Заключение

При достижении поставленной цели были выполнить следующие задачи:

1. Изучена историографию Советско-немецких отношений от Бреста до Рапалла.

2. Изучено подписание мирного договора в Бресте.

3. Изучено подписание Рапалльского мирного договора.

По Версальскому мирному договору Германию принуждали к выплате астрономических репараций в сумме 132 миллиарда золотых марок (соответствует 300 миллиардам нынешних евро), от неё отторгалось 13 процентов её довоенной территории с десятью процентами населения.

Сухопутная армия Германии ограничивалась численностью 100 000 человек, ей запрещалось иметь танки, боевую авиацию, тяжёлую артиллерию, крупные военные корабли, подводные лодки, химическое оружие.

После Первой мировой войны изгоем в Европе оказалась не только Германия, но и Советская Россия. Сепаратный Брестский мир с Германией от 3 марта 1918 года, национализация частной собственности, в том числе иностранных предпринимателей, отказ от уплаты дореволюционных долгов, концепция мировой пролетарской революции с лозунгом «Даёшь Варшаву, даёшь Париж!» делали Россию, потерявшую в Первой мировой войне два миллиона солдат убитыми и пять миллионов ранеными и пленными.

В этих условиях сближение двух стран, попавших в международную и экономическую изоляцию, не могло не состояться. И хотя в Версальский договор была включена статья 116, по которой советская Россия могла потребовать от Германии выплаты репараций, Советское правительство не признавало Версальский договор и резко его критиковало.

В 1920-1921 годах Германия и Россия интенсивно «прощупывали» друг друга в поисках возможностей сотрудничества, 6 мая 1921 года между ними было заключено торговое соглашение.

В начале апреля 1922 года Георгий Чичерин, народный комиссар по иностранным делам РСФСР, проезжая на Генуэзскую конференцию через Берлин, встретился с рейхсканцлером Германии Йозефом Виртом (Joseph Wirth) и министром иностранных дел Германии Вальтером Ратенау (Walther Rathenau), склоняя их к подписанию Договора об установлении дипломатических отношений.

Генуэзская конференция созывалась с целью восстановления разрушенных Первой мировой войной экономических и финансовых связей между странами Центральной и Восточной Европы. Она проходила с 10 апреля по 19 мая 1922 года, здесь было представлено 34 государства (США в их числе не было). Впервые после войны в международной конференции такого уровня принимали участие Германия и Россия.

Рапалльский договор открыл новый этап в развитии советско-германских отношений. Как советской, так и немецкой стороной он признавался той политической базой, без наличия которой не могли нормально развиваться политические, экономические и культурные связи. Он соответствовал интересам Советского государства и Германии, равно как и служил делу всеобщего мира.

Для Советской России он означал прорыв дипломатической блокады и ликвидацию единого антисоветского фронта империалистических государств, а для Германии – прорыв ее внешнеполитической изоляции и укрепление международных позиций. «При помощи Советского правительства, - отмечал В. Ульбирхт, - была устранена внешнеполитическая изоляция Германии, и рейхсканцлер Вирт имел все основания заявить, что заключение Раппальского договора означает начало поворота во внешней политики Германии».

Значение договора было значительно большим, чем гласили содержащиеся в нем положения. Подписание Рапалльского договора создало предпосылки для мирного сосуществования Советской России и Германией. Договор дал определенный импульс и процессу нормализации отношений между СССР и другими странами Европы. Поэтому значение Рапалльского договора выходило далеко за рамки двусторонних отношений СССР и Германии.

В советской, а теперь и в российской историографии, Рапалльский договор оценивается как большой успех. До сих пор, когда хотят подчеркнуть необходимость улучшения отношений между Россией и Германией, употребляют такие выражения, как «дух Рапалло», «традиции Рапалло», «наследие Рапалло».

В немецкой историографии ныне высказывается преимущественно мнение, в соответствии с которым в договоре для Германии – с точки зрения долговременной исторической перспективы – содержалось больше отрицательного, чем положительного. Например, знаток этой темы историк Петер Крюгер (Peter Krüger) полагает, что поспешное подписание договора без консультаций с западными странами привело к тому, что они оценили договор как попытку подорвать Версальскую систему, сформировавшую послевоенную Европу, а также как свидетельство непредсказуемости немецкой внешней политики. В европейских столицах сделали вывод, что переговоры вести с немцами бесполезно, они понимают только язык силы.