Современное движение. Функциона­лизм

Функция, технология, организация производства - это то над чем должен ра­ботать архитектор, делать их прекрасны­ми,

А.Веснин

Если здание правильно отвечает свое­му назначению, то внешние его формы должны говорить о свойственных ему функциях. Это составляет характер зда­ния. Если удалось придать зданию харак­тер с минимальными затратами, здание бу­дет иметь стиль.

О. Перре

Функционализм сформировался в начале 1920-х гг. и охватил не толь­ко архитектуру, но распространился широко и повсеместно на весь предмет­ный мир - мебель, одежду, книжную графику, сценографию и пр., заложил теоретическую и практическую базу дизайна (Пионерами в области дизайна были архитекторы модерна, системно внедрявшие свои принципы в прикладное искусство - Ф. Шехтель, А. Лоос, Й. Ольбрихт; работы с 1903 г. Венских художественных мастерских: мебель, ткани, обои и пр., под руководством арх. Й. Гофмана.).

Отчасти художественной предтечей современного движения послу­жил сформировавшийся в начале XX в. футуризм и конструктивизм /в изо­бразительном искусстве/. От футуризма функционализм воспринял его де­монстративное отрицание творческого наследия, а от конструктивизма (Вопреки своему наименованию, архитектурный конструктивизм не базировался на тектонике конструкции. В произведениях конструктивистов можно встретить элементарные технические недостатки. Для них характерен подчеркнутый геометризм и заимствование элементов эстетики техногенных объектов - океанских лайнеров, аэропланов. Конструктивизм, как эстетическое явление, в наибольшей степени проявился в ранней советской школе зодчества.) - культ обобщенных абстрактных геометрических форм.

Идеи архитектурного функционализма первоначально формирова­лись в виде литературных манифестов, "бумажных" проектов, теоретичес­ких трудов. Его целями провозглашались оздоровление городов, улучшение жизни их населения на основе достижений социального и научно-техниче­ского прогресса. (21)

Так, например, излагал в письме к Ле Корбюзье эти цели выдающий­ся отечественный теоретик и практик архитектуры М. Гинзбург: "Нас не связывает прошлое. Мы знаем, что современный город смертельно болен, но не желаем его лечить. Наоборот, мы хотим его разрушить и заменить но­выми социалистическими формами расселения людей, лишенными внут­ренних противоречий, как пережитков капитализма"./14,с.41/.

Ле Корбюзье в свою очередь в "бумажном" проекте 1925 г. реконст­рукции центра Парижа /"план Вуазен"/ предусматривал радикальный снос всей исторической застройки центра /за исключением нескольких выдаю­щихся памятников архитектуры/ на территории в 240 га и застройку её 18 одинаковыми крестообразными в плане стеклянными башнями офисов вы­сотою по 200 м. Вся незастроенная часть территории центра отводилась "планом Вуазен" под озеленение с устройством надземного транспорта на эстакадах.

Так же радикален был Ле Корбюзье и предлагал в ответах на анкету МОСХа преобразовать центральную часть Москвы: "Нужно разрушить все существующие жилые здания.., в корне уничтожить её радиально-концентрический облик, сохранить помимо Кремля лишь Мавзолей, Большой театр и особняки стиля ампир" (Горный С. М. Планировка городов: социалистическая реконструкция Москвы. – М., 1931. С. 172.).

В представлениях и трудах идейных лидеров функционализма - Ле Корбюзье, В.Гропиуса, Т. ван Дусбурга, М. Гинзбурга - произошло слияние архитектурно-технических и социальных идей, сформировалось представ­ление о возможности архитектурными средствами преобразовать социаль­ную картину жизни людей. Предполагалось, что за счет экономической эф­фективности новой строительной техники окажется возможным создать до­стойное жилище и полноценную городскую среду для наименее обеспечен­ной и самой многочисленной части горожан. В 1928 г. это единство взгля­дов передовых архитекторов Европы было организационно закреплено со­зданием С1АМ/ Международного конгресса современной архитектуры/.

Конгресс подтвердил концепцию современного движения и профес­сиональные обязанности архитектора по удовлетворению запросов матери­альной, чувственной, и духовной жизни общества. Целями CIAM была при­знана пропаганда идей современной архитектуры в социальных, экономиче­ских и технических кругах, реализация их в строительстве. CIAM боролся против академизма, эклектики и рутины. Его главными организаторами бы­ли Ле Корбюзье /Франция/, В. Гропиус /Германия/ (Ле Корбюзье, помимо архитектурного, обладал незаурядным литературным дарованием и темпераментом агитатора. Опубликованные им в 1923 г. в книге "Об архитектуре" мысли ак­тивно формировали идеологию современного движения, привлекая зодчих большинства стран.) Л. Серт /Швеция/, 3. Ги­деон /Швейцария/. (22)

Особенно ярко идеи функционализма проявились в отечественной архитектуре 1920 - начала 1930-х гг. Специфика развития советской архи­тектуры этих лет, выдвинувшая её на первое место в мире, определялась объективными социально-экономическими причинами /отмена частной соб­ственности на землю, сковывавшей свободу архитектурного творчества, экспроприация крупной недвижимости-дворцов, парков, садов царской фа­милии, знати, крупной финансово-промышленной буржуазии/ и формирова­нием новых целей архитектуры - создание новой достойной пространствен­ной среды для нового общества. Оба эти обстоятельства создавали условия для свободы творчества. Ему способствовало и отсутствие необходимости контролировать архитектурную фантазию требованиями практической реа­лизации: в начале 1920-х гг. экономические условия для осуществления про­ектов были минимальны. Однако это не препятствовало ни художественным поискам, ни теоретическим разработкам. Творческая соревновательность поддерживалась многочисленными конкурсами проектов по разнообразным программам и заданиям, возможностью широкой публикации материалов конкурсов, результатов теоретических исследований. Именно наличие ре­ально новых условий, запросов и проблем отличало условия работы совет­ских зодчих от достаточно прагматичной постановки социальных проблем в архитектуре Запада. Сочетание новаторского языка архитектурных форм и решение новых социальных задач способствовало формированию в СССР подлинно революционного искусства, позже названного авангардным. Оно явилось генератором новых идей и концепций, изучение которых в нашей стране и зарубежом продолжается и в наше время.

Революционный романтизм советской архитектуры двадцатых годов придавал эмоциональную насыщенность её образам. Это составляет её су­щественное отличие от рассудочности и сухости образов архитектуры за­падного функционализма и привлекает к ней заинтересованное внимание, а иногда и подражание, архитекторов различных стран, поскольку только к концу века развитие строительной техники позволило реализовать ряд за­мыслов отечественных авангардистов. К сожалению, на родине органичное развитие функционализма было жестко приостановлено директивным По­становлением ЦК ВКП/б/1932 г. "О перестройке литературно-художествен­ных организаций", которое ориентировало архитекторов на активное при­менение в проектировании исторического наследия.

Проблема формирования новой архитектуры для нового общества в 1920-х гг. особенно привлекала архитекторов молодого и среднего поколе­ний, объединявшихся в несколько творческих союзов /ассоциаций/. Уста­новки этих ассоциаций имели различия, но ориентация на полный отказ от традиционного наследия была общей.

Возникшая в 1922 г. во главе с архитекторами Н. Ладовским, В. Кринским и инженером А. Лолейтом (в 1923-1928 гг. А. Ф. Лолейт был председателем АСНОВА.) Ассоциация новых архитекторов /АСНОВА/, (23) называвших себя рационалистами, преследовала в основном эстетиче­ские цели: разработку принципиально нового синтаксиса архитектурных форм, основанного на объективных психофизиологических законах вос­приятия главных составляющих элементов архитектурной композиции - объёма, плоскости, ритма и т.п. Наряду с поисками нового языка архитектуры члены АСНОВА работали над созданием новых типов зданий, отвечающих новым социальным процессам, явлениям и формам обществен­ной жизни. Наибольшее их внимание привлекала разработка такого общест­венного здания, как рабочий клуб. Не случайно в 1925 г. к ассоциации при­мкнул арх. К. Мельников - автор первых шести рабочих клубов Москвы.

В 1925 г. возникло объединение современных архитекторов /ОСА/, которое возглавили А. и В.Веснины и М. Гинзбург. ОСА также ставило сво­ей задачей формирование типов зданий, отвечающих новым социальным ус­ловиям. Однако подход архитекторов ОСА к проектированию был более прагматичным, чем у АСНОВА. В компоновке здания они считали осново­полагающей функциональную и конструктивную организацию пространст­ва, как источник её гармонизации. Этот подход мастера ОСА формулирова­ли как "функцию сконструированной материальной оболочки и скрытого за ней пространства" /12, к. 1, с. 9/. Это направление получило в СССР наиме­нование конструктивизм.

Различия в подходах сказались на образной трактовке сооружений, созданных представителями обеих школ. Легче всего это можно проследить на примерах; композиции зданий одинакового назначения, например, клу­бов, запроектированных конструктивистами А. и В. Весниными, и рациона­листом К.Мельниковым.

Клубы Весниных /в Баку и Москве/ представляют собой свободно развивающиеся соответственно функции асимметричные объёмно-пространственные композиции, клубы К.Мельникова - компактные целостные крупно члененные, как правило, симметричные объёмы, полноценно отве­чающие функциональным требованиям.

С 1970-х гг. все направления развития отечественной архитектуры этого периода чаще всего обозначают общим термином "русский авангард".

В первой половине 1920-х гг. в СССР ставится задача создания недо­рогого, но достойного жилища для рабочих и формируется концепция мас­сового жилищного строительства. К первым публичным выступлениям на эту тему относится статья Л. А. Серка (Л.А. Серк /1882-1954 гг./ вошел в историю отечественной архитектуры, как один из первых мастеров и исследователей промышленной архитектуры) в газете "Правда", основанная на его исследованиях начала 20-х гг. проблемы рационального жилища для рабо­чих. Он обосновал необходимость отказа от практики строительства одно­квартирных деревянных домов и перехода к строительству блокированных или секционных двухэтажных домов с капитальными несгораемыми (24) конструкциями и полным инженерным благоустройством индивидуальных квар­тир общей площадью 60-70 кв.м.

Первые показательные дома по проектам Л.А.Серка были построены в Москве в 1923 г.

В эти же годы складывается концепция комплексной жилой застрой­ки жилых районов, включающая наряду с жилищем предприятия инфраст­руктуры. Несмотря на крайнюю скудость материальных и финансовых ресурсов эта концепция начинает реализоваться. Неблагоустроенную усадеб­ную застройку рабочих окраин крупных промышленных городов начинают заменять благоустроенной комплексной застройкой с 2-4-этажными капи­тальными секционными или блокированными домами. К наиболее извест­ным жилым комплексам этого типа в Москве принадлежит посёлок Сокол /арх. Н. Марковников/, комплекс при заводе АМО /арх. И. Жолтовский/, комплексы им. Разина, им. Кирова, им. Шаумяна, им. Артёма в Баку, пост­роенные в 1924-1925 гг. по проектам арх. А. Иваницкого и А. Самойлова, а также комплексы в Харькове, Ленинграде, Тбилиси и др. крупных городах.

В некоторых комплексах создавались новые по содержанию общест­венные центры, состоящие из детского учреждения, школы, фабрики-кухни и рабочего клуба. Не случайно именно здания рабочих клубов, как дворцов культуры, становится одной из основных тем в творчестве выдающихся ар­хитекторов этого времени: К. Мельникова - клубы в Москве им. Русакова /1927-1928 гг./, завода "Каучук" /1927-1928 гг./, фабрики "Буревестник" /1929 г./, И. Голосова - клуб им Зуева /1927-1929 гг./, бр. Весниных - рабо­чие клубы в Баку /1928 г./ и Дворец культуры Пролетарского района/ ныне им. Лихачёва /в Москве и в Ленинграде - Дворец культуры им. Горького арх. А. Гегелло, Д. Кричевского, Райляна /1925-1927 гг./.

Большинство ведущих мастеров советской архитектуры 1920-гг. наряду с теоретической и практической деятельностью преобразовали подго­товку нового поколения специалистов на базе социальной ориентации и ра­ционалистического научного подхода к проектированию: Б. Ладовский, И. Голосов, К. Мельников - во ВХУТЕМАСе и ВХУТЕИНе (ВХУТЕМАС - высшие художественно-технические мастерские /1920-1927 гг./ преобразованы во ВХУТЕИН - высший художественно-технический институт/1927-1930 гг./.) /подготовка архи­текторов и дизайнеров/, бр. Веснины - в Высшем техническом училище им. Баумана /подготовка инженеров-архитекторов/.

В те же годы идеи социально ориентированной архитектурной дея­тельности начинают реализовываться и в западных странах. В наибольшем объёме они были осуществлены, несмотря на тяжелый послевоенный эконо­мический кризис в Германии периода Веймарской республики, - В. Гропиусом, Б. Таутом, Г. Майером. Центром, объединяющим деятельность этих ар­хитекторов, служила художественно-промышленная школа "Баухауз" в Веймаре /с 1925г. - в Дессау/. Она была ориентирована на рационалистичес­кое и гуманистическое решение жилищной проблемы, и овладение языком (25) и возможностями индустриальной техники в архитектуре и прикладном ис­кусстве. Не случайно выставка работ Баухауза в 1922 г. проходила под деви­зом "Искусство и техника - новое единство".

Функция, как основа эстетики формообразования, являлась идеоло­гической основой творчества мастеров Баухауза, получив отражение в кры­латой формуле Бруно Таута: "Что хорошо функционирует, хорошо и выгля­дит".

В Германии 1920-х гг. были организованы жилищные товарищества, которые осуществляли по проектам архитекторов Баухауза застройку жи­лых комплексов для рабочих и других мало обеспеченных групп населения в ряде крупных городов. К наиболее известным из этих комплексов отно­сятся в Берлине - Симменсштадт /арх. В.Гропиус/, Нейекёльн /арх. Б. Таут/, Бритц /Б. Таут и М. Вагнер/, "Хижина дяди Тома" /Б. Таут и Г. Хёринг/, во Франкфурте-на-Майне - комплексы Праунхайм и Роммерсштадт /Э. Май/, в Карлсруэ - комплекс Даммершток /В Гропиус/. Формирование квартирно­го фонда в этих комплексах осуществлялось по принципу социальной справедливости: "Одинаковое жилище - одинаковым людям" /Gleiche Wohnungen fur gleiche Menschen/.

Объёмно-планировочная структура 2-4-этажных жилых домов в этих комплексах была блокированной с небольшими приквартирными зе­мельными участками или секционной; система застройки - открытой, по преимуществу строчной. В 1922 г. сходные схемы застройки предложены Л. Весниным в проектах жилых комплексов для Шатуры и Подольска.

В завершенном виде, но применительно к застройке города в целом, идеи архитекторов современного движения были отражены в градострои­тельном манифесте, принятом в 1933г. конгрессом CIAM в Афинах. Мани­фест вошел в историю архитектуры под названием "Афинская хартия" Его текст был написан Ле Корбюзье и основывался на результатах ранее прове­денного изучения и анализа опыта планировки и застройки 33 крупнейших городов мира. Манифест послужил основой для радикального пересмотра принципов традиционного градостроительства в исторически изменивших­ся условиях функционирования крупных городов - резкого увеличения на­селения, автотранспорта и насыщения промышленными предприятиями. "Хартия" провозгласила расширение принципов функционального проек­тирования от здания или комплекса зданий на город в целом, исходя из его четырёх основных параметров - работа, жилище, отдых, транспорт. Соот­ветственно градостроительство предлагалось подчинить следующим по­стулатам:

-подчинение структуры города в целом принципу функционального членения его территории на центральную, жилую и промышленную зоны (Впервые идея функционального зонирования города была предложена в 1907 г. Тони Гарнье в его проекте "идеального города"), (26)

-согласование структуры плана города с требованиями движения ав­тотранспорта путем перехода от традиционной уличной сети к широким транспортным магистралям с минимальным числом пересечений и разме­щением последних преимущественно в разных уровнях;

-оздоровление городского жилища согласно постулату "Хартии": "солнце, зелень, пространство" - три основных элемента градостроительст­ва... Солнце в доме, небесная лазурь за стёклами окон, море зелени, которое видишь перед собой, пробудившись от сна, тут же в городе"…

Реализация принципов "Афинской хартии" привела к регламентации озеленения жилых территорий, отказу от замкнутой квартальной застройки с "дворами-колодцами", переходу к свободно аэрируемой открытой застрой­ке при хорошей инсоляции жилищ при преимущественно меридианальном размещении зданий. Последнее обстоятельство способствовало в свою оче­редь распространению строчной системы застройки. (Предпочтительное применение строчной застройки помимо гигиенического имело и эконо­мическое обоснование: сокращение протяженности инженерных коммуникаций.)

Выше говорилось, что сложившееся к концу XIX в. типологическое разнообразие зданий и изменение эстетических критериев сделали неприемлемым "одевание" здания нового назначения в исторические формы. Применение классических форм к 1920-м гг. стало восприниматься как неприемлемое не только эстетически, но и этически, как искажение правды явления. Однако, отринув старый универсальный архитектурный язык, сле­довало создать новый, равноценный ему эстетический эквивалент, "чтобы улица не корчилась безъязыкая".

Что же послужило основой новой эстетики?

Главным достижением функционализма в области эстетики стало преодоление канонизированных композиционных стереотипов, ограниче­ния свободы компоновки пространств и объёмов зданий законами симмет­рии, и активное внедрение несимметрии и асимметрии, характерное выяв­ление функции во внешней структуре здания, ориентация на тектоническую трактовку несущих конструкций.

Свободная компоновка объёмов зданий согласно их функции сопро­вождалась стремлением к простоте и геометричности каждого из объёмов при тяготении к идеальным формам куба, цилиндра, шара.

Ориентируясь на широкое применение в композиции стандартных конструкций заводского изготовления, ранний функционализм отказывается от эстетических возможностей традиционных материалов и конструкций - естественного камня, дерева, кирпичной кладки. Каменная кладка, как пра­вило, штукатурилась, причем штукатурка часто имитировала бетон. Таким образом, ведущими эстетическими постулатами модернизма становились:

- геометризм /"архитектура прямого угла"/;

- антидекоративизм /"Орнамент - это преступление" - называется книга идейного предтечи модернизма - А. Лооса/; (27)

- эстетика механически обработанных поверхностей строительных конструкций заводского изготовления - антитеза предшествовавшему куль­ту изделий ручного труда У. Морриса/ 1834-1896 гг./ и мастеров его круга.

Весьма сдержанно относился модернизм и к введению цвета в архи­тектуру. Объекты раннего функционализма обычно монохромны - либо се­рый бетонный колорит, либо "белый, купающийся в солнечных лучах".

Естественно, не все мастера модернизма разделяли эти принципы. Я. Чернихов писал в 1930 г.: "Функциональность, рациональность, целевая ус­тановка, конструктивность и целесообразность суть понятия в высшей сте­пени необходимые в известные моменты их применения, но замена понятия красоты этими понятиями - не возможна" /36, с. 77/.

Ориентация на изделия заводского производства, унификацию, типи­зацию, эстетический потенциал сборного строительства была не случайной и определялась не только присущим XX в. техницизмом, но и требованиями экономической целесообразности при массовом восстановлении жилищно­го фонда после Первой мировой войны.

Унифицированность облика и геометризм заводских изделий расце­нивались мастерами новой архитектуры как эстетическое средство гармони­зации и обеспечения художественного единства застройки, приходящее на смену академизму. Ле Корбюзье в 1923 г. писал: "Промышленность разлива­ется, как река, затопляющая берега, несёт нам новые средства, отвечающие этому новому времени и его духу... Надо создать дух серийности, стремле­ние жить в серийных домах, проектировать дома, как серии.."/36, с. 12/.

Колоссальное влияние на формирование композиционных приёмов в архитектуре Современного движения оказали опубликованные Ле Корбюзье в его книге "Лучезарный город" пять принципов проектирования зданий:

- на открытых столбах, отрывающих здание от грунтовой сырости;

-с совмещённой плоской железобетонной крышей-садом, предостав­ляющей жителям дополнительную рекреационную территорию;

-со свободной планировкой внутренних пространств, которую обе­спечивает замена внутренних стен колоннами каркаса;

-с ленточными окнами, повышающими освещённость помещений (Ленточные окна и свободная компоновка фасадов с навесными стенами в промышленной ар­хитектуре применялись со второй половины XIX в. Первый известный пример использования ленточных окон в гражданском здании - универмаг "Бон марше" в Париже в 1878 г. /арх. Л. Буало, инж. Г. Эйфель/.);

- со свободной композицией фасадов, которая достигается заменой несущей конструкции наружных стен на ненесущую, при переходе на кар­касную конструктивную систему.

Четкость и рецептурный характер этих композиционных положений способствовал и их повсеместному распространению, и в течение несколь­ких десятилетий "пять принципов Ле Корбюзье" вошли в архитектурную (28) практику не менее широко, чем "Правила пяти ордеров архитектуры" Д. Виньолы /1562 г./ за предшествующие четыре столетия.

Сложилась парадоксальная ситуация: отрицая в принципе норматив­ность классических архитектурных форм, в реальной практике функциона­лизм привёл к достаточно единообразной и по существу рецептурной худо­жественной форме.

Умышленное ограничение выразительных средств со временем мог­ло бы привести эстетику этой школы к обесцениванию, либо было бы пре­одолено в процессе поступательного развития. Однако это не произошло. В Европе развитие функционализма было прервано экономическим кризисом, в СССР - директивной сменой эстетических установок. Формирующиеся то­талитарные режимы для укрепления своего престижа нуждались в совсем другом архитектурном языке /преимущественно неоклассицистическом/.

Однако, объяснение кризиса функционализма в начале 1930-х гг. только экономическими и политическими причинами страдает неполнотой. Действительно, в искусствоведческой литературе сложилось устойчивое суждение о неоклассицизме 1930-х гг. как о стиле, присущем исключитель­но тоталитарным государствам, использовавшим его для самоутверждения.

Это мнение справедливо только отчасти. Послевоенный авангард 20-х гг., внедрялся в самой демократичной отрасли архитектурной деятельнос­ти - массовом жилищном строительстве по преимуществу. Функциональ­ные запросы и требования экономичности здесь удачно совпали с эстетиче­скими установками авангарда на аскетичность выразительных средств и антидекоративизм.

В начале 1930-х гг. возникла необходимость возведения ряда крупных общественных зданий. Абстрактные геометричные формы функционализма были в силу их малой коммуникативности мало пригодны для возведения таких зданий, имеющих ответственную идеологическую программу. Кроме того, индустриальные конструкции, на которые ориентировался модернизм, переживали стадию становления, и не обладали ещё той совершенной хо­лодной элегантностью, которая придаёт абстрактным формам эстетические качества. Такого уровня они достигнут лишь десятилетия спустя.

Поэтому модернисты проигрывают на всех международных конкур­сах на крупные общественные здания независимо от политических /демо­кратических или тоталитарных/ установок заказчиков, например, в кон­курсах на Дворец Лиги Наций в Женеве или Дворец Советов в Москве. Они проигрывают мастерам, исповедующим /в умеренной степени/ традицион­ные ценности классицизма.

В то же время неоклассицизм 1930-х гг. будет отличаться от неоклас­сицизма 1890-1910-х гг. существенным обобщением и упрощением класси­ческих форм, в чём безусловно сказывается влияние современного движе­ния.

Отступление функционализма перед неоклассицизмом затянулось на 10-30 лет /в различных странах по-разному/. Это позволяет сделать некоторые (29) выводы, подводящие итоги первому этапу становления функционализ­ма.

Эстетическая оценка функционализма 20-х гг. остаётся нестабиль­ной, резко изменяясь на протяжении десятилетий. Это отчётливо прослежи­вается на отношении к реконструкции жилых комплексов периода раннего функционализма. Так, в период повторного разочарования в модернизме /конец 60-х - начало 70-х гг./ построенный в 1927 г .по проекту Ле Корбю­зье посёлок Пуссак был полностью преображён при реконструкции: плос­кие крыши заменены скатными, ленточные окна замкнутыми, фасады полу­чили многоцветный декор.

Спустя десять лет в Германии при реконструкции объектов раннего функционализма имело место диаметрально противоположное - бережное отношение. Жилые комплексы В. Гропиуса, Б. Таута. Г. Хёринга были тща­тельно, любовно и документально точно реставрированы и реконструирова­ны.

Если эстетическая оценка вклада раннего модернизма в историю зод­чества неоднозначна, дискуссионна и до сих пор изменчива во времени, то его вклад в решение функциональных и социальных задач архитектуры бес­спорен. Объективным достижением функционализма стало изменение ме­тода проектирования - переход от эмпирики к научному методу. Он базиро­вался на выявлении и изучении объективных физиологических и функцио­нальных требований человека к окружающей среде - её геометрическим и физическим параметрам: инсоляции, освещённости, температуре, влажнос­ти и скорости движения воздуха в помещениях и пр. Существо этого ново­го подхода к проектированию сформулировано В. Гропиусом: "Что касает­ся вопроса о минимальных требованиях, предъявляемых к жилищу, то они заключаются в элементарном минимуме света, воздуха, жилой площади, ко­торые необходимы человеку, чтобы при полном развитии его жизненных функций жилище не являлось бы тормозом его жизненной деятельности" /18 с. 159/. Проведённые в полном соответствии с этой концепцией многочисленные научные исследования послужили основанием для разработки строительного законодательства и соответствующих государственных норм проектирования. В нормах были регламентированы минимальные гигиени­ческие параметры размеров квартир, освещённости, инсоляции помещений, температуры и влажности воздуха в них, кратности воздухообмена, допус­тимого уровня шума, требования звукоизоляции, размеры озеленения жи­лых территорий и т. п. Снижение проектных показателей ниже норматив­ных не допускалось. Таким образом был законодательно закреплён достой­ный уровень проживания для основной массы населения. Это стало бес­спорным социальным достижением функционализма.

Мировая архитектурная пресса 1970 - начала 1980-х гг. была заполне­на критикой функционализма /его второго периода - 1940-1960-х гг./, фикса­цией краха его эстетических концепций, жизнестроительных и этических идей /Р. Бэнэм, Р. Вентури, Ч. Дженкс, Л. Мумфорд, Я. Вуек и др./, но упускала (30) при этом его сущностный вклад в мировое зодчество. Благодаря функ­ционализму произошла постановка формирования предметно-пространст­венной среды зданий и застройки на научную основу по объективным зако­нам биологической и функциональной целесообразности.

Научно-обоснованная регламентация параметров предметно-прост­ранственной среды имеет еще один положительный аспект. До функциона­листов архитектурно-проектная деятельность носила преимущественно эм­пирический характер. Поскольку процент выдающихся мастеров в любой области деятельности и в каждом поколении относительно мал, преоблада­ющая часть зданий и сооружений возводится по проектам недостаточно одарённых или умелых авторов, не способных не только к художественно­му творчеству, но и к полноценному решению многочисленных функциональных задач архитектуры. Метод их работы блестяще описан А. П. Чеховым: "Когда ему заказывали план, то он обыкновенно чертил снача­ла зал и гостиную... к ним он пририсовывал столовую, детскую, кабинет, со­единяя комнаты дверями, и при том они неизбежно становились проходи­мыми и в каждой было по две и даже по три лишних двери. Должно быть, идея у него была неясная, крайне спутанная, куцая: всякий раз, точно чувст­вуя, что чего-то не хватает, он прибегал к разным пристройкам, присаживая их одну к другой, и я, как сейчас вижу узкие сенцы, коридорчики, кривые лестнички, ведущие в антресоли, где можно стоять только согнувшись по­полам. У фасада упрямое чёрствое выражение, линии сухие, робкие, крыша низкая, приплюснутая, а на толстых, точно сдобных, трубах неизменные проволочные колпаки с чёрными визгливыми флюгерами" (Чехов А.П. Моя жизнь. Рассказ провинциала. Собр. соч. в 12 томах. Т. 10.– М.: Худ. лит-ра, 1962. С. 110.).

Благодаря созданной функционалистами системе регламентации, процесс проектирования стал базироваться на законодательной основе, за­щитив потребителей объектов строительства от крайних проявлений неком­петентности или неодарённости проектировщика в решении функциональ­ных и технических задач архитектуры.

Научный подход к проектированию перерос рамки породивших его течений /конструктивизма, функционализма/ и их крайностей /техницизма, антидекоративизма/ и стал всеобщим методом проектирования уже ко вто­рой половине XX в. (31)

Маклакова Т.Г. Архитектура двадцатого века.

М.: Изд-во АСВ, 2001. 200 с., ил.