94. "Навьи чары"

Христианство трудно приживалось на Руси Киевской, но еще труднее у славянских племен, покоренных киевскими князьями. Военная победа над славянскими язычниками — вятичами была одержана Владимиром Мономахом, но духовная или, точнее, идеологическая победа заставила себя ждать до XIV в.

На самой Руси в узком смысле слова (Киев, Чернигов, Переяславль) двоеверие существовало долго. Некий христолюбец писал: «Не могу терпеть христиан, двоеверно живущих и верующих в Перуна, в Хорса и других богов» ««Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси//3аписки Московского археологического института. Т. XVIII. М., 1913. С. 1. »». Но и с Перуном (молнией), и с Хорсом (солнцем) христианские миссионеры и князья справились, волхвов‑чертопоклонников, приносивших женщин в жертву злым духам, перебили, но самый древний культ — почитание духов умерших — устоял вплоть до XX в.

Эти духи — навии — требовали от живых людей немного: угощения в Чистый четверг и вытопленной бани с приготовленными полотенцами: на полу бани рассыпали золу с пеплом, а на другой день находили на золе следы, похожие на куриные, в чем усматривали доказательство посещения бани покойниками — «приходили к нам навий мыться». Разумеется, священники утверждали, что приходили бесы, но, самое интересное, факт под сомнение не ставили. После того как баню готовили для навий и поддавали пару, люди не входили туда до следующего дня. Весь обряд был отнюдь не обременителен.

Угощения навий требовали, но тоже очень скромного: кувшинчик молока, тарелку с мясом и молоком, хлебца, соль. Все это надо было поставить под самой крышей двора, а лучше на крышу в строгом секрете. Навий были чрезвычайно довольны и говорили: «Мы же походили по болгарам, мы же по половцем, мы же по чуди, мы же по вятичам, мы же по словеном, мы же по иным землям, ни сяких людей могли есмы найти к сему добру и чести и послушанию, яко сии человецы» ««Там же. С. 5‑7 »».

Исходя из подбора этнонимов, публикатор текста «О посте к невежам в понеделок 2 недели», откуда взята данная цитата, датирует текст XI‑XIII вв., хотя и указывает, что бескровные жертвы духам покойников продолжались до XX в. Христиане считали навиев бесами, а жертвователей — людьми необразованными (невежи или невегласы), но нам интереснее другое: разнообразие культов, которые мы объединяем под общим названием — язычество. Не только половцы, почитавшие Вечное Голубое Небо — Тенгри, болгары‑мусульмане, финны (чудь), но и славянские племена — словене новгородские и вятичи — имели собственные культы, никак не объединявшие их перед лицом наступавшего православия. Потому‑то христианство, имевшее в своем составе «жесткую систему» — церковную организацию, поддержанную властью, шло от победы к победе.

Однако это движение замедлялось неискренностью многих служителей церкви, о чем повествует «Слово о лжепророках», предположительно датируемое XIII в. ««Там же. С. 56 »». Хотя сочинение является компиляцией ««Ниже приводится выдержка из «Творений Иоанна Златоуста» Т. 8. Кн. 2. С.706(см.: Гальковский Н.Указ.соч.С.56‑58) »», но сам факт констатации неблагополучия, а именно несоблюдения христианских запретов в поведении, увлечения гаданиями и волшебством и участия в оргиях, достаточно наглядно показывает, что кризис мировоззрения на Руси в XIII в. был явлением актуальным, а вера христианская соперничала с бытовым атеизмом ««"...а сами крещеные в Христа не веруют" (Там же. С. 67) »».

Фаза обскурации часто надвигается исподволь. То тут, то там возникают болезненные симптомы, свидетельствующие о недугах сначала легко излечиваемых, потом глубоко проникающих в социальный организм и, наконец, парализующих его. Наличие в одной государственной системе нескольких культов, т.е. стереотипов поведения, никак не вело к укреплению социальной системы, особенно при снижении пассионарного напряжения. Еще счастьем для Руси было то, что внедренное христианство не породило все‑таки химеры; это был бы конец почище хазарского. А почему ее не возникло?

Разница между Хазарским и Киевским каганатами в плане этнического контакта заключалась в том, что в Хазарию приехали чужие люди, а на Русь пересадили чужие идеи. Этот вариант этнокультурного контакта Д.С.Лихачев назвал «трансплантацией» — пересадкой мыслей, знаний, представлений, соображений и т.п., но не людей! Отдельные ученые‑греки, приезжавшие в Киевскую Софию и занимавшие там кафедру, терялись в массе русских, тоже давно крещеных и столь же умных. Обучение давалось русским легко, а родовые связи облегчали любой вид деятельности. Епископы и священники были такими же местными жителями, как и язычники — волхвы, колдуны, знахарки, воины, купцы, князья.

Этническое становление православных и язычников шло синхронно, вследствие чего синкретизм — явление социосферы — не повлиял на природный процесс этногенеза. Общий спад пассионарности сначала снизил напряженность религиозных конфликтов, а затем привел к взаимной терпимости, тем более что язычество и христианство на Руси проросли друг в друга. Создался своеобразный вариант идеологии, называемый двоеверием, но удержавшийся в течение веков благодаря потере антагонистических противоречий. Ну, стали навиев называть бесами, а ничего в быте и мировоззрении славян не изменилось!

Хотя, пожалуй, нет; внедрение греческой веры и культуры привело к некоторому усложнению системы, т.е. сыграло роль негэнтропийного импульса.

Там, где язычество устояло, — у полабских славян — победили немцы в конце XII в. А там, где создались сложные системы, — на Руси, в Польше, Чехии — немецкий натиск был остановлен. Таким образом, «навьи чары» сыграли для славянского этногенеза хоть и небольшую, но положительную роль. Поэтому церковники махнули на них рукой, уничтожив лишь те культы, которые практиковали кровавые жертвоприношения, т.е. разновидности сатанизма.

Что же касается бытовых нужд населения, то обращение к колдунам было иногда разрешено, например для излечения от частых болезней. Однако тогдашний врач именовался не колдуном, а знахарем, т.е. знающим, специалистом.

Строже церковь относилась к ворожбе и гаданиям, ибо существование бесов считалось столь очевидным, что общение с ними рассматривалось не как суеверие, а как двоеверие. «Аще кто к волхвам ходить ворожения деля или узлы емлеть повторения — опетимия прежде 40 дни, а поклон 300 на день, а потом 2 лета о хлебе и воде, понеже оставил Вышнего помощь, идет к бесам, веруя в чары, бесам угожая» «««Правила святых отец» (см.: Прохоров Г.М., Розов Н.Н. Перечень книг Кирилла Белозерского//ТОДРЛ. XXXVI. Л., С. 376‑377) »». Мотив наказания ясен, но вспомним, что во Франции и Германии за те же поступки виноватого ждал костер.

Так и пережили бытовые верования и навыки, наследие забытых культур, всех своих противников: богословие, схоластику, позитивизм и научный атеизм.

Ныне различие с древностью, пожалуй, лишь в том, что колдунов стали называть экстрасенсами.

Демонология — явление постоянное, не зависящее от формаций и уровня цивилизации. Был случай, когда одна служащая женщина отпросилась с работы, чтобы навестить могилу близкого родственника на Новодевичьем кладбище в Москве. Пока она отпрашивалась у начальства, покупала цветы и ехала через всю Москву, сгустились сумерки. Она, показав документ, пошла на могилу… и заблудилась. Ей навстречу попался гражданин, она спросила у него дорогу. Он объяснил, но путано. Она попросила его проводить ее к могиле: «Уже темновато, а я покойников боюсь». Он ее любезно повел по дорожкам и тупикам и вдруг, через плечо, спросил: «А вы не сможете мне объяснить, почему люди нас боятся?» — «Ах!..» Миф это или событие — для нас не важно. Прошу читателя представить себя на месте этой дамы; тогда он поймет, что такое «демонология». Ведь эти рассказы независимо от их достоверности и есть этнография нашего времени, которая роднит нас, людей XX в., со всеми предками, современниками предков и тем самым со всем человечеством. Этнография — наука гуманитарная. Она описывает не то, что существует в действительности, а то, что человек воспринимает и на что реагирует. А описанный случай не оставит равнодушным даже члена профсоюза, уплачивающего взносы в срок.