6.5. Подражание

Заражение и подражание. Одним из наиболее массовид-ных проявлений социально-психологического общения явля­ется подражание, самым тесным образом связанное с зараже­нием и внушением.

Вопрос о соотношении подражания, внушения и зараже­ния является спорным. Часть исследователей рассматривает заражение как проявление подражания. Так, французские социологи А. Вигуру и П. Жукелье говорили о психическом

150

4.5. Подражание

м ражении как разновидности подражания, квалифицируя, в частности, психическую заразу как случай непроизвольного подражания. «Психическая зараза является одной из форм подражания, но.это подражание непроизвольное» [8].

По мнению же французского социолога Г. Лебона, под­ражание, наоборот, представляет собой лишь частный случай ■сражения. «Подражание, — писал он, — которому приписы-иается такая крупная роль в социальных явлениях, в сущнос­ти, составляет лишь одно из проявлений заразы» [9].

Тард считал, что подражание связано с природой гипно­тизма, является разновидностью последнего [10. С. 89].

В попытках сближения понятий заражения, подражания и внушения есть известная доля оснований, поскольку все эти механизмы социально-психологического общения не поддаются полному контролю сознания человека.

• Этим, видимо, объясняется и то обстоятельство, что Порт* нев Б. Ф. рассматривал подражание и внушение как различные формы психического заражения людьми друг друга, ведущими к известной стандартизации поведения, а при определенных ус­ловиях и к нивелировке личности.

При этом уровень, степень интенсивности функциониро­вания различных форм психического заражения в пределах той или иной социальной общности находятся в прямой зави­симости от степени ее однородности, от уровня присущего )той общности сознания и чувства «Мы», от степени внутрен­ней солидарности, взаимного доверия, а следовательно, и сте­пени взаимной внушаемости.

Чем сильнее чувство противопоставления «Мы» и «Они», тем выше коэффициент взаимной доверчивости и тем больше шансов для функционирования внушения и взаимной мисти­фикации.

Вот почему, в частности, возможности для иллюзорных форм сознания столь велики (конечно, наряду с другими при­чинами) в условиях такой классически замкнутой формы об­щности людей, какой являлась, например, первобытная об­щина.

151

\й ■ ■М/И,,,,. ъЯ

Глана 6. Социально-психологические механизмы общения

Ясно, что опасность мистификации общественного созна­ния не в меньшей степени может угрожать и тем социальным общностям, которые доводят механизм противопоставления себя другим общностям до уровня сознательной изоляции от других наций и народов. Примером этому может служить ис­тория нацизма в Германии.

Стремясь подчеркнуть тесный характер взаимодействия заражения, подражания и других механизмов общения, неко­торые исследователи иногда недооценивают те различия, ко­торые существуют между этими механизмами.

Так, социальные психологи Г. Хибш и М. Форверг и.ч факта тесного переплетения различных механизмов обще­ния делают вывод о тождественности идентификации с со­знательным подражанием: «Сознательное подражание... мы называем идентификацией. Если мы сознательно подражаем какому-либо живому существу, то мы идентифицируем се о я с ним» [11].

Конечно, сознательное подражание может в определен ных случаях быть проявлением идентификации. Однако это не дает оснований для отождествления данных понятий.

Анализ эмпирических наблюдений и экспериментальных данных, полученных рядом отечественных и зарубежных пс \ i хологов, приводит к заключению, что процесс идентифиь<1 ции личности может осуществляться не только через подр<1 жание, но и через другие механизмы социально-психологи ческого общения — заражение, убеждение, негативизм, конформизм и т.д.

Как правило, эти механизмы тесно переплетаются и взаимодействуют друг с другом. Так, по данным Т. В. Драгу-новой, образцы поведения взрослых усваиваются подростке! ми как путем прямого подражания (моде, курению, лексикону и т.д.), так и путем самовоспитания интеллектуальных и физи­ческих качеств.

Венгерские психологи В. Геллес и М. Дъердь, исследуя условия и мотивацию татуировки в среде 9— 15-летних маль­чиков — воспитанников детских домов, обнаружили различ-

152

в.5. Подражание

м ые механизмы идентификации, н том числе как подражание взрослым, так и негативизм по отношению к ним,

Таким образом, на основе всего сказанного выше, есть основание различать понятия подражания и заражения, рав­но как и другие близкие к ним термины — внушения, иденти­фикации, моды и т.д.

Различия между заражением и подражанием, на наш взгляд, сводятся к следующему: заражение характеризует под­верженность индивида определенным психическим состояни­ям и осуществляется через сопереживание им внутренних психических состояний, настроений, переживаний других людей. А подражание направлено на воспроизведение инди­видом определенных внешних черт и образцов поведения, манер, действий, поступков, которые характеризуются и со­провождаются при этом определенной эмоциональной и ра­циональной направленностью.

Несмотря на различия подражания и заражения, их объе­диняет то, что один и тот же поведенческий акт может быть одновременно как предметом подражания, так и фактором психического заражения.

Это происходит в тех случаях, когда от одного индивида к другому передается не абсолютно идентичный эталон поведе­ния, а психическое состояние готовности к воспроизведению какого-либо действия одним индивидом вслед за другим. В подобных случаях принято говорить о том, что чужой пример заразителен (см. рис. 5).

Роль и функции подражания. Явление социально-пси­хологического подражания, подмеченное еще А. Смитом и исследованное И. К. Михайловским, нашло отражение в ра­ботах Г. Тарда, Д. М. Болдуина, У. Мак-Дауголла, Г. Зимме-ля и др.

Особенно большое значение этому феномену было при­дано в работах Г. Тарда. Последний разделял подражание на несколько видов: 1) логическое и внелогическое, 2) по после­довательности и механизму движения — на внутреннее и внешнее, 3) по степени устойчивости — подражание-мода и

153

Глапч I/. ('оциалыю-цсихологичсскпс мс.

Рис. 5.

154

( >..'). Подражание

п одражание-обычай, 4) по социальной природе — подража­ние внутри класса и подражание одного класса другому и т.д. 110. С. 200-251].

Рассматривая подражание как универсальное социальное пиление, аналогичное наследственности в биологии и молеку-\црному движению в физике, Г. Тард пытался объяснить при помощи подражания всю общественную жизнь. «В обществен­ном отношении, — писал он, — все оказывается изобретенн­ой и подражаниями; подражания — это реки, вытекающие и i тех гор, что представляют собой изобретения» [10. С. 3J.

Подражание, по Г. Тарду, выполняет функции воспроиз-иодения, распространения и унификации изобретений и от-i рытий, обеспечивая тем самым как прогресс, так и одновре­менно определенную стабильность социальных отношений и чреждений.

Благодаря подражанию и моде происходит «распростра­нение нововведений». Под влиянием этого же механизма население Европы, как отмечал Г. Тард, превратилось в «из­дание, набранное одним и тем же шрифтом и выпущенное в нескольких сотнях миллионов экземпляров» [10. С. 15].

Характеризуя природу и функции подражания, немецкий < оциолог прошлого века Г. Зиммель рассматривал последнее как «психологическое наследование».

Вместе с тем он видел в подражании средство приобще­ния индивида к системе групповых ценностей, позволяющее избавиться от тяжести персональной ответственности и мук иыбора за счет предпочтения той или иной модели поведения.

«Подражая, мы не только перекладываем с себя на дру­гих требование производительной энергии, но одновременно и ответственность за совершенное деяние; так оно освобож­дает индивидуума от муки выбора и позволяет ему выступать как сознание группы...» [12].

Кроме того, в подражании Г. Зиммель видел одно из су­щественных средств взаимного понимания. «Подражание дру­гому, — писал Г. Зиммель, — дает нам возможность посидеть в его шкуре...» [13].

155

-•■'■•■''■■''>'--'"■*■■

1'лшш (i. Социам.по-психологичсскис механизмы общения

Б ольшое значение подражанию как механизму массового поведения придавал Н. К. Михайловский.

«Непреодолимая сиЧа бессознательного подражания, — писал он, — выдается иногда так резко из общих условий жиз­ни, что относительно фе наличности не может быть никаких сомнений. Понятное д^ло, что в явлениях патологических ин­тенсивность подражания должна выступать резче» [1. С. 135].

Вместе с тем Н. К. ^Михайловский критиковал Г. Тарда за попытку абсолютизации им роли и значения подражания как фактора массового поведения.

Случаи психической заразы, отмечал он, при отсутствии определенных единоличных центров движения, несмотря на всю яркость, с которою в них выражается зараза, доходя до коллективных галлюцинаций, ясно свидетельствуют, что к одной заразе, к одному подражанию дело не может быть сведено.

Тарду, говорил он, даже в голову не приходит сделать соот­ветствующие ограничения в области подражания. Психологи­ческую строну массовых движений Тард понимает грубо одно­сторонне, а стороны социологической, можно сказать, совсем не касается.

Обстоятельная критика концепции подражания Г. Тарда была дана в работах Г. В. Плеханова. В отличие от Г. Тарда, который абсолютизировал подражание, приписав ему неогра­ниченную силу, превращавшую массы в слепых последовате­лей героев, Г. В. Плеханов говорил об относительности той роли и того значения, которое имеет явление подражания в историческом процессе. Он отмечал, что наряду с подражани­ем имеет место и определенное противодействие как отдель­ных лиц, так и целых социальных групп друг другу.

Кроме того, различая два вида подражания в пределах одного и того же класса и между классами, Г. В. Плеханов рассматривал подражание низшего класса высшему как при­знак неразвитости классового самосознания первого.

«Известно, — писал он, — что низшие классы подражают высшим. Но когда они делают это? Тогда, когда они еще не

156

Подражание

достигли самосознания. Подражание низшего класса высше­му есть верный признак того, что низший класс еще не созрел для борьбы за свою эмансипацию...» [14].

Но из сказанного не следует отрицание значения подра­жания как фактора социальной жизни.

Свойственное человеку подражание играет весьма суще^: "(Г < твенную роль в человеческом поведении, накладывая отпеча- ] ток на психику людей и на их взаимные отношения друг с / другом. Под влиянием подражания формируются не только ( простейшие навыки деятельности, но и духовные ценности — / идеи, вкусы, наклонности и манеры поведения. /

«Что подражание играло очень большую роль в историй наших идей, вкусов, моды и обычаев, — писал Г. В. Плеха­нов, — это не подлежит ни малейшему сомнению. На его огромное значение указывали еще материалисты прошлого века: человек весь состоит из подражания, говорил Гельве­ции» [15].

Особенно велико положительное значение подражания на ранних ступенях становления и развития человеческой лич­ности.

Но не только в онтогенезе, но и в филогенезе человече­ства подражание играло и сейчас продолжает играть несом­ненно прогрессивную роль.

Как справедливо отмечает в этой связи известный польс­кий логик Т. Котарбиньский: «Нет обучения без подражания; достаточно представить себе это, чтобы понять огромное зна­чение подражания для прогресса... Благодаря поочередному и изменчивому прибавлению актов изобретения и актов подра­жания накапливаются и сливаются в законченное единое це­лое завоевания предков, прапредков и их современных по­томков» [16].

Природа и сущность подражания. Одной из наиболее распространенной в прошлом была попытка трактовки при­роды подражания с позиций инстинктивной теории (В. Вундт, В. Джемс, Г. Тард, У. Мак-Дауголл, Б. Болдуин, 3. Фрейд и др.). Подражание, по мнению В. Джемса, присуще человеку

157

а. Социально психологические механизмы оищспчя

«наранпе с другими стадными животными и представляет > " бой инстинкт в полном смысле этого слова».

Эта точка зрения, ведущая к отрицанию качественного различия между человеческими и животными формами оби м-ния, а тем самым и к биологическому редукционизму, ) ■ ■• была подвергнута обстоятельной критике в нашей социалык ■ психологической литературе.

Гораздо более ^оригинальной представляется трактом i природы подражания, предпринятая Н. К. Михайловским

Последний различал внешние условия и внутренние ф. 11 торы, предрасполагающие к подражанию.

Внешним по отношению к индивиду побудительным ф. 11 тором подражания является, по его мнению, пример пове,'.. ния человека, находящегося в каких-либо необычных обстою тельствах.

«Всякому случалось, — пишет он, — испытывать странно! i почти неудержимое стремление повторять жесты человека, h.i холящегося в каком-нибудь чрезвычайном положении» [ 1. С. 10< >|

Развивая свою мысль, Н. К. Михайловский конкретизп рует ее на примере большой заразительной силы актов пр< ступления и наказания, если они становятся объектом пуп личного созерцания.

Эту же мысль Н. К. Михайловский поясняет на примера «радения» у сектантов, где подражательный элемент игра<ч существенную роль, поскольку вид бешено крутящегося чел< > века увлекает и других.

Наряду с внешними Н. К. Михайловский различал и внут ренние, предрасполагающие к подражанию механизмы пси хической деятельности людей. К таким предпосылкам он от носил скудность, бедность внутреннего мира индивида.

«Разнообразие общественной жизни, взятой в целом, мо жет, как я много раз это доказывал, находиться в прямом* про тиворечии с богатством личной жизни и даже обуславливать собою ее однообразие, скудность, односторонность. И в таком случае мы найдем, может быть, чрезвычайную наклонность к подражанию» [1. С. 163].

158

iir—""■

I»,.'). 11(>(Ц)<1ЖЧ1111('

О днако однообразие и скудность внутренней жизни прино­сит к подражанию при условии предрасположенности к шнчи-■ и'му воздействию, внушаемости, слабости воли и недостаточно i«vшитой способности сознательного контроля своих действий.

Подражательность, по мнению Н. К. Михайловского, «да-м» п наивысших своих болезненных формах, есть лишь споци-|Д|.ный случай омрачения сознания и слабости воли, обуслов-мчшый какими-то специальными обстоятельствами» [1. С. 154],

Вот почему люди терпеливые и волевые, способные на юльшое и длительное напряжение сознания и воли, не склон­им, как правило, к подражанию.

«Эти люди, так полно владеющие собой, так сильно за-\<^>рживающие самые, по-видимому, неизбежные двигательные реакции на внешние впечатления, очевидно, не могут быть клонны к подражанию» [1. С. 160].

Признавая правомерность указания на роль элементои юссознательного и фактор предрасположенности к подража­нию, нельзя вместе с тем абсолютизировать значение и этих юментов в самом механизме подражания.

А. М. Агальцев, на наш взгляд, совершенно справедливо и достаточно аргументировано критикует точку зрения тех психологов, которые рассматривают подражание как прояв­ление врожденных способностей, исключающих момент на­учения и освоения нового жизненного опыта.

Возражая против одностороннего сведения подражания к акту автоматического и бессознательного повторения задан­ного образца, он вполне резонно настаивает на необходимос­ти рассмотрения подражания как достаточно сложного соци-пльно-психологического явления, предполагающего не только слепое копирование, абсолютное повторение, но и творчес­кое воспроизведение того или иного примера.

Но как простое копирование, так и творческое воссозда­ние того или иного образца поведения всегда является в более широком смысле процессом воспроизведения какого-то акта.

Отсюда уже делается и совершенно обоснованный вывод относительно формулировки самого понятия подражания,

159

■ u1L1-MiH.i,Lj ...iil,, - i.

Iлипа (>. Социально-психологические мехшш.чмы общения

которое бы позволило наиболее полно охарактеризовать ег< самых существенных сторон. Подражание есть воспроизве/ ние образца или примера с учетом имеющегося опыта и он стоятельств воспроизведения [17].

Разумеется, все сказанное относительно природы, соли альной роли и функций подражания как социально-психол< > гического явления даушко не исчерпывает всех сторон p<i сматриваемой проблемы. В настоящее время особенно аю альной становится разработка вопроса о механизмах п структуре самого процесса подражания, об индивидуально типологических особенностях подражания и др.

160