Список использованной литературы
Борох Л. Н. Конфуцианство и европейская мысль на рубеже XIX–XX веков. Лян Цичао: теория обновления народа. М., 2001.
Бугаева Д. П. Японские публицисты конца XIX в. М., 1978.
Ерасов Б. С. Культура, религия и цивилизация на Востоке (очерки общей теории). М., 1990.
Журавлев А. Ю. Концептуальные начала исламской экономики // Исламские финансы в современном мире. Экономические и правовые аспекты. М., 2004.
Зеленева И. В. Геополитика и геостратегия России (XVIII – первая половина XIX века). Изд. 2-е, СПб., 2005.
Икбал, Мухаммад. Реконструкция религиозной мысли в исламе // Пер. с англ., пред., комм. и глоссарий М. Т. Степанянц. М., 2002.
Илюшечкин В. П. Теория стадийного развития общества (история и проблемы). М., 1996.
Кепель Ж. Джихад. Экспансия и закат исламизма. М., 2004.
Кобец В. Н. Фукудзава Юкити: мировоззрение и деятельность // Из истории общественной мысли Японии XVII–XIX вв. М., 1990.
Кузык Б. Н., Яковец Ю. В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. М., 2006.
Малявин В. В. Китайская цивилизация. М., 2000.
Ортега-и-Гассет, Хосе. Восстание масс. М., 2005.
Рибер А. Сравнивая континентальные империи // Российская империя в сравнительной перспективе: Сб. ст. / Под ред. А. И. Миллера. М., 2004.
Сорокин П. Социальная и культурная динамика: исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб., 2000.
Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия // Сост. Б. С. Ерасов. М., 1998.
Титаренко М. Л. Китайская философия и будущее китайской цивилизации // Китайская философия и современная цивилизация. М., 1997.
Формула России: центр и периферия. Материалы межвузовской научной конференции. СПб., 2000.
Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М., 2004.
Цивилизация. Восхождение и слом: Структурообразующие факторы и субъекты цивилизационного процесса / Отв. ред. Э. В. Сайко. М., 2003.
Parker G. Geopolitics. Past, Present and Future. London; Washington, 1998.
Shawarbi, Mahmoud Youssef. Islam and the Great World Problems. The fundamental Obligation in Islam. What is Islam. Mutual understanding between Islam and Christianity. Islam Versus Communism. Без места и даты издания.
موسوعة التاريخ الاسلامي. أحمد شلبي. تاريخ مصر وسوريا من مطلع الاسلام حتى الآن. القاهرة, 1990.
سيد قطب. معالم في الطريق. القاهرة, 1993.
Е. И. Зеленев
Культурогенез в свете концепции геокультурного пространства и поля
1. О культуре, геокультуре, цивилизации и империи
Культура и геокультура, цивилизация и империя — «квадратура круга»234: суть задачи в том, чтобы вписать «геометрическое пространство» культуры и геокультуры в пространство цивилизации и империи. В 1882 г. прусский математик Фердинанд фон Линдеманн доказал, что число «пи» (лудольфово число) является трансцендентным, принципиально непознаваемым, а следовательно задача квадратуры круга в ментальном пространстве современной культуры в принципе не разрешима. В нашем случае задача совмещения «пространств» культуры-геокультуры и цивилизации-империи также представляется неразрешимой. Но математическое доказательство невозможности квадратуры круга не мешало многим энтузиастам тратить годы на решение этой проблемы, тем более что в практической жизни погрешность 0,0013 (разность между математическим выражением числа «пи» и его «официальным» числом — намного меньше одного процента), вполне отвечает требованиям практики нестрогих решений. В нашем случае нестрогим решением противоречия между культурой-геокультурой, с одной стороны, и цивилизацией-империей, с другой, может стать перевод частей этой бинарной оппозиции из режима двоичности (по принципу или-или), в режим диалоговых отношений.
Культура — это объективная данность, способ жизни людей, проявляющийся в многообразных культурных формах бытия235. Культура представляет собой совокупность искусственных форм и заученных, социально-обусловленных моделей поведения макросоциальных групп людей. Современная культура — это природа, которую пересоздает человек, утверждая себя посредством этого в качестве человека, культура неотделима от современного состояния планетарной экосистемы — ноосферы, понимаемой как биосфера, переработанная научной мыслью (В И. Вернадский). В мире насчитывается по некоторым оценкам свыше пятисот заслуживающих научного анализа определений культуры, которые, впрочем, объединены общей идеей: культура охватывает все то, что отличает жизнь человеческого общества от жизни природы.
Само слово культура (лат. сultura — земледелие, воспитание, почитание) известно еще со времен Цицерона (106–43 гг. до н.э.). В Западной Европе понятие культура появилось благодаря трудам Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803 гг.). В русский же язык оно вошло с середины 30-х годов XIX в. и сразу в двух значениях — хлебопашество и образованность. А у истоков культурно-философских идей в России оказывается ученый-медик и философ — Данила Михайлович Веланский (Кавунник) (1774–1847 гг.), которому принадлежат замечательные слова: Культура — есть Природа, возделанная человеком. При этом человек неразрывно связан с природой как биологический организм и разлучен с ней на уровне сознания. Преодолевается это противоречие в процессе поиска равновесия сил Природы и Человека в соответствии с концепцией Р. Генона, утверждавшего, что равновесие образует с гармонией единое целое. Он предлагал рассматривать представления о равновесии и гармонии как два аспекта одной общей идеи, у которой имеется и еще одна грань, подчеркнуто связанная с моралью, и это — идея справедливости236.
Приведем пример теснейшего взаимодействия природы и культуры, указывающий на весьма размытую границу между деятельностью людей и природой. Одно из красивейших созданий природы — белый тигр — отдельный подвид бенгальского тигра. Его изображали на воротах даосских храмов, почитали в Индии, Китае, Киргизии, Корее и других странах. У него глаза красного цвета и белая шкура с темными поперечными полосами, такими же, как и у рыжих собратьев, однако белых тигров несоизмеримо меньше. Сейчас в природе рождается один белый тигр на 10 тысяч обыкновенных, что практически сводит популяцию к нулю. По мнению специалистов, лучший способ сохранить белых тигров — содержать их в зоопарках, где в настоящее время проживает около 130 животных. Считается, что все они имеют общего предка — тигра по кличке Мохан. В 1951 г. его обнаружили во время охоты в Центральной Индии люди магараджи Ревы, во дворце которого он прожил 12 лет. Сегодня вся популяция проживающих в неволе белых тигров выведена путем близкородственного скрещивания и к жизни на воле не приспособлена. Судьба этих удивительных животных, одно только созерцание которых, по верованиям индийцев, приносит просветление и счастье, сегодня всецело зависит от человека. Сам же человек всецело зависит от природы, которая его окружает и которую он пересоздает, преобразуя в культуру.
Понимание культуры как сложного многокомпонентного явления, связанного с многообразием жизни и деятельности человека, мы находим в понятии Мировой культуры. Не рискуя углубляться в культурологический анализ, отметим, что с позиции современного гуманитарного знания культура в самом широком смысле — необходимое условие полноценного существования индивидуума, за исключением тех особых и неприятных случаев, когда человек в результате каких-либо событий вынужден вести жизнь биологического организма (например, состояние комы). Как утверждал российско-американский социолог и культуролог Питирим Сорокин, организованная группа людей — социум, или его часть, неизбежно обладает культурой,.
Наделенная определенной культурой группа имеет ряд отличительных особенностей, среди которых нам важно отметить именно её местоположение в пределах конкретного пространства земли — геокультурного пространства. Понятие геокультуры, появилось сравнительно недавно, заняв место среди терминов и определений современного знания, объединенного во имя поиска равновесия, гармонии и справедливости. Впервые оно было введено в научный оборот и продуктивно использовано в трудах американского социолога и основателя миросистемного анализа Иммануила Валлерстайна всего каких-нибудь пару десятилетий назад237. По Валлерстайну геокультура — это культурное основание господствующей миросистемы, способствующее её сохранению.
Сегодня понятие геокультура широко используется в трактовках, во многом отличных от первоначально данных И. Валлерстайном. Ряд исследователей противопоставляет геокультурный подход геополитическому как альтернативный, что справедливо лишь в той степени, в какой вообще справедливо противопоставление культуры и политики. В эпоху межкультурных коммуникаций и информационной революции происходит невиданное прежде по глубине и интенсивности партнерство «своих» и взаимодействие «чужих». Вектор такого взаимодействия постепенно смещается из сферы политики в сферу культуры, которая в этом случае принимает образное выражение геокультурного пространства Земли.
В поле геокультуры культурный символизм живет жизнью собственных смыслов, обобщенно связанных с образом мира. В поле геополитики культурный символизм лишается универсальности и преобразуется в символизм политико-идеологический.
Геополитическая история почти всегда дает нам примеры сложного манипулирования геокультурными образами, важнейшим из которых с геополитической точки зрения становится образ государства как главнейшего субъекта политической жизни. В этом случае геокультурный образ мира образует с геополитическим образом государства бинарную оппозицию со свойством ее обеих частей к взаимопоглощению. Разрешение противоречия оказывается возможным благодаря переводу частей оппозиции из режима альтернативного выбора в режим диалога. Тогда образ мира включается в процесс формирования образа государства как внешний по отношению к нему невраждебный «другой», в свою очередь, трактуя государство не как собственную альтернативу, а как важнейшего (но не единственного) актора геокультурного миротворения.
Геокультурное пространство представляет собой объективную реальность, а образ геокультурного пространства можно рассматривать как результат его субъективного осмысления и, в идеале, словесного описания. Геокультурное пространство — система устойчивых культурных реалий на определенной территории, представления о которых формируются в результате сосуществования и взаимодействия различных вероисповеданий, культурных традиций и норм, ценностных установок, глубинных психологических структур восприятия и функционирования картин мира238. В геокультурном пространстве люди и народы объединены и одновременно разобщены языками и культурами. Возникает естественный вопрос о миссии человека, владеющего двумя и более языками. По мнению Е. Островского, изложенному в докладе «Новые границы мира: геокультура»239, этот человек — пограничный человек, «терминатор», по которому проходит черта между языковыми мирами и геокультурными пространствами. Здесь граница может превращаться из линии разделения в линию объединения. Геокультурный «пограничник» стирает границы между культурами, впитывает их в себя, сам становясь посредником, связующим фактором межкультурных коммуникаций внегосударственного масштаба. Парадоксально, но факт: понятие геокультуры указывает на возможность отсутствия у государства вообще какого-либо пространства, поскольку культура в принципе не нуждается в пространстве как атрибуте своего существования. Возможно ли существование государства без пространства, и мира без государств-пространств?
Геокультурное воображение позволяет представить себе такой мир «ватиканизированных государств» корпоративного типа. В этом случае мир геокультуры становится миром абстрагированного от отдельной личности обобщенного «внутричеловеческого пространства». Речь идет не о вульгарных границах земельного участка, а о специфическом пространстве бытования культуры. В этом контексте «гео» не обязательно означает слово «земля» и не так уж тесно взаимодействует с наукой географией (хотя возможно и такое). «Гео» в контексте геокультуры может означать и геометрию, но не в том ее морфологическом значении, когда она была связана с землемерством, а в абстрактном значении, в котором «она оперирует совершенно отвлеченными пространствами» (Е. Островский), и, добавим, преобразованными формами пространства, смоделированными пространствами мировой культуры с учетом нового качества межкультурной взаимосвязанности.
Устойчивым признаком быстроменяющегося протоглобального мира выступает «всеобъемлющая связанность», которую бесполезно игнорировать, но довольно трудно сформулировать в силу постоянной трансформации реальности. Переход от понятия Мировой культуры к понятию геокультуры Мира в его образно-пространственном воплощении наглядно представлен Схемой 1.
Понятие геокультуры появилось отнюдь не случайно, а под влиянием стремительных изменений в современном мире. Если прежде границы культур в той или иной степени совпадали с политическим границами государств и их объединений, то в настоящее время границы между культурными пространствами оказались едва ли не самодостаточными, поскольку политические границы постепенно утрачивают свою непроницаемость и даже незыблемость. Для культурной самоидентификации вопрос определения границ между культурными пространствами приобрел такое же значение как выявление границ между социальными группами, государственными и негосударственными политическими сообществами, этно-культурными диаспорами и автохтонным населением. Ответ на вопрос «Кто я?» сегодня нередко начинается именно с культурного самоопределения, которое в свою очередь нуждается в системном обосновании на основе творческого осмысления реальности. Творческое отношение к миру — уникальный дар, владея которым человек идет к себе, а не от себя. Понятия, принадлежащие к «другой», «не своей» культуре, нередко подменяются при анализе сходными, но не идентичными им категориями культуры, к которой принадлежит сам исследователь. Это неизбежное зло которое возникает, пока в контексте геокультурного анализа отсутствует такой важный инструмент как (гео)культурный код. (Гео)культурные коды и их ансамбли — основной материал, заполняющий геокультурные пространства.
Схема 1
Приведем конкретный пример выявления (гео)культурного кода. А. Г. Сторожук отмечает, что в средневековом Китае романы и пьесы никогда не причислялись к видам и жанрам высокой литературы. Имея весьма развитую традицию художественной прозы, авторы в известном смысле стеснялись этого занятия и не афишировали свое авторство. На самом деле китайская классическая литература содержала официальные трактаты об изменении налоговой системы, рассуждения об ирригации, рекомендации на должность, адресованные императору, а не романы и пьесы столь привычные для европейцев240. Китайский культурный код, ориентированный на идею рода и семьи, закономерно транслируясь и на идею государства, проявлялся в том, что высокая литература должна была служить не столько развлечению, сколько практическим целям, проявлять себя в ритуале, в частности, в официальной деловой переписке.
Понятие культурный код, само по себе необычайно интересное и перспективное для изучения, позволяет до некоторой степени облегчить процесс межкультурных коммуникаций при условии, что изучению культурных кодов будет уделено должное внимание. Итак, разработка понятия геокультуры на глобальном и на локальном уровнях требует разработки понятия (гео)культурного кода.
Культурный код241 открывает возможности систематизированного понимания поведения и ценностей, присущих культуре, вводит в культурологический анализ, если так можно выразиться, коэффициент повторяемости. В истории, как и в природе, существуют ритмы, ритмичность и периодичность свойственны всякой жизни, писал Н. Бердяев в «Новом средневековье». Именно культурные коды позволяют уловить ритм культурной жизни того или иного общества в определенный период истории.
Формирование культурных кодов зависит, в первую очередь, от принятых в определенной культурой среде ответов на вопросы самосознания человека, «к которым с неизбежностью относится вопрос об отношении к смерти и загробному существованию» (А. Г. Сторожук). Ответ обычно дает верование, и ответ этот определяет общие принципы восприятия индивидом самого себя в мире, и, как следствие, отношение ко всем другим людям, предметам и явлениям242. Найденные культурные коды уже несложно оформить категориально, сгруппировать в системы (ансамбли) внутри геокультурных пространств. Например, в том же традиционном китайском обществе идея преданности семье-роду-государству выражалась в термине чжун (2) (忠, верность) и была весьма созвучна понятию чжун (1) (中) — центростремительности, ориентированности на сплоченность «своих» как квинтэссенции китайского геокультурного кода.
В исламе такое значение имеют понятия таухид (букв. единение) в значении единобожия, приверженности Всевышнему, и умма — мусульманская община, объединение верующих, а еще нация, народ, к слову сказать, восходящее к корню «мать». Поиск таких концептуальных универсалий составляет одну из важных сторон расшифровки (гео)культурных кодов. Корни (гео)культурного кода можно и нужно искать в архетипическом культурном слое, но интерпретировать найденное требуется уже в контексте геокультурного анализа.
Например, общеизвестно, что Коран нельзя переводить с арабского на какой-либо иностранный язык, поскольку священным является не только смысл, но и форма этой Священной книги. Все известные переводы Корана, санкционированные духовными исламскими кругами, носят название «Переводов смысла Корана». Лишь в одной исламской стране осуществляются переводы Корана без соответствующего извинительного комментария — это Иран. Там перевод Корана с арабского на персидский осуществлен с согласия высших исламских иерархов и выполнен таким образом, что текст печатается в две параллельные строки. Теперь похожие издания появляются и в некоторых других странах, например, в Турции, но, в отличие от Ирана, Турция формально светская республика, где государство не отождествляет себя с исламским сообществом. Уместно было бы вспомнить, что подобная ситуация в свое время наблюдалась у средневековых европейских католиков в связи с использованием латинских текстов Священного писания, хотя Откровение изначально существовало на диалектах арамейского языка. Латынь, постепенно ставшая языком интеллектуальной элиты, позволяла духовно и идеологически объединить разрозненные племена германских варваров на всем пространстве рухнувшей некогда великой Римской империи.
Взглянув с геокультурной точки зрения на вопрос перевода Корана с арабского на другой иностранный язык, мы видим, что изучение арабского языка становится едва ли не обязательным в абсолютном большинстве мусульманских и не только мусульманских стран. Ислам не монолитен, но одним из его геокультурных кодов считается особое отношение к арабскому языку, как сакральному языку Корана и ислама в целом. В этом контексте локализация особого отношения к Корану конкретной страной указывает на возможность существования и особого геокультурного пространства Ирана, персов, готовых «преобразовывать Космос ислама», изгибая и преломляя его в своем геокультурном поле243. Такой ракурс изучения иранского геокультурного пространства указывает на истинные масштабы влияния иранского культурного феномена на исламский мир и человечество в целом: речь идет об альтернативном характере предлагаемого Ираном пути развития. В данном случае важно, что возможны две принципиально различные интерпретации геокультурных особенностей Ирана. Одна делает ударение на неповторимость иранского геокультурного феномена, другая — сосредотачивает внимание не на том, что отличает персов-мусульман от мусульман-неперсов, а что позволяет им при всех различиях сохранять геокультурное единство с миром ислама, взаимное мусульманское «объятие-удержание». В таком контексте достоинство различия (по Джонатану Саксу) становится принципом построения Образа мира.
Геокультура претендует на максимально широкий охват того, что Т. Парсонс еще в 30-е годы ХХ в. назвал «структурой социального действия». В терминах геокультуры социальное действие имеет не только содержание и форму, но и местоположение. Оно осуществляется в определенных пространственных границах. Общеизвестен исключительный характер культур островных государств, таких как Великобритания и Ирландия, Япония, Тайвань, Шри-Ланка, Куба, Мадагаскар, Мальдивский архепилаг и других. Однако и в этом ряду статус Японии будет уникальным, поскольку японское монокультурное пространство развивается в протоцивилизационном направлении. Следует отметить и неповторимость Австралии, прежде находившейся в зоне маргинального культурного развития, а сегодня, благодаря собственной оригинальной структуре социального устройства, уверенно движущейся к геокультурной, а, по мнению некоторых авторов (С. Хантингтон), даже цивилизационной обособленности.
А вот попытки найти протоцивилизационный вектор внутри африканского культурного феномена пока не вполне успешны, поскольку единого автохтонного культурного пространства в Африке на данный момент не просматривается, а представления о так называемой африканской культуре рождаются в рамках исключительно геокультурного образа. Ярко выраженное лидирующее положение имеют только ЮАР в Южной Африке и Египет в Северо-Восточной Африке, причем в обоих случаях приходится говорить, прежде всего, об экономическом и военно-политическом лидерстве, поскольку геокультурное, тем более цивилизационное лидерство этих стран в своих региональных подсистемах неочевидно.
В культурологическом анализе преобладают поиски архетипов и ментитипов, тогда как в геокультурном анализе приоритет, как уже отмечалось, сохраняется за выявлением кодов культуры и организация их в системы — ансамбли геокультурных кодов.
Приведем еще один пример. Типичным в исламской культуре считается архитектурное воплощение мечетей, в основе которого две архетипичные принципиальные модели: мечеть дворового типа (возникшая непосредственно в исламской среде) и соборная мечеть, прототип которой находим у христиан. На завоеванных христианских территориях преобладает соборный или смешанный тип мечети, в котором воплотился компромиссный характер исламского вероучения по отношению к христианам: христианский храм никогда не рассматривался мусульманами как продукт враждебной культуры. Более того, мусульманину никогда не возбранялось молиться в христианских храмах общему (так полагают мусульмане) с христианами Богу. В европейских странах сегодня не редко можно увидеть позади молящихся в церкви христиан двух-трех творящих свою молитву мусульман. Особое отношение к так называемым авраамическим религиям или религиям Писания рассматривается сегодня как элемент устойчивого исламского (гео)культурного кода. Исламские страны, где идеи религиозной толерантности не получают должной государственной поддержки, переживают ничем не оправданные морально-этические перегрузки. Например, в 2003 г. Министерство торговли Королевства Саудовская Аравия ввело запрет на ввоз в страну товаров, на которых изображен крест, шестиконечная звезда Давида, изображения Будды и символы других неисламских религий, равно как и запрещено ношение таких предметов. Под запретом находятся и все праздники, где используется эта символика.
Между культурой и геокультурой существует очевидное онтологическое единство, а различия становятся существенными, когда исследуются не локальные культуры стран и народов, а осуществляется транскультурный анализ, необходимый при изучении межкультурных коммуникаций.
Основываясь на концепции персональных конструктов Дж. А. Келли244, предлагаем ввести шкалу системности явлений культуры. Культура представляет один полюс этой шкалы, предельно абстрагированный от категорий пространства и времени. Противоположный полюс максимально достижимой упорядоченности культурных процессов представлен обобщающим понятием цивилизации, обладающим, как правило, более или менее отчетливыми пространственно-временными параметрами. «Цивилизацией современные народы сближены, культурами различены, и в этом, с одной стороны, — возможность взаимопонимания, а с другой — красота разнообразия245. Культура и геокультура в большей мере индивидуальны и динамичны. Культуру и производную от нее геокультуру можно вообразить и отобразить, но не построить, как «нельзя построить дерево». Цивилизация же способна быть общей для всех (или для многих) и может строиться и переноситься.
Освальд Шпенглер определял цивилизацию как «умственную старость человечества», отождествляя высокоразвитую цивилизацию с такой формой политической организации пространства как империя246. «…Империализм, окаменевшие формы которого вроде египетской, китайской, римской империй, индийского мира, мира ислама, могут просуществовать еще целые столетия и тысячелетия, переходя из рук одного завоевателя к другому — в качестве мертвых тел, бездушных человеческих масс, использованного материала истории — следует понимать как символ начала конца. Империализм — это чистая цивилизация. В его появлении лежит неотвратимая судьба Запада. Энергия культурного человека устремлена во внутрь, энергия цивилизованного — на внешнее. Поэтому в Сесиле Родсе247 я вижу первого человека новой эпохи. Он являет собой политический стиль дальнейшего, западного, германского, в особенности немецкого будущего. Его слова: “Расширение — это все” содержат в своей наполеоновской формулировке подлинную тенденцию всякой созревшей цивилизации»248.
Судьба многих локальных культур сегодня связана с судьбой той или иной цивилизации. Цивилизация же, прежде всего, воплощается в государственных формах имперского типа, которым присуще отношение к культуре как к форме имперской культурной политики или идеологии. Наполеон когда-то сказал Иоганну Вольфгангу Гёте: «Разве можно в наше время говорить о судьбе? Политика — вот судьба». О. Шпенглер, развивая эту мысль, не без сарказма добавляет, что цивилизация-империя «под успешной политикой понимает одни только территориальные и финансовые успехи»249. Мы сознательно так много цитируем О. Шпенглера, чтобы избежать пространных рассуждений на тему цивилизации, тем более, что по этому вопросу существует обширная литература250.
С позиции миросистемного подхода в качестве базовой формы культуры предлагается рассматривать геокультурное пространство Земли с его многообразием локальных геокультурных форм. С позиции цивилизационного подхода будет уместно рассматривать (нео)имперскую форму организации пространства, которой свойственна подмена гуманитарного научного Образа мира образом собственной модели цивилизации с обязательным навязыванием «разным другим» представлений о её универсальном характере.
Персональный конструкт на основе шкалы системности явлений культуры — культура/цивилизация целесообразно дополнить бинарной оппозицией «геокультурное пространство/имперская организация пространства» или в упрощенной форме геокультура/империя (см. Схема 2). Такое противопоставление исходит из принципиального определения геокультурного сознания как сознания всеобъемлющей «связанности» — важнейшего признака глобального развития. Имперское же сознание рассматривается как сознание «разграничений». Имеется в виду разграничение внутри имперской государственной структуры между «собой» (неким воображаемым ядром группы, в большинстве случаев гомогенным в языковом и религиозном отношении) и «другими»251.
Схема 2
Собственные геокультуры репродуцируются большими империями, формирующими свои культурные круги (центро-периферийные модели-образы)252. Например, в позднее Средневековье центро-периферийные геокультурные модели-образы возникли на почве Британской, Османской, Российской, Французской и некоторых других империй, стремившихся поделить между собой пограничные пространства, нередко существенно удаленные от имперских геокультурных центров. Конечно, за спиной подобных империй стояли, как правило, крупные цивилизации, которые возникали на базисе одной или нескольких геокультур, а впоследствии сами начинали репродуцировать геокультурные образы, опиравшиеся на тот или иной набор протоцивилизационных или цивилизационных ценностей.
Геокультура в форме геокультурных полей располагается в транзитивной зоне культурогенеза от культуры к универсальной империи-цивилизации, либо, как альтернатива, от культуры к гуманитарному научному Образу мира. Конвергентный253 характер культурогенеза допускает, что ценности Образа мира будут в той или иной степени восприняты империями-цивилизациями, и таким образом создается гипотетическая возможность эволюционного преобразования локальных империй-цивилизаций в миросистему на основе гуманитарного научного Образа мира (см. схему 1). Наряду с этим открываются возможности мультикультурных диалоговых отношений, которые неизбежно заменят собой исчерпывающий себя даже в симуляционной форме «диалог цивилизаций». Альтернативой конвергентному культурогенезу может быть вектор дивергентности. Тогда империи-цивилизации поделят мир и вступят в борьбу за мировое лидерство, что собственно уже и происходит. По мнению автора концепции этнокультурного разделения цивилизаций, американского политолога и социолога Самюэля Хантингтона, именно этот сценарий одержит победу, навязав миру длительный конфликт на основе цивилизационных ценностей, переработанных в идеологии.
Шанс избежать войны цивилизаций открывается конвергентным культурогенезом, при котором возникает модель мира на основе гуманитарного научного Образа мира, с опорой на политическую поддержку со стороны той или иной империи-цивилизации. Возникает противоречие. Выше мы поставили культуру/цивилизацию и геокультуру/империю в оппозиции друг к другу, выйти из которой они самостоятельно не могут. Для разблокирования предложенных оппозиций и перевода их в режим диалоговых отношений вводим понятие геокультурных полей.
Понятие геокультурных полей дает возможность рассматривать бинарные оппозиции «культура–цивилизация» и «геокультура–империя» в режиме диалога, как внутренне непротиворечивые. Применение концепции геокультурных полей усиливает конвергентный вектор культурогенеза, ставит под сомнение справедливость тезиса о неизбежности столкновения цивилизаций.