Глава 2, Жизненные смыслы судьбы

Обращение к идее судьбы отчасти объясняется, как уже говорилось, распространенностью этого слова в человеческой культуре. Эта причина, однако, поверхностная, несущностная: мало ли какие слова и выражения доминируют в человеческой повседневности! Если ограничиться только этой логикой, то тогда не лучше ли писать монографии по так называемой ненормативной лексике!

Глубинные причины обращения к идее и феномену судьбы вызваны ее функциональными особенностями: судьба выступает объяснительным конструктом человеческой жизни и в таком понимании активно используется мифологическим сознанием. Современная научная антропология не только не применяет это понятие для решения своих задач, но избегает анализа судьбы как феномена культуры, отдавая его на откуп культурологам, для которых нет существенной разницы, что исследовать, лишь бы это был феномен культуры. Отсюда наша основная задача видится в поиске ответа на вопрос о том, имеет ли смысл вводить понятие судьбы в структуру философской антропологии. Может ли философская антропология обойтись без судьбы как объяснительного принципа? Если нет - то какое тогда содержание вкладывается в понятие судьбы? Не подменяет ли оно собой другие, уже известные и апробированные научным мышлением понятия каузальных связей?

==50

§ 1. Судьба в контексте философской антропологии В связи с возросшим интересом со стороны ученыхгуманитариев к антропологической проблематике экзистенциал «судьба» по праву начинает занимать одно из центральных мест как в осмыслении сущности человека, так и в определении путей развития культуры и цивилизации. Антропологические исследования пестрят выражениями «судьба России», «судьба человека», «судьба западноевропейской цивилизации». Судьба - универсальное понятие. Н.Д.Арутюнова, сопоставляя истину с судьбой, отмечает: «Судьба и истина - универсалии, и они, кроме того, универсальны. Они присутствуют во всех формах мировоззрения - мифологии и религии, философии и искусстве. Они живут в обыденном сознании людей национальном и индивидуальном. Нет народа, который бы не искал опоры в истине, нет человека, который бы не думал о жизни в терминах судьбы»³⁴.

В то же время, несмотря на столь широкую распространенность и в научных исследованиях, и в художественной литературе, экзистенциал «судьба» до сих пор не получил статуса философскоантропологической категории. Он чаще всего используется в качестве метафоры, выступающей синонимом линии жизни, либо как некий анахронизм, перешедший в современный язык из седой древности. По мнению С.С.Аверинцева, судьба - это мифологема, т.е. продукт и категория мифологического сознания. В культурах, преодолевших мифологическую стадию развития, экзистенциалу «судьба» не остается места. Он вытесняется в сферу обыденных, ненаучных представлений. «Там, - пишет С.С. Аверинцев, - где торжествовал теизм, судьба должна уйти из сферы мифа и философских умозрений в мир житейских понятий и народных суеверий»³⁵. Судьба - это ненаучное

³⁴ Арутюнова Н.Д. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. - М, 1994. - С.304.

³⁵ Аверинцев С. Судьба // Философская энциклопедия. В 5 т. - М., 1970. - Т.5. -С. 159.

==51

понятие, и по мере развития естествознания оно оттесняется в сферу обывательских представлений³⁶. Получается, что все рассуждения о судьбе ненаучны, их функционирование ограничено сферой обыденного мировоззрения. Следовательно, философу, стоящему выше обывательских взглядов, как-то негоже заниматься исследованием судьбы. Но такая позиция, до недавнего времени характерная для отечественной философии, вряд ли может быть оправдана. Судьба по-прежнему остается одним из центральных понятий человеческой жизни, которое нельзя игнорировать и в силу его укорененности в жизненном процессе.

Судьба - русское слово, и в его значениях и смыслах нашел отражение многовековой опыт культурного осмысления народом своей жизни. Конечно, представления о судьбе являются универсальными и встречаются во многих культурах, но хочется отметить их особую значимость именно для русского сознания. Исследование польского ученого А. Вежбицкой показали, что частота употребления русского слова «судьба» во много раз превышает частоту употребления его английских аналогов fate и destiny, вместе взятых.

В ХК веке экзистенциая «судьба» становится объектом исследования философов. Это - одна из центральных категорий иррационалистических философских систем, а конкретней философии жизни. Казалось бы, данный факт должен говорить о том, что философское исследование жизни немыслимо без понятия «судьба». Но, увы! Дело в том, что судьба по-прежнему остается в сфере мифологии, и тот факт, что она активно используется философами, говорит только о том, что такого рода философы - не ученые (и даже не философы), а неоязычники, ибо «судьба в мифологии, в иррационалистических философских системах, а также в

³⁶ См.: Судьба // Философский энциклопедический словарь. - М, 1983, С.663.

==52

обывательском сознании понимается как неразумная и непостижимая предопределенность событий и поступков человека. Идею судьбы, абсолютизирующую в явлении детерминации только один аспект — аспект несвободы, следует четко отличать не только от научного представления о каузальной детерминации (причинность), но и от религиозного представления о телеологической детерминации»³⁷. Конечно, отчасти можно согласиться с такого рода мнением, которое непосредственно опирается на идею понимания судьбы только как продукта мифологического сознания и, соответственно, уходящего в небытие вместе с породившими это явление мифами. Но именно потому, что в философии жизни сосредоточено внимание на неразумных, непостижимых для человеческого мышления детерминантах человеческой жизни, ее творцы вынуждены активно использовать понятие «судьба». Тем самым они возвращаются к мифологическим, донаучным, а следовательно, и вненаучным истокам человеческой духовности. Это действительно возврат к мифологическим, языческим представлениям о жизни и ее детерминантах. Однако философия жизни все-таки не мифология, а философия, и понятие судьбы становится объектом именно философской, а не мифологической рефлексии. Отсюда для исследователя позиция философов данного направления так или иначе представляет научный интерес.

Судьба в философии жизни связывается с направленностью жизненного потока и его изменением. Согласно Г.Зиммелю, жизнь любого человека имеет свою направленность, характерные интенциональные особенности, обусловленные, прежде всего, внутренним состоянием человеческой психики. В то же время человек действует во внешнем, предметном мире, в котором происходят различные события. Последние, несмотря на то что имеют собственную логику развития, вовлечены человеком в жизненный

' Там же. - С.663.

==53

поток, осмысливаются им и оказывают существенное влияние на направленность жизни. Судьба, по Г.Зиммелю, это такое состояние человеческой жизни, которое под влиянием внешних событий резко изменяет свою направленность. Так, встреча со знакомым на улице может носить случайный характер: мы поговорили буквально ни о чем и разошлись, каждый оставшись со своими проблемами. Но если эта встреча становится исходным пунктом решительных жизненных перемен, то такое состояние обстоятельств получит название судьбы.

Изменение направления жизни, понимаемое как судьба, зависит не только от внешних обстоятельств, но и от внутреннего духовного мира человека, поэтому Г.Зиммель утверждает, что животные и Бог лишены судьбы. «Животному недостает смысла жизни, той идеальной интенции, которая утверждает себя сверх полагаемого извне, чисто каузального события, но при этом все же способна ощутить определяющее вовлечение этих событий в нашу жизнь... Для божественного существования нет ничего изначально ему чуждого, в себе необходимого события. Напротив, все события с самого начала объемлются божественной сущностью или промышляются его волей. Для него нет ни препятствий, ни побудительных мотивов, которые он испытывал бы изнутри, нуждаясь в преображении их случайности в смысл»³⁸.

Таким образом, Г. Зиммель считает, что судьба - это иное название случайности, возникающей на пересечении двух необходимостей: друг, идущий по улице в силу своей необходимости, и я, идущий по этой же улице со своей строго определенной целью. И вот - встреча, круто изменившая мою жизнь. Это и есть судьба. Или столкновение внутреннего духовного мира человека, представляющего своеобразную необходимость, с внешними обстоятельствами, функционирующими по своим законам и являющимися иной формой

³⁸ Зиммель Г. Проблема судьбы // Зиммель Г. Избранное. В 2-х т. - М, 1996 Т.2.-С.188.

==54

необходимости, это тоже судьба. Судьба подобна искре, появившейся при столкновении двух необходимостей.

ОШпенглер считал направленность жизни явно недостаточной для понимания судьбы. Направленность, как вектор, указывает на цель. Хаотичная жизнь лишена судьбы, ибо такая жизнь бесцельна. Так же и жизнь, определяемая только внешней необходимостью, лишена судьбы в силу отсутствия поставленной цели. По мнению О.Шпенглера, судьба это внутренняя логика жизни, ее глубинная закономерность, вытекающая из самой жизни и резко отличная от законов развития и функционирования природы. Кроме того, если в науке человек открывает законы, каузальные связи, то в жизни он улавливает судьбу, переживает ее. «В идее судьбы, - пишет О.Шпенглер, - открывается мировая тоска души, ее взыскание света, взлета, завершения и осуществления своего назначения. Она не чужда в полной мере ни одному человеку, и лишь поздний, оторванный от корней обитатель больших городов со своим чутьем на факты и властью механизирующего мышления над исконным созерцанием становится к ней слеп, пока в один из провальных часов она не предстанет ему со страшной отчетливостью, стирающей в порошок всю каузальность мировой поверхности»³⁹.

При кажущемся различии в понимании судьбы между Г.3иммелем и О.Шпенглером имеется много общего. Понятием «судьба» оба философа выразили зависимость человека и общества от сил, которые оказывают существенное влияние на протекание жизни, ее направленность, предназначение, ценностные ориентации. В то же время многие и раньше писали про зависимость человека и обходились без понятия «судьба». В чем смысл введения в философию этого понятия?

⁵⁹ Шпенглер О. Закат Европы: (Очерки морфологии мировой истории). - М., 1993.-Т.1.-С.274.

==55

По-видимому, необходимость этого обусловлена объектом исследования, каковым выступает жизнь человека. Ее невозможно исследовать теми рациональными методами, которые используются философами для поиска ее природной сущности. Жизнь - это не только и не столько сфера чистого сознания и логических схем, она наполнена эмоциональными компонентами, переживаниями, это сфера существования, а не сущности. Впрочем, сущность проявляется в сфере существования, но она меняет здесь свои формы, приобретает новые черты. Именно в сфере существования становятся значимыми такие понятия, как судьба, любовь, тоска, озабоченность, совесть и многие другие. Конечно, можно говорить о зависимости человека от внешних или внутренних сил безотносительно к переживаниям человека, но когда мы начинаем включать последние в поле своего исследования, вот тогда и встает необходимость оперирования понятием «судьба». Таким образом, судьба - это один из важнейших экзистенциалов человеческой жизни.

Г.Зиммель и О.Шпенглер различным образом понимают те силы, которые оказывают влияние на жизнь человека. Г.Зиммель, несмотря на то что ведет речь о двух видах факторов, довлеющих над человеческой жизнью, под судьбой понимает прежде всего детерминацию человеческой жизни внешними силами. В отличие от своего предшественника, О.Шпенглер сосредоточил внимание на зависимости человека от его духовной культуры.

По мнению О.Шпенглера, культура и цивилизация существуют как формы жизни. Цивилизация представляет собой завершение культуры, ее закат. Отсюда и два типа людей. У человека культуры энергия обращена внутрь, его взгляд устремлен вдаль, для него характерны глубина мышления и перспектива. У человека цивилизации энергия обращена вовне, его взгляд озирает окрестности, ему присущи поверхностность мышления и отсутствие жизненной перспективы. Результатом развития культуры выступают ценности, от которых

==56

человек зависим и которые оказывают существенное влияние на всю его жизнь. В цивилизации, характеризующейся познанием внешней, неразумной природы, ценности культуры отходят на второй план, если вообще не элиминируются. Человек цивилизации с ее наукой и промышленностью неизбежно оказывается зависимым от неразумных сил, от слепой каузальности природы, лишенной духовных ценностей культуры. Но это уже другая судьба. «Каузальность есть, - пишет О.Шпенглер, - ставшая, дезорганизованная, оцепеневшая в формах рассудка судьба»⁴⁰.

Таким образом, понятие «судьба» не ограничивается только рамками мифологического мышления и обыденных представлений человека. Необходимость введения этого понятия в ткань философского мышления остро ощущается тогда, когда объектом философской рефлексии становится жизнь человека. В философии жизни судьба предстает в качестве понятия, посредством которого выражается зависимость человеческой жизни от сил, оказывающих на нее существенное влияние. Такое понимание судьбы прослеживается в работах многих авторов, исследующих этот концепт и экзистенциал, в частности, по мнению Н.Д.Арутюновой, судьба - это власть, сила. Им человек вынужден подчиняться, они заставляют его реализовывать один из вариантов жизни. Н.Д.Арутюнова, рассматривая отношения между идеальными и реальными мирами, между истиной и судьбой, отмечает, что «... сценарий судьбы истинен по определению. Его необходимая истинность осознается как неизбежность, подавляющая любое сопротивление. Судьба, следовательно, сосредоточивает в себе высшую власть. Поэтому в рамках концепта судьбы отношения между двумя мирами мыслятся, прежде всего, в силовых терминах - как взаимодействие полей, создаваемых двумя источниками силы. Более слабый из них - человек»⁴¹. Эти силы переживаются человеком и

"°Тамже.-С.275.

⁴¹ Арутюнова Н.Д. Истина и судьба. — С.309.

==57

затрагивают не только рациональную сферу человеческой активности, но и чувственно-эмоциональную.

Понимание судьбы в философии жизни в принципе тождественно тому, что было в древних культурах, а различия - лишь в незначительных оттенках и нюансах. Так, согласно концептуальным установкам А.Ф.Лосева, судьба - это сила, направляющая и организующая мировую жизнь эстетически. Как отмечает А.А. ТахоГо ди, «судьба, которая, будучи абсолютной силой (абсолютный буквально: «отрешенный», ни от чего не зависящий, стоящий особняком от всего), придает жизни космоса определенный рисунок, задает ей особый ритм, тем или иным способом вылепливает ее, создает скульптурную картину мира, а значит, картину выразительную, осуществляя вовне скрытую в себе тайну, свои замыслы и волю, т.е. судьба действует здесь эстетически, является эстетической идеей, организующей действительность разных типов»⁴². Разумеется, эстетическое восприятие человеком окружающей действительности отлично от этического, нравственного, но в данном случае мы хотим подчеркнуть, что судьба понимается в качестве некой силы.

Понимание судьбы как некой силы нашло закрепление в обычном, повседневном языке. Здесь слово «судьба» традиционно выступает «... в функции субъекта в сочетании с такими предикатами, как «свела», «занесла», «привела», «разлучила», «преподнесла подарок», «устроила так, что», «послала», «сыграла злую шутку», «была милостива», «носила по свету», «хранила», «отпустила срок», «придумала». Эти сочетания, образованные в результате процессов вторичной номинации, создают определенный мир - мир судьбы как активно действующей силы, творящей новые ситуации»⁴³.

⁴² Тахо-Годи А.А. Судьба как эстетическая категория: (Об одной идее А.Ф.Лосева) // Античная культура и современная наука. - М., 1985. - С.326.

⁴³ Радзиевская Т.В. Слово «судьба» в современных контекстах // Логический анализ языка. Культурные концепты. - М., 1991. - С.64.

==58

Силы, которые оказывают существенное влияние на поступки человека и нашли закрепление в понятии и языковом концепте «судьба», носят не зависящий от человека характер, во всяком случае, от субъективных воззрений отдельной личности. Такие силы с природной необходимостью детерминируют действия человека и поэтому часто служат для объяснения его жизненной стратегии и конкретных поступков. «Высказывание типа «Это судьба» обычно выступает ответом на вопрос о причине события: «Что это?» или «Почему это?» Эту ситуацию хорошо иллюстрирует следующий классический фрагмент: «Зачем же, Антон Антонович, от чего же это? Зачем к нам ревизор? ·— Зачем! Так уж, видно, судьба» (Гоголь). Такой предикат относится к событию, причины которого недоступны непосредственному наблюдению, а само высказывание отражает своеобразный ментальный акт. Вынесение суждения здесь основывается на догадке, «внутреннем» видении. Такие трактовки причин события сходны с «диагностическими» высказываниями относительно физической или психической сферы, ср.: «Что это — печень или почки? — Это почки (в ситуации поиска причин недуга); «Что это — зависть или обыкновенная жадность? - Это жадность (поиск истинных мотивов поведения). В этих случаях «судьба» актуализирует те смыслы, которые восходят к идее детерминации события - предопределенность, «сужденность», неизбежность»⁴⁴.

Обращение человека к судьбе с целью объяснения поступков и жизненной стратегии, поиска причин поведения обусловлено прежде всего тем, что детерминанты жизни человека, нашедшие отражение в понятии «судьба», мыслятся в качестве особой объективной реальности. «Особой» - вследствие того, что в диалектическом материализме, долгое время имевшем статус официальной отечественной философии, под объективной реальностью понималась только материя. В.И.Ленин определял ее следующим образом: ¹ Там же. - С.66.

==59

«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них»⁴⁵. В основу определения категории «материя» кладется противопоставление ее субъективной реальности, в частности сознанию. При этом под объективной реальностью понимается реальность, существующая вне и независимо от нашего сознания. «Единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания»⁴⁶.

Подобное онтологическое понимание объективной реальности вполне оправдано и имеет определенную эвристическую ценность. В частности, несмотря на то что материя отождествляется со всей объективной реальностью, тем не менее под ней однозначно понимается внешний но отношению к сознанию мир, его законы функционирования и развития, вещественные, полевые свойства и отношения между предметами и телами. Коротко говоря, материя выступает объектом исследования естественных наук. И совсем не случайно В.И.Ленин свое известное определение материи выдвигает в период кризиса естественных наук конца XIX - начала XX веков.

Онтологическое отождествление материи с объективной реальностью вело к необходимости разграничении материальной и идеальной реальности. Если под первой понимается такая реальность, которая существует вне и независимо от сознания человека, то идеальная реальность определяется как существующая в человеческом сознании. И опять-таки, отличие идеальных объектов от материальных осуществляется в плоскости естественнонаучной онтологии, в частности утверждается, что идеальные объекты лишены свойств материальных предметов и их функциональных особенностей. Так, ⁴⁵ Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм //Поли. собр. соч. - Т. 18. С.131.

==60

одно дело - талеры, звенящие в кармане, иное дело - присутствующие в человеческом сознании в виде идеальных образов. Последние лишены свойств реальных денег, их нельзя пощупать руками, попробовать на зуб, а также на них невозможно что-либо купить.

В философии диалектического материализма не идет речь о влиянии материи как объективной реальности на человеческую жизнь. Но когда мы начинаем рассматривать человека, анализировать его поступки, то обнаруживаем, что идеальный мир оказывает огромное влияние на человеческие действия, на жизненную стратегию человека. Отсюда в человеческой культуре мы сталкиваемся с иной онтологией, которую можно назвать антропологической и которая выступает своеобразной объективной реальностью. Критериями объективности антропологических онтологии выступает их всеобщность и необходимость, а также их способность активно влиять на жизнь человека. Другой критерий объективности носит гносеологический характер и понимается как независимость идеальных объектов от субъективных воззрений отдельной личности и всего человечества. Отсюда понятие «судьба» можно предварительно ' определить следующим образом.

Судьба - это экзистенциальная категория, служащая для обозначения сил, носящих материальный и идеальный характер, существующих независимо от субъективных воззрений отдельного человека и всего человечества и активно влияющих на человеческую жизнь. Иначе говоря, судьба - это зависимость человека от различных сил, выступающих в формах материальной и идеальной реальности.

Силы, которые нашли отражение в понятии «судьба», переживаются человеком именно вследствие того, что они оказывают непосредственное влияние на жизненный процесс, психическое самочувствование человека. Но переживание подразумевает и оценку

⁴⁶ Там же. - С.275.

==61

этих сил. Следующий, неизбежный этап связан с процессом иерархизации этих сил на высшие и низшие.

Оценка и иерархизация сил нашли отражение в повседневном употреблении слова «судьба». Произнося, например, «судьба нас разлучила», мы тем самым желаем подчеркнуть, что сложились такие обстоятельства, которые привели к разлуке, и это плохо: «Жаль, что мы расстались». «Эти же смыслы выступают семантическим компонентом сочетаний слова «судьба» с глаголами «благодарить», «проклинать», «молить». Имея ограниченное употребление, эти сочетания используются в рамках высказываний, выражающих не просто оценку происшедшему, но указывающих на то, что говорящий придает ему особое значение»⁴⁷.

С одной стороны, переживание и оценка говорят о неравенстве сил, оказывающих влияние на жизнь человека, но, с другой стороны, объективное существование неравенства ставит перед человеком проблему иерархизации ценностей, проблему отнесения одних ценностей к высшим, других - к низшим. Можно сказать, что последняя проблема относится к центральным в философии жизни, хотя она и не всегда осознается таковой со стороны представителей данного философского направления. Бе решение предполагает поиск критериев, которые могли бы лечь в основу деления всех сил на низшие и высшие. В философии жизни таким критерием становится сама жизнь.

Высшими являются ценности, способствующие сохранению, распространению и развитию жизни, усиливающие и укрепляющие волю к жизни, способствующие проявлению жизненных порывов, дающие человеку жизненную перспективу, формирующие витальную направленность человека Его ориентация на низшие ценности, зависимость от низших сил ведет к деградации жизни, ее обмельчанию, бессмысленности, к утомленности жизнью. Опора

⁴⁷ Радаиевская Т.Н. Слово «судьба» в современных контекстах. - С.65. ==62

человека на низшие ценности приводит к tomv u™

«· ^и«у, что в культуре

начинают доминировать пессимистические настроения

г *чл_а ι ЭНаТаЛЬНЫС

ориентации и тенденции.

В конкретных культурах доминирует та или иная тенденция — витальная или танатальная, но философы жизни чаще всего просто фиксируют преобладание какой-либо из этих тенденций. А.Шопенгауэр зафиксировал доминирование в западноевропейской культуре танатальной тенденции и связал ее господство с преобладанием иррациональной, неразумной воли над интеллектом. Отсюда наблюдается и утомленность человека жизнью, и ощущение ее бессмысленности. Зависимость человека от иррациональных, неразумных, низших сил может быть отражена в понятии «иррациональная судьба», в то время как другой вид, в котором нашла отражение зависимость человека от высших ценностей, от разумных сил, закрепляется в понятии «правда».

Отождествление правды с одним из видов реальности имеет принципиальное значение. Подобной операцией подчеркивается, что правда не является простой совокупностью знаний, существующих на рациональном уровне сознания. Правда представляет собой силу, которая детерминирует человеческие поступки. При этом основное отличие правды как реальности от рационализированных представлений о высших ценностях заключается в следующем. Знания, существующие на рациональном уровне, не всегда выступают детерминантами человеческих действий. Ведь можно знать, что такое добродетель, но поступать в противовес последней. Человечество уже давно написало огромные тома, в которых представлены многочисленные концепции иерархии ценностей, их можно изучать, но люди почему-то не соотносят свои поступки с представленными в научных трактатах знаниями. А если такое сопоставление происходит, то скорее в форме «поздней рационализации», нежели в качестве жизненной детерминанты. Необходимо еще, чтобы знания о высших ценностях

==63

укоренились в психике человека, внедрились в его повседневную жизнь. Отождествляя правду с одним из видов реальности, мы тем самым подчеркиваем, что высшие ценности стали жизненными, укоренились в повседневной жизни человека.

Мощная критика западноевропейского рационализма, в частности рационализма Гегеля, была отнюдь не критикой высших ценностей, как об этом принято думать, а осознанием их отрыва от жизненной практики. Жизнь - это нечто иное, чем то, что было представлено в философии Гегеля. Ценности только тогда детерминируют действия человека, когда они укоренены, во-первых, в психике человека и, во-вторых, в его повседневной, обыденной жизни. Отсюда даже сам факт пристального внимания философов к психологическим проблемам человека и его повседневности указывает на то, что философия стремится пойти иным, негегелевским, путем.

Развитие западноевропейской философии напоминает историю принца Гаутамы, который жил в своем дворце, не зная печали и не ведая реальности, пока не вышел однажды за стены своего дворца и не познал на себе все горести жизни. Так же и западноевропейский рационализм выстраивает свой особый мир, глобальную рационализированную утопию, живет счастливо в своих шикарных дворцовых апартаментах под именем «рациональные структуры человеческого мышления» и не ведает, что творится в повседневной жизни человека. Но вот покинул он свой «дворец» и ужаснулся повседневностью. Именно после этого философия была вынуждена стать философией жизни в широком понимании этого слова. Причем первыми, кто повстречался философам сразу же за дворцовыми воротами, были Судьба и Правда.

Итак, подведем итоги. Судьба - это философско-антропологическая категория, которая служит для обозначения сил, имеющих как материальный, так и идеальный характер, существующих объективно и влияющих на человеческую жизнь. Введение этого понятия в

==64

содержание философской антропологии имеет важное значение, так как позволяет «очеловечить» связи и категории естественнонаучной каузальности. Каузальные связи и понятия, их описывающие, в классической диалектике изначально страдали безотносительностью к человеку, а следовательно, их содержание не зависит от того, как человек оценивает характер этих сил. Физические свойства и вкусовые качества халвы не изменяются под влиянием субъективной оценки. Иной подход возникает в области философской антропологии. Здесь исследователя интересуют и оценки и последствия этих оценок, определяющие человеческое бытие. В этом видится и основное отличие понятия судьбы от, казалось бы, тождественных ему категорий классического естественнонаучного детерминизма. Категория «судьбы» может и должна стать объектом философского внимания. Таким образом, следующий этап в исследовании жизненного смысла и содержания судьбы видится в анализе особенностей ее функционирования в мифологическом сознании, в недрах которого она зарождается и обретает свою сущность.