А. О. Бороноев

о нем в его книге «Социология». В представленной статье из­лагается суть социальной доктрины Спенсера, которая опреде­лена его органистическими взглядами и принципами эволюции. Ковалевский утверждает, что социальная доктрина Спенсера — это английский радикализм, «кладущий в основу всего общественного и государственного уклада начала свободы и равенства». В статье дается подробный анализ основных моментов социальных взглядов великого ученого. Особое внимание уделяется вопросам свободы, равенства, собственности, справедливости и роли государства в их реализации. В конце статьи М. Ковалевский восклицает: «Да по­зволено же будет мне закончить этот очерк словами, что Спенсер так много сделал для начинающейся науки социологии, что имя его смело может быть поставлено рядом с именем Огюста Конта, ее основателя»¹⁸.

В его исследованиях истории общественной мысли особое место занимают традиции французской социологии. Это связано, по край­ней мере, двумя моментами: во-первых, французские ученые, на­ряду с английскими, в конце XIX — начале XX века были лидерами в развитии социологии и антропологии, что не раз подчеркивал Ковалевский в своих работах. Во-вторых, Ковалевский почти 18 лет жил во Франции, где непосредственно общался со многими учены­ми страны и этот период связан с его активной социологической деятельностью. Французские социологи подробно представлены в работах «Современные французские социологи» и «Очерк истории развития социологии в конце XIX и в начале XX века».

В статье дается подробный обзор развития социологических ис­следований во Франции конца XIX и начала XX века. Упоминаются работы Дюркгейма, Леви-Брюля, Сенара, Бугле, Рене Бориса, основателя «Международного института социологии», Фулье (отца и сына), Гюйо и др., которые стояли у истоков французской шко­лы социологии. Рассматривая содержание их работ, Ковалевский подчеркивает, что многие исследования идут в русле генетической социологии, которую он активно развивал.

Ковалевский считает, что, если за последние четверть века не воз­никло новых доктрин, это не значит, что не велась социологическая работа. «Я лично далек от такой мысли. Четверть века прошли не-

¹⁸ Ковалевский М. М. Социальная доктрина Спенсера. Русская военная школа обще­ственных наук в Париже // Лекции профессоров РВШ / Под ред. Е. В. де Роберта, Ю.С. Гамбарова. СПб., 1905.

М. М. Ковалевский как теоретик и историк социальной мысли

11

даром»,— пишет Ковалевский¹⁹. За этот период многие гипотезы и факты, особенно этнографические и исторические, обобщены социологическим образом, «явилась возможность строить на до­бытых обобщениях все новые и новые гипотезы». Но при этом, пишет Ковалевский, некоторые «стародумы» при использовании социологами фактов конкретных наук будут повторять обычную фразу: «Это не социология, это антропология, этнография, история, психология». Подобные утверждения не останавливают ученых, и Леви-Брюли и Дюркгеймы «строят генетическую социологию на положительном фундаменте строго проверенных наблюдений этнографов и фольклористов». В результате научной интеграции выводы и обобщения этого направления не лишены социологиче­ского интереса.

Особенно интересными сегодня являются анализ работ Тарда. Последнему посвящена отдельная статья, которая включена в на­стоящее издание. Ковалевским высказывается суждение, что, «со­временные социологии Франции только углубляют положения своих предшественников, подкрепляя их в то же время новыми фактами и соображениями» ²⁰.

Знакомство с работами Ковалевского по истории французской социологии убеждает нас в том, что историю социологических идей невозможно изучать без этого опыта. Автор, как мы говорили, имеет двойную информацию. Он лично знал и общался со многими из тех, о которых пишет, и был прекрасно знаком с их работами. Содержательность текстов, кроме сказанного, определяется и по­зицией автора. Он воспринимает концепции той или иной школы, того или иного автора через свое понимание, свою концепцию. В конце анализа развития социологии во Франции делается вывод: «Социология действительно является наукой не только зарожда­ющейся, но и зародившейся, и современным ее ревнителям остается только продолжать и укреплять давно начатое дело» ²¹.

Историко-социологические очерки М. Ковалевского — это один из первых опытов обобщения идей развивающейся науки как в мире, так и в России. Из отечественных социологов ранее М. М. Ковалевского только Н. И. Кареев представил картину развития

¹⁹ Ковалевский М. М. Современные французские социологи // Вестник Европы. 1913. Июль.

²⁰ Там же.

21 Там же.

12

А. О. Бороноев

социологии, особенно российской. Интерес к российским традициям развития общественных идей у Ковалевского связан в первую очередь с тем, что он был патриотом отечественной науки и России. Весьма содержателен, например, очерк о социально-философских дискуссиях славянофилов и западников о путях исторического развития России, где рассматриваются взгляды братьев Киреевских, Краевского, Одоевского, Шевырева и их оппонентов Чаадаева, Печерина, Герцена. Анализируя суждения этих двух течений, зародившихся в 30-40 гг. XIX века, Ковалевский писал: «Если Чаадаев в 1845 году... осмеивал то новое течение, которое, независимо от партий, приводило русских людей к невероятному бахвальству и к совершенному извращению всего исторического процесса, то он (Чаадаев.— А.Б.), быть может, недооценивал той роли, какую в утрировке здравых в конце концов мыслей о самобытности нашей культуры, нашего исторического про­цесса, играла его странная попытка низвести это прошлое к нулю»²². Это суждение Ковалевского показывает, что он не поддерживает ни одно из этих движений, но не отвергает их, т. е. в каждом из них по-своему трактуется будущее России, ее связи с остальным миром, с Европой. В любом случае эти опыты показывают пробуждение общественного сознания россиян и формы поиска исторического пути, утверждал он.

Проблема взаимодействия умственных течений и их вли­яние на русскую культуру освещается в нескольких статьях Ковалевского. Так, интересна статья о борьбе немецкого и фран­цузского влияния на русскую общественную мысль в конце XVIII и в первой половине XX столетия, которое при царствовании Александра I было определяющим, французской литературой зачитывались и русские реформаторы,— пишет он. Издавались книги Монтескье, Делольма, Руссо, Вольтера и др. Французское влияние, привнося принципы либерализма, было эффектив­ным для российского общества. С 1812 года оно замедляется. В переориентации на немецкие традиции большую роль играли, по мнению Ковалевского, немецкие университеты, особенно Геттингенский, который отличался хорошей организацией обу­чения, демократичностью профессоров и космополитичностью. Образование в Геттингенском университете получили Николай Тургенев, Михайловский-Данилевский, Куницын, Галич и многие

²² Ковалевский М.М. Философское понимание судеб русского прошлого мыслителя­ми и писателями 30-х и 40-х годов // Вестник Европы. 1915. Кн. 12. Декабрь.