88. Жуткий эпилог

Внешность явлений обманчива. Хотя поступки, совершаемые отдельными людьми, лежат в основе исторических событий, было бы неверно приписывать этим людям (персонам) решающее значение в крупных исторических явлениях. Поступки персон значимы лишь постольку, поскольку их поддерживают консорции, облекающиеся в социальные формы. Таковых в Киеве в конце XI в. было три: старое боярство, народная масса и «уные» (юные) сподвижники Святополка II.

Первые были в оппозиции к политической линии великого князя ««См.:ПВЛ.Ч.II.С.99‑101 »», вторые откровенно его не любили, а третьи жили за счет княжьих милостей и сами по себе силы не представляли. Но была в Киеве и еще одна реальная сила, дававшая Святополку деньги на оплату дружины и подкуп других князей. Это была еврейская колония, состоявшая не из предприимчивых и храбрых рахдонитов, а из хитрых ростовщиков, приехавших через Польшу из Германии ««См.: Тюменев А.И. Указ. соч »».

Пользуясь покровительством князей‑западников, эти евреи приобрели в Киеве вес и значение, позволившие им отомстить врагам их восточных собратьев — Олегу Святославичу и его половецким друзьям.

После «перемещения» Олега в Новгород‑Северский и разгрома половцев последним противником евреев на Руси оставалась православная церковь — Киевская митрополия, связанная с Константинопольским патриархатом. Был достигнут разрыв Святополка с митрополией, причем очень хитрым приемом: князь встал на защиту Печерского монастыря как русской национальной церкви и доверил этому монастырю переделку летописания, каковая и была произведена в 1100‑1113 гг. ««См.: ПВЛ. Ч. II. С. 102 »».

Казалось, что на берегах Днепра воскресла убитая химера Иудео‑Хазарии, в жилы которой влилась обновленная кровь, принесенная с берегов Рейна и Роны.

Западные евреи не повторили ощибок иранских и византийских иудеев. Они не захватили власть, а просто помогли законному великому князю в его предприятиях. Старая знать осталась на своих местах, но потеряла милость князя и влияние на государственные дела. Торговля и ремесла постепенно переходили в руки евреев, так как каждому из них помогала община, тогда как русские купцы и ремесленники действовали каждый на свой страх и риск.

Вместе с тем приток евреев из Германии был мотивирован тем, что там крестоносцы устраивали дикие погромы, которых не могли обуздать феодалы — правители прирейнских городов. А в Киеве Святополк II крепко держал власть при помощи «молодших», что означало не столько возраст, сколько политические симпатии. Так, во главе войска стоял тысяцкий Путята Вышатич, брат знаменитого Яна Вышатича. Ян Вышатич в 1071 г. усмирил движение волхвов в Ростово‑Суздальской земле, проявив изрядное мужество и распорядительность. При Всеволоде I он был тысяцким, т.е. командующим войсками, но не поладил с князем, когда тот стал заигрывать с Германией.

Святополк II вовсе отстранил его от государственных дел, а приблизил к своей особе брата Яна — Путяту, который сделал, без особых талантов, блестящую карьеру. Заметим, что сотоварищем его в походе 1106 г. был воевода Казарин, т.е. Хазарин, упомянутый и в летописи, и в эпосе ««См.: ПВЛ. Ч. II. С. 20 »».

Поскольку на характер социальных взаимоотношений деятельность еврейской общины не влияла, она осталась вне поля зрения большинства историков.

Политическая линия при Святополке была нацелена на личный подбор кадров.

Князь старался избавиться от «смысленных», т.е. пассионарных, людей, обладавших совестью, способностями и энергией. Для этой цели он пускал в ход даже ослепление после крестоцелования, т.е. предательство, как было с Васильком Ростиславичем, и опалы, как с Владимиром Мономахом и Яном Вышатичем. Механизм управления стал крайне прост: еврейские ростовщики получали доходы с киевлян и делились с князем, который на эти деньги содержал войско и обеспечивал дальнейшее получение доходов. Недовольные этим порядком лишились вождей и казались правительству безопасными. В самом деле, что могли сделать разрозненные удельные князья, безоружные смерды и горожане, находившиеся под присмотром? Новый порядок казался крепким, несмотря на его непопулярность.

Увы, угасание пассионарности не влечет за собой уменьшения кровопролития.

Субпассионарии, избавившись от пресса пассионариев, ломают созданную теми жесткую систему и открывают дорогу своим доселе задержанным инстинктам. Так было в Древнем Риме, а после Р.Х. — в Константинополе и Багдаде; так случилось и в Киеве, который в это время был третьим по богатству и населенности городом Европы. Пышнее Киева были только Константинополь и Кордова, но обе столицы уже клонились к упадку.

Киеву не угрожали внешние враги, а богатая природа щедро кормила его население, которое быстро увеличивалось, но не повышало уровня пассионарности. Наоборот, пассионарии уходили в дружины князей‑изгоев или в полки варангов — в Царьград. А субпассионарии жили дома и вели себя тихо, ибо дружинники великого князя Святополка II могли навести ужас на кого угодно. В 1113 г. Святополк II умер, законным наследником его был князь черниговский Давыд, имевший некоторое количество сторонников среди сподвижников Святополка, но не имевший ни политических талантов, ни жажды власти. А в Киеве этническая дезинтеграция зашла так далеко, что инстинкты толпы оказались сильнее норм права и государственных перспектив. О том, что случилось, летописцы сказали лучше, чем смогу это сделать я, а сводку данных уже сделал В.Н. Татищев ««См.:Татищев В.Н. История Российская. Кн.II.С.128— 130. В Ипатьевской летописи сказано о том, что киевляне разграбили дома евреев (ПСРЛ. Т. II. М., 1962, стб. 275). Современные интерпретации этого события см.; Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 496‑498; Тихомиров М.Н. Древняя Русь. С. 131‑138 »».

В Киеве после смерти великого князя в полной мере проявилась непопулярность его политической линии. Начались народные волнения под лозунгом:

«Святославичев не хотим!» ««Эта мотивировка в летописных текстах отсутствует. Если это не домысел В.П. Татищева, надо полагать, что Путята был сторонником Давыда Святославича, верного слуги Святополка II, но никак не Олега, помирившегося с Мономахом еще в 1104 г. »». Сначала был разграблен дом Путяты, тысяцкого (командуюшего ратью), и дома его друзей, потом гнев народный обратился на еврейскую колонию, обласканную покойным князем. Евреи собрались в синагогу и мужественно отбивались, надеясь на приход Владимира Мономаха из Переяславля. Киевские вельможи успели послать гонцов за князем, который пришел с дружиной, был принят «с честью и радостью великой» народом, боярами и митрополитом и сел на золотой стол киевский. Желая получить опору в народе, Владимир созвал князей на совет, который состоялся у Выдобича. По предложению великого князя евреи были эвакуированы из Русской земли без конфискации имущества, но без права возвращения назад. Тайно возвращавшимся евреям было отказано в покровительстве закона, даже в случае ограбления и убийства вернувшихся. Зато в Польше и Венгрии евреи обрели симпатии королей, Но поле их деятельности заметно сузилось.

По поводу достоверности сведений В.Н. Татищева существует острая полемика.

С.Л.Пештич называет приведенный им тест «фальсификацией» ««Пештич С.Л. Русская историография ХVIIIв. Ч.1. Л.,1961. С.250 »», а Е.М.Добрушкин считает, что данными Татищева «невозможно пользоваться» ««См.: Добрушкин Е.М. О двух известиях «Истории Российской» В.Н.Татищева под 1113 г.//Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. III. Л 1965. С. 290 »».

Обратную позицию защищают И.И.Смирнов ««См.: Смирнов И.И. Очерки социально‑экономических отношений Руси XII‑XIII вв. М.; Л., 1963. С. 252‑265 »», Б.А.Рыбаков ««См.: Рыбаков Б.А. В.Н. Татищев и летописи XII в.//История СССР 1979. №1 »» и А.Г.Кузьмин ««См.: Кузьмин А.Г. Статья 1113 г.в «Истории Российской» В.Н.Татищева//Вестн. МГУ. 1972. № 5 »».

Последний, увлекаясь полемикой, пытается отстоять даже заведомо устарелые мнения, например о славянстве иудео‑хазар. Наиболее весомо мнение Д.С.Лихачева: считать В.Н.Татищева фальсификатором нельзя, а воспринимать его повествование следует критически ««См.:Лихачев Д.С. Можно ли включить «Историю Российскую» В.Н.Татищева в историю русской литературы?//Русская литература. 1971. N 1 »», что, впрочем, относится ко всем авторам исторических жанров.

Этому событию в России уделялось весьма мало внимания, потому что социальный строй не изменился, государственных переворотов не произошло и искусство по‑прежнему воспроизводило образцы, под обные создаваемым в близкой по духу Византии. Но для этнической истории это событие имело огромное значение. Зигзаг истории, породивший этническую химеру, распрямился, и история этносов Восточной Европы вернулась в свое русло.