Ян Ассман

Известный немецкий египтолог и культуролог Ян Ассман (р. 1938) на протяжении нескольких десятилетий предпринимает детальное, основанное на обширном массиве первоисточников, исследование древних ("ранних", "космологических") цивилизаций. В центре его интересов находится древнеегипетская культура. В работе 1984 г. "Египет: теология и благочестие ранней цивилизации" Ассман рассматривает проблемы ранних форм мифа, египетского политеизма, исследует проблему "личного благочестия".

Египет: теология и благочестие ранней цивилизации 26

Храм как "центр" и "путь"

Египетский храм ... представлял собой монументальное каменное здание. В Египте каме нь использовался только при строительстве сакральных сооружений (к которым, помимо храмов, относятся и гробницы). Поэтому разница между сакральным и профанным была выражена в архитектуре весьма отчетливо. Египетский храм как репрезентативное монументальное сооружение нес огромную смысловую нагрузку. <...> Из храмовых надписей можно понять, что общий для всех храмов план восходит к Первохраму, и был разработан в начале мира самим Богом-Творцом.

…. Весь комплекс помещений можно представить себе как набор вложенных одна в другую коробок или как серию замкнутых коридоров (с поперечными связующими проходами), каждый из которых обрамлен следующим, большим по размеру. Речь идет … о наглядно воплощенном в камне принципе "центральной" перспективы. По мере продвижения снаружи вовнутрь размеры помещений уменьшаются; одновременно уровень пола повышается, а потолок опускается все ниже. Чем меньшими становятся помещения, тем более сгущается темнота. Если передний двор залит светом, то следующий за ним "зал воссияния" погружен в сумерки. Во внутренних помещениях царит полный мрак, и только сквозь немногие окна-щели, прорубленные под потолком и в стенах, проникают кажущиеся таинственными лучи.

Подобная архитектурная форма, представляющая собой, по сути, ни что иное, как серию концентрических изолирующих "оболочек" вокруг святая святых, связана с идеей ограждения от внешнего влияния. В святилище, окруженное пятью защитными поясами, не может проникнуть ничто профанное, злое, нечистое. Таким образом, между "внутренним" и "внешним" проведена очень четкая граница. Этот принцип необычайно четкой дифференциации "внутреннего" и "внешнего" напоминает устройство атомной станции, но как бы вывернутое наизнанку: ведь если в случае с ядерным реактором речь идет о том, чтобы защитить окружающую среду от таящейся в нем разрушительной энергии, то здесь, напротив, оберегаемое в святая святых культовое изображение должно быть изолировано от вредоносного воздействия окружающей среды. Однако ... в позднеегипетской религии представление об особенно мощном "излучении" было связано как раз с культовым изображением, так что защитные "оболочки" храма имели еще и другую функцию: они должны были окружать и оберегать силу "излучения", скрытую в одушевленной божественным присутствием статуе. Коридоры, огибающие центр, образуют несколько зон с разной интенсивностью "излучения", причем, по мере того, как эта интенсивность падает, снимается часть ограничений по доступу в соответствующую зону. Чем ближе к наружному фасаду храма располагается зона, тем большее количество людей имеет право войти в нее. Социальный смысл разграничения внутреннего и внешнего, сокровенного и открытого, сакрального и профанного, особенно ясно обнаруживается в архитектурной форме "пути", или анфилады, пересечь которую можно только пройдя через множество дверей. По мере движения снаружи вовнутрь проходы становятся все более "эксклюзивными": то есть на тех, кому позволено их преодолеть, налагаются все более строгие предписания касательно ритуальной чистоты. Правда, сам "путь" предназначен не для человека. Вероятно, ни один жрец никогда не проделал его полностью, не миновал за один раз все эти двери (если только он не нес божественного образа). В обычные дни внешние двери вообще оставались закрытыми. Жрецы, которым выпала очередь нести службу, вступали в храм – предварительно очистившись в священном озере – через боковой вход. Когда же по праздникам открывались все двери храма, то проходил через них (в сопровождении процессии жрецов) бог. Это его путь, а не путь человека, находил архитектурное выражение в анфиладе залов, вестибюлей и дворов. Две архитектурные формы – окружающие центральное помещение концентрические "зоны" и анфилада помещений, симметричных относительно центральной оси, которая воплощает идею "пути", – соответствуют, если рассматривать их в связи с концепцией бога, противоположным принципам покоя и движения. Бог присутствует в своем храме в двойном обличье: как неподвижная культовая статуя и как переносная процессионная барка. Культовая статуя есть зримый образ бога, который пребывает в состоянии вечного покоя в самом сокровенном, священном, ревностно оберегаемом месте храма – его средоточии. Барка, напротив, – образ бога, находящегося в движении, который по праздникам покидает свое сакральное жилище и, миновав все постепенно расширяющиеся помещения-зоны, преодолевает, наконец, последний порог храма, чтобы "воссиять" в профанном внешнем мире. Божественный "выход наружу" стирает – на время, пока длится праздник, – более чем отчетливо обозначенную границу между "внутренним" и "внешним", или, как объясняется в египетских праздничных песнях, между "небом и землей". Очевидно, египетское понятие "праздник" подразумевает, среди прочего, и то, что эта, строго соблюдаемая в обычные дни, граница должна исчезнуть. Появление бога, наполняющего небо и землю своим сиянием, а все сердца – радостью, "освящает" внешний мир. Эта идея праздничного выхода бога "наружу", то есть высвобождения обычно герметически закрытой сакральной силы, находит архитектурное выражение в храме-"пути": в том, что, по мере движения изнутри вовне, помещения становятся все более просторными, "распахиваясь" все шире от вестибюля к колонному залу, от колонного зала к открытому двору.

Однако путь бога ведет за пределы храма: он продолжается как священная дорога, безупречно-прямая линия которой тянется к реке, этой единственной и совершенной в своем роде транспортной магистрали страны. За переправой другие священные дороги, такие же прямые, позволяют добраться до тех храмов и святилищ, которые бог с сопровождающей его процессией имеет обыкновение посещать. …. Процессионные дороги поражают своей монументальностью и полной бескомпромиссностью инженерных решений. С тем же последовательным и непреклонным стремлением к монументальности, которое отличает "праздничную" архитектуру Нового царства, в Древнем царстве строились пирамиды. И они суть знаки божественного присутствия на земле; и они были порождены стремлением связать между собою небо и землю…

… Идея "пути" ... типична для архитектурной мысли Нового царства. ... В подобных храмах, где принцип "пути" особо подчеркнут, на первый план выступает "праздничный" аспект религиозной жизни. … Храм, акцентирующий принцип "пути", как правило, укрывает в своих стенах "путешествующего" бога – то есть бога, дающего оракул. В Египте бог выражал свою волю только языком движения… Вопросы к оракулу формулировались таким образом, чтобы на них можно было ответить "да" или "нет". Движение божественной барки вперед означало согласие, отступление назад – отказ. Или можно было написать альтернативные варианты ответов на отдельных черепках и разложить их перед богом, и тогда тот ответ, к которому бог приближался, считался правильным.

Храм как космос

… В позднеегипетском храме пол символизирует землю, а потолок – небо. Колонны имеют форму растущих на земле растений, в то время как нижняя часть стен декорирована изображениями болотных трав или процессий "нильских божеств" (персонификаций теллурической силы плодородия), несущих жертвенные дары и всегда обращенных лицами к внутренней части храма. Потолки, представляющие небо, украшаются звездами или астрономическими эмблемами. Промежуточное пространство между полом и потолком, землей и небом, занято настенными рельефами – бесконечными культовыми сценами, которые ... наполняют этот каменный космос деятельностью и жизнью.

<...> В храме вся земля участвует в служении богу – и тем самым приобщается к исходящим от него живительным силам.

Точно так же, как определенные черты архитектурного облика храма (колонны-растения и фризы с изображениями болотных трав) воплощают космический аспект земли, в изображениях процессий ... богов воплощен другой ее аспект, социальный. Это – одно из проявлений египетского мировоззрения, интерпретирующего космос как общество. То же можно сказать и о небе, космический аспект которого воплощен в потолке храма. Социальный аспект неба персонифицируют божества, чьи образы находятся в "капеллах", расположенных вокруг святая святых – [божеств, живущих вместе (с главным богом)]…

Помимо космического и социального аспектов, египетский храм имел и третий аспект – мифологический. Храм воплощает в себе некое мифическое место, а именно, первобытный холм. Он стоит на том самом клочке земли, который первым вынырнул из вод первобытного потока и на который ступил Бог-Творец, чтобы начать работу по сотворению мира. Ныне действующий храм ведет свое происхождение – через длинную цепочку "обновлений" и прямую линию "храмов-предков" – от того древнейшего святилища, что было воздвигнуто на первобытном холме самим Богом-Творцом. С каждым большим храмом поздней эпохи связан подобный миф, прослеживающий его генеалогию до начала сотворения мира. В этих мифах выражено представление об "автохтонности" ²⁷ богов: боги живут на земле со времени первотворения; каждый храм – не только центр, но и начало мира ...

Если посмотреть на египетский храм в обратной временной перспективе, он предстанет нашим глазам как организм, находящийся в процессе непрерывного роста, или, точнее, "приумножающего обновления"… В храме материализуется культурная память египтян – наполовину мифологическое, наполовину историческое осмысление огромного прошлого их культуры… Он – образ космоса не только в пространственном, но и во временном смысле.