосредственно данное настоящее, актуальность), либо нечто третье - синтетическое единство, интегрирующее многие составляющие.

Чувственная/интеллектуальная основа познания сопряжена с категорией определенности/неопределенности. В числе характеризующих признаков для определенности отмечается "относительная независимость (изолированность, ограниченность) явлений мира, их взаиморазличие (отличие) и выражение через необходимость (неизбежность)"; для неопределенности - "преобладание зависимости свойств, наличие тождественности черт и превращение многообразия возможностей в действительность" [4, c. 37].

Чувственное созерцание всегда определенно, единично характеризуется максимальной степенью достоверности и принадлежит актуальному модусу мира. Интеллектуальное (рациональное) моделирование неопределенно, поскольку открывает многообразие возможностей и множественность интерпретаций, характеризуется минимальной степенью достоверности и фиксирует две разновидности модуса мира: возможности (сфера "бытие-факт") либо гипотетичности (мир для субъекта, сфера "бытие-смысл"[5]).

Созерцательный тип принятия субъектом информации от внешней среды необходимым образом предполагает его центральное, внутреннее положение-позицию в описываемом событии: наблюдающий принадлежит самой наблюдаемой системе и непосредственно контактирует с объектом. При дистанцировании, объективной невовлеченной позиции субъекта вне анализируемого процесса, он приобретает лишь часть информации о событии, достраивая, моделируя категориальные взаимосвязи, зависимости свойств объектов. Поэтому чувственное - самодостаточно в относительной ограниченности, уникальности (определенность); рациональное - требует дополнительного определения, отношений, контекста (неопределенность).

Чувственное-созерцательное-определенное и интеллектуальное-моделируемое-неопределенное непосредственно соотносятся со статической и динамической моделями "человек и его состояние", "человек и его действие", составляющими основу видения мира и являющимися понятийным отражением классов денотативных ситуаций [6].

На уровне программы субъект в указанных моделях выявляет следующие категориальные признаки: предмет - предмет одушевленный - лицо. Основным генерирующим свойством в этой корреляции выступает момент активности - "быть способным совершать что-то" (ср. Признак волевого начала [7, 8]).

Значение "обладать свойством" (состояние в широком смысле) реализуется в ситуации пассивности субъекта и его качественной охарактеризованности. Именно в структурно-семантическом инварианте "человек и его состояние" максимально выражается смысловая оппозиция активный/неактивный (динамичность/статичность), где последняя разновидность всегда семантически маркирована модальной связью с внутренним миром лица (субъективно-оценочные смыслы) при денотативной соотнесенности с ситуацией внешнего покоя [6].

Субъект действия является инициатором динамических проявлений коммуникативного пространства, признаков движения, изменения объекта наблюдения, обозначающих тип его поведения (функционирования) во времени, соответственно - столь же динамического "накопления" - преобразования информации об объекте у субъекта-наблюдателя при его внешней позиции в событии. В таких условиях актуализируется моделирующая активность наблюдателя-коммуниканта в конструкции (восстановлении) динамики изменений в событийном "потоке" относительно ретроспективной или проспективной точки отсчета, то есть при опосредовании, отсроченности связи во времени, и подчеркивается значимость реализованных (прошлых) либо потенциальных (будущих) взаимосвязей.

Отвлеченность от актуальной ситуации предполагает рациональный тип осознания, осмысления, устраняющий неопределенность многообразия возможностей созданием линейной модели ситуативного множества, фиксирующей непрерывность и согласованность сменяющихся наблюдаемых событий и ситуаций (знание о времени). Обращение-преобразование познавательной ситуации, отражающей другой тип принятия информации в системе "Я -коммуникант - среда" (например, "созерцание") влечет изменение коммуникативного состояния (статика, покой) и взаимообращенность категорий "время - пространство". Во-влеченность в актуальное состояние расширяет функции субъекта-коммуниканта: объективный внешний наблюдатель становится субъектом перцептивного события, испытывающим воздействие субстанциального окружения на органы чувств (знание времени).

Текстовая материя как коммуникативная форма актуального состояния мира эксплицирует результаты семантического и формального закрепления-записи получаемых и обрабатываемых субъектом (наблюдателем) сообщений от источника - окружающего пространства. Знаковый характер текста (9) обосновывает возможность рассмотрения его информационной роли в коммуникативном процессе на разных уровнях: со стороны смысловой, семантической и стороны формальной, структурной в их взаимосвязи.

Грамматические формы и структуры, как и семантические, несут информацию о положении, позиции (статусе) субъекта-коммуниканта в событии в соответствии с признаком непосредственной наблюдаемости (познавательная ситуация "созерцание") либо опосредованной ограниченной контактности с описываемым фрагментом мира (познавательная ситуация "моделирование"), особенностях аспектизации знаний субъекта (времени, о времени, во времени), изменяясь и адекватным образом оформляясь на уровне коммуникативных реализаций.

Типологию коммуникативных форм текста возможно создать на основе дифференциации типов осознания, смыслового закрепления субъектом-коммуникантом состояния коммуникативного пространства, соотносимого с определенной познавательной ситуацией, т.е. коммуникативная форма фиксирует индивидуально-личностный способ дискретизации и оформления смыслового континуума, обусловленный особенностями отражения познаваемого объекта действительности (события) и самой действительностью, а также спецификой конструируемого информационного аналога в сознании.

Тип "созерцание" непосредственно актуализирует пространственный модус существования мира и статические характеристики коммуникативной сферы (окружения), определяя "статический" тип коммуникативной формы текста. Тип "моделирование" выделяет временной модус, подчеркивая динамику изменений состояния коммуникативного пространства, детерминируя "динамический" тип коммуникативной формы текста. Таким образом, отмечается следующая цепь-корреляция: состояние (модус) мира - коммуникативная (познавательная) ситуация - коммуникативное состояние субъекта и действительности - коммуникативная форма, где главенствующей выступает категория субъекта, определяя и позицию в событии (внешнюю/внутреннюю), и систему видения (интеллектуальное / чувственное – моделирование / созерцание).

Отражение содержания данных аспектов на языковом уровне возможно проследить на модели пропозиции - варианте семантической записи коммуникативного события, фиксирующей как состояние познаваемого объекта (фрагмента действительности, среды), так и состояние познающего субъекта-наблюдателя (коммуниканта). Наиболее значимым в структуре пропозиции является субъектная актантная позиция и специфика предиката, поскольку они фиксируют категорию субъекта в событии и отражают временные характеристики актуального состояния мира. Так лексико-грамматическая природа предикатов обуславливает наличие при них особой формы субъекта ("актуальность", "временная стадия", "приписанность действия или состояния", "предрасположенность к нему"), т. е. семантическая безагенсность предикатов проецирует сопряжение с субъектом пониженной активности [6], маркируя актуализацию пространственного модуса и ситуации состояния (статической) (напр. одному хорошо думается - время субъективное: знание "времени").

Указателями динамической ситуации, динамических проявлений коммуникативного пространства, признаков движения, изменения объекта наблюдения, обозначающих тип его поведения (деятельности) во времени и динамического преобразования информации у субъекта- наблюдателя (коммуниканта) служат грамматические формы. Так формы совершенного вида выражают динамическое изменение временных фаз единого события, обозначая кванты-действия субъекта (агента) - субъекта пропозиции, выступающего объектом наблюдения внешнего по отношению к событию субъекта-коммуниканта. Совершенный вид с собственно семантической точки зрения содержит временную перспективу - значение формы совершенного вида нельзя описать, не привлекая трех основных моментов [10]: а) событие еще не имеет места; б) собственно событие; в) момент наблюдения. Поэтому использование данной формы означает небольшое "продвижение" наблюдателя вперед во времени для обеспечения ретроспективной точки отсчета для события, внося, тем самым, определенную упорядоченность во временной "поток" - набор событий-фаз в рамках одной структуры. Таким образом, формы совершенного вида, семантический инвариант для которых, - противопоставление некоторой ситуации Р и другой, предшествующей ей, применительно к которой существенно, что она не-Р (11), выражают дистанцированность позиции наблюдателя-коммуниканта от актуальной ситуации, то есть отсроченность связи во времени, подчеркивая значимость прошедших, реализованных квантов-фаз сообщения об объекте наблюдения. Комплекс фаз (маркеры - грамматическая форма СВ как единичный элемент и подобные формы, составляющие ее окружение (дистрибуцию), помечает динамику коммуникативного состояния мира и субъекта во времени (например: И непонятно было, о чем он подумал, как будто что-то вспомнил. Но вспоминать ему это "что-то" не хотелось. Запрокинул стакан, одним глотком осушил до дна. Крякнул. Крутнул головой. Пожевал сала. Закурил. Встал - не сиделось. Прошелся широким шагом по избушке, Остановился посредине, Подбоченился и опять куда-то далеко Засмотрелся (В.Шукшин).

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991.

2. Марова Н.Д. Текст как картина. // Э.В. Ильенков. Философия и культура. М., 1991.

3. Демьянков В.З. Предикаты и концепция семантической интерпретации. // Изв. АН СССР, Сер. лит. и яз. Т. 39, 1980. № 4.

4. Визир П.И. и др. Определенность, неопределенность и их взаимосвязь с другими категориями диалектики. // НДВШ. Филос. науки. 1972. № 6.

5. Лосев А.Ф. Хаос и структура. М., 1997.

6. Ефанова Л.П. Субъект - базовый компонент семантической структуры предложения. М., 1991.

7. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи. // Аспекты семантических исследований. М., 1980.

8. Семантические типы предикатов. М., 1982.

9. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990.

10. Киселева Н.Н., Кожухова Е.В. Коммуникативная грамматика английского языка. Новосибирск, 1992.

11. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М., 1988.

C.А. Осокина

Алтайский государственный университет,

Барнаул

ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА

КОММУНИКАТИВНОГО МОДУСА

Модус – одна из основных характеристик высказывания, получившая лингвистическое осмысление в процессе вычленения в коммуникативной единице объективной семантической константы (диктум, интенсионал) и субъективной переменной.

Модус связан с категорией модальности. Однако между ними существует различие, которое заключается в том, что модальность выражает отношение высказывания к реальной действительности, а модус – отношение говорящего субъекта к высказыванию.

Понятие модуса иногда отождествляется с понятием модальной рамки. Под последней понимается эмоционально-эстетическое (чувственно воспринимаемое и лишь условно передаваемое словами) отношение к передаваемой информации. Модальная рамка представляет собой прагматическое значение предложения и противопоставляется его сигнификативному значению, т.е. собственно семантическому объему предложения.

Потенциальная семантическая возможность высказывания предполагает существование его метатекста, представляющего собой рефлексию говорящего по поводу говоримого.

Традиционное философское деление мира на дух и материю влечет за собой выделение двух групп модусов - модусы ментального и модусы материального плана. Группа ментальных модусов образуется интенсиональным, интенциональным и операциональным модусами, которые описывают ментальные состояния субъекта. Интенсиональный модус характеризует мыслительный процесс (знание, мнение, предположение, сомнение), интенциональный – интеллектуальные намерения (цель исследования, задачи), операциоальный – различные операции над знанием (предполагание, суммирование, изменение, сравнение). Группу модусов материального плана составляют сенсорный, эмотивный и волитивный модусы. Они характеризуют физические проявления субъекта: сенсорный – чувственное восприятие (зрение, слух, осязание, обоняние), эмотивный - эмоциональную оценку (радость, гнев, грусть и т.д.), волитивный – намерение преобразовать материальный мир (желание, необходимость, долженствование).

Ряд исследователей выделяет в дополнение к представленным коммуникативный модус, однако взгляды на его семантику не всегда совпадают. Наиболее оформленная точка зрения представлена в работах Н.К. Рябцевой. Автор рассматривает коммуниативный модус как один из ментальных модусов, имеющий значение «кросс-референции к собственной речи», например: как я уже говорил, этому вопросу я посвятил отдельную главу, об этом я скажу особо. Сфера функционирования коммуникативного модуса в таком понимании – научный текст.

Мы предлагаем более широкую трактовку коммуникативного модуса – как основного состояния языка, выражаемого его главной функцией. Цель настоящей статьи – охарактеризовать семантику, назначение, особенности функционирования, средства выражения и методику анализа коммуникативного модуса в тексте.

Семантика модуса представляет собой синкретизм ментального и материального планов. Говорить (вообще передавать информацию) – значит преобразовывать идеи (психические сущности) в материальные знаки. Поэтому коммуникативный модус можно определить как особое состояние сознания, располагающее к передаче информации, и процесс ее вербализации. Равноправие когнитивного и материального элементов в семантике модуса говорит о невозможности его строгого отнесения ни к группе ментальных, ни к группе материальных модусов.

В пользу причисления коммуникативного модуса к ряду ментальных свидетельствует то, что в некоторых контекстах лексемы со значением говорения могут просто заменяться на ментальные ср.: Гегель говорит, что…; Гегель считает / думает / полагает, что…

На тесное соприкосновение ментального и коммуникативного полей указывает и наличие таких лексем, как уверять, уговаривать, убеждать, заявлять, входящих и в то, и в другое поле.

С материальными модусами коммуникативный модус связывает наличие материального элемента в его семантике. Более того, когнитивный элемент также является обязательной составляющей модусов материального плана, если модальным субъектом выступает разумное существо. При этом по отношению к сенсорному модусу он носит вторичный характер (сначала восприятие, потом сознание), а по отношению к эмоциональному и волитивному модусам когнитивный элемент выступает предпосылкой (сначала сознание, потом эмоция и воля).

Среди материальных модусов наиболее часто слияние духа и материи происходит в семантике сенсорного модуса. Сенсорные предикаты могут легко интерпретироваться в когнитивном смысле и принимать значения различных ментальных модусов: Ты слышал об ограблении банка? / Ты знаешь об ограблении банка?

Таким образом, специфика коммуникативного модуса состоит в том, что он является промежуточным между модусами ментального и модусами материального планов, не примыкая однозначно ни к одной группе. Это ментально-материальный модус. Отличие его семантики не просто в слиянии духа и материи, а в характере этого слияния, точнее, в характере самой материи, объективирующейся в виде текста, в котором мысль может жить вне сознания его творца.

Средства выражения коммуникативного модуса обширны. Формальными показателями наличия модуса в тексте являются слова и устойчивые сочетания с общим значением передачи информации (говорить, рассказывать, сообщать, информировать, беседовать, спрашивать, доводить до сведения, наводить справки и т.д.), а также синтаксические средства, выражающие аналогичную семантику (синтаксические конструкции, интонация, в графической записи – знаки препинания), ср.: Он спросил, куда я иду./Куда идешь? – семантика вопросительной интонации соотносится с фразой Он спросил. Отсутствие в тексте средств выражения коммуникативного модуса вовсе не означает его отсутствия. Модус имплицитно представлен в подтексте в виде фоновой информации. Средствами выражения коммуникативного модуса можно признать все средства языка в отвлечении от их уровневых свойств (лексемы – в отвлечении от собственно лексического значения, синтаксические конструкции – от синтаксического значения и т.д.). При исследовании коммуникативного модуса акцент ставится на взаимодействие единиц текста между собой, их изолированное рассмотрение нерелевантно.

Назначение коммуникативного модуса – описание всех состояний вербальной коммуникации, основными из которых являются говорение и слушание.

Состояние коммуникации – понятие динамическое. Это скачок, мгновенный переход мысли в звук (при говорении) и звука в мысль (при слушании). В более широком плане, это поиск знаков для выражения идеи (продуцирование информации) и поиск идей, соответствующих данному знаку или комплексу знаков (интерпретация). С этой точки зрения, наиболее яркими примерами экспликации коммуникативного модуса могут служить высказывания, типа: «Ну, она была такой прозрачной… Нет, скорее, кристальной… Не могу подобрать слово. Не знаю». Подобные высказывания довольно часто можно услышать в импровизированной речи. Для письменного текста они не характерны, так как автор имеет время, чтобы обдумать формулировку. Отражением состояния коммуникации на письме могут служить черновики, где зафиксирован переход мысли от слова к слову. Однако для лингвистического анализа черновики являются не более ценным материалом, чем канонический текст, так как анализ - это всегда лишь очередная интерпретация.

Состояние коммуникации – это одновременное развертывание материи и духа. Материя и дух находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, они развертываются параллельно, и точки пересечения не возможны. Вычленить из потока звуков и из потока сознания определенные комплексы и сказать, что данному означающему соответствует именно это означаемое, значит, прервать оба потока (или единый поток – речь) и анализировать уже совсем другие сущности, статику.

Отсутствие точек пересечения материи и сознания не означает невозможности их соотнесения. Способ их соотношения можно обозначить как коммуникативное значение. Коммуникативное значение – это инвариантное значение всех возможных интерпретаций высказывания. «Интерпретация» в данном случае рассматривается не только как атрибут слушающего субъекта, но и как атрибут говорящего. Говорящий субъект, пытаясь вербально выразить свою мысль, тщательно подбирает средства. Независимо от того, хочет ли он, чтобы его речь поняли однозначно, или же, наоборот, намеренно создает двусмысленное высказывание, чтобы переложить на слушающего ответственность в выборе нужного значения, в любом случае, высказывание должно содержать некоторую инвариантную интерпретацию. Инвариантная интерпретация – констатация развития связи между сущностями, о которых сообщается в высказывании. Ответ на вопрос, каков характер этой связи – это конкретная интерпретация.

Коммуникативное значение – это собственно языковое значение высказывания. Язык находится в постоянном развитии, следовательно, коммуникативное значение речевых произведений тоже развивающаяся сущность, движение. Конкретная интерпретация коммуникативного значения – фотография движения, результат воздействия на него внеязыковых факторов. Условия воздействия создают вариант коммуникативного значения – прагматическое значение высказывания.

Прагматическое значение «удобно» для лингвистического анализа, так как оно статично. По сути, любое лингвистическое исследование представляет собой анализ прагматического значения и строится по общей схеме: из потока языка произвольно вычленияется единица и констатируются ее отличительные свойства; условия рассмотрения объекта в каждом случае заложены в целях и установках исследователя. При сопоставилении результатов различных лингвистических исследований, обнаруживаются общие моменты, соединив которые можно составить целостную картину языка, но не сам язык, как живой организм.

Исследование текста с точки зрения выражения в нем коммуникативного модуса представляет собой попытку «оживить» картину. Результатом исследование должно стать формулирование коммуникативного значения текста. Методика анализа включает два этапа. Первый – предварительный – выявление формальных средств экспликации модуса. Эти показатели являются наиболее яркими точками проявления модуса. На втором этапе необходимо «уловить» движение духа и материи и найти точки соприкосновения между ними. Для этого выделяются слова и выражения, которые в данном контексте соотносятся с сущностями ментального плана, и слова и выражения, соотносимые с физическими сущностями. Главная задача – обнаружить семантику между слов, ответить на вопрос, как в рамках текста происходит переход из одной плоскости в другую. Этот переход и есть проявление коммуникативного модуса.

В качестве примера предлагаем фрагмент анализа стихотворения Джона Донна «Тройной глупец» [9]. Формальными средствами выражения коммуникативного модуса являются говорю в своей поэзии, рифмы, повторенная, стихи, чтенье, провозгласив. Подчеркнем, что эти слова и выражения рассматриваются как элементы конкретного текста, а не изолированно. Все остальные единицы текста интерпретируются через один из модусов либо материального, либо ментального плана. Столкновение духа и материи происходит там, где рядом оказываются единицы разных планов:

Я стал двойным глупцом:

Люблю и говорю о том

В своей поэзии унылой

Двойной глупец – понятие абстрактное, соотносимое с модусами ментального плана (в частности, интенсиональным – состояние знания). Данное сочетание можно квалифицировать как фразеологическое, так как оно вызывает устойчивые культурные ассоциации (ср. дважды дурак). Глагол стал по своей семантике предполагает некоторое физическое преобразование субъекта (ср. Когда я стану большим, Он стал губернатором). Я стал – материальный план, двойным глупцом – ментальный, между этими комплексами происходит скачок из сферы материального в сферу ментального. Далее вновь происходит сдвиг в плоскость материи, что выражается эмотивным модусом в словах люблю и унылой. Элемент текста говорю о том в своей поэзии представляет собой устойчивое сочетание (ср.: В своем стихотворении Лермонтов пишет…), в котором коммуникативный модус, а следовательно и коммуникативное значение, проявляется в концентрированном виде. Необходимо обратить внимание на то, что данное сочетание находится в середине предложения. Как мы увидим в дальнейшем, это местоположение является закономерным для коммуникативного модуса.

Но где мудрец, кто, обладая милой,

Не стал грустить, как я, с такой же силой?

Формальным показателем экспликации модуса является вопросительная интонация (на письме – знак вопроса). Ментальный план выражен в лексеме мудрец и в операциональном модусе (сравнение). Он чередуется с материальным планом, наиболее ярким представителем которого является слово грустить (эмотивный модус).

Как берег узкий, врезанный в залив,

Вбирает соль, несомую волною,

Так…

В данном отрезке господствует материальный план. Сгущение текстовой материи приходится на сочетание вбирает соль (не случайно это сочетание вызывает ассоциации с земным человеческим бытием: соль земли, хлеб да соль). Отрезок обрамляется союзом как так, репрезентирующим сферу интеллектуальной деятельности – операциональный модус (сравнение). Перед частью союза так происходит скачок из материального в ментальное и обратный скачок в плоскость материального:

Так, муки через рифмы протащив,

тащить муки – устойчивое сочетание, выражающее физическое состояние субъекта, эмотивный модус;

Я думал, что их этим успокою.

- вновь переход в область интеллекта и обратно. Семантическим показателем наличия коммуникативного модуса в данной фразе является через рифмы. Это сфера концентрации коммуникативного значения (соединение материи и духа). Местоположение единицы через рифмы в графической записи – относительный центр предложения.

Подобным образом анализируется каждая коммуникативно оформленная единица данного текста. В результате выявляется, что в ткани текста материя и дух развертываются неоднородно: и в той, и в другой плоскости обнаруживаются своеобразные сгустки (сгущения материи и сгущения духа), выражаемые в тексте в форме устойчивых сочетаний. Такими сочетаниями являются двойным глупцом, говорю в своей поэзии, вбирает соль, муки протащив, грусть повторенная, в себе таит, дань Грусти и Любви, высших сил. Возможность сцепления компонентов данных единиц в единое целое мотивировано возникновением устойчивых культурных ассоциаций с определенным денотатом или денотативным сюжетом, если денотат представляет собой ситуацию. Данные сочетания являются теми точками, в которых концентрируется энергия, притягивающая обе плоскости, как полюса магнита. Создаваемое магнитное поле – коммуникативный модус. Его структура также неоднородна и изоморфна структурам материи и духа, т.е. проявляется в разряженном и концентрированном виде. Сгустками коммуникативного модуса являются слова и устойчивые сочетания со значеним передачи информации.

Коммуникативный модус – особый. В отличие от собственно ментальных, выражающих состояние духа, и материальных, выражающих состояние материи, коммуникативный модус выражает основное состояние живого языка. Анализировать текст с точки зрения проявления коммуникативного модуса – значит, обнаруживать в нем признаки жизни.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

3. Вежбицка А. Метатекст в тексте.// НЗЛ, вып. 8, М., 1978.

4. Донн Д. Стихотворения (пер. Б. Томашевского). Л., 1973.

5. Новиков Л.А. Семантика русского языка. М., 1982.

6. Рябцева Н.К. Ментальный модус от лексики к грамматике // Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993.

7. Человеческий фактор в языке: Коммуникация. Модальность. Дейксис. М., 1992.

8. Шмелева Т.В. Модус и средства его выражения.// Идеографические аспекты русской грамматики. М., 1988.

9. Язык и наука конца ХХ века. М., 1995.