13. Уроки эксперимента Джона Ло: опыт банкира, «помесь мошенника и пророка». 90, 94-95

Карьера игрока. Крайним типом прожектёра-меркантилиста и одновременно ярким типом новоевропейского карьериста, сочетавшего азарт игрока с одержимостью большой идеей³ — в области искусства, науки, промышленности или банковского дела — был шотландец Джон Ло (1671 — 1729). Сын богатого золотых дел мастера и банкира, одарённый красивой внешностью, физической ловкостью и острым расчётливым умом, Ло с 20 лет блистал франтом в Лондоне. Он выходил победителем в разных играх — в мяч, в карты, со смертью. Убив соперника на дуэли, был вынужден уехать в Голландию (в 1694 г.) и, подобно многим другим визитёрам, впечатлился яркой картиной процветания этой страны. Главную причину торгово-промышленных успехов Голландии Ло усмотрел в широкой доступности кредита благодаря низкому уровню ссудного процента. С этим выводом, ознакомившись с деятельностью прославленного Вексельного Банка Амстердама, Ло отправился далее в Италию, на родину банковского дела, изучая его постановку в Риме, Венеции, Флоренции и Неаполе. Одновременно Ло достигает такого искусства в азартных играх, что, когда в 1708 г. он впервые появился в Париже, уже через несколько месяцев был выслан по распоряжению генерал-лейтенанта полиции. Хотя никто не мог обвинить новоявленного «Жана Ласса» в нечестности, он настолько превосходил всех в умении комбинировать, хладнокровии и удачливости, что его участие в игре оказывалось слишком разорительным для остальных.

Шанс. Однако личное обогащение не стало главным для Ло, у которого уже созрела большая идея, изложенная в книге «Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами» (1705), изданной в Эдинбурге: банки составляют «лучшее средство для увеличения количества монеты». Вызывавший уважение всей Европы Вексельный Банк Амстердама, опыт которого изучал Ло, был основан на принципе равновесия металлических резервов и вкладов. Ло же считал, что кредитные обязательства банка вовсе не обязательно должны полностью обеспечиваться содержимым его сейфов. Процент резервирования может быть незначительным, поскольку ценность денег определяется масштабом обслуживаемого ими хозяйственного оборота. Чем больше банк раздает ссуд, тем «больше увеличивает он количество монеты, приносящей доход стране, потому что при этом дается занятие большему числу рук, торговля расширяется, займы становятся легче и дешевле».

Своей проект оживления национальной экономики бумажными деньгами Ло предложил сначала парламенту родной Шотландии. Идея не встретила сочувствия; отклонили её также Генуэзская республика и герцог Савойский. Доложили о проекте Ло и потускневшему «королю-солнце» Людовику XIV, на склоне лет ввергшему Францию в изнурительную «войну за испанское наследство»; тот не захотел слушать. Но зато Ло познакомился с герцогом Орлеанским, который после смерти короля стал регентом французского престола и предоставил Ло шанс.

Уроки эксперимента: мошенничество и пророчество. Эксперимент Ло вошёл в историю как «наиболее безумное банковское и биржевое предприятие, какое когда-либо видел свет» (А. Смит), величайший финансовый «мыльный пузырь» в истории Франции, на века оставшийся для государственных деятелей пугалом «бумажного змея» неконтролируемой денежной эмиссии. Одновременно с крахом «системы Ло» по ту сторону Ла-Манша также лопнул «мыльный пузырь» — акционерная «компания Южных морей». Однако в отличие от Франции, где биржевой бум подпирался эмиссией банкнот Королевского банка, а компания Всех Индий поглотила прочие торговые компании, Банк Англии и могучая Английская Ост-Индская компания дистанцировались от спекулятивной лихорадки, в которой было замешано немало высокопоставленных лиц (включая престарелого директора Монетного двора сэра Исаака Ньютона, «погоревшего» в итоге на 20 тыс. фунтов стерлингов и признавшегося, что может рассчитать движение небесных светил, но не людское сумасшествие). Поэтому для банковского дела и торговли Англии крушение аферы «компании Южных морей» оказалось не столь глубоким потрясением, как финансовый обвал во Франции.

Ближайшим следствием авантюры Ло для экономической мысли стала смена приоритетов: проблемы денежного обращения отступили на второй план относительно сферы производства, а благотворность государственного вмешательства в экономику была поставлена под сомнение.

К. Маркс находил в деятельности Ло «приятную помесь мошенника и пророка». Своеобразная «реабилитация» Ло имела место дважды: в период становления системы долгосрочного промышленного кредита и роста промышленных акционерных обществ (вторая половина XIХ в.) и в период утверждения денежно-кредитной политики как необходимого слагаемого макроэкономического регулирования (середина XХ века). Экономист и статистик И. Э. Горн (1825 — 1875) в своей книге об эксперименте Ло, вышедшей во Франции в 1858 г., пришёл к выводу, что Ло в пылу увлечения и от избытка самоуверенности чересчур понадеялся на могущество открытых ими принципов и переступил границы их применения — что вообще свойственно «изобретателям и распространителям великих идей». Имеющиеся в виду принципы — это значение кредита в стимулировании того, что сейчас называют «реальным сектором» экономики, и возможности «ассоциации» (централизации) относительно небольших капиталов в акционерных компаниях. К этому можно добавить использование возможностей центрального (государственного) банка и системы частичного резервирования. Все эти принципы требуют особой осторожности в их применении, и её нарушение чревато финансовыми «пирамидами» и потрясениями, в дни которых неизменно вспоминают Ло.