Обзор историографии

В историографии о Четвертом крестовом походе всегда ключевым вопросом оставалась проблема изменения направления крестового похода, в результате которого крестоносцы и венецианцы повернули свои корабли не к берегам Сирии, а в сторону Константинополя. Этот вопрос также важен и для нас, ведь, как первопричина, он определял ту роль, которую играли флот Венеции и венецианское влияние в походе.

Одним из ранних трудов касательно этого вопроса, находящемся в нашем распоряжении является работа известного тюбингенского историка Б. Куглера «История крестовых походов»¹. В своем исследовании Куглер проводит мысль, что ключевым персонажем, который и был ответственен за перемену первоначальной цели похода, является дож Дандоло, называя его «настоящим главой пилигримов»².

Еще одной важной работой в этом плане является широкомасштабное исследование П. Митрофанова «Изменение в направлении четвертого крестового похода»³. В этой работе Миторфанов достаточно детально исследует большую часть доступных ему источников, в том числе и такие антагонистические «Завоевание Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна и различные письма и записи, оставленные Иннокентием III, а также обращается к западноевропейской историографии второй половины XIX века этого вопроса. В итоге, Митрофанов приходит к мнению о полной несостоятельности «теории предумышленности», считая ее надуманной. В его работе прослеживается также точка зрения о том, что изменение направления похода – не что иное как комплекс обстоятельств и противоречий, в итоге и приведших крестоносное войско к Царьграду.

Крупнейшей работой, затрагивающей этот вопрос, является также труд нашего известного историка начала 20 века Ф.И. Успенского «История крестовых походов»¹. В своем исследовании, касаясь вопросов Четвертого крестового похода, Успенский последовательно проводит линию, обратную точке зрения Митрофанова. По мнению Успенского, Бонифаций Монферратский, близкий ко двору Филиппа Швабского, и был одним из основных возбудителей перемены направления похода. При этом, как считает Успенский, дож Дандоло наряду с ним также играл ключевую роль в этом вопросе.

Интереснейшей работой в этом плане является также работа нашего историка П.М. Бицилли «Новгородское сказание о четвертом крестовом походе»², в котором Бицилли дает характеристику одному из наших источников. Ключевым вопросом здесь является отношение к Четвертому крестовому походу Филиппа Швабского. Бицилли также утверждает, что летописец представил сам поход как второстепенную цель. Основной же целью было взятие Константинополя. При этом вся вина за это возлагается на дожа. Немаловажную часть своего исследования автор также посвящает и роли во всей этой истории Филиппа Швабского, при этом Бицилли в итоге приходит к мнению, что новгородский летописец был выразителем мнения Гибеллинов³.

Достаточно обыденную точку зрения на этот вопрос представляет Добиаш-Рождественская в работе «Эпоха крестовых походов: Запад в крестоносном движении»⁴. Не вдаваясь в подробности, она лишь указывает, что изменение направления было обусловлено политическими интригами между крестоносцами, венецианцами и «гибеллинами».

Далее пришло время серьезных исследований этого вопроса уже советских историков. Здесь стоит выделить работу А.А. Мещерского «Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами как источник по истории Византии»¹. Мещерский делает многостороннюю оценку данной работы, в том числе и с исторической точки зрения. Отмечая общую содержательность и детальность в изложении событий в этой работе, и говоря о ценности «Повести…» как исторического источника, Мещерский все же подчеркивает, что «повесть остается прежде всего художественным произведением»².

Важнейшей работой является труд уже упомянутого нами М.А. Заборова «Папство и крестовые походы»³. В ней Заборов раскрывает истинную роль католической церкви в этом походе. По его мнению, папа и церковь не были столь безучастны к походу и не осуждали его, даже когда пришла весть о его направлении на Константинополь. Несмотря на явное осуждение и предостережение от направления на Константинополь, Иннокентий III все же между строк дает понять, и даже «подстрекает» крестоносцев к захвату Константинополя, давая им понять, что все будет прощено.

Крупнейшим трудом, посвященным нашему вопросу, является «Образование Венецианской колониальной империи»⁴ Соколова Н.П. Соколов достаточно ясно и четко обозначает ведущую роль Венеции и ее флота в данном походе. Он отмечает, что еще при подготовке Четвертого крестового похода, как только в нее вмешивается Дандоло, он тут же начинает играть ведущую роль в этом предприятии. При этом Соколов показал, что, не имея с одной стороны никаких предумышлений, дож Венеции Дандоло с большим интересом отнесся к идее похода на Константинополь, ведь это сулило, по меньшей мере, крупными торговыми выгодами.

Таким образом, данный вопрос, напрямую касаясь роли самих венецианцев и их флота в Четвертом крестовом походе, достаточно широко освещен в историографии. Здесь мы можем встретить ряд концепций и теорий, которые также найдут отражение и в нашем исследовании.