32

3. Климатические зоны земли, циркуляция атмосферы и ее взаимодействие с океаном

Происхождение слова «Климат» и других, связанных с ним, терминов уходит корнями глубоко во времена античности и имеет весьма любопытную древнюю историю. В IV в. до н.э. когда в Греции идея шарообразности Земли и преобладания на ней океанов не подвергалась сомнению, философ Эвдокс Книдский (400-347 гг.до н.э), возглавлявший в то время известную академию Платона, разработал (367 г.до н.э) теорию тепловых поясов нашей планеты. Исходя из представлений о возрастающем наклоне солнечных лучей относительно ее сферической поверхности напарник Платона (428/27-348/47 до н.э) совершенно справедливо назвал эти пояса климатическими зонами (от греч. «klima» – наклон), объяснив, таким образом, неравномерность нагрева земной поверхности. Эта идея очень понравилась его семнадцатилетнему ученику Аристотелю (384-322 гг. до н.э) который в дальнейшем, развивая ее, разделил земной шар, в зависимости от продолжительности дня, на пять климатических поясов. Экваториальный – «необитаемый вследствие жары», два приполярных – «необитаемых вследствие холода» и два промежуточных – «умеренных, обитаемых».

Границы этих поясов почти век спустя (250 г. до. н.э.) установил греческий математик Эратосфен (276-194 гг. до н.э). По его вычислениям окружность Земли составила около 25 000 миль (по современным данным – 24 860 миль), жаркая зона занимает на ней 48⁰ по обе стороны от экватора. 24-й градус к северу и югу от экватора был обозначен как «линия тропика», холодные зоны занимали по 24⁰ от полюсов, ограничиваясь «северным и южным полярным кругом», а умеренные области располагались между тропиками и полярными кругами. За эти расчеты Эратосфена заслуженно считают «отцом географии».

Опрометчивое категорическое утверждение Аристотеля о существовании необитаемых жарких и холодных поясов на поверхности нашей планеты породило массу заблуждений и курьезных ситуации в мире науки и мореплавании. Так, выдающийся географ Римской империи Страбон (64/63 до н.э.- 23/24 н.э.), соглашаясь с Аристотелем в том, что Земля делится на зоны по разному пригодные для жизни, почему-то решил, что «ни одно из людских сообществ, существовавших в Европе севернее Альп, не могло приобщиться к цивилизации, так как жизнь там сосредотачивалась вокруг костров, огонь в которых нужно было постоянно поддерживать».

Аргументом для утверждения о необитаемости экваториальной зоны Земли Аристотелю послужили данные о повышении температуры воздуха по мере приближения к экватору. Если даже в этих районах Ливии (Африки) так жарко, что у бедных обгоревших ливийцев черная кожа, то у экватора и подавно все живое сгорело и остались сплошные угольки, а море кипит^1. Так, что жить можно только в умеренных зонах, но вот беда, до южной умеренной зоны не добраться через «тропическое пекло», а было бы интересно посмотреть как тамошние обитатели – «антиподы», ходят вниз головой. Так рассуждали современники Аристотеля. Трудно поверить в то, что светило античной науки ничего не знал о финикийской экспедиции вокруг Африки, снаряженной в Карфагене почти два столетия назад (596 г. до н.э.) египетским фараоном Нехо II.

Так или иначе, но заключение древних греков о том что «море на экваторе кипит» породило бездну суеверных страхов и сомнений в отношении южных широт у многих поколений мореплавателей, затормозив на две тысячи лет исследования южных районов Мирового океана. Развеяны эти страхи были только в середине XV века португальцами, которые в поисках восточного пути в Индии настойчиво в течение 12 лет «штурмовали» мыс Юби - самую западную точку Африканского континента (побережье Сахары). Арабы, тоже введенные в заблуждение Аристотелем считали его непреодолимым для мореходства и называли мысом «Нун» (нет). На арабской карте того времени южнее этого коварного места была изображена «рука дьявола», поднимающаяся из воды! Доходя до низкого песчаного мыса Юби, расположенного на 26⁰7’ с.ш., моряки встречали у его подножья мощные водовороты с белыми пенящимися гребнями волн, образованные сильным течением, направленным вдоль берега на юг. Тут же среди матросов поднималась паника, так как буруны принимались ими за «кипящую воду». С криками «Нун!», команды требовали прекратить плавание и суда поворачивали назад.

В 1433 г. аналогичный бунт случился и на корабле самого способного ученика португальской школы мореплавания, основанной принцем Энрике (Генрих Мореплаватель), Жила Эаниша. Но уже в следующем году по совету учителя Эаниш, не доходя до мыса Юби, взял курс на запад в открытый океан пока земля не скрылась с глаз, а южнее широты «непреступного» мыса вновь повернул на восток к берегу, «объехав» таким образом препятствие и избавив моряков от созерцания ужасной картины «кипящей воды». Злополучный мыс Юби получил от капитана Эаниша новое имя Бохадор - от слова «бохар» (объезжать). После этого продвижение португальцев на юг успешно продолжилось и закончилось, как известно, открытием Васко-да-Гамой в 1498 г. восточного пути в Индии.