Понятие «система» более обобщенное и широкое. Панов: «Понятие системы в языке гораздо глубже. Единицы языка подчиняются требованиям системы: «а» может существовать только в том случае, если есть соотнесенное с ней «б», в то же время «б» реально лишь при наличии «а».

• Какие можно обнаружить общие черты системы и структуры языка?

  1. Описывают язык как единое гармонично организованное целое.

  2. И система, и структура являются онтологическими свойствами языка, а не результатом постулируемых исследователями понятий.

  3. Система и структура языка тесно взаимосвязаны. Изменение одного приведёт к изменению другого.

В чем проявляется единство языка и мышления?

Язык и мышление возникли одновременно, так как без языка невозможно мышление, и без мышления не возможно появление языка.

Мышление – это процесс отображения действительности в сознании человека в формах понятий, суждений и умозаключений.

Язык – естественная семантическая интерпретанта всех других форм мыслительной деятельности человека. Язык представляет собой логически, понятийно разработанную в человеческой эволюции систему обмена мыслями и отражения действительности, и как таковая, она универсальна.

А. А. Реформатский отмечал, что без языка мышление – это только «вещь для себя», причем не выраженная языком мысль – это не та ясная, отчетливая мысль, которая помогает человеку постигать явления действительности, развивать и совершенствовать науку, это, скорее, некоторое предвидение, а не собственно видение, это не знание в точном смысле этого слова.

Само собой и язык без мышления невозможен. Мы говорим и пишем думая и стараемся точнее и яснее изложить свои мысли в языке.

Таким образом, мысли и рождаются на базе языка и закрепляются в нем.

• Чем и как отличается язык от мышления?

Язык и мышление не представляют тождество. Законы мышления изучает логика. Логика различает понятия с их признаками, суждения с их членами и умозаключения с их формами. В языке же существуют иные значимые единицы: морфемы, слова, предложения, что не совпадает с указанным логическим делением. Ведь не все слова выражают понятия (междометия выражают чувства и желания, местоимения не называют, а указывают на понятия), и не все предложения выражают суждения (например, вопросительные и побудительные предложения). Кроме того, члены суждения не совпадают с членами предложения.

Законы мышления – общечеловеческие, так как мыслят все люди одинаково, но выражают эти мысли на разных языках по-разному.

Также лексическая, грамматическая и фонетическая формы высказывания в языке могут быть разнообразными, но соответствовать одной и той же логической единице.

• В каких формах выражается мышление в языке?

Итак, мышление включает в себя понятия, суждения и умозаключения.

Понятие – мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности и связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношение между ними. В языке понятия выражаются при помощи слов и словосочетаний.

Суждение – умственный акт, выражающий отношение говорящего к содержанию высказываемой мысли посредством утверждения модальности сказанного и сопряженный обычно с психическими состояниями сомнения, убежденности и веры. Выражаются в языке при помощи предложений.

Умозаключение — сложный абстрактный объект, в котором с помощью определенных отношений объединены в единое целое одно или несколько суждений. Более простым является следующее определение: Умозаключение — абстрактная взаимосвязь суждений, постигаемая с помощью рационального мышления. Умозаключения выражаются в языке также при помощи предложений.

• Какие языковые средства используются для выражения форм мышления?

Многовековой процесс оформления мысли при помощи языка обусловил развитие в грамматическом строе языка ряда категорий, частично соотносящихся с некоторыми общими категориями мышления: напр., подлежащее – субъект, сказуемое – предикат. Формальные категории имени существительного, глагола, числительного соответствуют смысловым категориям предмета процесса, количества и т. д.

Спицына

18. Типологическая классификация языков.( т. К. Я.- типологическая классификация языков) м. А. Журинская (Лингвистический энциклопедический словарь. - м., 1990. - с. 511-512)

Типологическая классификация языков - направление лингвистических исследований, возникшее в начале и развившееся во 2-й четверти 19 в. (первоначально в виде морфологической классификации языков), имеющее целью установить сходства и различия языков (языкового строя), которые коренятся в наиболее общих и наиболее важных свойствах языка и не зависят от их генетического родства. Типологическая классификация языков оперирует классами языков, объединяемых по тем признакам, которые выбраны как отражающие наиболее значимые черты языковой структуры (например, способ соединения морфем). Система критериев Т. к. я., способствуя выявлению взаимоотношений между классами языков, указывает способы ориентации в их реальном многообразии. Определение места конкретного языка в Т. к. я. выявляет ряд его свойств, скрытых от исследователя при других лингвистических подходах.

Наиболее известна морфологическая классификация языков, согласно которой языки распределяются посредством абстрактного понятия типа по следующим четырем классам:

1) изолирующие, или аморфные, например китайский язык, бамана, большинство языков Юго-Восточной Азии. Для них характерны отсутствие словоизменения, грамматическая значимость порядка слов, слабое противопоставление знаменательных и служебных слов;

2) агглютинативные, или агглютинирующие, например тюркские и банту языки. Для них характерны развитая система словообразовательной и словоизменительной аффиксации, отсутствие фонетически не обусловленного алломорфизма, единый тип склонения и спряжения, грамматическая однозначность аффиксов, отсутствие значимых чередований; 3) инкорпорирующие, илиполисинтетические, например чукотско-камчатские, многие языки индейцев Северной Америки. Для них характерна возможность включения в состав глагола-сказуемого других членов предложения (чаще всего прямого дополнения), иногда с сопутствующим морфонологическим изменением основ (термин "полисинтетические языки" чаще обозначает языки, в которых глагол может согласоваться одновременно с несколькими членами предложения);

4) флективные языки, например славянские, балтийские. Для них характерны полифункциональность грамматических морфем, наличие фузии, фонетически не обусловленных изменений корня, большое число фонетически и семантически не мотивированных типов склонения и спряжения. Многие языки занимают промежуточное положение на шкале морфологической классификации, совмещая в себе признаки разных типов; например, языки Океании могут быть охарактеризованы как аморфно-агглютинативные.

В 20 в. широкое распространение получают синтаксические Т. к. я. (см. ниже); фонетические Т. к.и. распространены меньше (ср. противопоставление языков по признаку совпадения морфемных и слоговых границ, которое обычно связывают с противопоставлением изолирующих и неизолирующих языков).

(Аглямова)

19. Единство языка и мышления

§ 12. Будучи, орудием закрепления, передачи и хранения информации, язык тесно связан с мышлением, со всей духовной деятельностью людей, направленной на познание объективно существующего мира, на его отображение (моделирование) в человеческом сознании. Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс, «язык есть практическое... действительное сознание» , «непосредственная действительность мысли» . Вместе с тем, образуя теснейшее диалектическое единство, язык и мышление не составляют, однако, тождества: они разные, хотя и взаимосвязанные явления, их области пересекаются, но не совпадают полностью.

§ 13. Так же, как и общение мышление может быть вербальным и невербальным. Н е в е р б а л ь н о е мышление осуществляется с помощью наглядно-чувственных образов, возникающих в результате восприятия впечатлений действительности и затем сохраняемых памятью и воссоздаваемых воображением. Невербальное мышление представлено в той или иной степени уже у некоторых животных, и именно это обеспечивает животному правильную ориентировку в ситуации и принятие целесообразного решения. Высокоразвитые формы невербального мышления (в сочетании с мышлением вербальным) находим у человека. Так, невербальной является мыслительная деятельность при решении творческих задач технического характера (например, связанных с пространственной координацией и движением частей механизма). Решение подобных задач обычно не протекает в формах внутренней (и тем более внешней) речи. Это — особое «техническое», или «инженерное», мышление. Близко к этому мышление шахматиста. Особый тип наглядно-образного мышления характерен для творчества живописца, скульптора, композитора.

В е р б а л ь н о е м ы ш л е н и е оперирует понятиями, закрепленными в словах, суждениями, умозаключениями, анализирует и обобщает, строит гипотезы и теории. Оно протекает в формах, установившихся в языке, т. е. осуществляется в процессах внутренней или (при «размышлении вслух») внешней речи. Можно сказать, что язык определенным образом организует знания человека о мире, расчленяет и закрепляет эти знания и передает их последующим поколениям. Понятийное мышление может опираться и на вторичные, искусственные языки, на построенные человеком специальные системы общении. Так, математик или физик оперирует понятиями, закрепленными в условных символах, мыслит не словами, а формулами и с помощью формул добывает новое знание. Учет всех этих фактов говорит о том, что мышление человека многокомпонентно, что оно есть сложная совокупность различных типов мыслительной деятельности, постоянно сменяющих и дополняющих друг друга и нередко выступающих в синтезе, во взаимопереплетении. Вербальное, речевое мышление является, таким образом, лишь одним из компонентов человеческого мышления, хотя и важнейшим.

§ 14. Чрезвычайная сложность структуры человеческого мышления подтверждается и современными данными о работе головного мозга человека. Принципиальная особенность нашего мозга состоит в так называемой ф у н к ц и о н а л ь н о й ас и м м е т р и и, т. е. в определенной специализации функций левого и правого полушарий. У большинства людей в левом полушарии расположены зоны порождения и восприятия речи, так называемые зоны Брока и Всрнике таким образом, левое полушарие является «речевым», а тем самым, обычно, и «доминантным» (т. е. «главенствующим»); точнее, оно ответственно за логико-грамматическую расчлененность и связность пашей речи, за ее форму, а также, по-видимому, и за абстрактную лексику, короче — за аналитическое, абстрактное мышление. При а ф а з и я х (нарушениях речи), обусловленных травмами левого полушария, речь теряет грамматическую правильность и плавность (причем по-разному, в зависимости от того, какие участки коры поражены — лобновисочпые или задневисочпые). В противоположность левому правое полушарие теснее связано с наглядно-образным мышлением, со зрительными, пространственными, звуковыми или иными образами, а специально в области языка — с предметными значениями слов, особенно конкретных существительных. Оно характеризуется нерасчлененным, но зато и более целостным восприятием мира и является источником интуиции. При заболеваниях и травмах, поражающих правое полушарие, грамматическая правильность высказываний может сохраняться, но речь становится бессмысленной. Интересно, что в детском возрасте асимметрия мозга еще не проведена полностыо и в случае частичного поражения того или иного участка коры головного мозга другие участки могут взять на себя его функции. Вообще в норме оба полушария работают в непрерывном контакте друг с другом, совместной работой обеспечивая все поведение человека, его мышление и речь.

§ 15. Язык связан со всей психической деятельностью человека, т.е. не только с мыслью, но также с чувством и волей. В частности, у ребенка первые проявления речи направлены не столько на осуществление познавательной деятельности, сколько на выражение волевых побуждений и требований, обращенных к окружающим (доминирует апеллятивная функция). Можно сказать, что на раннем этапе младенчества развитие речи и интеллектуальное развитие еще мало связаны друг с другом. Но постепенно обе линии развития объединяются и примерно с двухлетнего возраста язык становится важнейшим средством формирования мысли ребенка и его приобщения к опыту взрослых.

§ 16. Множественность и чрезвычайное разнообразие языков мира нисколько не подрывают принципиального единства человеческого мышления, единства законов логики, по которым протекает мыслительная деятельность; однако инвентарь понятий, зафиксированных в словах и грамматических формах, конечно, отличается от языка к языку. Хотя в речи и в языке все подчинено задаче выражения смыслового содержания и тем самым одухотворено мыслью, некоторые стороны в структуре языка и в процессах речевой деятельности связаны с формулируемой в высказывании мыслью лишь очень косвенно, через целую цепочку посредствующих звеньев. Иногда языковая форма отражает «вчерашний день» мышления, не современные логические понятия, а понятия, ушедшие в прошлое. Элементарный пример: мы говорим солнце взошло, солнце село, хотя прекрасно знаем, что не Солнце вращается вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца. Более сложный случай: принадлежность в русском языке, например, глагола колю к I, а глагола хвалю ко II спряжению определяется, конечно, не какими-либо различиями в мысли, в логических категориях, к которым относятся соответственно понятия 'колоть' и 'хвалить', а исключительно языковой традицией; мы можем предполагать, что в своих далеких истоках различие I и II спряжений было как-то связано со смысловыми различиями, но сейчас от этих смысловых различий не осталось и следа.

Башарина

Билет 21 Язык и речь

Термин“язык” обозначает и строение языка, и литературную

норму, и индивидуальную речь, например язык Пушкина.

И это в известном смысле правильно, так как язык— сложное явление, и

нет языка как системы без его социального и индивидуального

употребления.

Противопоставляя речь языку, речью называют и

речевые умения, и речевой акт, и результат речи— текст, и даже

саму речевую деятельность— языковую способность

(компетенцию) и речевое поведение. Свободное владение языком

опирается на речевую практику. Язык - важнейшее средство

общения.

Речевая деятельность является частью общественной деятельности человека.

Речевой акт как психофизический процесс есть связь

между говорящим(адресантом) и слушателем(адресатом),

предполагающий три компонента— говорение(писание), вос-приятие и понимание речи.

Чтобы пользоваться языком, надо его знать, а это результат

воспитания и обучения, в том числе в ходе наблюдения за речью

других лиц в процессе речевой деятельности, так как овладение

богатствами языка— процесс непрекращающийся. Усвоение языка

— это приобретение определенных знаний, умений и навыков,

воспитание языковой способности человека. Соссюр считает язык нормой для всех проявлений человеческой деятельности. Язык — с одной стороны, социальный продукт речевой способности, с другой стороны,— совокупность необходимых условий, усвоенных общественным коллективом для осуществления этой способности у отдельных лиц. У всех индивидов, связывающихся между собой в процессе общения, неизбежно устанавливается некая средняя линия. Все они воспроизводят — конечно, не вполне одинаково, но приблизительно,— те же самые знаки, связывая их с теми же самыми понятиями. Язык— грамматическая система, потенциально существующая в каждом мозгу или лучше сказать мозгах целой совокупности индивидов, ибо язык не существует полностью ни в одном из них, он существует в полной мере лишь в массе. Разделяя язык и речь, мы тем самым отделяем: 1) социальное от индивидуального; 2) существенное от побочного и более или менее случайного. Язык — система знаков, выражающих идеи .

Наоборот, речь есть индивидуальный акт воли и понимания.

А. И. Смирницкий писал в книге «Объективность существования языка». Язык действительно и полностью существует в речи, и реальное звучание речи, ее звуковая материя принадлежат языку. На недопустимость резкого различия между языком и речью указывает Э. Косериу. Язык представлен в речи и обнаруживается в отдельных речевых актах. Язык и речь — это только различные точки зрения, различные степени формализации одной и той же объективной реальности. Речевое общение предполагает включение собеседников в

тематическую и композиционную ситуацию речевого акта и является

акти вн ы м использовани ем языка говор я щ и м. Высокие качества речи опираются на богатства словарного

состава говорящего, на знание правил языка и свободное владение

ими.

Кочнева

Билет №22 Характеристика основных языковых семей.

Языки индоевропейской языковой семьи изучены в большей степени, чем языки других семей.

Индоевропейские языки проявляют своё родство достаточно чётко. Родственные отношения обнаруживаются чётко и среди семитских, тюркских, финно-угорских языков.

Рассмотрим, кроме индоевропейских, некоторые другие семьи языков, прежде всего - семьи и языки, распространённые у нас в стране.

Алтайские языки. Они объединяют три семьи (или ветви) языков - тюркские, монгольский и тунгусо-маньчжурские. Распространены эти яхыки в зарубежной Азии и на территории бывшего СССР. Материальная общность алтайских языков обнаружена при сопоставительном изучении лексики и отчасти морфологии.

На тунгусо-маньчжурских языках говорят народности Восточной Сибири и Дальнего Востока, Северо-Восточного Китая и района Барги (в МНР). Тунгусо-маньчжурские языки делятся на две группы - тунгусскую, к которой принадлежат языки эвенкийский, эвенский, негидальский, и маньчжурскую (амурскую), к которой принадлежат языки маньчжурский, нанайский, удэгейский, ульчский, орочский.

Монгольские языки делятся на две группы - северную (монгольский, бурятский, калмыкский языки) и юго-восточную (дагурский, дунсянский, монгорский, юаоньский языки). Языки юго-восточной группы - бесписьменные, языки первой группы имеют письменную форму.

Тюркские языки - самая многочисленная и разнообразная группа алтайских языков. Среди тюркских языков есть мёртвые - такие, как булгарский, хазарский, половецкий, огузский, староузбекский. Древнейшая письменность была создана на основе арабского, затем латинского алфавитов; с 1938 - 1939 гг. письменность на основе русского алфавита (за исключением турецкого).

Тюркская семья делится на две группы - западную и восточную. Западнотюркские языки, в свою очередь, подразделяются на четыре подгруппы - булгарскую (чувашский язык), огузскую (гагаузский, туркменский и трухменский, турецкий (османский) и азербайджанский языки), кыпчакскую (татарский и  башкирский, караимский, кумыкский и какрачаево-балкарский, ногайский, каракалпакский, казахский) и карлукскую (узбекский и уйгурский языки).

Восточнотюркские языки делятся на две подгруппы: уйгуро-тукюйскую (тувинский и карагасский, якутский, хакасский, шорский, кюэрикский, камасинский и сарыуйгурский) и киргизо-кыпчакскую (киргизский и алтйский языки).

Языки зарубежной Европы. В зарубежной Европе проживает почти 60 коренных народов; в ней также множество выходцев из других частей света. Подавляющее большинство населения говорит на германских, романских и славянских языках.

Языки зарубежной Азии. На территории зарубежной Азии, где живёт более половины всего человечества, расселено несколько сот народов. Почти ¾ говорит на языках двух семей - китайско-тибетской и индоевропейской; встречаются здесь и другие большие семьи (австроазиатская, тайская, дравидская, алтайская, семито-хамитская) и отдельные языки - японский и корейский.

Китайско-тибетская семья по числу говорящих занимает второе место в Китае и Индокитае. По морфологической классификации данная семья относится к изолирующе-аналитическому типу.

Австроазиатская семья подразделяется на четыре группы; наиболее распространёнными являются язык виетов, кхмеров, санталов и мяо. На языках тайской семьи языков говорят сиамцы, мао, гжуаны.

Дравидская семья - это языки народов, населявших Индию до прихода туда индоевропейцев. Наиболее распространёнными являются телугу, тамили, малайялам, каннара.

Языки Америки. Подавляющее большинство населения Америки говорит на индоевропейских языках - английском, испанском, португальском. Это языки европейских завоевателей Америки.

Распределение современных народов по семьям родственных языков показывает таблица:

Языкознание. А.А.Реформатский

Башарина

Билет 23 Семиотика. Язык как система знаков.

Семиотика возникла в конце XIX — начале XX века.

Основоположниками семиотики являются американский философ и логик Чарльз Сэндерс Пирс (Charles Sanders Peirce, 1839—1914) и швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр (Ferdinand de Saussure, 1857—1913).

Семиотика- наука об исследовании знаковых систем, исследует возникновение, строение и функционирование различных знаковых систем, хранящих и передающих информацию. Семиотика изучает естественные и искусственные языки, а также общие принципы, составляющие основу структуры всех знаков.

Выделяются три раздела семиотики:

• синтактика (или синтаксис, от греч. syntaxis - построение, порядок) - изучает закономерности построения знаковых систем безотносительно к их интерпретации, то есть соотношение знаков друг с другом;

• семантика (от греч. semantikos - то, что обозначает) - изучает отношение между знаком и его смыслом;

• прагматика (давньогрец. pragmatos - действие) - изучает отношения знаков с их отправителями, получателями и контекстом знаковой деятельности.

. Люди могут пользоваться различными знаковыми системами: телеграфный код, транскрипции, стенография, таблицы, цифры, жесты, дорожные знаки и т. п. В самом общем плане языки разделяются на естественные и искусственные.

Естественным называют язык, который возник вместе с человеком и развивался естественным путем, при отсутствии сознательного воздействия на него человека.

Искусственные языки – это знаковые системы, созданные человеком как вспомогательные средства для разных коммуникативных целей в тех областях, где применение естественного языка затруднено, невозможно или неэффективно.

 например языки математики, химии, физики, логики; языки человеко-машинного общения, например языки программирования, информационно-поисковые языки.

 Язык является одной из большого множества разнообразных знаковых систем, которыми люди пользуются в целях коммуникации, передавая сообщения о каких-то ситуациях в мире, о своих мыслях, чувствах, переживаниях, оценках, планах, целях, намерениях, делясь со своими собеседниками информацией о результатах познавательной деятельности. Само слово коммуникация восходит к лат. communico (делаю общим, делюсь).

Языковой знак состоит из означающего (акустического образа) и означаемого (понятия). Соссюр сравнивает язык с листом бумаги. Мысль — его лицевая сторона, звук — оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную

Знаки, из которых строятся сообщения, выполняют роль носителей определённых смысловых содержаний (значений). Именно благодаря им оказывается возможным кодирование передаваемой в сообщениях информации и реализация коммуникативных актов. Знаки как бы замещают предметы, на которые они указывают и которые они называют. Такое замещение в жизни людей имеет место довольно часто, так что поневоле может сложиться впечатление, что люди живут не только и не столько в мире вещей, сколько в мире знаков.

К языковым знакам следует отнести значимые единицы языка – морфемы, слова, предложения.

 В полной мере знаками в языке являются слова. Они представляют понятия, являются их символами или знаками; слова способны входить в состав предложения и по необходимости оформлять предложение. Полноценным коммуникативным знаком является предложение. В предложении как высшей знаковой единице приводятся в действие все знаки и сигналы языка, а сами предложения образуют связь друг с другом, с контекстом и ситуацией речи. Предложение обеспечивает языку возможность передавать любую конкретную мысль, любую информацию.

Языковая знаковая система является всеобъемлющим средством передачи и хранения информации, а также оформления самой мысли, выражения эмоций, оценки и волеизъявления, в то время как специализированные знаковые системы служат для передачи ограниченной информации, перекодировки уже известного.

Язык как знаковая система создается постепенно и развивается в процессе своего функционирования, а специализированные средства общения, передачи и хранения.

Уланова

Билет №25 парадигматика и синтагматика в морфологии

Парадигматика языка представляет собой совокупность и систему допускаемых структурой языка вариантов, его единиц и категорий, из числа которых автор речи делает выбор лишь одного.

Синтагматика языка представляет собой совокупность и систему свойственных языковым единицам и категориям языка их сочетательных возможностей и реализаций в процессе речи.

Иначе говоря, парадигматика – это вертикальное, системное членение, язык. Синтагматика – это горизонтальное, линейное, контекстуальное членение, речь.

Парадигматика и синтагматика охватывают все уровни языковой структуры: фонетический и фонологический, лексический, морфонологический, морфемный, морфологический, синтаксический и другие.

Таким образом, парадигматические единицы представляют собой совокупности вариантов, синтагматических единиц, объединенных общим для них устойчивым инвариантом и закономерно чередующихся в процессе речевого функционирования языка.

Литература: Андрейченко Лидия Николаевна. Московский государственный гуманитарный университет имени М.А.Шолохова

Башарина

Билет 27 Синхрония и диахрония.

В каждый данный момент речевая деятельность предполагает и установившуюся систему, и эволюцию; в любую минуту язык есть и живая деятельность, и продукт прошлого”. Отсюда вытекает идея синхронии и диахронии.

Синхрония (от греч. synchronos - одновремен­ный) - состояние и изучение языка как системы взаимосвязанных и взаимообусловленных элемен­тов в определённый момент его развития. Синхроническое изучение языка -предмет описательной (статической) лингвистики. Язык представляет собой систему взаимосвязан­ных и взаимообусловленных элементов. Состав этих элементов и характер их связи определяют специфику каждого языка на всех его уровнях (в фонетике, грамматике, лексике). Синхроническое изучение языка возможно не только в том случае, когда речь идёт о современном состоянии этого языка, но и когда речь идёт о его истории: так, можно установить характер системы др.-рус. языка 11 в., характер системы языка 16 в., характер системы совр. рус. языка.  Синхронная система языка не является непо­движной и абсолютно устойчивой, в ней всегда есть то, что утрачивается, и то, что зарождается. Наличие таких разнородных элементов отражает­ся в существовании вариативных явлений - про­износительных, грамматических, лексических вариантов. Напр., в рус. языке есть варианты произношения [ж’]\ и [ж], варианты образования морфологи­ческих форм (слесари и слесаря), варианты лек­сические (земледелец и хлебороб). Подвижность системы отражается и в наличии в ней «слабых» звеньев (непродуктивные модели, периферийные конструкции, изолированные формы и т. п.). На­личие вариативных явлений и «слабых» звеньев системы обусловливают постепенное её изменение: постепенно одни из вариантов утрачиваются, а другие побеждают и укрепляются, «слабые» звенья подпадают под влияние «силь­ных» - система начинает меняться и переходить в новую систему. Возникает новое синхронное состо­яние языка, новая синхронная система.  Диахрония (от греч. dia - через, сквозь и chronos - время) – это изучение развития языка, от­дельных языковых фактов и системы языка в целом в историческом аспекте.  Язык находится в постоянном движении, изме­нении; в каждый данный период жизни языка в его системе, на всех уровнях этой системы (в фонетике, грамматике, лексике) есть элементы отмирающие, утрачивающиеся и элементы нарож­дающиеся, возникающие. Постепенно одни явле­ния в языке исчезают, другие - появляются. Из этих процессов складывается путь языка во време­ни. Напр., в 10-20 вв. рус. язык утратил 6 из 11 гласных, но увеличил состав согласных фонем: вместо 26 их стало 37; он утратил многотипность склоне­ния существительных и сложную систему форм прошедшего времени глагола, но развил категории оду­шевлённости - неодушевлённости существитель­ных и глагольного вида.

Изучая все эти явления и процессы во времени, диахроническая лингвисти­ка устанавливает причины языковых изменений, время их возникновения и завершения, пути раз­вития этих явлений и процессов. Диахронический взгляд на язык позволяет понять, как сложились те явления, которые характеризуют его современное состо­яние.  Отсюда следует, что диахрони­ческая лингвистика должна изучать не только ис­торию отдельных явлений, но и историю языковой системы в целом. Это возможно сделать путём установления синхронных срезов в истории систе­мы языка и их преемственности, переходов от одного к другому. Синхронный срез - состояние системы языка, установленное для определённой точки во времени. В истории языка можно наме­тить несколько синхронных срезов, относящихся к разным периодам развития языка; временные промежутки между срезами - это периоды, когда шло изменение отдельных явлений, приведшее к новому состоянию системы. Т. е., в изучении языка диахрония и синхрония не противопоставляются, а допол­няют и обогащают друг друга: научное познание языка в его целостности возможно только при сочетании синхронического и диахронического ме­тодов его изучения.

Кочнева

Билет№28. Полисемия слова.

Для подавляющей массы слов языка типична многозначность, или полесемия. В большинстве случаев у одного слова существует несколько устойчивых значений, образующих сематические варианты этого слова. Потенциально любое или практически любое слово способно получать новые значения.

Так в русском языке окно — 'отверстие в стенке здания или транспортного устройства' или 'промежуток между лекциями не меньше академического часа', а еще иногда 'разрыв между облаками, между льдинами'. Или зеленый — обозначает цвет, или 'недозрелый, неопытный'.

Представленные в примерах значения неравноценны. Некоторые встречаются чаще, они первыми приходят в голову при упоминании данного слова, другие реже, или только при определенной ситуации.

Между отдельными значениями многозначного слова имеются определенные смысловые связи. Довольно разные предметы, явления, свойства оказываются названы посредством одного слова.

Неспелый плод обычно бывает зеленым, а неопытный юноша чем-то напоминает незрелый плод. Благодаря такого рода связям все значения слова как бы выстраиваются в определенном порядке: одно из значений составляет опору для другого.

Правда не всегда значения так ясны, как в вышеприведенных примерах. Первоначальное направление связей может не совпадать с их осознанием в познейший период развития языка. Так, в прилагательном красный исторически исходным было значение 'красивый, хороший'. А «цветовое» значение возникло как вторичное на основе его базы.

Связь между значениями многозначного слова предполагает сохранение в переносном значении того или иного признака, объединяющего это значение с прямым (или с другим переносным). Получая переносное значение слово как правило переходит в другое сематическое поле, нередко также в другой синонимический ряд, в другую антонимическую пару и тд. Так, «тётка» в переносном значении уже вовсе не 'родственница', а просто 'не очень молодая женщина'. Легкий в одном значении антонимаично тяжелому, в другом — трудному. Зеленый в прямом значении не имеет антонимов, а в одном из переносных получает антоним «спелый». Короче говоря, каждое значение многозначного слова вступает в свою особые системные связи с другими элементами лексики.

Кроме переносных значений, как устойчивых факторов языка, существует переносное употребление слов в речи, т.е «мимолетное» использование слова в необычном для него значении с целью преувеличения, выразительности. Переносное употребление слов — один из художественных приемов, широко используемых писателями. Пример: «пустые глаза вагонов» (Блок).

Исследуя переносные значения в общенародном языке и переносные употребления в художественной литературе, филологи выделили ряд типов переноса названий. Важнейшими из этих типов можно считать метафору и метонимаю.

'троп (др.греч. 'оборот', 'поворот речи') — переносное употребление слова или словосочетания как стилистический прием.

Метафора — перенос названия с одного предмета на другой. Осуществляется на основе сходства тех или иных признаков (как это видно в примере с окном, зеленый.

В основе метонимии лежат те или иные реальные (а иногда и воображаемые) связи между соответствующими предметами или явлениями: смежность в пространстве или во времени, причинно-следственные связи и т.п. Пример: Земля — суша, страна, планета, почва; или вечер в значении мероприятия. Разновидностью метонимии является синекдоха (перенос названия с части на целое, пример: юн бегал за каждой юбкой; либо сужение значения: запах в значении 'дурной запах'.

Сопоставляя факты полесемии слова мы также можем выделить ряд интересных значений между ними.

Так можно отметить ряд метафор. Схватывать в значении 'понимать', 'воспринимать'.

Полисемия слова не мешает говорящим понимать друг друга. Окружающим речевой контекст и сама ситуация общения снимает полисемию и достаточно ясно указывает какое из значений имеется в виду.

«пойдем на вечер», « фотография — ее хобби».

Редко когда ситуация оказывается недостаточной для снятия полесемии. Некоторые считают, что полесемия и порождается контекстом. Однако, очевидно, что слово лиса не потому получило значение 'хитрый человек', что кто-то употребил его в одном контексте с человеческим именем.

В подобных случаях контест лишь показывает слушателю выбор нужного значения из нескольких потенциальных.

В принципе полесемия создается общественной потребностью, что широко использует неограниченную способность слов языка получать новые значения.

Языкознание. Маслов

Билет№29 (Типы антонимов в языке)

В.И. Кодухов «Введение в языкознание»

http://review3d.ru/koduxov-v-i-vvedenie-v-yazykoznanie

Постаралась взять абсолютно весь материал по данной теме.

Основные понятия и примеры выделены Ж шрифтом!!!

Сделала: Боровских Н.А.

Слова могут объединяться по однородности или близости их лексических значений, образуя лексико-семантические категории. Так, существительные голова, глаз, рука, живот и т. п.-

объединяются тем, что они обозначают части человеческого тела.

Лексико-семантические группировки — это слова одной и той же части речи, объединенные однородностью или близостью значения. Лексико-семантические группировки бывают более объемными (они называются разрядами или лексико-тематическими группами ) и менее объемными (их называют группами , рядами ,

парами ) .

Лексико-семантические группировки бывают разных типов. Наиболее важными из них являются лексико-семантические группы , терминологические группы , синонимические ряды и антонимические пары. Все названные группировки объединяются тем, что они имеют предметно-понятийное основание. Однако их внутренняя семантическая структура и отношение к языку различны.

Антонимы. Гораздо реже, чем синонимы, в языке встречается объединение слов, противоположных по своим лексическим значениям, например: верх — низ, белый — черный, говорить — молчать, громко — тихо. В отличие от большинства синонимов, антонимы объединяются не в ряды, а в пары.

Сам термин “антоним” образован от греческих слов avtl—против и ovojia — имя; буквально слово антоним означает противоположное имя'.

Антонимические пары (в отличие от синонимов) различаются не стилистическими и эмоционально-оценочными признаками, а почти исключительно понятийными. Их логической основой являются несовместимые понятия, т. е. понятия, объемы которых не совпадают. Несовместимые понятия бывают двух видов —противоположные (контрарные ) и противоречащие ( контрадиктарные) Поэтому антонимы как слова, выражающие несовместимые понятия, бывают двух видов:

1. Контрарные антонимы . Они обозначают несовместимые понятия, которые не только отрицают друг друга, но и не называют взамен противоположного. Например, понятия 'белый' и черный' обозначают противоположные понятия цвета, но полностью всего объема подчиняющего понятия 'цвет' не заполняют, так как между ними есть много промежуточных понятий, причем слова, обозначающие эти промежуточные понятия, хотя и объединены понятием цвета, не обозначают в прямом значении контрастных представлений, а потому в языке не являются антонимами.

Контрарные антонимы обычно бывают разнокорневыми:

храбрец — трус, мрак — свет, день — ночь, богатый — бедный, добрый — злой, близкий -далекий, левый — правый, верх — низ, тихо — громко, этот — тот и т. п.

2. Контрадиктарные антонимы . Они обозначают такие несовместимые понятия, которые полностью отрицают друг друга. Если между противоположными понятиями возможно

среднее ('голубой', 'зеленый' и т. д.), то между противоречащими понятиями нет никого среднего; более того, понятие небелый' исключает все другие обозначения цвета, в том числе и черного.__

Употребление отрицания при имени, глаголе и наречии необязательно ведет к образованию слова, а следовательно, антонимов; ср.: Он не говорил, а молчал. Однако некоторые слова с приставкой

не- закрепились в языке: ненависть — любовь, неудача— удача.

Антонимия может быть и внутрисловной, когда противопоставляются значения слова; например, в латинском языке прилагательное altus употреблялось не только в значении 'высокий' (alius arbor— высокое дерево), но и глубокий' (altus putens — глубокий колодец); в русском языке глагол одолжить (кому-нибудь) денег значит 'дать в долг', а одолжить (у кого-нибудь) денег уже означает 'взять в долг'. Внутрисловное противопоставление значений получило наименование энантиосемии. Термин энантиосемия образован на базе двух греческих корней:εν-αντιος — противоположный и αντίος — знак.

Антонимы сближаются не во всех своих значениях, а только в некоторых, притом определенных. Слова волна и камень не являются в языке антонимами; однако А. С. Пушкин, сравнивая

Онегина и Ленского, противопоставляя их характеры, отмечал, что волна и камень , стихи и проза , лед и пламень нестоль различны меж собой.

Антонимы — выразительное средство языка. В художественной речи антонимы и антонимическое противопоставление значений слов используются для построения такой фигуры, как антитеза:

Клянусь я п е р в ы м днем творенья,

Клянусь его п о с л е д н и м днем,

Клянусь п о з о р о м п ' р е с т у п л е н ь я

И вечной п р а в д ы т о р ж е с т в о м .

Клянусь с в и д а н и е м с тобой

И вновь грозящею р а з л у к о й .

...Клянуся н е б о м я и а д о м , -

И вновь грозящею р а з л у к о й .

...Клянуся н е б о м я и а д о м ,

З е м н о й с в я т ы н е й и т о б о й ;

Клянусь твоим п о с л е д н и м взглядом,

Твоею п е р в о ю слезой...

(Лермонтов.)__

Билет №30

(Понятие семантического поля)

Ю.С. Маслов «Введение в языкознание»

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Linguist/maslov/index.php

Постаралась взять абсолютно весь материал по данной теме.

Основные понятия и примеры выделены Ж шрифтом!!!

Сделала: Боровских Н.А.

Системные связи между значениями слов

Концептуальное значение слова существует не изолированно, а в определенном соотношении с концептуальными значениями других слов, прежде всего слов того же «семантического поля». Термином семантическое поле обозначают большее или меньшее множество слов, точнее — их значений, связанных с одним и тем же фрагментом действительности. Слова, значения которых входят в поле, образуют «тематическую группу» более или менее широкого охвата. Примеры таких групп: слова, обозначающие время и его различные отрезки (время, пора, год, месяц, неделя, сутки, час и т. д., также весна, зима... утро, вечер и пр.); термины родства (отец, мать, сын, брат, кузина и т. д.); названия растений (или более узкие группы: названия деревьев, кустарников, грибов и т. д.); названия температурных ощущений (горячий, теплый, прохладный, холодный и т. д.); названия процессов чувственного восприятия (видеть, слышать, заметить, почувствовать, ощутить), процессов мысли (думать, полагать, считать, догадываться, вспоминать) и пр. С точки зрения их внутренних смысловых отношений слова, принадлежащие к одной тематической группе, должны рассматриваться как некая относительно самостоятельная лексическая микросистема.

В рамках тематической группы выделяются разные типы семантических связей. Важнейшая из них—иерархическая связь по линии род — вид между обозначением более широкого множества (более общего, родового понятия), так называемым гиперонимом, и обозначениями подчиненных ему подмножеств, входящих в это множество, т. е. «именами видовых понятий» — гипонимами. Так, гиперониму животное подчинены гипонимы собака, волк, заяц и т. д., составляющие вместе «лексическую парадигму». (Парадигматические отношения — это отношения взаимной противопоставленности в системе языка между единицами одного уровня, так или иначе связанными по смыслу. (лексическая парадигма, друг другу противопоставлены слова, обозначающие хищных птиц)' ворон — сокол — ястреб — коршун и т. д.). Приведенные гипонимы в свою очередь являются гиперонимами для других, более частных гипонимов. Например, собака выступает как гипероним по отношению к таким гипонимам, как бульдог, такса, дворняжка и т. д. Слова бульдог, собака и животное могут относиться к одному и тому же денотату, однако заменяемость этих слов — односторонняя: гипероним всегда может быть употреблен вместо своего гипонима, но не наоборот. Иногда в подобных иерархических системах в роли того или иного звена выступает не слово, а словосочетание, например в русском языке в иерархическом ряду дерево — хвойное дерево — ель.

Смысловым отношением слова, с одной стороны, к его гиперониму, а с другой — к «соседям», остальным гипонимам того же гиперонима, определяется объем и содержание выражаемого в слове понятия. Учитывая это отношение, можно сформулировать логическое определение концептуального значения слова, т. е. его «определение через ближайший род и видовое отличие». А более подробный анализ всех смысловых связей, в которых участвует данное слово, позволяет «расщеплять» концептуальное значение на его мельчайшие составляющие—отдельные семы. Такое «расщепление» получило название компонентного анализа. Выделяемые семы отчасти выступают в качестве интегрирующих семантических признаков, которые объединяют данное значение с какими-то другими, а отчасти — в качестве дифференциальных семантических признаков, отграничивающих одно значение от другого. Так, концептуальные значения русских слов мать, отец, брат, кузина и т. д. объединяются интегрирующим признаком '(кровный) родственник* и различаются тремя дифференциальными признаками:

1) принадлежность к поколению ('моему', 'старшему на одну ступень', 'старшему на две ступени' и т. д.); 2) 'прямое/непрямое родство/двоюродность' и т. д.; 3) 'пол'. Каждый элемент системы характеризован в отношении каждого из признаков. Так, тетка в противоположность, например, сестре ('мое поколение'), бабушке ('поколение, старшее на две ступени') и т. д. принадлежит к поколению родителей;

2) в противоположность матери не является прямой родственницей по восходящей линии;

3) наконец, в противоположность дяде (с которым совпадает по двум остальным признакам) является женщиной. Если мы возьмем систему терминов родства в более широких рамках, включая и свойство, т. е. родство через браки, мы должны будем учесть еще признак

4) 'кровное родство/родство через браки' и 5)'со стороны жены/со стороны мужа'. Так, именно по 5-му признаку различаются в 'поколении родителей' теща и свекровь, в 'моем поколении' — шурин (брат жены) и деверь (брат мужа).

Как и дифференциальные признаки фонем, дифференциальные семантические признаки выделяются в противопоставлениях ' · Для четкости выделения этих признаков важно опираться на случаи, когда два элемента противопоставлены только по одному признаку, как это мы видели в приведенных сейчас примерах. Есть, однако, такие лексические системы, в которых противопоставление элементов носит глобальный (нерасчлененный) характер, т. е. осуществляется сразу по многим сопряженным признакам. Так в большинстве случаев обстоит дело с названиями животных и растений. Например, для ряда бульдог, такса, шпиц, дворняжка интегрирующий признак 'собака' выделяется просто, четкое же выделение дифференциальных признаков оказывается затруднительным.

Сложность строения лексических систем и микросистем проявляется, в частности, в том, что в отдельных звеньях определенные признаки оказываются как бы постоянно нейтрализованными, невыраженными. В таких случаях мы будем говорить о синкретизме. Синкретизм — постоянное объединение в одной форме нескольких значений (или компонентов значения), которые в соотносительных случаях разделены (или в прошлую эпоху были разделены) между разными формами (от др.-греч. synkretismos 'примирение враждующих сторон'). Синкретизм наблюдается в самой системе, в ее единицах, тогда как нейтрализация противопоставлений имеет место при функционировании единиц в речи.Так, в значении слова невестка наблюдается синкретизм признака 'поколение', так как это слово применимо и к жене брата ('мое поколение') и к жене сына ('поколение детей'). Но здесь синкретизм лишь частичный, поскольку, например, жену отца или дедушки никогда не называют невесткой. В значении слов тетка (тетя) и дядя наблюдаем полный синкретизм признака 'кровное родство/свойство'. Наконец, есть обобщающие термины родители и ребенок,— дети, в которых представлен синкретизм признака пола.

Смагина

31.Сущность и назначение письма. История письма и основные виды письма (ю.С.Маслов. «Введение в языкознание»)

Письмо является вторым по важности — после звукового языка — средством общения людей. Предшественниками письма были знаки, не связанные с языком и вы­полнявшие чисто мнемонические функции, т. е. служившие средством напоминания о тех или иных фактах (событиях, количестве каких-либо предметов и т. п.) совершенно независимо от языковой формы воплощения соответствующей информации. Но постепенно такое «предписьмо» превращалось в письмо: оно все теснее связывалось с языком, начинало все полнее и точнее передавать языковое сообщение, и притом не только его содержание, но и его внешнюю (звуковую) форму. Со временем письмо начинает оказывать влияние на язык, что становится особенно ощутимым с распространением грамотности.

Аналогично тому, как мы различаем язык и речь, так, говоря о письме, мы должны различать, с одной стороны, систему письма (инвентарь начертательных знаков и правила их функционирования), а с другой — конкретные акты использования этих знаков и возникающие при этом письменные тексты.

Начертательные знаки, составляющие инвентарь письма,— это буквы, цифры, знаки препинания и разные другие фигуры и изображения. Каждый знак может рассматриваться как определенный элемент в данной системе письма, т. е. как абстрактная, многократно повторяющаяся в текстах единица — графема¹.

Графема обычно имеет варианты — аллографемы, в частности и такие, которые по начертанию мало похожи друг на друга и объединяются в одну графему только функционально. Среди аллографем следует различать стилистические факультативные позиционные.

В зависимости от того, какого рода языковая единица обозначается письменным знаком, различают два вида письма — фонографию, т. е. «запись звуков», и идеографию, т. е. «запись идей», и соответственно два главных типа графем — фонограммы и идеограммы.

. Фонограммы — такие письменные знаки, которые обозначают звуковые единицы или звуковые особенности языка¹. Они только косвенно — через передачу звучаний — связываются со смыслом. Среди фонограмм могут быть выделены: 1) фонемограммы, соответствующие отдельным фонемам (например, все буквы в слове рука); 2) силлабограммы, соответствующие слогам (от др.-греч. syllabe 'слог') или по крайней мере сочетаниям согласной и гласной фонем в рамках слога (русские буквы я, ю, е, ё в положении не после согласных букв, например в я, пою, её, также и в яд, поют и т. д., где конец того же слога обозначен фонемограммой, знаки письма кана, применяемые японцами для записи грамматических морфем слова и в некоторых других случаях); 3) знаки для сочетаний фонем, не соотносимых с делением на слоги (латинское x /ks/); 4) знаки для дифференциальных признаков фонем (буква ь, указывающая в русском письме на палатализованность согласного, например в конь, мальчик; надстрочный знак", указывающий в чешском, словацком, венгерском письме на долготу гласного);5) разного рода просодемограммы, например знаки ударения, применяемые в отдельных случаях в русском письме, знаки тонов в современном вьетнамском письме (над гласной буквой); 6) знаки удвоения (цифра 2 после слова в индонезийском письме, например orang ² = orang orang 'люди'). Встречаются и смешанные типы фоно­грамм (например, в русском письме буквы я, е, ю, ё после согласной буквы обозначают определенную гласную фонему и одновременно ДП предшествующей согласной фонемы, именно ее палатализованность).

Идеограммами мы называем письменные знаки, передающие значащие единицы языка непосредственно (не через передачу звучания этих единиц).

Типичными примерами идеограмм являются цифры, знаки +, =, V ,% *и т. п.

1. ОСНОВНЫЕ ВЕХИ В ИСТОРИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ПИСЬМА

Идеограммы как тип возникают в принципе раньше, чем фонограммы, а внутри каждого класса знаки, соотнесенные с высшими, более сложными единицами языка, возникают раньше, чем знаки, соотнесенные с единицами низшими и более простыми. Так, первые фразограммы предшествуют возникновению собственно письма, которое начинается с логограмм.

Кроме того, в историческом развитии идеограмм прослеживается движение от изобразительных знаков к знакам условным, но еще сохраняющим наглядную мотивировку, а затем уже к чисто условным знакам, утратившим всякий след наглядной изобразительности.

Предшественниками письма были, с одной стороны, как сказано выше, мнемонические знаки (бирки, зарубки и т. д.), с другой—так называемая пиктография (от лат. pictus 'нарисованный'), Первые системы письма в подлинном смысле слова, как можно думать, были по значению используемых знаков логографическими: они передавали речевое сообщение более или менее пословно, слово за словом, но еще сохраняли в начертании и во «внутренней форме» знаков связь с пиктографией предписьменного периода.

Однако древнейшие системы письма, известные науке,— древнеегипетская иероглифическая (с конца IV тысячелетия до н. э.)* шумерская (с начала III тысячелетия до н. э.), древнекитайская (со II тысячелетия до н. э.) и ряд других в Старом Свете, а в Новом Свете система майя (I тысячелетие до н. э.) — уже не представляют в чистом виде логографическую стадию, а носят в той или иной мере переходный характер.

Мы можем отметить внешнюю эволюцию знаков: их форма постепенно упрощалась, изображения становились все более схематичными и условными (табл. 3). Менялось также (и остается разным в разных существующих сейчас системах письма) направление строки: слева направо, справа налево (в арабском и еврейском письме), сверху вниз (у китайцев, корейцев) или попеременно направо и налево (так называемый бустрофедон). Но более существенна внутренняя эволюция систем письма, заключавшаяся прежде всего в формировании знаков для «непредметных» слов—глаголов, прилагательных и абстрактных существительных либо путем использования изобразительных знаков в «переносных» значениях, либо путем обра­зования новых, в частности сложных, знаков.

§ 273. Переносы знака на целые ряды связанных смысловыми ассоциациями слов (например, 'нога' ® 'идти, стоять' или 'глаз' ® 'видеть, смотреть, внимание, зоркость' и т. д.), естественно, создавали и увеличивали полисемию знаков логографического письма. Там же, где логограмму начинали употреблять для обозначения слова, тож­дественного или близкого по звучанию, возникала принципиально новая ситуация: ведь такой перенос вел к фонетизации логограммы, к превращению ее из знака слова в знак определенного комплекса звуков, соответствующего двум или нескольким совершенно разным по значению словам. Фонетизованные логограммы широко представлены уже в древнейших, исторически известных системах письма. Например, древние египтяне передавали глагол 'становиться' изображением навозного жукаЭД? ’ так как корни соответствующих слов содержали одинаковые согласные, априлагательное 'большой' (на таком же основании)—изображением ласточки.

У разных народов в той или иной мере развивается тенденция — корни слов записывать идеографически (логограммы превращаются при таком использовании в своего рода морфемограммы), а аффиксы — фонографически, соответственно их звучанию \

Картина развития усложнялась там, где письмо заимствовалось народом, говорившим на другом языке. Классический пример— заимствование шумерского письма аккадцами, пришедшими в долину Тигра и Евфрата в середине III тысячелетия до н. э. У аккадцев заимствованные письменные знаки используются как «гетерограммы» (от др.-греч. heteros 'другой, чужой'), т.е. сохраняют традиционное шумерское звуковое чтение и вместе с тем начинают читаться по-аккадски. Так, знак, представлявший собой первоначально изображение звезды и имевший у шумеров значение 'небо' (шум. an) и 'бог' (шум. dingir), а наряду с этим значение слогового знака 'an', стали читать еще как samu и ili, соответственно звучанию аккадских слов, обозначавших 'небо' и 'бог' (а также и в качестве слогового знака 'il').

С

I

I

I

I

Магистральная линия развития состояла, однако, не в использовании семантических классификаторов, а во все более последовательной и полной фонетизации письма.

Не проделало решающего перехода к фонографии и традиционное китайское письмо. Оно до сих пор остается иероглифическим (т. е. лого- или морфемографическим), хотя в нем до 90% используемых знаков составляют фонетические логограммы (или фонетические морфемограммы).

Первыми известными науке чисто фонографическими системами письма являются древние западносемитские системы, из которых наиболее важной оказалась финикийская (надписи с XII—X вв. до н. э.). Графемы финикийского письма обозначают звуковые последовательности типа «определенный согласный + любой гласный или нуль гласного». Каких-либо логографических функций эти графемы уже не имеют (кроме цифровых значений, связанных с алфавитным порядком графем). Письмо такого типа обычно называют консонантным, или безогласовочным.

В дальнейшем постепенно вырабатывались те или иные способы обозначать гласные. Пути этого развития в разных системах оказались разными.

1. В одних случаях безогласовочный характер письма в основном сохраняется, например в современном еврейском и арабском письме. В этих системах гласные обозначаются лишь отчасти (причем, так сказать, «по совместительству» — буквами для некоторых согласных) и в значительной мере факультативно (дополнительными значками над и под строкой, регулярно используемыми в школьных учебниках, в священных текстах — Библии и Коране, и т. п.).

2. В других случаях на базе или под влиянием безогласовочного древнесемитского письма развиваются системы, которые принято считать силлабографическими. Таковы индийские системы, из которых наиболее широко известно письмо деванагари, развившееся к XI— XIII вв. н. э. и являющееся сейчас официальным государственным письмом республики Индия.

Третья линия эволюции консонантного письма — постепенное превращение его в полную фонемографию. Классическим примером такого развития является греческое письмо (древнейшие известные надписи относятся к VIII в. дон. э.). Греки заимст­вовали буквы у финикийцев, причем некоторые буквы они стали использовать для обозначения гласных уже не «по совместительству», а специально и исключительно (А, Е, Н, I и О), а две гласные буквы — Y и • ввели дополнительно (табл. 9). Так возникла система, в которой каждый знак обозначает либо гласную, либо согласную фонему, причем фонемы обоих классов фиксируются на равных основаниях, в одной строке, и весь текст записывается пофонемно (фонема за фонемой), так что последовательность букв соответствует последовательности фонем². К греческому письму так или иначе восходят и другие европейские и некоторые неевропейские системы фонемографического письма: прежде всего (через этрусское посредство) латинское письмо (табл. 10) и, по-видимому, руническое письмо древних германцев, далее славянское письмо в его двух разновидностях — кириллице и глаголице, готское письмо, коптское письмо в Египте и др.; греческое влияние во многом определило также характер армянского и грузинского письма.

Из двух вариантов письма, возникших у славян, глаголица в какой-то мере связана с греческим минускулом (скорописным письмом), но в ряде отношений самостоятельна и в общем представляет собой очень продуманную и тонко разработанную систему. По-видимому, именно она и была создана творцом славянской письменности Кириллом (до принятия монашества — Константин) во второй половине IX в. Однако в силу ряда причин глаголица постепенно вышла из употребления. О времени возникновения кириллицы идут споры. Ее буквы по большей части воспроизводят начертания букв греческого «унциального» (уставного) письма (использовавшегося в богослужебных книгах). Ереческие буквы спорадически применялись для записи славянского текста, вероятно, еще до создания глаголицы, но кириллица как система сформировалась уже после глаголицы и под ее явным воздействием. Для фонем старославянского языка, не имевших аналогий в греческом, были созданы новые буквы (приводим начертания кириллицы

При Петре I в России была осуществлена реформа кириллицы, устранившая ряд ненужных для русского языка букв и упростившая начертания остальных. Так возникла русская «гражданка» («гражданская азбука» в противоположность «церковной»). В «гражданке» были узаконены некоторые буквы, не входившие в первоначальный состав кириллицы — э, я, позже й и затем ё; а в 1918 г. из состава русского алфавита были изъяты буквы i, Ъ («ять»), • («фита») и V* («ижица») и одновременно отменено употребление «твердого знака» на конце слов.

Различным изменениям подвергалось на протяжении веков и латинское письмо: были разграничены i и j, u и v (см. примечания к табл. 10), добавлялись отдельные буквы, отчасти разные для разных языков (w, re, a, o, a, c, s, и др.).

Более существенное изменение, касавшееся всех современных систем, состояло в постепенном введении обязательного словораздела, а затем и знаков препинания, в функциональном разграничении (начиная с эпохи изобретения книгопечатания) прописных и строчных букв (впрочем, последнее разграничение отсутствует в некоторых современных системах, например в грузинском письме).

В современном мире наибольшее распространение получила, как известно, латиница, выступающая в ряде национальных вариантов. Она принята в большинстве стран Европы (кроме Ереции, Болгарии, отчасти Югославии и большей части СССР), в Америке и Австралии, во многих странах Африки (кроме Эфиопии и арабских стран), в нескольких странах Азии, в частности в Турции, Индонезии и Вьетнаме. Кириллица, выступающая также в ряде национальных вариантов, принята вСССР (кроме Эстонии, Латвии и Литвы, использующих латиницу, и кроме Ерузии и Армении), а также в Болгарии, в Монголии, отчасти в Югославии. Арабское письмо, имеющее также ряд вариантов, применяется во всех арабских странах Азии и Африки, а также в Иране, Афганистане и Пакистане. Свои особые системы письма имеют, как сказано выше, Китай, Япония и Индия, а также Бирма, Таиланд, Шри Ланка, КНДР, Южная Корея, Израиль, Эфиопия, Ереция и некоторые другие страны, а в СССР — Армения и Ерузия

Билет №32

(Понятие лексемы)

В.И. Кодухов «Введение в языкознание»

http://review3d.ru/koduxov-v-i-vvedenie-v-yazykoznanie

Постаралась взять абсолютно весь материал по данной теме.

Основные понятия и примеры выделены Ж шрифтом!!!

Сделала: Боровских Н.А.

Понятие лексемы. Термины слово и лексема в ряде случае обозначают один и тот же факт языка. Так, назад —одновременно слово и лексема; в и бы — это слова, а не лексемы; в предложении Человек человеку друг имеется три слова, но две лексемы. Следовательно, термин “лексема” расходится с термином- “слово” тогда, когда последним называются служебное слово и

форма слова. Термин “лексема” может обозначать и составное наименование: железная дорога (ср. нем. die Eisenbahn) — это два слова-компонента одной единицы наименования (лексемы).

Лексема теснейшим образом связана с фонетическими и грамматическими свойствами языка. Рассмотрим слова дверь и дверка. Эти слова обозначают реальные предметы; они являются

лексемами, т. е. номинативными единицами. В слове дверь лексическое значение непосредственно связано со звуковым составом, так что лексема выступает как единство лексического значения и

звукового облика слова. Однако в слове дверка эта непосредственная связь звучания и

значения осложняется морфемной членимостью слова: двер-к-а. Оказывается, что с л о в о как словоформа является единство звучания , морфемного строения и значения .

Каждая из этих сторон может стать предметом специального изучения, и тогда употребляют составные наименования: фонетическое слово, морфологическое слово, лексическое слово.

Лексическое слово, или лексема,— это знаменательное слово; оно указывает на предметы и обозначает понятия о них; оно способно выступать членом предложения и образовывать

предложения: Мороз; Молчать!; Славная осень!; Кругом быстросветало. Морфологические и синтаксические свойства слов лексикология рассматривает лишь постольку, поскольку слово как

лексема связано с грамматическим строем языка, выступая как словоформа, являющаяся единством лексемы и формы слова —простой и составной.

Стена — это не только лексема, но и форма именительного падежа единственного числа; читать — это не только лексема, но и форма инфинитива. Форма слова выражает разные грамматические значения при сохранении его лексического значения. Стена, стены, стену и т. п., читать, читал, буду читать и т. п.— разные формы одного и того же слова-лексемы. Единство лексического значения и формы слова называется словоформой (этот термин употребляется также

синонимично термину форма слова).

Как формы слова могут быть простыми и составными, так и номинативные единицы могут быть простыми (синтетическими) и составными (аналитическими). Если лексемой называть любую номинативную единицу, то она окажется простой (лексема-слово) и составной (лексема-составное наименование, например Черное море). Более распространенным является узкое понимание лексемы, т. е. понимание ее как слова-названия.

Лексическое значение и звуковой облик слова. Первое, что бросается в глаза, это то, что лексема представляет единство значения и звуковой формы (или звукового облика) слова . Так, звуковая форма [д'эр'ьвъ] вызывает представление о растении, дереве. Лексему поэтому нередко определяют как знак,являющийся единством звучания и значения; лексическое значение — это предметно-понятийное его содержание. Однако этим свойством обладает также морфема и форма

слова. Кроме того, свойства лексического значения слова и звукового слова весьма различны. Лексическое значение слова не мотивируется и не определяется звуковым составом слова. Сами по

себе звуки речи ничего не значат. Если бы звуковой состав определял значение, то невозможно было бы существование ни омонимов, ни синонимов. Почему стол называется столом, а книга

книгой — это нельзя понять, изучая только звуковой состав слов. Связь звукового облика слова и его значения является ассоциацией по смежности, закрепленной языковой традицией.

Поэтому одни и те же предметы и понятия в разных языках обозначаются словами различного звукового состава (см. табл.). Различно называются одни и те же предметы, явления и лица,

когда мы используем синонимы: палец и перст, азбука и алфавит, метель и позёмка, Горький и Пешков. Отсутствие смысловой связи между звучанием и значением доказывается также существованием в языке омонимов.__

Совпадение звукового облика слов в некоторых языках объясняется родством языков и фактом заимствования слов. Так, французское isba является заимствованием из русского языка, а русское алый и болгарское ален — тюркское заимствование.

Кучина

Билет №33. Внутренняя форма слова.

ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА - семантическая и структурная мотивация другим словом или основой, на базе которых оно возникло; отличительный признак, положенный в основу номинации при образовании слова и его нового лексического значения; тот признак, который возобладал над всеми остальными признаками предмета при его назывании. (другое определение: ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА, осознаваемая говорящими на некотором языке мотивированность значения слова (или словосочетания) данного языка значением составляющих его морфем или исходным значением того же слова, т.е. образ или идея, положенные в основу номинации и задающие определенный способ построения заключенного в данном слове концепта; иногда в том же значении используется термин мотивировка.)

Термин внутренняя форма слова в этом значении был введен в лингвистический обиход в середине 19 в. А.А.Потебней. Он выделил в слове три составных элемента:

1. Внешняя форма (звучание);

2. Значение;

3. Внутренняя форма слова (его образ).

Таким образом, внутренняя форма – это след того процесса, при помощи которого языком было создано данное слово, по выражению Ю.С.Маслова – «сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова». Так, например, птица кукушка названа так, потому что она кричит «ку-ку!», слово окно связано со словом око; здесь в основу номинации положена идея «глаза», которая участвует в построении концепта окна как источник метафорического переноса («окна у дома – как глаза у человека») – или же метонимического (окно – это как бы продолжение нашего глаза, ср. глазок «маленькое окошко»). Слово черника отсылает к цвету обозначаемой ягоды, а слово воспитание – к идее питания; питание ребенка – это, очевидно, составная часть его воспитания. Этот «след движения мысли» может быть более или менее заметным, а может и вовсе теряться в глубине веков; в последнем случае говорят об утрате, или отсутствии у данного слова внутренней формы. Так, например, слова темница и светлица имеют внутреннюю форму, а тюрьма и комната – нет.

Утрата внутренней формы может происходить по разным причинам. Бывает так, что слово, послужившее основой номинации, выходит из употребления. Такова ситуация, например, со словом кольцо: слово коло, от которого кольцо образовано при помощи суффикса, было вытеснено словом колесо (образованным от основы косвенных падежей слова коло). В других случаях просто утрачивается связь между производящим и производным словом. Так, город в современном русском языке уже не связывается с глаголом городить, окно с око, слово медведь не понимается как «едящий мед», а современный мешок не имеет ничего общего с мехом.

Мотивировка как бы «уходит в тень», становятся возможными сочетания красные чернила, розовое белье или белый голубь. Когда слово становится привычным, мотивировка избыточна и даже не нужна. Все эти связи, однако, присутствуют в языке в латентной форме и могут «оживать» в поэзии или в языковой игре.

Внутренняя форма (мотивировка) полностью отсутствует у заимствованных слов (что естественно, так как даже если заимствованное слово и состоит из значимых частей, то они являются значимыми лишь в том языке, в котором оно создано – за исключением тех случаев, когда оно включает морфемы, ставшие «интернациональными», типа антифашистский или реорганизация; слово революционер, хоть и является в русском языке заимствованным, вполне четко мотивировано связью с тоже заимствованным, но прочно вошедшим в русский язык словом революционер). Поэтому наличие внутренней формы может служить указанием на направление заимствования; так, например, можно с уверенностью сказать, что русское слово епископ является заимствованием из греческого episkopos, а не наоборот, только потому, что греческое слово имеет внутреннюю форму («смотрящий вокруг»), а русское – не имеет. Другое дело с английскими словами Student и Study, где и звучание, и значение связаны между собой.

Итак, ВНУТРЕННЮЮ ФОРМУ в языке имеют два класса слов:

1. Произвольные слова, сохраняющие в своей словообразовательной структуре указание на соотнесенность с другими словами или морфемами, от которых они образованы (волчица, молочница);

2. Слова, употребленные в переносном значении (дуб - о глупом человеке, зеленый-о юноше).

Следующий вывод касается ПРИЧИНЫ УТРАТЫ ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ СЛОВА:

1. Утрата в языке мотивирующего слова или признака, ранее характерного для предмета (кольцо-коло (колесико, кружок)),

2. Фонетические изменения, которые претерпело слово в процессе исторического развития языка.

3. Процессы заимствования,

4. Избыточность, ненужность его мотивировки с того момента, когда слово стало привычным.

Проиллюстрируем разные типы внутренней формы на примере русских названий дней недели. Слова вторник, четверг, пятница и среда имеют прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа: первые три образованы от соответствующих порядковых числительных – соответственно, второй, четвертый и пятый дни недели; среда (или в исконно русской форме, сохранившейся в диалектах, середа) – это «середина (недели)». Заметим, что аналогичную внутреннюю форму имеет название этого дня недели в немецком языке (Mittwoch), – и это не случайное совпадение: русское среда в значении 'срединный день недели' – это древняя семантическая калька (т.е. результат заимствования переносного значения) с соответствующего немецкого слова. Слово воскресенье отсылает к названию одного из христианских праздников – Воскресению Христову. Изначально слово воскресенье обозначало этот единственный день в году – первый день Пасхи, но примерно с 13 в. оно стало использоваться для обозначения всякого седьмого, нерабочего дня недели, вытеснив в этом значении слово неделя (имеющего прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа 'нерабочий день'). Слово неделя в своем исходном значении сохранилось, например, в украинском языке, а в русском оставило свой след в слове понедельник – «день, следующий за (по) воскресеньем (неделей)». Слово суббота вовсе не имеет внутренней формы, это слово заимствовано из древнееврейского, слово означало кончать работу, отдыхать праздновать.

Встречаются случаи, когда слово, не имеющее мотивировки, оказывается не совсем удобным средством общения. Это бывает со словами редкими, непривычными, которые порой даже трудно запомнить, если не связать их в сознании с каким-то знакомым словом, т.е. если им не подискать подходящую мотивировку. Подобное примысливание мотивировки осуществляется на базе звуковых и смысловых ассоциаций, независимо от подлинных генетических связей данного слова. Так, слово колика, колики, «резкие боли в разных частях тела», преимущественно (а раньше – исключительно) в животе» происходят от греческого «кишка», но в сознании современных носителей русского языка связывается с глаголом колоть и воспринимается ка «колющие боли». В этом случае примысливание мотивировки не отразилось на внешней форме слова. В других случаях оно ведет к искажению звучания. Так, не имеющие в русском языке мотивировки заимствованные слова пиджак, тротуар, бульвар превращаются в речи необразованных людей в спинжак (в отличие от русской рубахи одевается не через голову, а со спины), плитуар (выложен каменными плитами), гульвар (где гуляют). Порой искаженная форма входит в литературный язык: в результате искажения слова ординарный «обыкновенный, простой», в русском языке появилось «одинарный» «не двойной, состоящий из одной части» (причем произошло и некоторое сужение концептуального значения).

Выяснением забытых утраченных мотивировок, исследованием происхождения соответствующих слов занимается специальная отрасль лексикологии, а именно этимология. Этимологией также называют каждую гипотезу о происхождении и первоначальной мотивировке того или иного слова. Этимология-это само происхождение слова и его первоначальная мотивировка. Забвение мотивировки называют диэтимологизацией (утратой этимологических связей). Примысливание же и переосмыслением мотивировки получило название народной (или ложной этимологии).

Уланова

Билет №34 Парадигматические отношения

Парадигматические отношения – это отношения между единицами одного уровня, которые объединяются в классы (множества) на основе какого- то тождества (т.е. наличия какого-то сходства) и различия. Члены одной парадигмы противопоставлены друг другу, находятся в отношении оппозиции, различаются по их дифференциальным признакам. Группировки слов в классы – синонимов, антонимов, тематических групп, частей речи и т.п. - дают пример различных проявлений парадигматических отношений в лексике. Глухие согласные, например, объединяются в класс на основе их общих признаков (неучастие в артикуляции голосовых связок, отсутствие тона), по которым они отграничиваются, например, от близких к ним по признакам звонких согласных. Но внутри класса все глухие согласные противопоставлены друг другу по каким-либо признакам. Это пример фонемной парадигматики. 

В морфологии единицей парадигматики является парадигма, то есть совокупность словоформ данного слова, например, стол, стола, столу и т.д. 12 словоформ, отличающихся числом и падежом, составляют парадигму.

У имен прилагательных количество словоформ в парадигме большее, чем у существительных, определяется различиями в роде, числе, падеже, полной и краткой формах, степенях сравнения.

Парадигма является способом организации грамматических явлений и отнесения их к той или иной части речи. Поскольку части речи являются лексико-грамматическими разрядами слов и охватывают всю лексику языка, поскольку парадигмы отдельных грамматических категорий различно охватывают эту лексику. Так появляются неполные и избыточные варианты типовых парадигм.

По количеству словоформ парадигмы бывают двух-, трех- и многокомпонентными. Так, в русском языке двухкомпонентной парадигмой обладает категория числа и вида, трехкомпонентной — категория рода, лица, времени, многокомпонентной — категория падежа.

Парадигматические отношения – это отношения между единицами, которые могут занять место друг друга в одной и той же позиции. Парадигматические отношения сравниваются с логическими отношениями дизъюнкции (отношения «или – или»).

Ф. де Соссюр Труды по языкознанию. М., 1977.

Кучина

Билет № 35. Типы фразеологических единиц.

Под фразеологизмом… понимается устойчивая и воспроизводимая, раздельнооформленная единица языка, состоящая из компонентов, наделенная целостным (или реже частично целостным) значением и сочетающаяся с другими словами. Фразеологизм начинается там, где заканчивается семантическая реализация его компонентов.

В русской фразеологии классификацию фразеологизмов по степени их семантической слитности разработал академик Виноградов. Он выделил три основных типа фразеологических едини: фразеологические сращения, фразеологические единства и фразеологические (несвободные) сочетания.

Под фразеологические сращениями В.В. Виноградов подразумевает абсолютно неделимые, не разложенные словосочетания, значение которых совершенно независимо от их лексического состава, от значения их компонентов и так же условно и произвольно, как значение немотивированного словарного знака.

Целостное значение фразеологических оборотов данного рода не выводится из значений составляющих их слов (нередко устарелых, сохраняющих архаическую грамматическую форму и не оправданную современными правилами синтаксическую связь). Например, точить лясы, бить баклуши и т.п.

Фразеологические единства – это словосочетания, в которых значение целого связано с пониманием внутри образного стержня фразы, потенциального смысла слов.

Целостное значение фразеологических единств (обычно образное) в той или иной степени мотивировано отдельными значениями составляющих их слов.

Например, держать камень за пазухой, выносить сор из избы, стреляный воробей и т.п.

Фразеологическими сочетаниями В.В. Виноградов назвал фразеологические обороты, образуемые реализацией несвободных значений слов. Он отметил, что большая часть значений слов ограничена в своих связях внутри семантическими отношениями самой языковой системы.

Эти лексические значения могут проявляться лишь в связи со строго определенным кругом понятий и их словесных обозначений. Например, применительно к русскому языку, можно сказать страх берет, тоска берет, но нельзя сказать: радость берет, наслаждение берет и т.п.

Профессор Н.М. Шанский развил классификацию В.В. Виноградова и выделил четвертый тип фразеологических единиц, который он назвал «фразеологическими выражениями». Фразеологические выражения, по определению Н.М. Шанского, – это устойчивые в своем составе и употреблении фразеологические обороты, которые являются не только семантически членимыми, но и состоит целиком из слов со свободными значениями. К ним относятся пословицы, поговорки, крылатые слова и выражения. Например, хрен редьки не слаще; что написано пером, не вырубишь топором; взялся за гуж, не говори, что не дюж; дым отечества нам сладок и приятен и т.п.

Шанский делит фразеологизмы по степени х происхождения: на исконно русские и заимствованные.

Так, к исконно русским фразеологическим оборотам он относит водой не разольешь; в чем мать родила; зубы заговаривать; комар носу не подточит; в ногах правды нет; к шапочному разбору и многие другие.

Заимствованные фразеологизмы делятся на заимствованные из старославянского языка и заимствованные из западноевропейских языков.

Старославянские фразеологизмы закрепились в русском языке после введения христианства, они в большинстве своем ведут начало из книг, священных писаний. Чаще всего они имеют книжный характер. Например, притча во языцех, ищите и обрящете, метать бисер перед свиньями и другие.

Фразеологизмы, заимствованные из западноевропейского языка включают в себя древнейшие заимствования из латинского или древнегреческого языка. Например, нотабене (nota bene – букв. «заметь хорошо»), альма матер (alma mater – букв. «кормящая мать»), постфактум (post factum – букв. «после происшедшего») и т.д.. Значительное число фразеологизмов заимствовано из древнегреческой мифологии. Например, ящик Пандоры, Авгиевы конюшни и другие.

Н.М. Шанский также охарактеризовал фразеологические обороты с точки зрения их экспрессивно-стилистических свойств.

С точки зрения стилистической выделяются межстиливые книжные, разговорные и просторечные фразеологизмы.

Межстилевой фразеологический оборот употребляется во всех стилях современного русского литературного языка.

Эти фразеологические единицы – стилистически нейтральные, имеющие строго определенное, прямое для современного языкового сознания значение (часто они представляют собой стершуюся метафору), например, железная дорога, новогодняя елка, белый гриб, красный уголок и т.д.

Книжные фразеологические обороты используются в стиле художественной литературе в публицистике, научных и официально-деловых стилях, например: вааламова ослица, книга за семью печатями, глас вопиющего в пустыне, колосс на глиняных ногах, почивать на лаврах, переоценка ценностей и другие. Большинство таких фразеологических оборотов – библейского или мифологического происхождения.

К разговорным фразеологические оборотам относится большая часть фразеологических сращений, единств и пословиц, которые были образованы в живой народной речи. Эти фразеологические обороты обладают ярко выраженной экспрессивностью, чему способствует их метафоричность, например: играть в бирюльки, с миру нитке, голому рубашка, мутить воду, на краю света и другие.

Просторечные фразеологические словосочетания имеют более сниженный стилистический характер, чем разговорные, например: показать кузькину мать, благим матом, драть козла и другие.

Этот материал, который ниже, взят из учебника Маслова Ю.С. Кто считает, его лишним, можно убрать. Для ознакомления лучше ознакомиться )

В каждом языке широко употребляются устойчивые, традиционно повторяющиеся сочетания слов. Они противостоят переменным словосочетаниям, свободно создаваемым в процессе речи.

Рассмотрим сперва примеры переменных сочетаний: новый стол, длинный стол. отодвинуть стол. положить карандаш на стол, стол у окна. Конечно, эти сочетания образованы по определенным правилам, по заданным заранее, до акта речи, синтаксическим моделям (ср. согласование, использование падежных форм и т. д.). Вместе с тем по конкретному лексическому составу, т. е. с точки зрения употребления именно данных, а не каких-либо других слов, все эти сочетания составлены совершенно свободно, в зависимости только от выражаемой мысли и описываемой ситуации, от стремления говорящего выделить, подчеркнуть те или иные моменты этой ситуации. Переменные словосочетания следует рассматривать как речевые комбинации языковых знаков — слов.

Приведем теперь примеры устойчивых сочетаний с тем же словом стол: письменный стол, обеденный стол, накрыть на стол, убрать со стола, сесть за стол, сесть за один стол(т. е. 'начать переговоры'), положить на стол (в смысле 'представить в готовом виде' о рукописях, книгах и т. п.). Карты на стол! (т. е. 'раскройте ваши планы'). В устойчивых сочетаниях заранее, т. е. до акта речи, задана не только общая грамматическая модель, но и конкретный лексический состав всего сочетания. Оно не создается заново в момент речи, применительно к данной мысли, не собирается «на ходу» из слов, а уже существует, хранится в готовом, «собранном» виде в памяти носителей языка и, подобно словам, извлекается из памяти, когда в нем возникает потребность. Устойчивые сочетания иногда называют «языковыми клише» (или «штампами»), они вставляются в нашу речь целиком. Устойчивые сочетания это не речевые комбинации знаков, а особые сложные знаки. Их называют «составными лексемами».

Условия, создающие устойчивость, традиционную воспроизводимость словосочетания, могут быть разными.

Есть слова, обладающие очень узкой, избирательной сочетаемостью с другими словами - вплоть до единичной сочетаемости. Так, закадычный нормально сочетается только с друг, а заклятый только с враг; ни зги с абсолютной гарантией предсказывает либо не видать, либо не видно. В этих случаях устойчивость сочетания создается самим фактом единичной сочетаемости одного из компонентов.

Чаще. однако, причина устойчивости заключается в другом в более или менее отчетливом семантическом обособлении словосочетания, в том иди ином сдвиге значения. Устойчивые сочетания с подобным сдвигом (он ясно обнаруживается при сравнении с теми же словами вне рамок данного сочетания) называют фразеологизмами, а науку, их изучающую, фразеологией^.

В некоторых фразеологизмах их иногда обозначают термином «фразема» -семантическое преобразование отмечается только в одном компоненте. Так, в составе сочетаний письменный стол, обеденный стол, холодное оружие существительное употреблено в своем обычном значении: ведь письменный и обеденный столы разно­видности стола, а холодное оружие разновидность оружия. Но прилагательное во всех трех сочетаниях обнаруживает больший или меньший сдвиг значения: ср. письменный (стол) 'предназначенный для занятия письмом, вообще для занятий и соответственно устроенный (имеющий одну или две тумбы с ящиками)' и письменный (запрос) 'письменно зафиксированный'; обеденный (стол) 'специально предназначенный для обедов, ужинов, угощения гостей и т. п. и соответственно устроенный (не имеющий тумб, часто раздвижной)' и обеденное (время), обеденная (пора) 'когда обедают'; холодное (оружие)'неогнестрельное' и холодный (воздух, ветер, песок и т. п.)'имеющий затрагивающий все компоненты. Примерами могут служить выражения сесть за один стол 'начать переговоры', Карты на стол!, белый уголь 'энергия рек, превращаемая (или способная быть превращенной) в электроэнергию', как пить дать 'наверняка'. Здесь все компоненты употреблены в сдвинутых, специфических, переносных значениях либо даже (в последнем примере) вообще без какого-либо четкого значения, так что, несмотря на свою морфологическую «отдельность», даже не могут по-настоящему считаться словами. Целостное значение идиомы (как, впрочем, и фраземы) несводимо к сумме значений ее компонентов. Вот эта несводимость целостного значения к сумме значений частей и называется идиоматичностью. Как фраземы, так и идиомы могут быть мотивированными либо, напротив, утратившими мотивировку. Все приведенные выше фраземы являются мотивированными с точки зрения данного состояния языка; примером немотивированной фраземы может служить выражение дело табак 'дело обстоит плохо'. Мотивированные идиомы:сесть за один стол, белый уголь, держать камень за пазухой, выносить сор из избы. Значение идиомы в этих случаях все же потенциально выводимо из структуры и состава идиомы образ, лежащий в основе, более или менее ясен. А вот примеры идиом, лишенных мотивировки в современном языке: очертя голову, черта с два, куда ни шло, (кричать) во всю ивановскую. Мотивированные идиомы и фраземы иногда называют фразеологическими единствами, а немотивированные (с точки зрения данного состояния языка) фразеологическими сращениями.

Для восстановления утраченной мотивировки фразеологизмов нужны специальный этимологический анализ, разного рода исторические справки и т. д. Так, очертя голову связано с суеверным представлением, будто, «очертив» свою голову (т. е. обведя ее чертой), можно застраховать себя от враждебного воздействия «нечистой силы» и после этого, уже ничего не опасаясь, пускаться в любое рискованное дело; во всю ивановскую первоначально имелась в виду площадь перед Иваном Великим в

московском Кремле, на которой громким голосом объявлялись во всеуслышанье царские указы. Мотивировка многих фразеологизмов остается невыясненной.

Разумеется, границы между рассмотренными типами не являются резкими. Везде есть промежуточные, переходные случаи. В качестве особой группы можно выделить такие фразеологизмы, в которых наблюдается и единичная сочетаемость одного из компонентов (или уникальность грамматической формы), и явственный смысловой сдвиг, например бить баклуши, точить лясы, турусы на колесах, краеугольный камень, сложа (вместо обычного сложив) руки, притча во языцех 'предмет всеобщих разговоров, пересудов'. И здесь в одних случаях мотивировка является ясной (например, в сложа руки), в других затемненной или вовсе утраченной.

С точки зрения их синтаксических функций среди устойчивых сочетаний выделяются: 1) эквивалентные словам с возможными дальнейшими подразделениями эквивалентные, глаголам (выносить сор из избы), существительным (белый уголь), наречиям (очертя голову) и т.д. или, в иных терминах, «функционирующие как сказуемое», «функционирующие как обстоятельство» и т. д. и 2) используемые в качестве целых предложений (Карты на стол! Черта с два! Дело табак). Ко второй рубрике примыкают народные пословицы и поговорки, сентенции и афоризмы из литературных произведений и т. д.

Фразеологизмы очень разнообразны и с точки зрения их принадлежности к функциональным стилям. Многие из них являются разговорными, просторечными, а некоторые—даже вульгарными (дать по шапке, вожжа под хвост попала, лезть на рожон, валять дурака), другие, напротив, используются в книжных стилях (прокрустово ложе, сизифов труд, кануть в лету, дамоклов меч). Некоторые устойчивые сочетания совершенно лишены эмоциональной окраски (например, сложные термины вроде удельный вес, мягкая посадка, меченые атомы, черный ящик, народная этимология, части

речи, дифференциальный признак), но другие обладают большим «эмоциональным зарядом».

Говоря о фразеологизмах, часто отмечают их национальное своеобразие. Бесспорно, в каждом языке среди них есть много специфических и по форме, и по мотивировке, и по значению. Особенно ярко проявляется это своеобразие в тех фразеологизмах, в которых отразились специфические черты народного быта и конкретной истории народа. Ср. приведенное выше во всю ивановскую или: Хлеб да соль!;

Не красна изба углами, а красна пирогами; ездить в Тулу со своим самоваром; язык до Киева доведет; шапка Мономаха; Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!; потёмкинские деревни; многие «крылатые фразы» из произведений национальной литературы, например: Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь! (Грибоедов); Есть ещё порох в пороховницах! (Гоголь).

Вместе с тем и к фразеологизмам, в которых ярко проявляется национальная специфика, порой можно подобрать близкие по значению (хотя иначе построенные и иначе мотивированные) параллели среди фразеологизмов другого языка. Так, нашему ездить в Тулу со своим самоваром по смыслу вполне соответствует в английском to carry coals to Newcastle — букв. 'возить уголь в Ньюкасл' (один из центров добычи угля в Англии).

Наряду с этим существует немало «межнациональных» фразеологизмов, вошедших во многие языки в результате взаимодействия между культурами. Таковы, в частности, многочисленные «крылатые слова», восходящие к тексту Библии (так называемые библеизмы), например вавилонское столпотворение, блудный сын, умывать руки, копать другому яму, суета сует, камень преткновения, глас вопиющего в пустыне, колосс на глиняных ногах, невзирая на лица, книга за семью печатями; Нет (или Несть) пророка в своем отечестве'. Не сотвори себе кумира; цитаты из произведений мировой литературы, например подливать масла в огонь (Гораций); Аппетит приходит во время еды (Рабле); Порвалась связь времен (Шекспир); «крылатые фразы» выдающихся исторических личностей, например Пришел, увидел, победил (Юлий Цезарь).

Башарина

36 Билет. Денотат и коннотат словесного знака.

У каждого слова есть две компоненты - логическая и смысловая…  Лингвисты дали им звучные названия - "денотат" и "коннотат"  Денотат - это сухая логическая информация, а коннотат - это то, с чем у нас ассоциируется данное слово… 

Так вот денотат - это буквальный смысл слова (или в широком смысле - сообщения), а коннотат - символический. 

Денотат (от лат. denoto — обозначаю), или десигнат, предметное значение — в логике и семантике предмет, обозначаемый именем некоторого языка (в формализованном языке — константой или термом), или класс предметов, обозначаемых общим (нарицательным) именем (в формализованном языке — предметной переменной).

Напр., собственное имя «Волга» обозначает реку Волгу, а сама река Волга является Д. имени «Волга». Общее имя «космонавт» обозначает всех людей, побывавших в космосе, класс этих людей является Д. данного общего имени. Др. характеристикой имени является его смысл — совокупность черт предметов, обозначаемых именем, то, что мы усваиваем, когда понимаем имя, и то, благодаря чему мы узнаем, какие предметы оно обозначает.

Д. собственных и общих имен, используемых в повседневном и научном языках, не всегда являются реально существующие предметы и совокупности таких предметов. Часто в качестве Д. выступают идеализированные, абстрактные объекты, напр., числа, точки, линии; литературные герои, напр. Гамлет или Наташа Ростова; фантастические существа, скажем, русалки или кентавры, и т.п.

Если Д. некоторого имени не существует в качестве реального объекта или совокупности реальных объектов, то иногда считают, что такое имя вообще лишено Д. и обладает одним лишь смыслом.

Использование языковых выражений такого рода может приводить к ошибкам и недоразумениям. Напр., выражение «Человек, побывавший на Марсе» кажется обозначающим некоторого человека, относительно которого можно высказать то или иное утверждение, допустим: «Человек, побывавший на Марсе, носит бороду».

Если мы захотим установить, истинно или ложно это утверждение, мы можем перебрать всех бородатых людей, живущих на Земле, с целью обнаружить среди них человека, побывавшего на Марсе. Ясно, что среди бородатых мы такого человека не найдем и будем вынуждены заключить, что наше утверждение ложно.

Следовательно, должно быть истинно противоположное утверждение: «Человек, побывавший на Марсе, не носит бороды». Однако, перебрав всех безбородых людей на Земле, мы и среди них не обнаружим человека, побывавшего на Марсе. Поэтому мы будем вынуждены заключить, что два противоречащих друг другу утверждения одновременно ложны, что является нарушением закона исключенного третьего.

Во избежание подобных ошибок следует ясно отдавать себе отчет, какого рода существованием обладает Д. используемого нами имени, и применять соответствующие методы проверки утверждений, содержащих это имя. Коннотация (позднелатинское connotatio, от лат. con (con) - вместе и noto - отмечаю, обозначаю) - сопутствующее значение языковой единицы. 

Коннотация предназначена для выражения эмоциональных или оценочных оттенков высказывания и отображает культурные традиции общества. Коннотации представляют собой разновидность прагматической информации, отражающей не сами предметы и явления, а определённое отношение к ним. А если сказать проще то это - дополнительная эмоционально-оценочная окраска слова.

Уланова

Билет №37 Синтагматические отношения

Синтагматические отношения — это отношения между следующими друг за другом в потоке речи языковыми единицами, то есть отношения внутри ряда языковых единиц, существующих во времени. Такие сочетания языковых единиц называются синтагмами.

Совокупность элементов, связанных синтагматическими отношениями, называется синтагматикой. Например, совокупности возможных в данном языке фонем представляют фонемную синтагматику. 

Синтагматическая значимость элемента синтагмы определяется соседними элементами и его местом в целом; с другой стороны, значимость целой синтагмы определяется её элементами. Например, слово разбить состоит из двух единиц низшего порядка (раз-бить), но это не сумма двух самостоятельных частей (раз+бить), а скорее «соединение или произведение двух взаимосвязанных элементов, обладающих значимостью лишь в меру своего взаимодействия в единице высшего порядка» (раз×бить). Приставка -раз существует в языке не сама по себе, но лишь благодаря таким словам, как раз-вернуть, раз-веять и т. д. Также и корень не самостоятелен, но существует лишь в силу своего сочетания с приставкой.

В морфологии единицей синтагматики является словоформа, то есть изменяемое слово в конкретной грамматической форме, например, стол, стола, столу и т.д. 12 словоформ.

Синтагматические отношения сравниваются часто с логическими отношениями конъюнкции (отношения «и – и»). 

Ф. де Соссюр Труды по языкознанию. М., 1977. 

Кучина

Билет №38. Слово как единица языковой системы. Критерии выделения слова.

Слово возникает как знак некоторого мысленного образа. Это качество слова является универсальным, присущим всем языкам мира.

Морфема, как мы уже знаем, есть минимальная (т. е. нечленимая) значащая единица языка, в которой за определенным экспонентом закреплен тот или иной элемент содержания. Слово же не обладает признаком структурной и семантической нечленимости: есть слова, не членимые на меньшие значащие части, т. е. состоящие каждое из одной морфемы (например, предлоги у, для, союзы и, но, междометие ах, существительное кенгуру), и такие, которые членятся дальше на значащие части, т. е. состоят каждое из нескольких морфем (тепл-ая, погод-а, по-вы-брас-ыва-ть и т.д.). Слово имеет признак большей самостоятельности (автономности) по сравнению с морфемой. Эта самостоятельность может быть позиционной и синтаксической.

Позиционная самостоятельность (критерий возможности вставки слова, или обратный критерий - критерий цельнооформленности) заключается в отсутствии у слова жесткой линейной связи со словами, соседними в речевой цепи, в возможности в большинстве случаев отделить его от «соседей» вставкой другого или других слов, в широкой подвижности, перемещаемости слова в предложении. Ср. хотя бы следующие простые примеры: Сегодня теплая погода. Сегодня очень теплая и сухая погода. Погода сегодня теплая. Теплая сегодня погода! и т. п.

Можно сказать, что слово минимальная единица, обладающая позиционной самостоятельностью. Части слова, например, морфемы внутри многоморфемного слова, такой самостоятельностью не обладают. Они как раз связаны жесткой линейной связью: их нельзя переставлять, между ними либо вовсе нельзя вставить никаких других морфем (например, в вы-брас-ыва-ть, рыб-о-лов), либо же можно вставить лишь немногие морфемы из жестко ограниченных списков (тепл-ая, тепл-оват-ая, тепл-еньк-ая, тепл-оват-ень-кая', погод-а, погод-к-а; да-ть, да-ва-ть). Показательно в этом отношении сравнение в русском языке предлогов и приставок, в частности параллельных (у и у-, от и от- и т. д.). Предлоги легко отделяются от слова, перед которым стоят и с которым связаны по смыслу, вставкой других слов: у стола; у большого стола; у небольшого, недавно купленного стола и т. д. Поэтому вполне закономерно считать предлог от­дельным словом. Приставка же неотделима от корня, перед которым стоит: в унести, отнести между у- или от- и -нести ничего нельзя вставить.

Из собственно грамматических критериев выделения слова известностью в отечественной лингвистике пользуется критерий цельнооформленности А. И. Смирницкого. Согласно этому критерию сочетание морфем признается одним словом, если грамматическое оформление при помощи соответствующей служебной морфемы получает все сочетание в целом, а не каждый из его членов. Например, иван-чай — это одно слово, так как при склонении все сочетание в целом оформляется одной флексией: иван-чая, иван-чаю, а не *ивана-чая, *ивану-чаю. Например, сочетание мать-и-мачеха не допускает вставки каких бы то ни было морфем, следовательно, такое сочетание является сложным словом.

Напротив, английское сочетание stone wall не есть сложное слово, так как здесь возможны вставки, и сочетание приобретает, например, следующий вид: stone-of-Carrara wall ‘стена из каррарского камня’. Когда каждый член сочетания получает свое оформление, — это называется раздельнооформленностью — сочетание признается двумя словами. Например, город-герой — это два слова, ср. города-героя, городу-герою и т. д. Напротив, английское сочетание stone wall не есть сложное слово, так как здесь возможны вставки, и сочетание приобретает, например, следующий вид: stone-of-Carrara wall ‘стена из каррарского камня’.

Критерий цельнооформленности применим к тем языкам и случаям, где существуют развитые средства грамматического оформления слов. В тех же случаях, когда оформление вообще невозможно, вопрос либо остается открытым, либо получает решение в пользу признания сочетания сложным словом. Например, в английском сочетании (a) silver spoon для silver вообще немыслимо какое бы то ни было оформление, поэтому, естественно, сочетание оказывается цельнооформленным, ср. silver spoons. Однако признание этого сочетания сложным словом было бы в высшей степени сомнительным.

Позиционная самостоятельность характеризует все типы слов в языке, хотя и не в одинаковой степени. Более высокая ступень самостоятельности слова синтаксическая самостоятельность заключается в его способности получать синтаксическую функцию, выступая в качестве отдельного однословного предложения или же члена предложения (подлежащего, сказуемого, дополнения и т. д.). Синтаксическая самостоятельность свойственна не всем словам. Предлоги, например, не могут быть ни отдельными предложениями (исключения вроде Без! как ответ на вопрос Вам с сахаром или без? единичны), ни сами по себе (без знаменательного слова) членами предложения. То же самое можно сказать и о многих других типах служебных слов о союзах, артиклях, частицах и т. д. Все же некоторые лингвисты кладут в основу общего определения слова как раз критерий синтаксической самостоятельности, причем обычно даже в более узкой формулировке: слово определяют как минимальную единицу, способную в соответствующей ситуации выступать изолированно, в качестве отдельного предложения.

Иначе говоря, слово определяется здесь как потенциальное наименьшее предложение (высказывание). Например, английское сочетание topsy-turvey ‘вверх тормашками’ — это одно слово, так как в качестве высказывания (например, в качестве ответа на вопрос how? ‘как?’ или in what way? ‘каким образом?’) может фигурировать только сочетание в целом, но не его компоненты. В отличие от этого, например, сочетание морская свинка, львиный зев (название цветка) несмотря на идиоматичность (что часто также признается критерием выделения слова), образовано двумя словами, так как каждое из них может фигурировать как высказывание.

Традиционное представление о слове в русском, других славянских, западноевропейских и многих других языках, в значительной мере опирается на «орфографическое слово» цепочку букв между двумя пробелами.

Не следует, впрочем, думать, будто «орфографическое слово» всегда совпадает со словом как подвижной в предложении, но линейно-неделимой единицей языка. Ведь орфография консервативна, она всегда в той или иной мере отстает от развития языка и порой дает чисто условное решение вопроса о раздельном или слитном написании. Так, в русском языке многие сочетания предлога с существительным давно уже стали нерасторжимыми и превратились в наречия, но русская орфография во многих случаях сохраняет раздельное написание (на глазок, на попа, на слом, на побегушках, на плаву, на корточки и многие другие).

Нужно, впрочем, иметь в виду, что, какую бы точку зрения на слово мы ни приняли, мы всегда столкнемся с трудными случаями, допускающими двоякую трактовку.

Одна из трудностей связана с так называемыми аналитическими (сложными) формами, например, такими, как русск. буду читать, читал бы, англ. has read, will read, is reading, has been reading, нем. hat gelesen, wird lesen, wird gelesen haben и т. д. С одной стороны, эти и другие подобные образования справедливо рассматриваются как формы глагола (соответственно читать, to read, lesen), т. е. формы одного слова. С другой стороны, между компонентами этих форм возможна (в определенных случаях даже обязательна) вставка других слов («Я буду с интересом читать эту книгу», «Не has never read this book» 'Он никогда не читал этой книги'); компоненты иногда могут менятьсяместами («Ты бы читал дальше, а не спорил»); выходит, что перед нами сочетания слов. Получается противоречие: одно и то же явление оказывается одновременно и одним словом (формой одного слова), и сочетанием двух (или более) слов. Но это противоречие не результат логической ошибки. Это противоречие в самом языке, расхождение между функциональной и структурной стороной образований, называемых аналитическими формами: будучи функционально не более как формами слова, эти образования по своему составу и строению представляют собой сочетания слов знаменательного и служебного (или знаменательного н нескольких служебных).

Содержание изложенных критериев можно подытожить следующим образом.

1. Слово обладает известной самостоятельностью, выражающейся в том, что оно может, с большей или меньшей степенью свободы, перемещаться в пределах некоторого отрезка текста (фразы); знаменательное слово обычно может употребляться изолированно. В отличие от этого часть слова не может свободно перемещаться по фразе, порядок частей слова относительно друг друга также не может меняться. Кроме того, слова могут иметь самостоятельное грамматическое оформление, в то время как части слов не могут иметь такого оформления.

2. Слово обладает внутренней цельностью. Это выражается в том, что части слова не могут быть отделены друг от друга вставкой других знаменательных единиц (или служебных слов), в то время как между словами возможна вставка теоретически неограниченной последовательности знаменательных единиц.

Девочки это все билеты, которые Мы сделали!! Кроме билетов:4,20,24,26!!!

1