Х917

Хрестоматия по перинатальной психологии: Психология беремен-

н

М.

ости, родов и послеродового периода / Сост. А.Н. Васина. Изд-во У РАО, 2005. — 328 с. ISBN 5-204-00417-3

Данное издание представляет собой сборник хрестоматийных тек­стов по перинатальной психологии, т.е. по психологии беременности, родов и послеродового периода. Это первая из подобного рода хре­стоматий, наиболее полно отражающая как уже ставшие классически­ми представления в данной области, так и современные концепции перинатальной психологии.

Хрестоматия будет интересна психологам, как перинатальным, так и имеющим смежные специальности, психотерапевтам, акушерам* гинекологам, неонатологам, педиатрам, педагогам, а также всем, ин­тересующимся вопросами психологии беременности, родов и после­родового периода.

ББК 88.4я73

Рецензенты:

В.В. Николаева,

д-р психол. наук, проф. кафедры клинической психологии психологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова,

Ю.В. Микадзе, д-р психол. наук, проф. кафедры клинической психологии психологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова,

М.Б. Большакова, канд. психол. наук, доц. психологического факультета МГСУ.

ISBN 5-204-00417-3

© Васина А.Н., сост., 2005 © Университет РАО, 2005

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перинатальная психология — отрасль психологии, включающая в себя психологию беременности, родов и послеродового периода. Тер­мин "перинатальный" (perinatal) — составное греческо-латинское сло­во, в котором приставка peri означает "вокруг" или "поблизости", а ко­рень natalis указывает на отношение к рождению. При этом надо отме­тить, что перинатальная психология затрагивает не только психологию женщины, но и сначала плода, а потом и новорожденного. Еще совсем недавно данный термин использовался только медициной и лишь в по-следние три десятилетия вошел и в обиход психологической термино­логии.

Перинатальная психология с каждым годом становится все более и более популярной областью. Ряды специалистов-психологов, работаю­щих в различных государственных и частных службах, соприкасаю­щихся с данной областью, таких как школы материнства, родильные дома, женские консультации, детские поликлиники и т.п., пополняются с каждым годом. Стремительное развитие практической перинатальной психологии не могло не повлечь за собой развитие теоретических пред­ставлений. Надо отметить, что на данный момент уровень развития теоретических представлений отстает от уровня развития практических наработок, т.е. в перинатальной психологии пока нет целостных тео­рий, претендующих на всеобъемлемость данной проблематики.

Историю развития перинатальной психологии, если не считать на­копленной тысячелетиями мудрости, можно рассматривать в широких и узких границах. Широкие границы обычно относятся к самому нача­лу XX в. Отдельные моменты, касающиеся данной проблематики, можно встретить еще у 3. Фрейда. Так, в его произведениях есть раз­розненные представления о том, что в утробе матери ребенок испыты­вает ужас; позже у него, напротив, появляются представления о травме рождения. Также хотелось бы отметить взгляды Е. Лозинского (1904), который, например, рекомендовал после зачатия половое воздержание, так как ребенок может развращаться от половых эксцессов родителей еще в утробе матери. Если говорить о более узких границах, то их свя-

3

зывают либо с теорией М. Одэна, сформулировавшего в 60-х гг. кон­цепцию первичных адаптивных систем и описавшего нейрогормональ-ные механизмы, преобразующие материнские эмоции в факторы воз-действия на плод, либо с идеями С. Грофа и С. Фанти, создавших в 70-х гг. две самые популярные концепции перинатальной психологии (две по­следние концепции представлены в данной хрестоматии).

Несколько слов следует сказать и о границах содержания перина­тальной психологии. В узком смысле слова перинатальная психология включает в себя только психологию беременности, родов и послеродо­вого периода. Широкие же границы перинатальной психологии, с од­ной стороны, включают в себя также психологические аспекты, связан­ные с тем, с каким багажом мужчина и женщина приходят к зачатию (И.В. Добряков), а с другой стороны, согласно представлениям некото­рых исследователей, перинатальная психология может охватывать и такие сроки, как период до трехлетнего возраста ребенка, так как толь­ко к этому возрасту ребенка развитие материнской сферы женщины в основном завершается, к этому же возрасту в основном завершается развитие базовых структур личности ребенка (Г.Г. Филиппова). Если же вернуться к узким границам перинатальной психологии, то мы уви­дим, что и они трактуются по-разному, особенно границы послеродово­го периода. Например, самое распространенное мнение, популярное в медицине, утверждает* что послеродовой период длится 1,5—2 месяца после рождения, но есть и представления о том, что особенно важен первый час после рождения, и представления о двухдневном послеро­довом периоде (Клаус и Кеннел), и представления о важности 36-ча­сового интервала. Но надо отметить, что эти периоды имеют разную значимость для матери и для ребенка. Так, границы послеродового пе­риода, обозначенные как 1,5—2 месяца после родов, ориентируются в первую очередь на значимость для родильницы, первый час после рож-дения важен в первую очередь для ребенка, а 36-часовой и двухднев­ный интервал — для обоих.

Данная хрестоматия является первой хрестоматией подобного рода в России. Я выражаю огромную благодарность всем людям, без кото­рых выход в свет этой книги был бы невозможен. В первую очередь выражаю благодарность Университету РАО в лице заведующей кафед­рой клинической психологии Н.Д. Твороговой и руководства редакци­онного совета, предоставивших возможность ее издать. Также выра­жаю огромную благодарность всем авторам, которые любезно предос­тавили материалы для данной хрестоматии: Л.Л. Баз, Н.В. Боровиковой, В.И. Брутману, Л. Брюдаль, А.Л. Гройсману, С. Грофу, Н.А. Грюнталь, И.В. Добрякову, А.И. Захарову, Ю.И. Казакевич (Шмурак), Н.П. Кова-

ленко-Маджуге, М.Е. Ланцбург, М.С. Радионовой, И.А. Скворцову, Д.Л. Спиваку, А.С. Султановой, Ш.С. Ташаеву, Е.М. Фатеевой, Г.Г. Фи­липповой, Р.В. Эмерсону, А.Г. Юсфину; переводчикам иностранных авторов, лично согласившимся предоставить свои переводы: A.M. Бо-ковикову (перевод К. Хорни), М.Л. Алекшиной (перевод Л. Брюдаль), Е.Н. Мяснянкиной (перевод Р.В. Эмерсона), В.Н. Малышеву (перевод О. Ранка), а также тем, чьи переводы статей помещены в хрестоматию с разрешения издателей; коллегам, помогавшим в налаживании контактов с иностранными авторами: Е.Н. Мелехиной, А.П. Наминачу, М.Е. Ланц­бург, М.Л. Алекшиной; коллеге, помогавшему в налаживании контак­тов с отечественными авторами, — Л.Н. Котову; издателям и владель­цам прав на издание иностранных авторов, давших разрешение на пуб­ликацию: В.В. Майкову, научному редактору книг С. Грофа, директору Центра психологии и психотерапии А.П. Сытнику, давшему разреше­ние на публикацию выдержек из русского перевода С. Фанти, В.В. Ели­сееву, директору издательства "Прогресс", давшему согласие на публи­кацию выдержек из книги Э. Эриксона, директору Восточно-Евро­пейского института психоанализа М.М. Решетникову, давшему разре­шение на публикацию выдержек из книги Д. Пайнз, директору фирмы "Класс" Л.М. Кролю, давшему согласие на публикацию выдержек из книги Д.В. Винникота; коллегам, принимавшим участие в редакции со­става авторов хрестоматии: М.Е. Ланцбург, А.С. Султановой, Г.Г. Фи­липповой, а также всем коллегам, морально поддерживавшим меня в выпуске данного издания.

Глава 1 обшие концешии перинатального периода

Боровикова Наталья Васильевна — перинатальный психолог. Защитила кандидатскую диссертацию по перинатальной психологии в 1998 г. Отли­чительная черта изложенной ниже концепции состоит в том, что она на­шла прямое практическое применение в школах родительства (Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород и т.д.) в виде наиболее наглядной ил­люстрации того, что происходит с женшиной во время беременности. Данная концепция легла в основу проводимых автором вместе с С.А. Фе-доренко тренингов по отработке каждого из симптомов беременности. Данная статья с разрешения С.А. Федоренко взята из сборника материа­лов конференции по перинатальной психологии "Перинатальная психоло­гия и нервно-психическое развитие детей" (СПб., 1998).

Н.В. Боровикова СИНДРОМ БЕРЕМЕННОСТИ

В настоящее время наше Отечество переживает демографический кризис. Увеличение уровня рождаемости в стране представляет собой задачу первоочередной государственной важности, без решения кото­рой народы России лишены будущего. Обеспечение завтрашней России здоровыми поколениями полноценных людей невозможно без кон­кретной индивидуальной работы с каждой беременной женщиной, про­водимой в рамках специальных государственных программ.

Во избежание проблем, порожденных невежеством, общество нуж­дается в активном, широкомасштабном внедрении знаний о психо­логической уникальности процесса беременности и о мерах, способ­ствующих рождению здоровых детей, способных обеспечить будущее нации. Решением проблемы может стать лишь взвешенный компро­мисс между объединением усилий специалистов широкого научного спектра для обеспечения безопасности матери и полноценного развития ребенка и творческой адаптацией беременной женщины к своему но­вому состоянию.

Мы полагаем, что с психологической точки зрения беременность является вызванным оплодотворением психофизиологическим процес­сом, ведущим к изменениям в организме и психике женщины и направ-

© Боровикова Н.В., 2005

6

ленным на развитие и появление на свет нового человека. Однако с точ­ки зрения психологии представляется правильным говорить о синд­роме беременности. Синдром беременности — новое психогенное со­стояние, ограниченное определенным периодом времени, который на­чинается не в день зачатия, а при осознании женщиной своего нового положения и заканчивается не родами, а в момент "пигмалионизации" своего ребенка. В случае прерывания беременности, как правило, мож­но проследить лишь отдельные первые симптомы синдрома.

Синдром беременности переживается женщиной, как правило, на бессознательном уровне, имеет определенные временные границы и характеризуется следующими симптомами.

На первом этапе чаще всего испытывается аффект осознания себя беременной. В рамках этого симптома, как правило, проявляется внешнее интеллектуальное различие. Чем выше у беременной жен­щины социальный и интеллектуальный уровень, чем более она неза­висима и профессионально успешна, тем больше вопросов о смысле деторождения будет поставлено ею перед собой, тем труднее ей будет решиться стать матерью.

В практике встречаются признания женщин о том, что первое время они "полагаются на волю случая", подсознательно желая, чтобы все разрешилось "само собой" (например, выкидыш или необходимость искусственного прерывания беременности по медицинским показате­лям). Если беременность не была запланирована, в большинстве случа­ев женщина обращается в консультацию с опозданием, когда беремен­ность уже становится очевидной для нее самой и ей не остается ничего иного, кроме принятия себя в новом качестве. Описанное явление мо­жет быть охарактеризовано как симптом принятия решения. Для данного симптома характерно подсознательное отделение женщиной себя от факта собственной беременности; существуют два полюса: "Я" и "беременность". В этот период в самоощущениях делается акцент на себе (на своем "Я"), а отнюдь не на материнстве и будущем ребенке.

Следующим этапом развития синдрома беременности является реф­лексивное принятие нового собственного образа: "Я — в положении". Этот этап мы назвали симптомом нового "Я", который характе­ризуется признанием физиологических изменений в своем организме.

Особого внимания заслуживает симптом эмоциональной лабиль­ности, который в той или иной степени присущ для всего периода бе­ременности. Под этим симптомом мы подразумеваем эмоциональную дезадаптивность, которая проявляется в колебаниях фона настроения и в большей степени свойственна женщинам, испытывающим предмен­струальное напряжение. Отмеченные колебания внешне заметны и вы-

7

ражают различную степень внутреннего напряжения — от ощущения скуки, медлительности, возрастающего недовольства собой до вербали­зованного чувства угнетенности. Наиболее яркие проявления симптома эмоциональной лабильности коррелируют с менструальными циклами до периода беременности. Этими проявлениями симптома лабильности и вызвана тошнота по утрам, хотя давно установлено, что это явление не имеет никакой физиологической обусловленности и представляет собой лишь одно из социально навязанных, ожидаемых проявлений беременности, легко устраняемых с помощью рациональной гипно­терапии.

С момента осознания и внутреннего принятия себя беременной у женщины обнаруживается симптом противоречивого отношения к беременности. С одной стороны — гордость за свою полноценность, возможность самореализации, приобретения женственности, пережи­вания идентичности собственному полу, и в то же время — страх и беспокойство, порожденные фантазиями и социально навязанными ус­тановками.

Далее возникает характерная для беременности психическая пере­стройка самосознания женщины с постепенным включением в него об­раза ребенка. В этот момент будущей матерью переживается симптом принятия новой жизни в себе. Амбвивалентность переживаний со­храняется на высоком уровне. Принятие своего нового образа, статуса, роли проникнуто основным чувством: "у меня будет ребенок", смешан­ным с опасением успешности будущего материнства. Симптом, на­званный нами симптомом принятия новой жизни в себе, можно услов­но разделить на два качественно различных этапа. Вначале женщина осознает, что будет иметь ребенка; она как бы говорит себе: "Я не еди­на, я ношу в себе что-то". На следующем этапе происходит перенос до­минанты с себя на будущего ребенка, появляется чувство гордости и единства с тем, кого она носит под сердцем. Для самой будущей матери вместе с ребенком вынашивается готовность к выполнению миссии ма­теринства. Описанный симптом представляет собой акмеологическую вершину синдрома беременности, являясь своеобразным индикатором восприятия, переработки и оценки женщиной опыта этого психофизио­логического состояния. Он характеризуется надвигающейся ответст­венностью за судьбу ребенка, снами, мечтами и фантазиями о нем. Данному этапу симптома присущ интересный феномен, называемый нами феноменом нетерпения. Теперь, когда женщина точно определи­лась в своем желании иметь ребенка, она испытывает нарастающие не­терпение и возбуждение, связанные с уже надоевшей беременностью, стремление к ее окончанию.

8

Наблюдаемые в этот период невыраженные эмоциональные рас­стройства в основном связаны с мыслями о будущем ребенке. По­давление чувства тревоги за здоровье будущего ребенка может рас­сматриваться как отдельный симптом перинатальной дисморфофо-бии. В этот период беременности явно прослеживается изменение кон­структа "Я — окружающий мир". Женщины, в соответствии с изме­нившимся восприятием действительности, склонны наделять свое при­вычное социальное окружение новыми качественными характерис­тиками на фоне повышенной требовательности. Эту склонность можно определить как симптом завышенных притязаний по отношению к другим.

Внутри симптома завышенных притязаний следует разделять фено­мен недоверия к окружающим и феномен отношения к отцу будущего ребенка. Так, из-за боязни получить социальное осуждение женщиной овладевает страх остаться одной в этот период. Женщина, подсозна­тельно требуя особого отношения к себе, начинает манипулировать ок­ружающими. Вместе с тем рефлексивная перестройка психики женщин, связанная с необходимостью осознания своей новой роли, в наиболь­шей степени влияет на изменение восприятия ею мужчины, который за несколько мгновений превращается в отца будущего ребенка. Боль­шинство мужчин, подсознательно предожидая изменение социометри­ческого статуса и свою ненужность (связанную с перспективой появле­ния другого значимого человека в жизни своей женщины), на созна­тельном уровне скрывают вызванную этим тревогу, реализуя свои но­вые ощущения в неосознанном избегании жены (своей женщины), по­вышенной раздражительности и ухаживаниях за другими женщинами. Таким образом, женщина оказывается лишенной мужской поддержки в тот момент, когда она больше всего нуждается в ней. Наше исследова­ние показало, что бессознательно каждая забеременевшая женщина об­виняет своего мужчину в недостаточном внимании к себе и будущему ребенку. Женщины часто высказывают сомнение в том, что отец буду­щего ребенка будет "гулять с ним", "любить его так, как я" и т.п. Здесь проявляется опасение того, что все связанные с беременностью и мате­ринством испытания придется нести ей одной.

Все это усугубляется еще и тем, что большинство женщин во время беременности испытывают так называемый сенсорный голод, вызы­вающий повышенную раздражительность, нередко переходящую в аг­рессию по отношению к окружающим, а в особенности к своему муж­чине. В данном случае уместно говорить о симптоме ощущения де-привации, сопровождающемся духовным отчуждением. В психике женщины такое состояние часто ассоциируется с подростковым возрас-

9

том, когда многие из них испытывали чувство одиночества и оставлен­ное™, возникающее на почве отсутствия взаимопонимания с родите­лями.

Начиная примерно с периода в 20—25 недель возникает еще одна проблема, заслуживающая особого внимания. Это проблема решения сексуальных потребностей мужчины в этот период, которые на фоне обычно резкого снижения женского интереса к сексу продолжают со­хранять для него свою актуальность. Физиологические изменения, про­исходящие с беременной женщиной, нередко делают для нее полно­ценную сексуальную жизнь невозможной, что создает или увеличивает дистанцию в общении с мужчиной. Перечисленные факторы могут способствовать развитию симптома сексуальной неполноценности периода беременности.

Следующим, и одним из самых ярких и эмоционально насыщенных симптомов, является симптом страха перед родами. На степень пси­хической незащищенности женщин перед родами указывает то, с какой легкостью большинство из них соглашаются на применение любых обезболивающих препаратов, не думая о возможных последствиях для ребенка. Острота переживаний, имеющих особую напряженность в ро­довой период, ослабевает вскоре после рождения ребенка.

Завершающим симптомом синдрома беременности является пигма-лионизация родившегося ребенка: переход в восприятии матери от его фантастического образа к реальному; подобно Пигмалиону, мать влюб­ляется в собственное создание.

Таким образом, описанный выше синдром, по нашему убеждению, является типичным для периода беременности у всех женщин. Вместе с тем его симптомы могут быть представлены с различной степенью вы­раженности в каждом конкретном случае. Наиболее ярко вышеуказан­ные симптомы, усиленные страхом перед неизвестным, проявляются в течение первой сохраненной беременности.

Известно, что внешние стресс-факторы непосредственно не влияют на будущего ребенка, и только беременная женщина, пропуская их че­рез себя, допускает в той или иной степени воздействие на него этих факторов. Поэтому чрезвычайно важным является скорейшее прохож­дение женщиной психотравмирующих симптомов синдрома беремен­ности, особенно симптома принятия решения и ее концентрация на творческом, позитивно заряженном симптоме "Я жду ребенка", что приведет к смещению психологического акцента с собственных про­блем и переживаний на рождение нового человека.

Беременность для самой женщины является этапом личностного и психосексуального развития, поэтому ей необходимо знание о самой

10

себе и об ожидающих ее вплоть до рождения ребенка соматических и психических состояниях. Благоприятный психоэмоциональный фон протекания беременности может способствовать личностному взросле­нию женщины, укреплению и обогащению ее психики новым уровнем психологических самооценок.

Будучи психологически неподготовленными, получив отрицатель­ный опыт первой беременности, а значит, не познав в полной мере ра­дости материнства, многие женщины в нашей стране отказываются от рождения второго и третьего ребенка. Вместе с тем, при существую­щем в России уровне смертности только для простого воспроизводства численности населения необходим суммарный коэффициент рождае­мости в среднем на одну способную к деторождению брачную пару, равный 2,6 ребенка. Это может быть достигнуто, лишь когда каждая беременная женщина будет уметь творчески адаптироваться к своему новому состоянию, вырабатывая собственную философию беременно­сти, свободную от навязываемых ей обществом лишних социальных установок.

Брюлаль Лисбет Ф. — видный норвежский психолог (Институт токоло­гии и психологии семьи, г. Осло), уже ставшая классиком в изучении проблемы измененных состояний сознания. Л. Брюдаль — признанный преподаватель, исследователь и блестящий практический психолог, реали­зующий в своей деятельности, в большей степени в перинатальной психо­логии, принципы гуманистической психологии. В последнее время ее сла­ва дошла и до России и ее труды начали переводиться на русский язык. Публикуемый ниже материал взят из книги Л.Ф. Брюдаль "Психические кризисы в новой перспективе" (СПб.: Европейский Дом, 1998), перевод канд. филол. наук М.Л. Алекшиной (Вгида/ /..Г. Р5ук|$ке кп'зег I е1 пуИ рег-БрекИ'у. Тапо, 1989).

Л.Ф. Брюлаль ПЕРИНАТАЛЬНЫЙ ПЕРИОД КАК КРИЗИС

В будничном употреблении слово "кризис" ассоциируется с чем-то драматичным, катастрофическим и заставляет ожидать бурного разви­тия событий... Верно, что психические кризисы могут нести в себе уг­розу. Однако реакции, наблюдаемые в связи с кризисами — стремление к самоизоляции или бурной деятельности, — представляют собой по­пытку преодолеть ситуацию...

Кризисы можно подразделять исходя из различных принципов. Есть смысл в том, чтобы рассматривать такие чрезвычайные положения, по­ложив в основу деления их предсказуемость или непредсказуемость. О наступлении некоторых кризисов мы узнаем заранее, другие обруши­ваются как гром средь ясного неба... Примерами первой формы кризи­сов являются так называемые кризисы развития и созревания. Под ни­ми понимаются переходные фазы жизни, содержащие более или менее значительные изменения как для самого данного лица, так и для тех, кто живет вместе с ним. Этими фазами могут быть пубертатный пери­од, период вступления в брак и перинатальный период (беременность, роды и последующий период). Вступление в пенсионный период также может рассматриваться как переходная фаза. К этой же категории от­носятся кризисы, вызванные переездом или сменой места работы. Обычно кризис такого рода содержит фазу планирования, дающую возможность заранее обдумать проблемы, которые могут возникнуть на новом месте жизни или работы. При так называемых ситуационных кризисах сказывается основополагающее воздействие внезапных и не­ожиданных событий, таких как дорожно-транспортное происшествие, банкротство, несчастный случай на работе, увольнение и т.п...

Признаки перинатального периода

Тип кризиса, представленный перинатальным периодом, во многих отношениях очень интересен. Во-первых, по своей форме он относится

© Брюдаль Л.Ф., 2005 12

к предсказуемым кризисам. Это дает возможность изучать некий пси­хологический процесс в его временном развитии. Кризис обладает ог­раниченным во времени течением, делящимся на ряд отдельных фаз: беременность, роды, послеродовой период.

Во-втррых, кризис представляет особый интерес, так как включает в себя наряду с психическими процессами и телесные изменения. Таким образом, перинатальный период оказывается типом кризиса, при кото­ром возможны наблюдения и взаимодействия между телесным и пси­хическим.

Третий, представляющий безусловный интерес аспект этого кризиса состоит в возможности анализа кризисных реакций одновременно у представителей обоих полов. В отличие от женщины мужчина не спо­собен ощутить телесный процесс беременности и родов. Поэтому тече­ние кризиса связано у мужчин с изменениями психического характера. Однако, как известно, у отдельных мужчин в перинатальный период появляются некоторые телесные симптомы, совпадающие с женскими (тошнота, плохой аппетит и т.п.). Такие симптомы принято называть симптомами наседки {соиуег-зутр1от от фр. соиуег — высиживать, опекать). В результате такой соматизации со стороны мужчины ему уделяют больше внимания окружающие. Проявляющиеся симптомы наглядно показывают, что и он находится в состоянии кризиса из-за то­го, что ему предстоит стать отцом.

В-четвертых, эта форма кризиса в сильнейшей мере затрагивает проблему идентификации индивида. При переходе от юности к взрос­лому состоянию, при осознании своего отцовства или материнства происходят изменения как в осознании индивидом самого себя, так и в восприятии его другими. Основное изменение составляет переход от статуса ребенка собственных родителей к статусу родителя собственно­го ребенка. При этом оказываются задействованы различные по на­правленности силы. Многие психологические теории содержат свиде­тельства изменений идентификации, например, теория развития (где речь идет о том, как индивид справляется с предшествующими кризи­сами развития и изменениями в своем развитии) и теории семьи (где рассматриваются вопросы взаимодействия и терпимости к изменениям, происходящим в семье, а также модели освоения роли матери и отца). Изменения в идентификации связаны с некоторыми представляющими интерес трансперсональными аспектами, обусловленными уходом от старых, хорошо знакомых ролей к новым, неосвоенным. Таким обра­зом, изменение идентификации оказывается на глубинном уровне свя­занным с мотивом смерти и рождения, имеющим всеобщий характер.

13

Стремление определить свою идентификацию в роли родителя мо­жет временно вызывать особое внимание и фокусирование на своих внутренних процессах. Именно переход от экстраверсии юности к ин-троверсии перинатального периода представляет пятый аспект этого кризиса... По-видимому, для некоторых женщин в этот период важнее всего собственное существование, а не сосуществование...

Пять основных тем

Что в особенности характерно для перинатального периода? Ниже приводятся ряд основных тем, характерных для человека, находящего­ся в этой фазе жизни.

Во время нормативного кризиса происходит серия изменений, кото­рые по своей сути совершенно нормальны и являются естественным компонентом развития в данный период жизни. Тем не менее эти нор­мальные изменения или темы способны развиться в серьезные психи­ческие нарушения. Таким образом, отдельные серьезные психические нарушения могут рассматриваться как дальнейшее развитие или раз­растание тех тем, которые изначально воспринимаются как нормаль­ные для перинатального периода...

Первой из пяти основных тем является, по-видимому, естественная потребность большинства входящих в перинатальный период ощутить себя тем, что мне хочется определить как "главное действующее ли­цо". Переходя от одной стадии развития в другую, женщина чувствует, что "теперь настал ее черед". Ее переживания так сильны, словно ей, первой и единственной на свете, предстоит стать матерью. Теперь это касается меня. У мамы и бабушки это тоже когда-то было. Я, мне, мое — становятся всего важнее. Мы завоевываем себе пространство — во внимании других, направленном на нас, во времени, которое требуется для выражения чувства значимости приближающегося события, а именно, предстоящего перехода от одной фазы жизни к другой. Во многих культурах потребность ощутить себя главным действующим лицом удовлетворяется через разнообразные ритуалы. Окружение уде­ляет беременной внимание, и она получает подтверждение собственной особой значимости. Ситуация не изменяется и после родов. Посещения, специально приготовленная пища — все это формы проявления особо­го внимания к женщине, только что разрешившейся от бремени. Если же окружающие не дают подтверждения исключительности "главного действующего лица" или мы сами не позволяем себе "отвоевать про­странство", возникает особая форма прострации и отчаяния. Когда осо­бый статус не подтверждается окружающим миром, в утешение себе

14

индивид способен выдумать некий фантастический мир; чем слабее по­требность подтверждается окружением, тем сильнее потребность в соз­дании субъективного представления о собственном значении и вели­чии. Подобная реакция тела не только будущей матери, но и отца, мо­жет служить сигналом того, что человек чувствует себя обделенным вниманием. Посещение врача, диффузные боли, на которые жалуется пациент, привлекают к нему внимание хотя бы на время осмотра... ес­ли и соматические сигналы не приносят желаемого результата, состоя­ние внутренней прострации может преобразоваться в манию величия. В таком случае в качестве последней стадии возможна форма пуэрпе­рального психоза, когда женщина полагает, что она — Дева Мария. Эмоциональная логика при этом следующая: "Дева Мария родила сына. Дева Мария была женщиной. Я родила сына, и я женщина. Значит, я и есть Дева Мария".

Следующая главная тема нормального кризиса — изменение отно­шения ко времени. Для фазы развития, о которой мы ведем речь, ха­рактерно, что отдельные индивиды, в особенности в период беремен­ности, способны жить одновременно в прошлом, настоящем и буду­щем. В поисках новой идентификации будущие мать или отец возвра­щаются мыслями в свое детство или в далекое прошлое своих родите­лей. Вопрос "Что такое быть матерью?" часто ведет к вопросу "Каково было моей матери?". Те же вопросы, но в отношении отцовства, возни­кают и у будущего отца... Иногда они уводят так далеко в прошлое, что будущее и настоящее теряют смысл и актуальность... именно это фоку­сирование на уже произошедшем объясняет, почему некоторым так сложно воспринимать информацию, советы и рекомендации в период после родов. Другие, в свою очередь, живут в постоянной смене мыс­лей, которые перескакивают с прошлого на ближайшее будущее, пу­гающее предстоящими родами, а затем на настоящее с его болями во всем теле. Есть и другие, которых беспокоит исключительно буду­щее... Где-то в далекой перспективе существует младенец, за которого им придется отвечать. Чувство ответственности порождает панику... Контакты с окружающими заметно уменьшаются, в памяти не всегда всплывает, какое сегодня число, в голове лишь одно: предполагаемая дата родов. Подобные изменения в восприятии времени способны при­вести к более глобальным изменениям... Речь идет о полной дезориен­тации во времени и неспособности вспомнить, например, год собствен­ного вступления в брак. Иными словами, такие люди погрузились в Детство и живут в прошлом.

В своем определении кризисов Эриксон особо подчеркивает воз­росшую ранимость... Бюкке обращает внимание на то, что изменению

15

состояния сознания часто сопутствует обострение чувств. Под ними обычно понимают зрение, слух и вкус. В перинатальном периоде мно­гие испытывают обострение чувственного восприятия... Только что разрешившиеся от бремени женщины ловят каждое слово, каждый жест и выражение лица персонала, с которым им приходится общаться в больнице... (Ьа§егсгап(2, 1979). Мною уже подчеркивалось, что в по­добной временной чувственной открытости заложены возможности об­новления и роста. Однако, как показывает опыт клинической работы, эта тема также способна выйти из-под контроля и перерасти рамки ожидаемого и допустимого для данного кризисного периода. Излишне интенсивные впечатления не поддаются организации и синтезирова­нию. Нюансы чувств подавляют индивида, которому не остается ниче­го кроме как изолироваться от мира, чтобы не получать новые впечат­ления и подавлять в себе уже имеющиеся.

Четвертую тему этого кризиса можно определить как симбиозный потенциал... Находящиеся в перинатальном периоде родители сталки­ваются с новым способом переживаний, касающимся границ между ними и другими людьми... в первые месяцы своей жизни грудной ре­бенок полностью зависим от матери или другого заботящегося о нем. Такая беспредельная позитивная зависимость в симбиотическом отно­шении подразумевает сопереживание со стороны матери, сопережива­ние совершенно особого качества, значительно более сильное, чем симпатия или сочувствие. Этот потенциал для симбиоза, это особое пе­реживание выхода за границы собственной личности может стать опы­том, содержащим возможности для дальнейшего роста. Однако тема симбиотического потенциала может оказаться чреватой опасностью, если сходство становится максимальным: мать сверхидентифицирует себя с новорожденным и теряет ощущение реальной грани между собой и грудным ребенком. Дальнейшее развитие такого отклонения может повлечь за собой ситуацию, когда взрослая женщина превращается в младенца. С точки зрения поведения подобное отклонение проявляется, например, в том, что женщина лежит в постели в позе кормления и ищет материнскую грудь...

Пятую главную тему, возникающую в связи с нормальными измене­ниями в течение перинатального периода, я называю убеященностью в смерти... Гроф утверждает, что в других культурах принято комбини­ровать ритуалы рождения и ритуалы смерти: ритуальные элементы, со­путствующие рождению, содержат в себе напоминание о бренности жизни. Однако и обряды, связанные со смертью, включают напомина-

16

ние того, что когда-то все мы были рождены для жизни в этом мире... тема убежденности в смерти обладает трансперсональным свойством и относится к потенциалам роста, заложенным в этой фазе. Если родите­ли, ожидающие рождения ребенка или едва только обретшие его, пе­реживают смерть близкого человека, нормальная убежденность в смер­ти может развиться в неконтролируемый страх смерти и отчаяние... Переживание потери создает конфликтную ситуацию: с одной стороны, чувства направлены на ребенка, с другой стороны, они должны быть направлены на переживание потери. Если этот конфликт будет разре­шен вовремя, родители могут развивать различные стратегии, прояв­ляющиеся, например, как маниакально-депрессивный психоз... иная форма возможного разрешения конфликта — ложная убежденность в том, что родившийся ребенок мертв. При такой стратегии родитель из­бирает исключительно горе и скорбит, например, по поводу смерти де­душки, наступившей через два дня после рождения ребенка, и по якобы умершему младенцу. Так разворачивается конфликт между рождением и смертью, и смерть становится главной темой...

Описанные пять тем могут быть представлены в виде следующей сводной таблицы, из которой наглядно следует процесс перехода от нормальных изменений к психическим реакциям.

I	II	III
Нормальные центральные темы	Примеры кризисной интервенции	Примеры психозов беременно­сти и пуэрперальных психозов
. 1. Ощущение себя главным действую­щим лицом	Требование внимания, со-матизация	Убежденность женщины в том, что она является Девой Марией
2. Изменения в ощу­щении времени	Повышенный интерес к своему детству, фиксиро-ванность на прошлом, от­страненность	Полная дезориентация от­носительно времени и места
3. Ранимость, рост интенсивности чувственных впе­чатлений	Фиксация на специфиче­ских звуках, запахах, вкусо­вых ощущениях. Персеве­рация	Полная отстраненность, уход от контактов
4. Симбиотический потенциал...	Придирчивость, требователь­ность, не знающая границ	Поведение, подобное пове­дению ребенка, на мотор­ном и эмоциональном уров­нях
5. Убежденность в смерти	Мысли исключительно о смерти, насилии, деструк­ции	Маниакально-депрессивное состояние. Искаженное пред­ставление о смерти ребен-

Гроф Станислав — доктор медицины, один из основателей транспер­сональной психологии и Международной трансперсональной ассоциации. Автор книг: "Кеа1т5 от Нитап 1_)псоп$сюи5пе55" (1976), '150 Р$уЬот.Ьегару" (1980), "Веуопс! Оеа1Ь" (совм. с Кристиной Гроф; 1980), "Веуопс) т.Не Вгат" (1985), "ТНе $(огту ЗеагсЬ тог {Не 5е1г' (совм. с Кристиной Гроф; 1990), "Но1о1гор1с Мта¹" (совм. с Хэлом Беннетом; 1992), "Собгтнс Сате" (1997), "ТЬе Р5усгю1о§у от (Не Ги1иге" (2000). Вместе с женой, Кристиной Гроф, разработал холотропное дыхание — уникальный метод самопознания, пси­хотерапии и духовного роста. С. Гроф является автором самой известной, хотя и не всеми признаваемой теории в области перинатальной психоло­гии — теории перинатальных матриц. Он популярен не только на Западе, но и в России, куда приезжал пять раз, в том числе и на свое семидеся­тилетие в 2001 г. Публикуемый ниже материал с согласия автора и науч­ного редактора издания Владимира Майкова взят из книги С. Грофа "Путешествие в поисках себя", изданной Институтом трансперсональной психологии и Институтом психотерапии (М., 2001), перевод Н.И. Папуш и М.П. Папуша.

С. Гроф

ТЕОРИЯ БАЗОВЫХ ПЕРИНАТАЛЬНЫХ МАТРИЦ

Традиционная психиатрия, психология и психотерапия опираются на фрейдовскую модель человеческой личности, ограниченную био­графией и индивидуальным бессознательным человека... Однако фрей­довская модель не дает возможности понять динамику эмоционального и психосоматического исцеления, трансформации личности и эволю­ции сознания, которые вызываются мощными техниками, подобными психоделической терапии, трансовым танцам или различным эмпири­ческим подходам современной психотерапии... Новая картография на­ряду с традиционным уровнем биографических воспоминаний вклю­чает два основных трансбиографических уровня — перинатальный, связанный с переживанием рождения и смерти, и трансперсональный, который в принципе может опосредовать связь с любым аспектом фе­номенального мира и с различными мифологическими и архетипиче-скими мирами... Переживания всех трех категорий... вполне доступны большинству людей...

Современная нейрофизиология отрицает возможность воспомина­ний о рождении в силу того, что кора головного мозга еще не миелини-зирована. Однако невозможно отрицать наличие подлинных перина­тальных переживаний; частота их возникновения и их огромная клини­ческая значимость должны послужить поводом для пересмотра иссле­дователями мозга своих теорий... Существует широкий спектр древних и восточных духовных практик, которые разработаны специально для того, чтобы обеспечить доступ к перинатальным и трансперсональным

© Гроф С, 2005 18

областям... Перинатальные и трансперсональные переживания могут появиться и в спонтанных эпизодах необычных состояний сознания...

Связь между биологическим рождением и перинатальными пережи­ваниями глубока и специфична. Это дает возможность использовать стадии биологических родов для построения терапевтической модели, позволяющей понять динамику перинатального уровня бессознательно­го и даже прогнозировать процесс самоисследования на этом уровне.

Перинатальные переживания организованы в типичные тематиче­ские группы, базовые характеристики которых эмпирически связаны с анатомическими, физиологическими и биохимическими аспектами оп­ределенных клинических стадий рождения. Модель, основанная на этих стадиях, дает новое понимание динамической архитектуры раз­личных форм психопатологии и создает революционные возможности для терапии...

Значимые биографические элементы в воспоминаниях появляются не изолированно, а образуют определенные динамические сгущения памяти, которые я назвал системами конденсированного опыта (СКО). СКО — это динамическое сочетание воспоминаний (с сопутст­вующими им фантазиями) из различных периодов жизни человека, ко­торые объединяются сильным эмоциональным зарядом сходного каче­ства, интенсивными физическими ощущениями определенного рода или общими важными элементами... Большинство биографических СКО динамически связаны с определенными аспектами процесса рож­дения, т.е. с перинатальным уровнем психики. Перинатальные же темы и их элементы специфически связаны с соответствующим эмпириче­ским материалом из трансперсональной области. Обычно определенная динамическая СКО охватывает материал различных биографических периодов, биологического рождения и всевозможных областей транс­персонального мира, наподобие воспоминаний о других воплощениях, отождествления с животными и мифологических мотивов...

Несмотря на свою тесную связь с биологическим рождением, пери­натальный процесс выходит за рамки биологии и содержит важные психологические, философские и духовные измерения... Переживания смерти и возрождения, отображающие перинатальный уровень бессоз­нательного, богаты и сложны. События, связанные с различными ста­диями или аспектами биологического рождения, как правило, переме­жаются или ассоциируются с многочисленными мифологическими, мистическими, архетипическими, историческими, социополитически-ми, антропологическими или филогенетическими трансперсональными переживаниями. Они проявляются в четырех эмпирических структурах, или сгущениях, связанных с клиническими стадиями рождения ребенка.

2*

19

Связь с переживаниями плода на стадиях биологического рождения обеспечивает избирательный доступ к специфическим областям кол­лективного бессознательного, воплощающим сходные состояния соз­нания. Для теории и практики эмпирической работы самопознания ока­залось полезным постулировать существование четырех гипотетиче­ских динамических матриц, управляющих процессами на перинаталь­ном уровне бессознательного. Они называются базовыми перина­тальными матрицами (БПМ)...

Далее я опишу базовые перинатальные матрицы в последовательно­сти соответствующих стадий биологического рождения. Этот порядок редко воспроизводится в процессе самоисследования (во время холо-тропного дыхания. — прим. ред.); здесь темы различных матриц, как правило, образуют весьма разнообразные сочетания...

Первая базовая перинатальная матрица (БПМ-1): амниотическая Вселенная

Биологическая основа этой матрицы — опыт исходного симбиоти-ческого союза плода с материнским организмом во время его внутри­утробного существования. Если не возникает каких-либо помех, такая жизнь близка к идеальной. Однако различные факторы физической, химической, биологической и физиологической природы могут отрица­тельно повлиять на это состояние. На более поздних стадиях ситуация может стать менее благоприятной также из-за размера плода, механи­ческого сжатия или неудовлетворительной работы плаценты...

Элементы безмятежного внутриутробного состояния могут сопро­вождаться или перемежаться переживаниями, для которых характерно отсутствие границ или препятствий (например, переживаниями океани­ческого сознания), или глубоким эмпирическим отождествлением с различными водными формами жизни (водорослями, медузами, рыба­ми, дельфинами, китами), пребыванием в невесомости в межзвездном пространстве или в космическом корабле, находящемся на орбите. Кар­тины природы в ее лучших проявлениях безопасности и изобилия (Природа-Мать) также являются характерными и логически естествен­ными спутниками блаженного внутриутробного состояния.

Из архетипических образов коллективного бессознательного, кото­рые доступны в этом состоянии, можно выделить видения Царства Не­бесного, или Рая... Архетипические описания Рая часто содержат об­ширные открытые пространства: небо, сияющие небесные тела — Солнце или звезды — и другие элементы и характеристики астрономи­ческого космоса... Все подобные переживания имеют мистический от-

20

тенок. Наиболее же сильным выражением священного и духовного ка­чества БПМ-1 является переживание космического единства, мисти­ческого единения. Для подобных переживаний характерны преодоле­ние пространства и времени, охваченность экстатическими чувствами (аполлонический, или океанический, экстаз), чувство единства всего существования, в котором отсутствуют все границы, и глубокое почте­ние и любовь ко всему творению.

Патологические отклонения во внутриутробной жизни ассоцииру­ются с образами и переживаниями подводных опасностей, загрязнен­ных потоков, озер или морей, зараженной или враждебной природы — ядовитой почвы... промышленных отходов и свалок, пустынь и пусты­рей. Эти образы вызваны тем, что большая часть внутриутробных от­клонений связана с токсичностью плаценты или с недостаточным пита­нием. Более грубые нарушения — опасность выкидыша или попытка аборта — переживаются как та или иная форма универсальной угрозы или связываются с кровавыми апокалиптическими видениями конца света...

Позитивные аспекты первой перинатальной матрицы тесно связаны с воспоминаниями о симбиотическом союзе с матерью при грудном вскармливании, с позитивными СКО, с воспоминаниями о моментах расслабления, удовлетворения, безопасности, покоя ума и о наслажде­нии сценами природы и произведениями искусства...

Что касается фрейдовских эрогенных зон, позитивные аспекты БПМ-1 связаны с биологическим и психологическим состоянием, в ко­тором нет напряжений в какой-либо из этих областей и удовлетворены все частные влечения. Негативные аспекты БПМ-1 имеют, по-видимому, специфическое отношение к тошноте и к желудочно-кишечным расстройствам...

Вторая базовая перинатальная матрица (БПМ-Н): космическая поглощенность и отсутствие выхода

Эта эмпирическая структура связана с началом биологического ро­ждения, с первой его клинической стадией. Первоначальная гармония и равновесие существования плода здесь нарушаются сначала предупре­ждающими химическими сигналами, а затем механическими сокраще­ниями матки. Когда эта стадия полностью разворачивается, плод пе­риодически сжимается маточными спазмами. В это время система еще полностью нераскрыта, выход недоступен. Поскольку артерии, снаб­жающие плаценту, сложным образом пронизывают мышцы матки, ка­ждое ее сокращение ограничивает приток крови, а значит, кислорода, Питания и тепла для зародыша.

21

Конкретные воспоминания об угрозе, которую представляет собой для плода начало родов, получают свое символическое соответствие в образах космического поглощения. Это всеобъемлющее чувство воз­растающей тревоги и ощущение надвигающейся опасности для жизни. Источник этой опасности определить невозможно, так что восприятие мира становится параноидальным. Это может выразиться в убедитель­ном переживании отравленности, подверженности влиянию гипноза или дьявольских козней, охваченности демоническими силами или в представлениях о нападении инопланетян.

Для этой ситуации характерно видение спирали, воронки или водо­ворота, неумолимо засасывающих человека в свой центр, переживание поглощения ужасным чудовищем... Менее драматичный вариант этого переживания — спуск в опасное подземелье, царство мертвых, систему подземных пещер или таинственный лабиринт. Соответствующая ми­фологическая тематика — начало путешествия героя, падение ангелов или потерянный рай...

Символическое выражение полностью развернутой первой клиниче­ской стадии родов — это переживание отсутствия выхода, или ада. Это чувство втянутости, всосанности, пойманности в клаустрофобиче-ский, кошмарный мир, переживание невероятных душевных и телес­ных мучений. Ситуация, как правило, невыносима и представляется бесконечной и безнадежной... Это может выразиться в эмпирическом отождествлении с узниками подземелий или концентрационных лаге­рей, обитателями психиатрических лечебниц, грешниками в аду или с архетипическими фигурами, символизирующими вечное проклятие, та­кими, как Вечный жид Агасфер... Логика этих тем отображает тот факт, что сокращения матки лишают плод притока крови к плаценте, т.е. не только значимой связи с миром и человеческого контакта, но также и источников питания и тепла.

Находясь под влиянием этой матрицы, человек перестает восприни­мать позитивные возможности в мире и в своей жизни. Эти состояния сознания обычно сопровождаются мучительными чувствами одиноче­ства, беспомощности, безнадежности, униженности, неадекватности, экзистенциального отчаяния и вины. Сквозь призму этих переживаний человеческая жизнь кажется бессмысленным театром абсурда, карточ­ным фарсом... или жестоким цирковым представлением...

Что касается фрейдовских эрогенных зон, эта матрица, по-видимо­му, связана с состояниями неприятных переживаний, боли и фрустра­ции. На оральном уровне это голод, жажда, тошнота и болезненные раздражения рта; на анальном уровне — задержка кала, на уретральном —

22

задержка мочи. Соответствующие ощущения на генитальном уровне — сексуальная фрустрация, а также боль, испытываемая женщиной на первой стадии родов...

Третья базовая перинатальная матрица (БПМ-Ш): борьба смерти и возрождения

Многие важные аспекты этой матрицы объясняются ее связью со второй клинической стадией родов, когда продолжаются сокращения матки, но, в отличие от предыдущей стадии, шейка матки раскрыта, что позволяет плоду постепенно продвигаться по родовому каналу. Это чу­довищная борьба за выживание, в которой младенец подвергается со­крушительному механическому давлению, испытывает недостаток ки­слорода и удушье.

Я уже отмечал, что по анатомическим причинам каждое сокращение матки оганичивает приток крови к плоду, и ограничение его на этой стадии родов усугубляется многими осложнениями. Пуповина может оказаться зажатой между головой и тазовым отверстием или захлест­нуться вокруг шеи. Если пуповина коротка анатомически или укороче­на петлями, образовавшимися вокруг различных частей тела младенца, она может при натяжении оторвать плаценту от стенки матки. Это пре­рывает связь с материнским организмом и может привести к опасному удушью. На конечной стадии родов младенец может оказаться в непо­средственном контакте с различными биологическими материалами — околоплодной жидкостью, кровью, слизью, мочой и даже калом.

В регрессивных терапевтических переживаниях сложный и разветв­ленный паттерн БПМ-Ш принимает форму решительной борьбы смер­ти и возрождения. Кроме реалистического воспроизведения различ­ных аспектов борьбы в родовом канале, он включает широкий спектр архетипических и других трансперсональных феноменов... Самые важные из них — элементы титанической борьбы, садомазохистиче-ские переживания, сильное сексуальное возбуждение, демонические эпизоды, скатологические переживания и встреча с огнем...

Титанический аспект объясняется чудовищностью сил, действую­щих на этой стадии родов. Нежная головка младенца втискивается в узкую тазовую полость сокращениями матки с силой от пятидесяти до ста фунтов. Регрессивно воспроизводя этот аспект БПМ-Ш, человек сталкивается с разрушительными потоками энергии, усиливающейся до взрывоподобного извержения. Часто это переживается как отождеств­ление с неистовыми силами природы — вулканами, электромагнитны­ми бурями, землетрясениями, волнами прилива или ураганами. Это мо-

23

гут быть также сцены войн или революций, огромные энергии, техно­логические объекты высокой мощности... В более мягкой форме это может быть участием в опасных приключениях — охоте или схватке с дикими животными, боях гладиаторов, увлекательных исследованиях, освоении новых земель. Соответствующие архетипические и мифоло­гические образы — Страшный Суд, Чистилище, необыкновенные под­виги мифологических героев, битвы космического размаха между си­лами света и тьмы, богами и титанами.

Агрессивные и садомазохистические аспекты этой матрицы отобра­жают одновременно деструктивные силы, действию которых плод под­вергается в родовом канале, и его яростную биологическую реакцию на удушье, боль и тревогу... В этом контексте часто появляются сцены кровавых жертвоприношений, самопожертвования, насилия над собой и другими, пыток, казней, поединков... садомазохистические сцены и сцены изнасилования.

Появление в процессе смерти и возрождения сексуального компо­нента не столь логически понятно. Его можно объяснить тем, что некий механизм в психике переводит нечеловеческое страдание и удушье в странного рода сексуальное возбуждение и в некоторых случаях — в экстатический восторг. Примерами этого явления изобилует история религиозных сект. Их можно найти в воспоминаниях о концентрацион­ных лагерях... '

Переживания, принадлежащие к этой категории, характеризуются необыкновенной интенсивностью сексуального влечения, его механи­стичностью, неизбирательностью, часто порнографической или извра­щенной природой. Неизбежная на этом уровне связь сексуальности с опасностью, смертью, тревогой, агрессией, саморазрушительными им­пульсами, физической болью и контактом с различными биологиче­скими материалами (кровью, слизью, калом, мочой) создает естествен­ную основу для появления большинства известных форм сексуальных расстройств, отклонений и извращений...

Элементы демонизма могут на этой стадии представлять особые трудности как для пациента, так и для терапевта... В этом контексте чаще всего появляются сцены шабаша ведьм... сатанинских оргий, черных месс или искушения. Эти темы связываются с данной стадией родов причудливой амальгамой смерти, извращенной сексуальности, страха, агрессии, скатологии и искаженного духовного порыва.

Скатологический аспект процесса смерти и возрождения имеет сво­им естественным биологическим основанием тот факт, что на послед­ней стадии родов плод может войти в близкое соприкосновение с фека­лиями и другими биологическими продуктами... Пациент может по-

24

чувствовать себя копающимся в отбросах, ползущим через канализаци­онную трубу, валяющимся в луже нечистот, пьющим кровь или мочу, отвратительно гниющим или разлагающимся...

Элемент огня проявляется либо в своей обычной форме... либо в архетипической форме очищающего огня... который разрушает все ис­порченное в человеке, готовя его к духовному возрождению... Соот­ветствующим ему биологическим компонентом может быть, наверное, кульминационная сверхстимуляция новорожденного беспорядочной "пальбой" периферических нейронов. Интересно, что аналогичный опыт выпадает на долю роженицы, у которой на этой стадии часто воз­никает ощущение, что ее влагалище в огне.

Религиозный и мифологический символизм этой матрицы тяготеет к темам жертвоприношения и самопожертвования. Часто встречаются... видения распятия и отождествление себя с Христом, переживание свя­зи с божествами, символизирующими смерть и возрождение... Диони­сом, Атисом, Адонисом... Сексуальные мотивы представлены эпизо­дами фаллических поклонений, храмовой проституции, ритуалов пло­дородия, ритуального изнасилования, различными ритуальными цере­мониями первобытных племен, включающих чувственные ритмические танцы. Классическим символом перехода от БПМ-Ш к БПМ-1У являет­ся легендарная птица Феникс, умирающая в огне и возрождающаяся из пепла...

Здесь ситуация не кажется безнадежной, и переживающий ее чело­век не беспомощен. Он принимает активное участие в происходящем и чувствует, что страдание имеет определенную направленность и цель. В религиозном смысле эта ситуация больше похожа на Чистилище, чем на Ад.

Кроме того, роль человека здесь не сводится исключительно к стра­даниям беспомощной жертвы. Он — активный наблюдатель и способен одновременно отождествить себя с той и с другой стороной до такой степени, что иногда бывает трудно понять, агрессор он или жертва. В то время как безвыходная ситуация предполагает только страдания, пе­реживание борьбы смерти—возрождения представляет собой границу между агонией и экстазом и слияние того и другого. Этот тип пережи­ваний можно назвать дионисийским, или вулканическим, экстазом, в отличие от аполлонического, или океанического, экстаза космического единства...

Что касается фрейдовских эрогенных зон, то эта матрица связана с теми физиологическими отправлениями, которые приносят внезапное облегчение и релаксацию после длительного напряжения. На оральном Уровне это жевание и глотание пищи или, наоборот, рвота; на анальном

25

и уретральном — дефекация и мочеиспускание; на генитальном — вос­хождение к оргазму, а также ощущения роженицы на второй стадии родов...

Четвертая базовая перинатальная матрица (БПМ-1У): переживание смерти и возрождения

Эта перинатальная матрица по смыслу связана с третьей клиниче­ской стадией родов, с непосредственным рождением ребенка. На этой... стадии мучительный процесс борьбы за рождение подходит к концу. Продвижение по родовому каналу достигает кульминации, и за пиком боли, напряжения и сексуального возбуждения следуют внезап­ное облегчение и релаксация. Ребенок родился и после долгого периода темноты впервые сталкивается с ярким светом дня (или операционной). После отсечения пуповины прекращается телесная связь с матерью, и ребенок вступает в новое существование как анатомически независи­мый индивид.

Как и в других матрицах, некоторые относящиеся к этой стадии пе­реживания представляют точную имитацию реальных биологических событий, произошедших при рождении, и специальных акушерских приемов. Даже люди, ничего не знавшие об обстоятельствах своего ро­ждения, могут вспомнить до мельчайших деталей свое положение в ро­довом канале, обстоятельства самих родов, применявшуюся анестезию, акушерские вмешательства и то, что делали с ними непосредственно после рождения.

Символическим выражением последней стадии родов является опыт смерти и возрождения. В нем представлены окончание и разрешение борьбы смерти—возрождения. Парадоксально, что, находясь буквально на пороге освобождения, человек ощущает приближение чудовищной катастрофы. Часто этим объясняется отчаянное и непреклонное стрем­ление остановить процесс. Если же переживания продолжаются, пере­ход от БПМ-Ш к БПМ-1У влечет за собой чувство полного уничтоже­ния, аннигиляции на всех мыслимых уровнях — физической гибели, эмоционального краха, интеллектуального поражения, окончательного морального и вечного проклятия трансцендентальных масштабов. Та­кой опыт "гибели Эго" заключается, судя по всему, в мгновенном, без­жалостном уничтожении всех прежних опорных точек в жизни че­ловека...

Под влиянием фрейдовского психоанализа понятие "Эго" связыва­ется со способностью приспосабливаться к реальности и адекватно функционировать в повседневной жизни. При таком подходе смерть

26

Эго представляется человеку чем-то ужасным. Реально же в этом про­цессе умирает параноидальное отношение к миру, отображающее нега­тивные переживания младенца во время родов и в последующие пе­риоды жизни. Это чувство общей неадекватности, необходимости быть готовым к любой опасности, обязательное стремление все контролиро­вать и за все отвечать, что-то доказывать другим и прочие аналогичные уловки.

В конечной и наиболее полной форме смерть Эго означает безвоз­вратный отказ от философского отождествления себя с тем, что Алан Уотс называл "Эго, облаченным в кожу". Если переживания хорошо интегрированы, это приводит не только к возрастанию способности на­слаждаться существованием, но также и к совершенствованию функ­ционирования в мире. За опытом полной аннигиляции и "попадания на самое дно космоса", характеризующим смерть Эго, немедленно следует видение ослепительно белого или золотого света сверхъестественной яркости и красоты... Мир кажется прекрасным и безопасным местом, а интерес к жизни явно возрастает.

Следует однако подчеркнуть, что это описание соответствует ситуа­ции нормальных родов. Длительные, изнуряющие роды, использование хирургических щипцов, применение общей анестезии и другие ослож­нения и вмешательства вносят специфические искажения в феномено­логию этой матрицы...

Смерть Эго может символически связываться с различными божест­вами-разрушителями — Шивой... Кали... или выражаться отождеств­лением с Христом, Осирисом, Адонисом, Дионисом или другими жерт­венными мифологическими персонажами. Богоявление может выра­жаться как абстрактным сияющим светом, так и более или менее пер­сонифицированными представлениями из различных религий. Столь же обычен опыт встречи и единения с Великой Матерью-богиней...

Среди соответствующих биографических элементов — воспомина­ния о личных успехах и завершении опасных ситуаций, об окончании войн и революций, о выживании после несчастного случая или выздо­ровлении после тяжелой болезни. Что касается фрейдовских эрогенных зон, БПМ-1У на всех уровнях развития либидо связана с состоянием удовлетворения, которое наступает сразу же после активности, облег­чающей неприятное напряжение, — после утоления голода, рвоты, де­фекации, уринации, оргазма и деторождения...

Добряков Игорь Валерьевич — психиатр высшей категории, кандидат медицинских наук. Доцент кафедры психотерапии Медицинской академии последипломного образования (Санкт-Петербург). Ученый секретарь Меж­региональной ассоциации перинатальной психологии и психотерапии (Санкт-Петербург). Председатель секции перинатальной психологии, психо­патологии и психотерапии Санкт-Петербургского психологического обще­ства. Основные труды: "Здоровые роды — счастливый малыш" (совм. с И.П. Лазаревой; СПб., 1998), "Семейный диагноз и семейная психотера­пия" (с соавт.; СПб., 2003), "Как родить здорового ребенка: Руководство для будущих родителей (взгляд психотерапевта)" (СПб., 2003). Данная ста­тья предоставлена автором специально для хрестоматии.

И. В. Аобряков

ПЕРИНАТАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

В последние десятилетия как в нашей стране, так и за рубежом от­мечается повышенный интерес к проблемам перинатологии. Среди прочего это связано с необходимостью поиска способов приостановки повсеместно отмечающейся тенденции роста количества новорожден­ных с нервно-психическими расстройствами. Причин этого явления много. С одной стороны, это успехи неонатологии, приводящие к уменьшению смертности детей с патологией, в прошлые годы несо­вместимой с жизнью, с другой стороны — неудовлетворительная пси­хопрофилактическая работа с беременными, ошибки родовспоможе­ния. Кроме того, к факторам, способствующим увеличению различных отклонений у новорожденных, можно отнести ухудшение экологии, рост числа беременных — одиночек, алкоголичек и наркоманок, бере­менных-подростков.

В 1971 г. ].Н. РгаЬег (ученик 5. РгеисГ) организовал в Вене Общество пре- и перинатальной психологии. В 1982 г. во Франции создана На­циональная ассоциация пренатального воспитания (АИЕР).

В 1983 г. в Торонто состоялся 1-й Американский конгресс по пре- и перинатальному воспитанию. В последние годы активность исследова­телей, занимающихся этими проблемами, увеличилась. Об этом свиде­тельствует, например, то, что только в 1996 г. состоялись четыре круп­ные международные конференции, посвященные вопросам перинато­логии: в Монако (январь), в Страсбурге (май), в Тампере (июль), в Санкт-Петербурге (сентябрь).

Вопросами перинатологии занимались и занимаются представители разных специальностей. 3. ЗсЬшзег (1989) выделяет следующие основ­ные направления исследований: биохимическое, эндокринологическое, генетическое, физиологическое, психологическое, социологическое, педагогическое. Еще в 1985 г. Н.Л. Гармашова и Н.Н. Константинова

© Добряков И.В., 2005 28

_оТмечали, что выделение перинатальной медицины в отдельную дис­циплину стало возможным благодаря большим успехам в области фи­зиологии, изучения внутриутробного развития и многим новым мето­дам исследования плодов и новорожденных детей. Это обусловило раз­работку в нашей стране преимущественно биологических аспектов пе-ринатологии. Исследований, касающихся развития психических функ­ций будущего ребенка и психических особенностей беременных, было немного. Кроме того, они имели существенный недостаток: плод и бе­ременная исследовались, как правило, как бы изолированно друг от друга, недостаточно изучалось их взаимодействие. Это связано, во-первых, с большими методологическими трудностями, встающими пе­ред исследователями плода, во-вторых, с тем, что многие теории, имею­щие отношение к данной проблеме, основывались на психоаналитиче­ских взглядах, а в нашей стране все связанное с психоанализом долгое время подвергалось огульной, во многом неоправданной критике. В на­стоящее время назрела актуальность пересмотра традиционных пред­ставлений о течении беременности и развитии плода, о взаимоотноше­ниях в системе "беременная—плод" с учетом имеющихся в мировой науке наработок. Подобное освещение проблемы может иметь большое практическое значение, открывая новые возможности воздействия на развитие плода, .течение беременности и родов, возможности профи­лактики нервно-психических нарушений у новорожденных и матерей.

В литературе встречаются указания на то, что даже условия и про­цесс зачатия могут влиять на нервно-психическое и физическое разви­тие будущего ребенка. С биологической точки зрения для его здоровья, безусловно, будут иметь значение возраст родителей (особенно мате­ри), наличие или отсутствие у них болезней, наследственный фактор, благосостояние семьи и т.п. О влиянии психосоциальных факторов на зачатие, на становление психических функций и развитие личности бу­дущего ребенка писал основатель теории трансакционного анализа Е. Вегп (1972). Он считал, что "ситуация зачатия человека может силь­но влиять на его судьбу". Непосредственную ситуацию зачатия он предлагал называть "зачаточной установкой". Независимо от того, была ли ситуация результатом случайности, страсти, любви, насилия, обма­на, хитрости или равнодушия, следует анализировать любой из этих ва­риантов. Необходимо выяснить, каковы были обстоятельства, как под­готавливалось это событие, планировалось ли оно, а если планирова­лось, то как: хладнокровно и педантично, темпераментно, с разговора­ми и обсуждениями или при молчаливом страстном согласии. В жиз­ненном сценарии будущего ребенка, утверждает Е. Вегп, могут отра­зиться все эти качества, так как отношение родителей к интимной жиз-

29

ни отражается на их отношении к ребенку. На основании своих иссле­дований Е. Вегп выделял "родовые сценарии". Наиболее часто встре­чающимися он считал сценарии "происхождение" и "искалеченная мать". В основе первого лежат сомнения ребенка в том, что его родите­ли настоящие, в основе второго — знание ребенка о том, как тяжелы были роды для матери. Большое значение Е. Вегп придает очередности рождения, именам и фамилиям.

Разделяя эти его взгляды, тем не менее трудно согласиться с утвер­ждением, что влияние течения родов, родовых травм на жизненный сценарий человека является "чистой спекуляцией". Удивляет также, что Е. Вегп не уделяет должного внимания влиянию особенностей течения беременности, состояния беременной женщины на формирование жиз­ненного сценария будущего ребенка.

Еще в 1966 г. П.Г. Светловым было убедительно показано, что пе­риод имплантации (5—6 дней после зачатия) и период развития пла­центы (4—6 неделя беременности) являются критическими периодами онтогенеза. 20—24 неделя беременности также являются критически­ми, так как именно в это время идет бурное становление многих систем организма, приобретающих к концу этого периода характер, свойст­венный новорожденным (ПК. Анохин, 1966; В.И. Бодяжина, 1967). Развитие различных структур головного мозга идет в строго детерми­нированной генетической последовательности. При этом отмечаются периоды повышенной уязвимости к повреждающим воздействиям, ха­рактеризующиеся высоким темпом размножения органоспецифических нейробластов. В англоязычной литературе подобные периоды наивыс­шего напряжения получили название "зршт". "Можно выделить спурты созревания какой-либо функции головного мозга. Выявление характера спуртов в различные сроки беременности уточняет содержание крити­ческих периодов внутриутробного развития" (Н.Л. Гармашова, Н.Н. Кон­стантинова, 1985). Состояние беременной в критические периоды, та­ким образом, может существенно влиять на особенности формирую­щихся психических функций будущего ребенка, а значит, и определять во многом его жизненный сценарий. «Во время пренатального периода развития ребенок живет практически "одной жизнью" с матерью. По­этому сильные нарушения в протекании физиологических и нервно-психических процессов у будущей матери могут оказать влияние, под­час необратимое, на реализацию генетического потенциала ребенка и затруднить его последующее взаимодействие с окружающей средой» (А.С. Батуев, Л.В. Соколова, 1994). Матка представляет собой первую экологическую нишу человека (ЗсЫпШег, 1985). На основе учения А.А. Ухтомского о доминанте И.А. Аршавским было предложено по-

30

нятие "гестационная доминанта" (1967), на наш взгляд, наиболее удач­но отражающее особенности протекания физиологических и нервно-рсихических процессов в организме беременной женщины. Гестацион­ная доминанта обеспечивает направленность всех реакций организма беременной на создание оптимальных условий для развития эмбриона, _а затем плода. Это происходит путем формирования под влиянием фак­торов внешней и внутренней среды стойкого очага возбуждения в цен­тральной нервной системе, обладающего повышенной чувствительно­стью к раздражителям, имеющим отношение к беременности и способ­ным оказывать тормозящее влияние на другие нервные центры.

Испытываемые матерью эмоции испытывает и плод, так как плацен­тарный барьер пропускает выделяемые при этом эндорфины и катехо-ламины. За несколько дней до родов в крови матери возрастает уровень адреналина и норадреналина, подготавливающих организмы будущей матери и ребенка к стрессовым воздействиям.

Учитывая это, вряд ли можно считать "спекуляциями" представле­ния о том, что эмоции и телесные ощущения, испытываемые плодом в интранатальном периоде и в течении родов, остаются в его подсозна­нии и в дальнейшем влияют на развитие, нервно-психические особен­ности. Высказываемые еще 8. Ргеис! и его последователями, эти идеи получили развитие и были разработаны наиболее подробно 81. Огог^-(1985). Как и предшественники, он подчеркивал, что при нормально протекающей беременности желанным ребенком плод находится в со­стоянии комфорта и безопасности. Роды являются для ребенка силь­нейшей и физической, и психической травмой, сопровождающейся уг­розой жизни. Это положение 81. Сгог" перекликается с утверждением К. Ногпеу (1946) о том, что ужас, испытываемый рождающимся, и пе­реживание с первых секунд существования чувства враждебности мира формируют "базальную тревогу", уровень которой детерминирует в дальнейшем поступки человека. К. Ногпеу выделяет три основных типа стратегии поведения, связанные с базальной тревогой:

1. стремление к людям;

2. стремление от людей (независимость);

3. стремление против людей (агрессия).

81. Огог' считает, что отражающие перинатальный уровень бессозна­тельного переживания смерти и возрождения проявляются в четырех типичных паттернах, или констелляциях. Существует глубокое соот­ветствие этих тематических кластеров клиническим стадиям биологи­ческого рождения. Для теории и практики глубинной эмпирической ра­боты оказалось весьма полезным постулировать существование гипоте­тических динамических матриц, управляющих процессами, относящи-

31

мися к перинатальному уровню бессознательного, и назвать их базо­выми перинатальными матрицами (БПМ).

Биологической основой первой перинатальной матрицы (БПМ-1) является опыт исходного симбиотического единства плода и матери в периоде безмятежного, почти идеального внутриматочного существо­вания.

Эмпирический паттерн второй перинатальной матрицы (БПМ-2) от­носится к самому началу биологического рождения, к его первой кли­нической стадии. При полном развертывании этой стадии плод перио­дически сжимается маточными спазмами, но шейка матки еще закрыта, выхода нет. 8х. Сгог" считает, что ребенок испытывает при этом неодо­лимое чувство возрастающей тревоги, связанной с надвигающейся смертельной опасностью, усугубляющейся тем, что определить источ­ник опасности невозможно. Символическое выражение БПМ-2 — бес­конечное и безнадежное заточение в комнате без выхода, порождаю­щее чувства беспомощности, неполноценности, отчаяния.

Третья перинатальная матрица (БПМ-3) отражает вторую клиниче­скую стадию биологических родов. На этой стадии сокращения матки продолжаются, но в отличие от предыдущей стадии шейка матки уже открыта. Это позволяет плоду постоянно продвигаться по родовому ка­налу, что сопровождается сильнейшими механическими сдавлениями, удушьем, часто непосредственным контактом с такими биологически­ми материалами, как кровь, моча, слизь, кал. Все это происходит в кон­тексте отчаянной борьбы за выживание. Ситуация при этом не кажется безнадежной, а сам ее участник не беспомощен. Он принимает актив­ное участие в происходящем, чувствует, что страдание имеет опреде­ленные направленность и цель.

Четвертая перинатальная матрица (БПМ-4) связана с заключитель­ной стадией родов, с непосредственным рождением ребенка. 8(. Сгог' считает, что акт рождения — это освобождение и в то же время безвоз­вратный отказ от прошлого. Поэтому на пороге освобождения ребенок ощущает приближение катастрофы огромного размаха. Мучительный процесс борьбы за рождение достигает своей кульминации, за пиком боли и напряжения следуют внезапное облегчение и релаксация. Одна­ко, радость освобождения сочетается с тревогой: после внутриутробной темноты ребенок впервые сталкивается с ярким светом, происходящее отсечение пуповины прекращает телесную связь с матерью, и ребенок становится анатомически независимым. Полученная в процессе родов физическая и психическая травма, связанная с угрозой жизни, с резким изменением условий существования, во многом определяет дальнейшее развитие ребенка. Ее интенсивность и последствия можно свести к ми-

32

нимуму, проведя подготовку к родам и правильно оказав родовспомо­жение.

После родов начинается процесс адаптации ребенка к новым усло­виям. Если в родах ребенок может получить и, как правило, получает острую психологическую травму, то при неправильном отношении к нему в постнатальном периоде младенец может попасть в хроническую психотравмирующую ситуацию. В результате возможны нарушения процесса адаптации, отклонения и задержки психомоторного развития.

Одной из самых распространенных и грубых ошибок, на наш взгляд, является непонимание того, что "среда младенца есть его мать" (А. Ре1рег, 1962). Только в системе "мать—дитя" запускается процесс, названный Е. Рготт "индивидуализацией" и приводящий к развитию самосозна­ния. В 1941 г. Е. Рготт писал: "Относительно быстрый переход от внутриутробного к собственному существованию, обрыв пуповины обозначают начало независимости ребенка от тела матери. Но эту неза­висимость можно понимать лишь в грубом смысле разделения двух тел. В функциональном смысле младенец остается частью тела матери. Она его кормит, ухаживает за ним, оберегает его. Постепенно ребенок приходит к сознанию того, что его мать и другие объекты — это нечто отдельное от него. Одним из факторов этого процесса является психи­ческое и общее физическое развитие ребенка, его способность схваты­вать объекты — физически и умственно — и овладевать ими. Ребенок осваивает окружающий мир через посредство собственной деятельно­сти. Процесс индивидуализации ускоряется воспитанием. При этом возникает ряд фрустраций, запретов, и роль матери меняется: выясня­ется, что цели матери не всегда совпадают с желаниями ребенка, ино­гда мать превращается во враждебную и опасную силу. Этот антаго­низм, который является неизбежной частью процесса воспитания, ста­новится важным фактором, обостряющим осознание различия между "Я" и "Ты".

О том, что лишь через несколько месяцев после рождения младенец вообще начинает воспринимать других людей как других и становится способным реагировать на них улыбкой, что лишь через годы перестает он смешивать себя с миром, писал также 1. Р1а§е1 (1932). .

Идеи Е. Рготт и .1. Р1а§е1 нашли отражение и развитие в работах английского психолога и педиатра I. Во\у1Ъу в 1951—1960 гг. .1. Во\у1Ьу показал, что для психического здоровья ребенка необходимо, чтобы его отношения с матерью приносили взаимную радость и тепло.

8. Ргеиё считал, что основой отношения ребенка к матери является "принцип наслаждения" (1926), так как младенец стремится получить Удовольствие, утоляя голод материнским молоком. Не отвергая прин-

3 Зак. 38

33

ципа удовольствия, I. Во\у1Ьу в отличие от 8. Ргеис! полагал, что связь ребенка и матери обусловлена выраженной потребностью в близости к ухаживающему за ним человеку. Развитие психических и моторных функций детей I. Во\у1Ьу связывает с развитием .способов достижения близости к матери. Близость обеспечивает безопасность, позволяет за­ниматься исследовательской деятельностью, обучаться, адаптироваться к новым ситуациям. Таким образом, потребность в близости — базовая потребность ребенка.

Еще в возрасте до года ребенок умеет определять такое расстояние до матери, на котором он способен дать ей знак о своих потребностях хныканьем и получить помощь, т.е. расстояние, на котором он нахо­дится в состоянии относительной безопасности.

Если мать оказывается или кажется ребенку недоступной, активизи­руется деятельность малыша, направленная на восстановление близо­сти. Страх потерять мать может вызывать панику. Если потребность в близости часто не удовлетворяется, то и в присутствии матери ребенок перестает чувствовать себя в безопасности. Только при развитом чувст­ве безопасности ребенок постепенно увеличивает расстояние, на кото­рое спокойно отпускает мать. .1. ВошШу подчеркивает важность ощу­щения безопасности и развития "е§о" ребенка. Если "ухаживающая персона" признает и пытается удовлетворить потребность младенца в комфорте и безопасности, у ребенка снижается уровень базальной тре­воги, растет уверенность в своих силах, и его деятельность направляет­ся на познание окружающего мира. В противном случае — уровень тревоги высок, растет, а деятельность ребенка направлена на попытки обеспечения безопасности.

Теоретические положения }. Во\у1Ьу были блестяще подтверждены экспериментами М. Етзйгд (1978). Наблюдая детей первых месяцев жизни, она пыталась определить, каким образом особенности взаимо­отношений с матерью проявляются в процессе кормления" грудью, в плаче ребенка и в игровых моментах. В результате исследований уста­новлено, что взаимоотношения матери и ребенка складываются в тече­ние первых трех месяцев жизни и определяют качество их привязанно­сти к концу года и в последующем.

Благоприятно на развитие ребенка влияют матери, движения кото­рых синхронны движениям младенца во время общения с ним, эмоции экспрессивны, контакты с ребенком разнообразны. Общение же детей с матерями ригидными, редко берущими их на руки, сдерживающими свои эмоции ("матери с деревянными лицами"), напротив, не способст­вует развитию психических функций ребенка. То же можно сказать и об общении детей с матерями, отличающимися непоследовательным, непредсказуемым поведением.

34

Экспериментальным путем М. Етзйэгс! удалось выделить три типа поведения детей, формирующихся под влиянием общения с матерью.

Тип А. Избегающая привязанность — встречается примерно в 21,5% случаев. Характеризуется тем, что на уход из комнаты матери, а затем на ее возвращение ребенок не обращает внимания, не ищет с ней контакта. Он не идет на контакт даже тогда, когда мать начинает с ним заигрывать.

Тип В. Безопасная привязанность — встречается чаще других (66%). Характеризуется тем, что в присутствии матери ребенок чувст­вует себя комфортно. Если она уходит, ребенок начинает беспокоиться, расстраивается, прекращает исследовательскую деятельность. При воз­вращении матери ищет контакта с ней и, установив его, быстро успо­каивается, вновь продолжает свои занятия.

Тип С. Амбивалентная привязанность — встречается примерно в 12,5% случаев. Даже в присутствии матери ребенок остается тревож­ным. При ее уходе тревога возрастает. Когда она возвращается, малыш стремится к ней, но контакту сопротивляется. Если мать берет его на руки, он вырывается.

Работы .1. Во\у1Ъу и М. Ешзгогс! ставили под сомнение основные принципы бихевиоризма. Основываясь на принципах оперантного обу­словливания и формирования реакции, бихевиористы, оказавшие большое влияние на педагогику, рекомендовали матерям "не приучать детей к рукам", так как это, с их точки зрения, тормозило исследова­тельскую деятельность.

Позиций бихевиоризма придерживался видный исследователь пси­хического развития младенцев Т.1К. Во\уег (1974). Изучая значение невербальных форм общения младенцев со взрослыми для когнитив­ных процессов и моторики, он игнорировал роль активного усвоения ребенком социального опыта, накопленного предыдущим поколением. И хотя ТЛ.К. Во\уег писал о важности "психологического окружения для ускорения или замедления процесса приобретения ребенком основ­ных познавательных навыков", способность двухнедельного младенца адекватно реагировать на раздражитель он объяснял только генетиче­ской запрограммированностью.

Большинство исследователей психического развития младенцев не учитывали значения для формирования психических функций взаимо­отношений матери и дитя или уделяли этому недостаточно внимания.

Так, 8. Ргеис! (1920) полагал, что для детей от рождения до 6 месяцев характерны нарциссизм и первичный аутоэротизм, а с 6 месяцев начи­нается "оральная стадия" развития, заканчивающаяся к 12 месяцам. В

3* 35

1

этом периоде удовлетворения НЫс1о дети достигают во время сосания, покусывания, жевания соска матери.

5. Р1а§е* в 1966 г. доказал, что ребенка нельзя рассматривать как ма­ленького взрослого, отличающегося от последнего лишь меньшим объ­емом знаний. Изучая в основном развитие когнитивных процессов, Д. Р1а§е1 показал, что интеллектуальные операции осуществляются в форме целостных структур, формирующихся благодаря равновесию, к которому стремится эволюция. Еще в 1955 г. им была предложена ги­потеза о стадиях развития ребенка. Согласно этой гипотезе с момента рождения до двух лет ребенок переживает стадию сенсомоторного раз­вития, разделяющуюся на шесть субстадий. Для перинатальной психо­логии наиболее важны первые четыре.

1. субстадия врожденных рефлексов продолжается в течение первого месяца жизни. Рефлексы младенцев (сосание, хватание, ориен­тировочный и др.) вызываются внешними раздражителями и в резуль^: тате повторений становятся все более эффективными.

2. субстадия моторных навыков длится с 1 до 4 месяцев и ха­рактеризуется формированием условных рефлексов у ребенка, связан­ных со взаимодействием с окружением (например, сосательные движе­ния при виде бутылочки с молоком).

3. субстадия циркулярных реакций (с 4 до 8 месяцев) характе­ризуется появлением реакций, формирующихся на основе уже зрелой координации между моторными схемами (сотрясение погремушки, хватание игрушки, сосание соски) и перцептивными системами.

4. субстадия координации средств и целей (с 8 до 12 месяцев) характеризуется появлением в действиях ребенка все большей предна­меренности, целенаправленности (например, он отодвигает предмет, мешающий достать игрушку).

В отличие от 3. Р1а§е1, Н. ^а11оп (1945) не признавал единого ритма развития детей, однако выделял периоды развития, каждый из которых характеризуется "своими признаками, своей специфической ориентаци­ей и представляет собой своеобразный этап в развитии ребенка".

1. Импульсивный период (до 6 месяцев) — стадия автоматизирован­ных рефлексов, являющихся ответом на раздражительность. Постепен­но они все больше уступают место контролируемым движениям и но­вым формам поведения, по большей части связанным с питанием.

2. Эмоциональный период (с 6 до 10 месяцев) характеризуется нача­лом формирования субъектной позиции. Репертуар эмоций у ребенка становится все богаче (радость, тревога, страх, гнев и др.). Это в свою очередь расширяет возможности установления контакта с окружающей средой; повышается эффективность мимики, жестов.

36

3. Сенсомоторный период (с 10 до 14 месяцев) знаменует собой на­чало практического мышления. Перцептивные процессы тесно связаны _с движениями, у ребенка появляются целенаправленные жесты. Со-_вершенствуются циркулярные формы активности (например, голос от­тачивает слух, а слух придает гибкость голосу), это способствует про­грессу в узнавании звуков, а затем и слов.

СЬ. ВиЫег (1968) в основу своей классификации развития ребенка положила теорию интенции. Согласно ее мнению, интенциональность проявляется в выборах, чаще неосознанных, которые делает человек, поставив перед собой цель. Стадию первого года жизни ребенка она называет "стадией объективизации". Характеризуется эта стадия фор­мированием первых субъективных связей с предметами.

А. ДеззИ (1956) полнее, чем СЬ. ВиЫег, раскрывает особенности взаимоотношений ребенка с окружающим его миром. По его система­тике развития ребенка первая стадия (первый год жизни) отличается знакомством ребенка с собственным телом, установлением различий между знакомыми и чужими людьми, началом ходьбы и манипулятив-ных игр.

Большой вклад в изучение психического развития ребенка сделали отечественные психологи. Л.С. Выготский выдвинул концепцию, со­гласно которой развитие психических функций связано с особенностя­ми взаимодействия человека с внешней средой, не ограничено завер­шением морфологических изменений, а также предложил вытекающий из этой концепции "историко-генетический" метод исследования. При­менение метода позволило проследить за формированием той или иной психической функции, а не просто констатировать их состояние на оп­ределенный момент. Для становления психических функций Л.С. Вы­готский наиболее важными считал процессы опосредования. Вместо общепринятой в психологии двухчленной схемы анализа (стимул— реакция) им была предложена трехчленная (стимул—опосредование— реакция).

Л.С. Выготский, а затем его ученики А.Н. Леонтьев (1972, 1975), С.Л. Рубинштейн (1946), Д.Б. Эльконин (1978) и другие показали, что психические функции ребенка формируются под влиянием социальных условий жизни и воспитания. Ими доказано, что переход одного этапа возрастного развития к другому связан со сменой одного вида ведущей Деятельности другим.

Настоящий обзор показывает, что, несмотря на многочисленность исследований по проблемам развития психических функций ребенка, влияние взаимоотношений матери и младенца учитывалось недоста­точно. Таким образом, работы в этом направлении следует считать пер­спективными и они должны продолжаться.

37

Добряков Игорь Валерьевич — сведения об авторе представлены вы-ше. Данная статья написана специально для хрестоматии.

И. В. Аобряков

ПЕРИНАТАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Последние десятилетия ознаменованы большим интересом к вопро­сам перинатальной медицины. Следует отметить, что формированию целостных представлений о сложнейших механизмах различных аспек­тов репродуктивной функции человека препятствуют дефинитивные барьеры и отсутствие общего естественно-гуманитарного подхода. В связи с этим представляется актуальной попытка уточнения определе­ний, выделения отдельных направлений перинатальной психологии, предмета их исследования. Основным понятием, разные толкования которого во многом определяют объем и характер проводимых в об­ласти перинатальной медицины исследований и клинической работы, является перинатальный период. Традиционно считается, что "перина­тальный период — период с 28-й недели внутриутробной жизни плода по 7-е сутки жизни новорожденного" [17]. Если строго руководство­ваться этим определением, то поле внимания исследователей будет значительно суженным, а объектами изучения окажутся только плод, а затем новорожденный. 0.1. Сга1§ считает, что перинатология — "новая ветвь медицины" — "рассматривает рождение ребенка не как отдель­ное событие, представленное точкой на оси времени, а как длительный процесс, начинающийся с зачатия и охватывающий весь пренатальный период, сами роды и первые месяцы после рождения" [10]. Таким обра­зом, он расширяет рамки понятия "перинатальный", что согласуется и с этимологией слова: греческая приставка реп- означает "расположение вокруг", "при чем-либо", а латинское па(из — "рождение" [17]. Но в то же время, считая, что предметом изучения перинатологии являются "здоровье, болезни и методы лечения детей во временной перспективе, включающей зачатие, пренатальный период, роды и первые месяцы пост-натального периода", 0.3. Сгащ традиционно подходит к изучению он­тогенеза ребенка "в отрыве от специфики формирующей его среды, т.е. вне контакта с матерью и вне динамики преобразований, одновременно имеющих место в организме матери" [10]. Под перинатальными про­цессами целесообразнее понимать все происходящее вокруг рождения, связанное с ним. Многие психологи, врачи практически так и делают. Такое толкование слова "перинатальный" позволяет инициировать в рамках перинатальной психологии не только изучение закономерно­стей возникновения и функционирования психики плода и новорож-

© Добряков И.В., 2005 38

ленного, но и мотивов зачатия, психологии беременных, сложных про­цессов, происходящих в системах "мать—дитя", "семья, ожидающая рождения ребенка", "семья новорожденного" и др. Подобные исследо­вания имеют огромное теоретическое и прикладное значение.

Очевидно, что дальнейшее полноценное развитие перинатологии возможно лишь при условии формирования методологии междисцип­линарных связей, обеспечивающих интеграцию соответствующих био­логических, психологических и социальных направлений исследова­ний. В нашей стране отмечалось явное превалирование развития фи­зиологического, патофизиологического, эндокринологического, неона-тологического, генетического, акушерско-гинекологического, биохи­мического направлений. Исследований в области перинатальной пси­хологии значительно меньше, хотя в последнее время отмечается их заметный рост. Отдельные работы [2; 3; 5; 6; 7; 11; 13; 15; 18; 19; 20 и др.] посвящены психотерапевтической помощи беременным женщи­нам, семьям, ожидающим ребенка, семьям новорожденных. Однако ни беременные женщины, ни, к сожалению, гинекологи и терапевты, на­блюдающие их, не знают показаний обращения к психотерапевту. В женских консультациях, родильных домах не предусмотрено получение пациентками психотерапевтической помощи. Нередко эти учреждения сотрудничают с психологами, но задачи последних сводятся к участию в подготовке женщин к родам. Диагностикой нервно-психических рас­стройств и психотерапией они, как правило, не занимаются. В резуль­тате лишь единицы из тех, кому это необходимо, получают психотера­певтическую помощь. Это удивительно, так как общепризнанно, что "беременность для женщины является периодом повышенного риска для соматического и психического здоровья" [9]. Жалобы беременных невротического характера либо объясняются "положением" женщины и игнорируются, либо приводят к назначению симптоматической меди­каментозной терапии. Известно, что 35% женщин во время беременно­сти принимают психотропные препараты [там же], а ведь оценка по критериям РЭА доказывает, что абсолютно безопасных психотропных препаратов не существует. Как справедливо отмечает ОЛ. Сгащ, даже "если установлено, что данное лекарство совершенно безвредно для взрослой женщины, это еще не означает, что оно также безвредно для крошечного развивающегося организма, который во всем зависит от матери и живет в создаваемой ею среде" [10].

В первом триместре беременности прием наиболее часто исполь­зуемых бензодиазепинов увеличивает вероятность возникновения "волчьей пасти" и "заячьей губы" [9; 16]. Рекомендуемое порой с целью снижения токсического действия на плод сокращение времени прове-

39

дения курса лечения бензодиазепинами либо не достигает терапевтиче­ской цели вообще, либо эффект его нестоек. Депрессивные реакции и состояния различной степени тяжести встречаются у 10—18% бере­менных женщин [9]. Применение наиболее распространенных трицик-лических антидепрессантов в первом триместре может оказывать тера­тогенное действие, а в более поздние сроки нередко приводит к нару­шениям дыхания и сердечно-сосудистой системы, к повышению мы­шечного тонуса у новорожденных. Раннее выявление нервно-психи­ческих расстройств у беременных и применение психотерапии позво­лят значительно снизить количество назначаемых препаратов или во­обще обойтись без них.

Психотерапия — это лечебное воздействие на психику и через пси­хику на организм больного [8]. Исходя из этого определения, под пери­натальной психотерапией следует понимать систему лечебного пси­хического (психологического) воздействия на психику женщины и ре­бенка в антенатальном (герминальном, эмбриональном, фетальном), интранатальном и постнатальном периодах, а через психику на орга­низм женщины и ребенка.

Кроме того, еще до зачатия, только при планировании деторождения семья часто нуждается в консультации психотерапевта. Мотивы жела­ния иметь ребенка разнообразны. Они могут быть конструктивными, укрепляющими семью, способствующими созданию благоприятных условий для вынашивания беременности, родоразрешения, ухода за но­ворожденным, могут быть деструктивными и препятствовать этому. Основными задачами перинатальной психотерапии являются: преду­преждение отклонений в развитии систем "беременная—плод—буду­щий отец", а затем "мать—дитя—отец" или раннее их выявление; раз­работка методов целенаправленных лечебных воздействий психологи­ческими средствами на эти системы для упорядочения их деятельности.

Перинатальной психотерапией могут заниматься врачи и психологи, придерживающиеся различных взглядов, представители динамическо­го, когнитивно-поведенческого, экзистенциально-гуманистического направлений. Обязательным условием, которому они должны соответ­ствовать, является прохождение специального обучения и достаточно высокая квалификация.

Перинатальные психотерапевты могут применять различные формы психотерапии: индивидуальную, групповую, семейную, однако особое место должно принадлежать семейной. О "неизбежном семейном кри­зисе", связанном с рождением ребенка, писала О. Ртез [14]. С.А. \УЫ-1акег отмечал, что все трудности семейной жизни "отступают на второй план, когда на сцену выходят переживания беременности, родов, корм-

40

ления младенцев до одного года" [4]. 8. МшисЫп предупреждал, что появление ребенка означает появление в семье новой диссипативной структуры, что влечет за собой сложную реорганизацию супружеского холона и нередко ставит под угрозу существование всей системы семьи [12]. Таким образом, перинатальную психотерапию необходимо разви­вать. Необходимы организационные мероприятия, благодаря которым беременные женщины, семьи, ожидающие рождения ребенка, могли бы получать квалифицированную психотерапевтическую помощь.

Перинатальная психотерапия должна занять соответствующее ее значимости место в перинатальной медицине.

Литература

1. Батуев А.С., Соколова Л.В. Учение о доминанте как теоретическая основа форми­рования системы "мать—дитя" // Вестн. С.Петерб. ун-та. Сер. 3. Вып. 2. СПб. С. 85— 102.

2. Буль П.И. Основы психотерапии. Л., 1974.

3. Вельвовский И.З. Система профилактического обезболивания родов. М., 1963.

4. Витакер К. (№Ышкег С.) Полночные размышления семейного психотерапевта / Пер. с англ. М., 1998.

5. Добряков И.В. Позитивный подход в психотерапии семьи, ожидающей ребенка // 1-я Всемирная конференция по позитивной психотерапии: Тезисы докл.. СПб., 1997. С.52.

6. Добряков И. В. Диагностика и лечение невротических расстройств у беременных женщин // Перинатальная психология в родовспоможении: Сб. материалов конф. СПб., 1997. С. 57—61.

7. Захаров А.И. Ребенок до рождения и психотерапия последствий психических травм. СПб., 1998.

8. Карвасарский БД. Психотерапия. М., 1985.

9. Карпов О.И., Зайцев А.А. Риск применения лекарств при беременности и лакта­ции: Справоч. руководство. СПб., 1998.

10. Крайг Г. (Сга1% С.1) Психология развития. 7-е междунар. изд. СПб., 2000.

11. Лебединский М. С. Очерки психотерапии. М., 1971.

12. Минухин С. (М'тисЫп 5.), Фишман Ч. (Риктап Н.Сп.) Техники семейной психо­терапии / Пер с англ. М., 1998.

13. Мухачедрахимов Р.Ж. Мать и младенец: психологическое взаимодействие. СПб., 1999.

14. Пайнз Д. (Рте$ В.) Бессознательное использование своего тела женщиной: пси­хоаналитический подход / Пер с англ. СПб., 1997.

15. Платонов К.И. Слово как физиологический и лечебный фактор. М., 1962.

16. Психика и роды / Под ред. Э.К. Айламазяна. СПб., 1996.

17. Энциклопедический словарь медицинских терминов: В 3-х т. / Гл. ред. Б.В. Пет­ровский. Т. 2. М., 1983.

18. ЭипЬаг Р. Рзуспозота11с В1а§поз15. Ы.-У.; Ьошкт, 1948.

19. ЬеЬоу1с18. Ье поигпззоп, 1а теге е11е рзусЬоапа1уз1е: 1ез т1егас1юпз ргесозез. Рапз, 1983.

20. Ьиказ К. Э1е П15тепоггое. 5ши§аг1, 1965.

Казакевич (Шмурак) Юлия Ильинична — психолог, психотерапевт (юнгианский анализ), научный сотрудник Института педагогических инно­ваций (РАО). Специалист в области психологии альтернативного рождения. Читает лекции по перинатальной психологии, сновидениям беременных для многих учреждений России, в частности для Школы сознательного ро-дительства "Драгоценность" (Москва), школ материнства (Орел) и т.д. Дан­ная статья с разрешения автора взята из сборника материалов Второй всероссийской учебно-практической конференции по психотерапии "Психо­терапия: от теории к практике" (М., 1997).

Ю. И. Казакевич (Шмурак)

БЕРЕМЕННОСТЬ КАК ЧЕРЕДОВАНИЕ ПЕРИОДОВ САМОБЫТНОСТИ И СОВМЕСТНОСТИ

Современная пренатальная практика представляет собой дея­тельность по обеспечению психолого-педагогических условий развития внутриутробного ребенка. Как всякая работа с сознанием человека, она черпает свои основания из четырех источников (Платонов, 1997):

из спонтанного мировоззрения (риЬНс);

из обобщений, автономно возникающих в самой пренатальной практике;

из теорий беременности и внутриутробного развития человека, ос­нованных на фактологии эмпирико-аналитических наук;

из феноменологии беременности, полученной средствами гумани­тарных наук.

1. Частичное возвращение в обыденное сознание традиционных ре­лигиозных, духовных и иных интуитивных оснований регуляции и са­морегуляции сознания и поведения родителей, ожидающих ребенка, играет двоякую роль. С одной стороны, практика начинает ориентиро­ваться на гуманизацию процессов вынашивания и родов. С другой сто­роны, любое нерефлексивное сознание обладает чакими чертами спон­танного мировоззрения, как мифологичность (абсолютизация той или иной идеи или авторитета) и случайность (отсутствие средств интегра­ции различных общих идей). Дефицит мировоззренческой рефлексии (теоретического мышления) у пренатального практика приводит к кон­куренции идей, проблематизации и разрушению самой практики, пред­почтению того или иного абсолюта и, как следствие, к возникновению сообществ с идеологизированной либо с эзотерической пренатальной практикой.

2. Необходимость теоретического знания для практика возникает при попытках изменить масштаб деятельности (распространить опыт на большее число людей, эффективно передать опыт), а также при по-

© Казакевич (Шмурак) Ю.И., 2005

_ПЬ1Тках коммуникации лидеров различных направлении друг с другом, _пр_И междисциплинарной коммуникации. Родители и специалисты по _аКушерству, превращаясь в воспитывающее сообщество, сталкиваются _с недостаточностью декларации принципов духовного акушерства или отношения к внутриутробному ребенку как к человеческому существу, _с недостаточностью понимания сущности происходящего в пренаталь-ном периоде, с дефицитом собственных представлений о нормативных условиях и предпосылках человеческих способностей в этот период, а также с рассогласованностью имеющихся представлений со способами и средствами деятельности (Межрегиональная конференция "Молодая семья и сознательное родительство", 24—26 мая 1996 г.). Сегодня ни психология, ни философия не в состоянии предоставить практике цело­стной теоретической модели внутриутробного развития.

3. Пренатальной физиологии как эмпирико-аналитической науке принадлежит признание объективности эмбриональной психики (Уегпу). Были обнаружены разнообразные способности внутриутробно­го человека, установлена опосредующая роль внутреннего мира матери в тех изменениях, которые социальная среда оказывает на тело плода, доказаны связи между эмоциями беременных и постнатальным разви­тием младенца (Котапапп), сформулирована теория первичных адап­тивных систем и описаны нейрогормональные механизмы, преобра­зующие материнские эмоции и переживания в факторы воздействия на плод, как обучающие, так и реагирующие (Одет). При этом источник развития внутриутробной психики полагается вне ее самой, в генетиче­ских и социальных факторах, опосредованных материнскими эмоция­ми, которые могут способствовать разворачиванию программы созре­вания либо разрушать ее. Созданные на основе этой модели социаль­ные программы заботы о материнстве опирались на необходимость контролировать субъективные влияния будущей матери на собствен­ную беременность и были направлены на коррекцию и компенсацию негативных социальных и психологических факторов. При этом подхо­де фактическим гарантом благополучия беременности и здоровья ре­бенка является принятие практиком (врачом-акушером), а вслед за ним и будущей матерью данной модели внутриутробного развития. При этом подходе ("регулируемая коммуникация") и будущая мать, и внут­риутробный младенец должны переживать только позитивные эмоции. Таким образом, врач стремится минимизировать не только негативные переживания с источником вовне, но и те, что имеют внутренний ис­точник (различного рода прихоти, "беспричинные" изменения настрое­ния, воспоминания, фантазии, страхи, ощущения, "автономные" мысли и чувства).

43

4. В гуманитарных исследованиях возникла иная модель. Обнару­жив во внутреннем мире пациента переживания, которые были вери­фицированы как относящиеся к пренатальному опыту, психотерапия "встраивает" эти данные в существующие психологические теории: различные направления психоанализа (Виг§ег—Р1а2е1, 1974; ОеШзсЬ, 1944; Ооио, 1982; Ьемв, 1974; Фанти, 1993), гештальтпсихологии (Оо\уНп§), трансперсональной психологии (Ого1", 1976). Внутриутроб­ный ребенок в гуманитарных науках является человеческим существом, обладает автономной субъективностью, способной к спонтанному са­мовыражению, которое, в свою очередь, влияет на эмоциональное со­стояние беременной. С этой точки зрения травматические влияния на плод происходят потому, что у внутриутробного младенца отсутствуют средства коммуникации, он не был "услышан" и "понят" матерью. Практика, основанная на этой модели ("неограниченная коммуника­ция"), стремится к установлению коммуникации между внутриутроб­ным младенцем периода "хорошей" беременности, и матерью. В "хорошей" беременности должна быть стадия, предполагающая пре­имущественную активность сознания будущей матери (период станов­ления), и стадия преимущественной активности внутриутробного ре­бенка, обусловленная предыдущим периодом (период развития). Мы предлагаем интегративную модель пренатального развития, которая опирается на категории нового направления в психологии — психоло­гии человека, или психологической антропологии (Слободчиков, Иса­ев, 1995). Та или иная форма субъективности является результатом раз­вития со-бытийной общности на некотором временном отрезке жизни. Определяя возраст как регулятивную категорию, психологическая ан­тропология предлагает в качестве основания периодизации развития категорию ступени, которая включает в себя этапы становления и раз­вития общности (Слободчиков, 1991). Внутриутробный период в жизни человека рассматривается как особый возраст, особая ступень развития человеческой реальности (внутреннего мира, субъективности), ступень воплощения. Общая "возрастная" задача человека на этой ступени со­стоит в том, чтобы к моменту родов (рождения) стать со-участником общения в сознании, переживаниях и деятельности матери. Процесс становления пренатальной общности согласует и упорядочивает прена-тальные способности внутриутробного младенца, создавая основу для материнской программы постнатального общения.

5. Интегративная психологическая модель беременности/внутри-

. утробной жизни — ступень воплощения — структурно включает в себя

два критических и два стабильных периода; каждому соответствуют

свой механизм развития и собственные принципы развивающей дея-

44

гельности матери или пренатального практика (акушера, психолога, педагога) (см. таблицу).

ОБЩЕЕ ПСИХИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ: СТУПЕНЬ ВОПЛОЩЕНИЯ

Период са-мобыт-ности/сов-местности	Период само­бытности	Период совме­стности	Период самобытности	Период сов­местности
Название периода	Кризис рож­дения	Стадия приня­тия	Кризис разви­тия	Стадия освое­ния
Ступень воплоще­ния	Кризис ино­бытия	Плод	Кризис фе-тальности	Внутриутроб­ный младенец
Сроки	0—13 нед. от зачатия	8—16 нед. от зачатия	15—22 нед. от зачатия	20—28 нед. от зачатия

Ступень воплощения включает следующие этапы:

кризис инобытия (оплодотворение-зачатие). Механизм развития — обособление оплодотворенной клетки от организма матери — метафо­рически описан С. Фанти как "внутриутробная война", сходная по био­логическим механизмам с развитием опухоли. Для этого периода адек­ватны противоположные борьбе меры — организация сообщества (встреча) беременных с пренатальным специалистом на единых ценно­стно-смысловых основаниях;

стадия принятия эмбрионом совместности (плод);

кризис фетальности. Механизм развития — снова обособление пло-ца через движение, которое делает его видимым и доступным для непо­средственного контакта. Психологический смысл этого кризиса — мать толучает возможность придать смысл этим движениям, отвечать на 1их, вызывать их, практически придавая человеческий смысл активно­стям плода. На этой стадии возможно обучение, целенаправленное раз­витие сенсорных способностей внутриутробного ребенка. Адекватной лоделью являются практики, основанные на модели регулируемой коммуникации, однако регуляция осуществляется не только пренаталь­ным специалистом, но и подготовлена работой матери на предыдущем гапе;

стадия освоения (внутриутробный младенец). Механизм развития — этождествление, максимальное приближение тела плода к стенкам латки, уподобление его тела границам пространства. Психологический смысл этой стадии — в установлении регулярности движений и их со­ответствия материнским посланиям, установление диалога;

кризис внутриутробного младенчества, или родовой, относится к следующей ступени, стадии оживления. По описаниям С. Грофа, в про-

45

цессе родов также наблюдается чередование механизмов отождествле­ния-обособления, т.е. в родах матери необходимы одновременно оба типа психологических умений развития во время беременности: про­граммы соединения и опыт эмоционального обособления.

6. Апробация данной модели проводилась в режиме психологиче­ского консультирования беременных, в котором приняли участие 48 буду­щих матерей. В качестве предмета наблюдения выступал запрос (про­блема, симптом) как результат расхождения спонтанного материнства с нормативными стадиями становления и развития пренатальной общно­сти. Результатом явилось построение типологии нарушений становле­ния и развития пренатальной общности:

а) катастрофическая общность характеризуется фиксацией на эмо­ циональной сепарации. В результате вектор сепарации плода в кризисе инобытия накладывается на вектор сепарации у матери. Такие матери не имеют нормы развития в качестве ценности. Они ищут помощи в принятии решения о прерывании беременности;

б) симбиотическая общность характеризуется фиксацией на эмоцио­ нальном отождествлении. Совпадая по механизму со стадией принятия совместности плодом, такое нерефлексивное материнство приводит к застойному регрессивному поведению, нарушая межличностные отно­ шения будущей матери и материнскую адаптацию после рождения ре­ бенка. Эти матери ищут помощи в обретении самостоятельной позиции;

в) формальная общность характеризуется фиксацией на рефлексив­ ной сепарации. Здесь также наблюдается "наложение" самостоятельной программы, созданной матерью, на автономное поведение внутриут­ робного ребенка после появления заметных движений; мать и ее ребе­ нок как будто "не слышат" друг друга, программа довлеет над индиви­ дуальностью внутриутробного ребенка. Эти матери страдают от ком­ плекса "недостаточно хорошей матери" и нуждаются в развитии спо­ собности понимать ребенка и доверять своим чувствам;

г) пренатальная общность характеризуется фиксацией на комфорт­ ных взаимоотношениях с внутриутробным младенцем; мать "сдержи­ вает" ребенка, готового родиться. Запрос такой матери входит в компе­ тенцию психолога постольку, поскольку могут существовать не заме­ ченные ранее страхи перед родами: травматический анамнез, связан­ ный непосредственно с родами.

Ранк Отто (1884—1939) — австрийский психоаналитик, доктор фило­софии. Одним из первых стал заниматься приложением психоаналитиче­ского подхода к исследованию разнообразных культурных феноменов. Фрейд считал, что среди многих других психоаналитиков первой волны лишь Ранк имел научное будущее. В 1912 г. он стал секретарем Венского психоаналитического общества и оставался на этом посту вплоть до раз­рыва с Фрейдом в 1924 г. Причиной разрыва стала концепция Ранка о травме рождения, в которой доказывалось, что переход из материнской утробы во внешний мир вызывает у ребенка сильную тревогу, которая сохраняется в бессознательном и является причиной невротических сим­птомов у взрослых. Исследователи до сих пор спорят, за кем из этих двух авторов признать первенство в создании данной концепции, так как и сам Фрейд (по разным данным — либо до Ранка, либо в 1929 г.) пред­полагал, что опыт рождения связан с испугом, имеющим у взрослого тен­денцию возвращаться в ситуациях опасности. Однако Фрейд имел в виду лишь ситуации особо трудных родов, тогда как Ранк придал этому явле­нию универсальный характер. Основные труды: "Миф о рождении героя" (единственная книга, изданная на русском языке), "Мотив инцеста в лите­ратуре и легендах", "Значение психоанализа для наук о духе" (с X. Захсом), "Сага о Лоэнгрине", "Возможности развития психоанализа" (с С. Ферении), "Травма рождения и ее значение для психоанализа", "Анализ неврозов в сновидениях", "Правда и реальность", "Терапия воли", "Искусство и худож­ник", "За пределами психологии", "Современное образование", "Психология и душа". Ниже помешены выдержки из книги "Травма рождения и ее зна­чение для психоанализа", перевод В.Н. Малышева. У этой концепции в настоящее время скорее больше противников, чем сторонников, однако она представляет интерес с точки зрения развития перинатальной психологии.

О. Ранк ТРАВМА РОЖДЕНИЯ

...Мы впервые реконструировали чисто физическую травму рожде­ния в то, что имеет психические последствия для общего развития че­ловечества... Родовую травму мы рассматриваем как причину памя­ти... Травма рождения представляет собой первичный резервуар трево­ги, из которого она потом проступает порциями, все невротические симптомы — лишь производные от нее явления... Сделать этот вывод позволяют нам психоаналитические выработанные знания о структуре и функциях нашего психического аппарата...

Первоначально специфическая аналитическая точка зрения... пола­гала фактором... первого уровня раннее детство, считавшееся наиболее значимым отрезком индивидуального развития, на который и должна быть направлена основная коррекция... в¹ процессе нашего исследова­ния детских стадий развития анализ все" время отодвигался назад и на-

© Ранк О., 2005

47

конец пришел к пренатальной стадии. В особенности это было выявле­но в процессе исследований глубочайших стадий сна, показавших, что мы нуждаемся в филогенетической точке зрения на привнесенные пси­хические состояния...

Вся символика и все проблемы упрощенным и удовлетворительным образом... не объясняются... через спекулятивный... случай, который пришел в психиатрию из мифологии как образец единственного полно­го анализа неврозов, которые выходят из расшифровки спекуляции. Фрейд также признал неплодотворность использования незначимых фольклорно-психологических материалов в качестве основы психоло­гической работы и предложил единственно правильный... путь, кото­рому мы следуем, чтобы можно было выдвинуть филогенетическую точку зрения как концепцию. После того как мы становимся готовы принять фантазию кастрации и Эдипову ситуацию родовой травмы, в которых мы видим желание воссоединения с матерью, нам нетрудно будет представить прямой вывод из наблюдений Фрейда, отразивших подходящие типичные ситуации родительского сношения и их влияния на реальный субстрат пренатальной ситуации. Начиная со второго из­дания книги "Толкование сновидений" Фрейд сообщает о типичных снах и фантазиях во время сновидений о том, что сновидец видит себя внутри женского организма во время полового акта, и приводит как пример молодого человека, который в своих снах ощущает себя нахо­дящимся внутри материнской утробы во время полового сношения ме­жду родителями. Там же Фрейд приводит и другой типичный случай — мечту о рождении другой его пациентки... [мечту], которая тоже пер­воначально была получена из сновидений. Относительно ситуации из­лечения мечты соответствуют фантазиям и представляют собой реф­лекс настоящей репродукции акта рождения с запомненным материа­лом. Эта проблема была рассмотрена Фрейдом многими годами позд­нее после так называемой "фантазии желания тела матери"...

Из аналитических фантазий возрождения пациентов, которые жа­луются, что "для них мир опутан завесой", исходят стремления при ро­ждении вернуть себя в состояние пренатального счастья. Фрейду уда­лось установить, что пациент имеет желание вернуться в ситуацию сво­ей жизни в матери, чтобы там в идентификации с матерью быть опло­дотворенным отцом и ему подарить сына...

Анализ же в этом случае оказывается дополнительным погашением не полностью преодоленной родовой травмы...

фанти Сильвио Джиулио (р. 1919) — доктор медицины (Швейцария— Италия), создатель собственной теории ■— микропсихоанализа, психоанализа, проведенного как бы "под микроскопом". Почетный президент Ассоциации микропсихоанализа (основана в 1973 г.), насчитывающей 250 членов. Автор монографий: "Против страха", "После того", "Сумасшедший — нормальный че­ловек", "Я боюсь, доктор", "Практический словарь по психоанализу и микро-психоанализу, "Желание инцеста", "Конфиденциальные рассказы фригидной японки", "Микропсихоанализ". Его книги неоднократно издавались и в России ("Микропсихоанализ" и "Практический словарь по психоанализу и микропсихо­анализу"), где он так же, как и во всем мире, снискал славу классика перина­тальной психологии. Его теория является одной из ведущих в области перина­тальной психологии. Публикуемый ниже материал взят из книги "Прак­тический словарь по психоанализу и микропсихоанализу" ("01с1юппа1ге рга^ие с)е 1а р51спапаИ$е е1 бе 1а т1сгор$1спапа1|$е"), изданного Петром психологии и психотерапии в 1997 г. Перевод Н.Н. Шостаковой. Материал публикуется с разрешения директора иПП А.Н. Сытника.

С.Л. Фанти

ПРЕНАТАЛЬНАЯ ВОЙНА

...Микропсихоаналитическая феноменология исходит из энергети­ческих и влеченческих основ человека и их организации при помощи "Оно". Она характеризуется основными видами деятельности... чело­века, проживает идэико-инстинктивный шарнир его "Оно" тремя спо­собами: посредством сновидения, агрессивности и сексуальности... Вид деятельности: психобиологический способ выражения функцио­нального слияния в "Оно"— "Я"—"Сверх-Я" идэической энергетики и энергии со-влечений...

I. Сон-сновидение...

II. Агрессивность.

В отличие от психоанализа и нейрофизиологии, которые считают агрессивность инстинктом, связанным с определенными, известными медицинской науке центрами головного мозга, по микропсихоанализу агрессивность — вид деятельности, который связан с авто- или гетеро-разрушением/сохранением... Агрессивность является нейтральной, чу­ждой какой-либо нравственности...

Хотя ни онтогенетически, ни филогенетически невозможно отде­лить агрессивность от сексуальности, агрессивность все-таки первичнее сексуальности. Первая включает вторую — идэически и со-влеченчески — в свою историю. Поэтому микропсихоанализ всю человеческую жизнь обобщает в трех войнах, которые Эдипов комплекс разделяет на фазы психосексуального развития:

а) пренатальная война: с момента зачатия и до рождения эмбрион противопоставляет свою идэическую и филогенетическую агрессив-

© Фанти С.Д., 2005

4 Зак. 38 49

ность нападениям и агрессивным реакциям матери. Отношения между эмбрионом и матерью — это рукопашная битва, что можно проиллюст­рировать следующими примерами: 1) имплантация яйца, иначе говоря, внедрение эмбриона в стенку матки, представляет собой случай людо­едства и кровопийства: ради собственного выживания эмбрион питает­ся кровью матери и пьет ее кровь; 2) разрастание эмбриона можно сравнить с раковой опухолью, от которой мать любой ценой пытается избавиться; 3) эмбрион — это сверхчувствительный приемник, способ­ный воспринимать страхи, желания, недомогания, сексуальное наслаж­дение своей матери, от которого она не отказывается ради него. Со­стояние войны, отличающее утробное развитие, делает шаткой гипоте­зу Ранка о травме рождения: переход от внутрипренатальной безопас­ности в угрожающий внешний мир представляет собой никогда не за­живающую рану, которая обуславливает возникновение страха и нев­роза. С микропсихоаналитической точки зрения рождение представляет собой скорее освобождение, чем травму;

б) детская война: с рождения до 5 лет ребенок оттачивает специфи­ ческие агрессивные со-влечения, меряясь силами с семейной агрессив­ ностью...

в) взрослая война: с 5 лет до самой смерти человек сражается в двух первых войнах, обработанных сном-сновидением и сексуальностью...

III. Сексуальность.

...В микропсихоанализе понятие психосексуального развития — аг­рессивно-сексуальный онтогенез, состоящий из четырех фаз: 1) посвя­щения; 2) оральной; 3) анальной; 4) фаллической, — напоминает клас­сическое определение организации либидо: сексуальный онтогенез, проходящий через три стадии: 1) оральную; 2) анальную; 3) фалличе­скую; с той лишь разницей, что психосексуальное развитие: 1) сразу является агрессивно-сексуальным, а не просто сексуальным; 2) начина­ется гораздо раньше, уже во время внутрипренатальной жизни, а точ­нее, в ходе стадии посвящения...

Рассмотрим теперь четыре стадии психосексуального развития.

1) Стадия посвящения.

Эмбрион синаптически участвует в агрессивности—сексуальности своей матери и таким образом устанавливает свои первые со-инстинктивные связи и выстраивает психобиологические структуры.

Таким образом во время сейсмического сна эмбрион формирует свое "Оно'¹ и через него начинает выбрасывать первые псевдоподобия своего "Я" и своего "Сверх-Я". Следовательно — несмотря на непри­миримый конфликт внутри пренатальной войны — здесь можно гово­рить о эмбрионо-материнском синапсе: агрессивно-сексуальные проек-

50

щи — отождествления матери нанизывают проекции — отождествле­ния, которые используются эмбрионом для формирования своего „_0н'₀ _"Я"—"Сверх-Я".

В стадии посвящения: бисексуальность человеческого существа так ,ке, как и его всесексуальность, находит конкретное выражение, по­скольку эмбрион пульсирует вместе с материнскими полиморфно-извращенными фантазиями; отсюда следует бисексуальность: на ста­дии посвящения эмбрион переживает на клеточном уровне анатомиче­ский гермафродитизм и биполярность мужского—женского...

2. Оральная стадия...

3. Анальная стадия...

4. Фаллическая стадия...

4*

Хорни Карен (1885—1952) — психоаналитик немецкого происхожде­ния. Наиболее яркая фигура неофрейдизма, яркий критик Фрейда, автор собственной оригинальной теории. Закончила Берлинский университет. Проработала несколько лет в психиатрической клинике. Стала одним из первых членов Берлинского психоаналитического объединения, а в 1920 г. — одним из первых членов Берлинского психоаналитического института, в 1932—1934 гг. — второй директор Чикагского психоаналитического ин­ститута. За создание собственной теории в 1941 г. исключена из Амери­канской психоаналитической ассоциации, создала альтернативную ассо­циацию развития психоанализа (Нью-Йорк). Отстаивала теорию, согласно которой женшина обладает лишь ей присущими биологической конститу­цией и особенностями развития, которые нельзя рассматривать с мужских позиций как некоторую неполноценность. Пыталась обосновать исключи­тельно женские психологические проблемы как результат подчиненного положения женшины в современном "маскулинном" обществе, продуктом которого является и чисто мужское представление о женшине в психоана­лизе. Основные труды: "Невротическая личность нашего времени" (1937), "Новые пути в психоанализе" (1939), "Самоанализ" (1942), "Невроз и раз­витие личности" (1950), "Психология женшины" (1967), "Рассматривая пси­хоанализ" (ред.; 1967). Все эти книги, кроме последней, изданы и на рус­ском языке. Данная статья взята из книги "Психология женшины" (В 3 т. М., 1991. Т. 1) с разрешения переводчика и владельца прав А.М. Боковикова.

К. Хорни

ПСИХОЛОГИЯ ЖЕНШИНЫ

Хотя наши знания относительно форм проявления комплекса каст­рации у женщин становятся все более полными, соответствующего прогресса в понимании самой природы этого комплекса так и не про­изошло... Горестное открытие, что женщина полностью обделена пе­нисом, служит толчком для пассивных фантазий о кастрации, в то вре­мя как активные фантазии возникают из мстительного порыва, направ­ленного на мужчину как на более благополучное существо... Девочка, основываясь на идентификации (враждебной или любовной) со своей матерью, создает фантазию о том, что ей довелось пережить полноцен­ную связь с отцом... мы знаем, что естественной участью этой фанта­зии о любви является отрицание ее реальностью. В тех случаях, когда в дальнейшем начинает преобладать комплекс кастрации, подобная фру­страция часто превращается в глубокое разочарование, неизгладимые следы которого сохраняются в неврозе...

Я хочу подчеркнуть, что особенно важным в данном случае мне представляется желание иметь ребенка (от отца)... Его отношение к комплексу зависти к пенису двоякого рода. С одной стороны, хорошо известно, что инстинкт материнства получает "бессознательное либи-динозное подкрепление" от желания иметь пенис, желания, возникаю-

© Хорни К., 2005 52

щего гораздо раньше, поскольку оно присуще аутоэротическому пе­риоду- Затем, когда маленькая девочка переживает вышеописанное разочарование в отношениях с отцом, она отказывается не только от своих притязаний на него, но и от желания иметь ребенка. Вслед за этим (в соответствии с известным уравнением) рефессивно возникают идеи, присущие анальной фазе, и желание иметь пенис. Когда такое происходит, желание иметь пенис не просто оживает, но и подкрепля­ется всей энергией желания девочки иметь ребенка.

Эту связь особенно отчетливо я наблюдала в случае пациентки 2, которая, избавившись от нескольких симптомов невроза навязчивости, сохраняла в качестве последнего, наиболее стойкого симптома интен­сивный страх перед беременностью и родами. Переживания, вызвав­шие этот симптом, были связаны с беременностью матери и рождением брата, когда пациентке было два года; наблюдения за половым актом родителей, продолжавшимся в период, когда она уже вышла из мла­денческого возраста, содействовали тому же результату. Долгое время этот случай казался мне исключительно удачным примером для иллю­страции центрального значения комплекса зависти к пенису. Когда в процессе анализа зависть к пенису (своего брата) и бешеная ярость к нему как к пришельцу, лишившему ее привилегии быть единственным ребенком, были раскрыты, они вошли в сознание, заряженные сильным аффектом. Кроме того, ее зависть сопровождалась всеми теми проявле­ниями, которые мы обычно приписываем этому чувству: прежде всего мстительным отношением к мужчинам наряду с явно выраженными фантазиями о кастрации, отказом от задач и функций женщины, осо­бенно от беременности и, наконец, выраженной гомосексуальной тен­денцией. И только когда анализ, вопреки сильнейшему сопротивлению пациентки, позволил проникнуть в более глубокие слои, стало очевид­но, что источником зависти к пенису была ее зависть к матери, по­скольку мать, а не она, родила от отца ребенка, и лишь впоследствии в результате замещения вместо ребенка объектом зависти стал пенис. Точно так же ее неистовый гнев против брата на самом деле относился к отцу, который, как ей казалось, предал ее, и к матери, которая вместо него родила от отца ребенка. И только когда это замещение было уст­ранено, она действительно избавилась от зависти к пенису и желания быть мужчиной, обретя способность быть настоящей женщиной и даже желание самой иметь детей.

Что же это был за процесс? Схематично его можно было бы изобра­зить следующим образом:

1. зависть к ребенку заместилась завистью к брату и его гениталиям;

2. далее вступил в действие механизм, открытый Фрейдом, — паци­ентка отказалась от отца как объекта любви и регрессивно заменила объектные отношения с ним идентификацией.

53

Последнее проявилось в тех претензиях на роль мужчины, о кото. рых я уже говорила. Нетрудно было доказать, что ее желание быть мужчиной отнюдь не следует понимать в обычном значении, — под. линной целью ее притязаний было сыграть роль собственного отца Поэтому она выбрала себе ту же профессию, а после смерти отца об­ращалась с матерью словно супруг, который предъявляет жене требо­вания и дает указания. Однажды, не сдержав шумной отрыжки, она с удовлетворением подумала: "Прямо как папа". Тем не менее она не достигла точки, когда выбор объекта становится полностью гомосексу­альным: развитие объектного либидо скорее было нарушено в целом, в результате чего произошла явная регрессия к аутоэротической нарцис-сической стадии. Подведем итог: замещение зависти, связанной с деть­ми, завистью к брату и его пенису, идентификация с отцом и регрессия к догенитальной фазе — все это действовало в одном направлении — возбуждения сильной зависти к пенису, которая затем вышла на перед­ний план и, похоже, стала преобладать в общей картине.

На мой взгляд, такой ход развития Эдипова комплекса является ти­пичным для тех случаев, в которых доминирует комплекс кастрации. Происходит следующее: в фазе идентификации идентификация с мате­рью в значительной степени уступает место идентификации с отцом, и одновременно происходит регрессия к догенитальной стадии. Этот процесс идентификации с отцом я считаю одним из источников разви­тия комплекса кастрации у женщин... Комплекс кастрации возникает именно в тех случаях, когда, с одной стороны, размах колебаний либи­до с количественной точки зрения значительно превосходит нормаль­ный, а с другой стороны, вытеснение любовного отношения к отцу и идентификация с ним оказываются не столь успешными, как в случаях гомосексуализма...

Фундаментальные выводы, к которым привели Фрейда исследова­ния специфического характера женского развития, состоят в следую­щем: во-первых, у маленьких девочек раннее развитие влечений проте­кает тем же путем, что и у мальчиков, как в отношении эрогенных зон (для обоих полов существенную роль играет лишь один половой орган — пенис, вагина остается необнаруженной), так и в отношении первого выбора объекта (для обоих полов первым объектом любви является мать). Во-вторых, значительные различия, которые тем не менее суще­ствуют между полами, обусловлены тем, что сходство либидинозных тенденций не сопровождается сходством анатомических и биологиче­ских оснований.

Фрейд нашел удачное название для обозначения этого периода рас­цвета детской сексуальности, периода инфантильного примата генита-

54

пйй как у девочек, так и у мальчиков, — он назвал его фаллической фа­зой. ■ •

Эта фаза отчасти препятствует дальнейшему развитию, отчасти ему

способствует. Хелен Дойч продемонстрировала главным образом сдерживающий эффект. Она придерживается мнения, что с появлением каждой новой сексуальной функции, например, в начале пубертата, при вступлении в половую жизнь, при беременности и после рождения ре­бенка, эта фаза реактивируется и ее приходится каждый раз заново преодолевать, чтобы достичь женской установки. Фрейд развил ее представления с позитивной стороны, утверждая, что только зависть к пенису и ее преодоление порождают желание иметь ребенка и тем са­мым формируют любовную привязанность к отцу...

Влияние мужской позиции на концепцию материнства наиболее четко проявилось у Ференци в его блистательной теории генитально-сти. По его мнению, настоящее побуждение к коитусу, его истинное первоначальное значение для обоих полов состоит в стремлении вер­нуться в утробу матери. В период соперничества мужчина завоевал привилегию с помощью своего полового органа снова проникнуть в матку. Женщина, изначально находящаяся в подчиненном положении, была вынуждена приспосабливать свою организацию к данной органи­ческой ситуации и получила за это некоторую компенсацию. Ей при­шлось "довольствоваться" суррогатами в фантазии и, главное, вынаши­ванием ребенка, блаженство которого она разделяет. Только в акте де­торождения она имеет возможность получить удовольствие, в котором отказано мужчине... В начальный период конфликта, столь печально окончившегося для женщины, мужчина как победитель навязал ей бре­мя материнства, включая все, что с этим связано...

Однако с биологической точки зрения в материнстве или в способ­ности к материнству женщина имеет неоспоримое и отнюдь немалое физиологическое преимущество. Особенно отчетливо оно проявляется в бессознательном мужской психики — в сильнейшей зависти мальчи­ков к материнству... Когда начинаешь, как это было у меня, анализиро­вать мужчин после достаточно длительного опыта анализа женщин, возникает весьма неожиданное впечатление об их сильнейшей зависти к беременности, деторождению и материнству, женской груди и корм­лению грудью.

В связи с этим впечатлением, проистекающим из анализа, напраши­вается естественный вопрос: не выражается ли в вышеупомянутом взгляде на материнство в рационализированном виде бессознательная Мужская тенденция к обесцениванию? Это обесценивание может про­являться следующим образом: на самом деле женщины просто-на-

55

просто хотят иметь пенис; когда все сказано и сделано, материнство -—. лишняя обуза, которая затрудняет борьбу за существование, и мужчина должен радоваться, что он от этого избавлен... с другой стороны, роль мужчины в репродукции значительно меньше, чем женщины...

В последнее десятилетие наше отношение к проблеме происхожде­ния и воздействия желания иметь ребенка изменилось. Поэтому я по­зволю себе вкраце изложить начало и конец ее исторической эволюции.

Первоначальная гипотеза состояла в том, что зависть к пенису дает либидинозное подкрепление как желанию иметь ребенка, так и жела­нию, направленному на мужчину, хотя последнее желание возникает независимо от первого. В дальнейшем акцент все больше смещался на зависть к пенису, и в последней своей работе по этой проблеме Фрейд высказал предположение, что желание иметь ребенка произрастает только из зависти к пенису и разочарования из-за его отсутствия и что нежная привязанность к отцу возникает только этим окольным путем — через желание иметь пенис и желание иметь ребенка. Эта последняя гипотеза, несомненно, проистекает из потребности объяснить психоло­гически биологический принцип взаимного влечения полов. Она соот­ветствует проблеме, сформулированной Гроддеком, который говорит, что мальчик естественным образом должен продолжать относиться к матери как к объекту любви, "но как получается, что у маленькой де­вочки возникает привязанность к противоположному полу?"...

Из более поздних явлений фригидности можно заключить, что ваги­нальная зона более катектирована (вследствие тревоги и попыток за­щиты), чем клитор, и именно поэтому инцестуозные желания с без­ошибочной точностью бессознательного отнесены к вагине... Это по­зволяет также понять причину бессознательных приятных ощущений, которые, как утверждают авторы, возникают при родах, или наоборот — страх деторождения. Ибо именно роды (из-за несоответствия влагали­ща и ребенка и возникающей в результате боли) гораздо более, нежели половой акт, пригодны для бессознательной реализации этих ранних инцестуозных фантазий, реализации, которая не влечет за собой чувст­ва вины...

Эриксон Эрик (1902—1994) — неофрейдист немецкого происхождения. с 1933 г., получив диплом Венского психоаналитического общества, за-имался проблемами детского психоанализа под руководством А. Фрейд. а зО-х гг. был связан с гарвардской психологической клиникой, в 1937 г. перешел в Йельский институт человеческих отношений. Во время войны 194О—1945 гг. провел ряд исследований по заказу Пентагона — изучал психологию подводников, военные неврозы; именно в этих исследованиях была впервые выдвинута идея идентичности. После войны занимался пси­хологией и психотерапией детского и юношеского возраста, сотрудничал с Институтом человеческого развития Университета Беркли, в 50-х гг. — с Остин Риггз Уентром в Беркшире. С 1960 г. — профессор Гарвардского университета, с середины 70-х гг. — почетный профессор Гарвардского университета. Основные труды: "Детство и общество" (1950) — книга, ставшая психологическим бестселлером; "Молодой человек Лютер" (1958); "Идентичность и жизненный цикл" (1959); "Понимание и ответственность" (1964); "Идентичность: юность и кризис" (1968); "Истина Ганди" (1969), ко­торая принесла ему приз Пулитцера и Национальную премию США; "Измерение новой идентичности" (1974); "В поиске обшего основания" (1973, с Ниеу Р. №^оп и Ка1 Т. Еп'кзоп). Данная статья представляет собой выдержки из книги Э. Эриксона "Идентичность: юность и кризис", изданной на русском языке в издательстве "Прогресс". Статья публикуется с разрешения главного редактора издательства В.В. Елисеева, перевод Н.Н. Толстых.

Э. Эриксон

ИДЕНТИЧНОСТЬ ЖЕНШИНЫ

...Термин "кризис идентичности" впервые был употреблен во время Второй мировой войны в очень определенной ситуации в клинике реа­билитации ветеранов на горе Сион... Попав в экстремальные условия войны, они потеряли ощущение тождества личности и непрерывности времени. Они утратили тот контроль над собой, который с точки зрения психоанализа обеспечивается лишь "внутренней силой" "эго". Поэтому я говорил о потере "эго-идентичности"... Ощущением идентичности я бы назвал субъективное вдохновенное ощущение тождества и целост­ности...

...Одной из основных координат идентичности является жизненный Цикл... Каждая последующая стадия есть потенциальный кризис вслед­ствие радикального изменения перспективы. Слово "кризис" здесь употребляется в контексте представлений о развитии для того, чтобы выделить не угрозу катастрофы, а момент изменения, критический пе­риод повышенной уязвимости и возросших потенций... Любая стадия становится кризисом, поскольку начинаются рост и осознание в какой-то новой части функционирования, они идут вместе с изменениями

© Эриксон Э., 2005

57

энергии инстинктов и, таким образом, также обуславливают специфи, ческую уязвимость этой части...

Зрелому человеку необходимо, чтобы в нем нуждались, и зрелость ведома природой того, о чем следует заботиться... И вместе с этим по­ниманием должно прийти новое определение зрелости, без которого постановка вопроса об идентичности — бессмысленная роскошь. Про­блема зрелости заключается в том, как заботиться о тех, кто вверен нам тогда, когда наша идентичность уже сформирована, о тех, формирова­ние чьей идентичности теперь на нашей совести...

Тогда генеративность — это прежде всего забота о становлении следующего поколения. Существуют, конечно, люди, которые по не­счастью ли или потому, что врожденно наделены талантами в других областях, не обращают эту потребность на своих собственных отпры­сков, а реализуют ее в иных формах альтруистической заботы и творче­ства, которые могут вобрать в себя их тип родительской потребности. И безусловно, концепция генеративности подразумевает включение продуктивной и творческой деятельности, ни одна из которых, однако, не может заменить ее в качестве обозначения кризиса в развитии. По­тому что способность потерять себя во встрече тел и сознаний ведет к последовательной экспансии "эго-интересов" и к либидному вкладу в то, что нарождается. Там, где такого обогащения не происходит, его место занимает регресс к навязчивой потребности в псевдоинтимности, часто пропитанной чувством стагнации, скукой и оскудением межлич­ностных контактов. Индивиды тогда начинают потворствовать самим себе, как если бы они были своими собственными или друг друга един­ственными чадами. С другой стороны, сам по себе факт, что у человека есть дети или что он хочет, чтобы они были, еще не ведет к "достижению" генеративности. Кажется, что некоторые молодые роди­тели страдают от того, что развитие их способности к истинной заботе запаздывает. Причины следует искать в их ранних детских впечатлени­ях; в неправильных идентификациях с родителями; в чрезмерной люб­ви к себе, основанной на слишком странном выстраивании собственной личности, и в отсутствии некоторой веры, "веры в человеческий род", которая позволила бы с полным доверием, радостно встретить прихо­дящего в мир ребенка...

Психологи и врачи-психоаналитики знают, что решающий для раз­вития цельной женской идентичности момент — это переход от юности к зрелости, когда молодая женщина, неважно какой профессии, о кото­рой раньше заботились родители, оставляет родительскую семью и по­свящает себя любви к чужому человеку и заботам об их общем ребен­ке... Зрелость начинается со способности принимать и проявлять лю­бовь и заботу...

58

_II

Но в чем особенности формирования идентичности женщины, опре­деляющиеся тем, что в ее теле существует "внутреннее пространство", в котором вынашивается ребенок избранного ею мужчины, что в свою очередь определяет ее биологическое, психологическое и этическое предназначение — материнство?...

Любой ребенок женского пола и в любых условиях, кроме город­ских, скорее всего поймет, наблюдая старших девочек, женщин, самок животных, что в их теле существует некое внутреннее пространство, предназначенное для воспроизводства, но несущее одновременно по­тенциал опасности.

Здесь имеются в виду не только беременность и роды, но и лакта­ция, и все части женского тела, ассоциируемые с наполненностью, теп­лотой и щедростью. Интересно, например, вызывают ли у девочек та­кую же тревогу, как у некоторых мальчиков, признаки беременности или менструации или они подсознательно воспринимают это как нечто естественное — если, конечно, они не "защищены" от возможности осознать универсальность и смысл этих естественных явлений...

Сны, мифы и обряды свидетельствуют о том, что влагалище вызы­вает ассоциации с поглощающим пищу ртом, с выводящим выделения сфинктером, помимо ассоциаций с кровоточащей раной. Однако весь опыт становления и самоощущения себя мужчиной или женщиной, по-моему, не может определяться исключительно страшными аналогиями и фантазиями. Чувственная реальность и логические выводы уточняют­ся кинестетическим опытом и воспоминаниями, которые "понятны", и в этом общем контексте существование продуктивного внутреннего про­странства, надежно укрытого в глубине женского тела, имеет, как мне кажется, большее значение, чем отсутствие внешнего органа...

Я хотел бы теперь поделиться наблюдениями за детскими играми. Они позволяют мне разъяснить суть дела, не прибегая к дополнитель­ным комментариям... Я просил детей представить себе, что стол — это киностудия, игрушки — актеры, а сами они — режиссеры. Нужно было представить увлекательный эпизод из какого-нибудь фильма, а потом объяснить его... У девочек люди и животные находились чаще всего внутри... пространства в статичных позах... Мальчики увлекались строительством сложных сооружений конусоидальной или цилиндри­ческой формы. Но действие происходило исключительно на открытом Пространстве, причем позы людей и животных были весьма динамич­ны... В мужском и женском пространстве преобладали соответственно: высота и обвалы, интенсивное регулируемое движение и статичное внутреннее пространство, незамкнутое или просто огороженное, мир­ное или подвергшееся нападению. Некоторых удивит, а другим может

59

показаться само собой разумеющимся, что половые различия в органи­зации игрового пространства, видимо, отражают различия в организа-ции половых органов: у мужчин наружный орган, способный напря­гаться и внедряться, направляющий подвижные сперматозоиды, у женщин — внутренние органы с преддверием, ведущим к неподвижно выжидающим яйцеклеткам... Между полами имеется глубокое разли­чие в восприятии человеческого тела. Речь здесь скорее о склонностях и предпочтениях, нежели об исключительной способности... при фор­мировании женской идентичности главная роль отводится качествам заботливой хозяйки, любящей матери, сообразно ее природе, не смею­щей подвергать сомнению мужские прерогативы...

Большинство первых выводов психоанализа основано на представ­лении о так называемой половой травме: девочка вдруг осознает, что у нее нет и никогда не будет пениса... Эти же истины становятся весьма относительными в рамках нормативной теории развития женской пси­хики. Там они, видимо, подчинены главному — наличию продуктивно­го внутреннего пространства. Это позволяет перенести теоретический акцент с потери внешнего органа на ощущение жизненно важного внутреннего потенциала, с презрения и ненависти к матери на чувство солидарности с ней и другими женщинами, с "пассивного" отказа от участия в мужских сферах деятельности на целенаправленную деятель­ность, сообразную наличию яичников, матки и влагалища, с мазохист­ского удовольствия от боли на способность переносить (и принимать) боль как значимый аспект существования человека вообще и женщины в частности...

Клинические наблюдения свидетельствуют о том, что для женщины "внутреннее пространство" — источник отчаяния, хотя оно же и усло­вие ее реализации. Пустота для женщины — гибель... например, оди­ночество, лишение сердечного тепла, утрата жизнеспособности озна­чают для женщины опустошение...

Юная девушка в отличие от маленькой девочки и зрелой женщины может быть относительно свободна от тирании внутреннего простран­ства. В самом деле, она может осмелиться на выход во "внешнее про­странство", манера держаться и любознательность часто кажутся не вполне женственными или даже совсем "мужеподобными". Тем самым репертуар ее поведения в пространстве увеличивается, и во многих об­ществах в противовес этому действуют специальные правила, предпи­сывающие девушкам сдержанность. Однако там, где позволяют нравы, молодая девушка примеряет на себя целый ряд возможных идентифи­каций с фаллически подвижным мужчиной, даже тогда, когда она экс­периментирует с возможностью быть его партнером и объектом его

60

внимания. Это кажущееся противоречие. Постепенно она превратится в настоящую женщину — появится женский и свой личный стиль. Внут­реннее пространство по-прежнему играет решающую роль в субъек­тивном опыте, но выражается это только в постоянной и избирательно направленной привлекательности...

Молодые женщины часто задаются вопросом, можно ли найти свою идентичность до замужества. Поскольку какая-то часть идентичности молодой женщины должна быть открытой, чтобы вместить в себя осо­бенности мужчины, с которым она соединится, и детей, которых она будет растить, я думаю, что идентичность молодой женщины в значи­тельной мере определяется ее типом привлекательности и избиратель­ностью поисков ею мужчин, которых она хочет привлечь. Это, разуме­ется, составляет лишь один, психосексуальный аспект ее идентично­сти... Женская зрелость наступает тогда, когда привлекательность и избирательность женщины помогли ей выбрать того, кто будет допу­щен во внутреннее пространство "навсегда"...

"Мазохизм" менее свойственен ей, чем мужчинам, потому что она должна выносить и родовые муки, и менструации. Библия толкует это как вечное наказание за неправедное поведение Евы, а некоторые со­временные авторы — как чуждый элемент в ее собственном теле. Это, а также феномен половой жизни и материнства делают совершенно оче­видным то, что боль, которую женщинам приходится испытывать, де­лает их большими "страдалицами" по сравнению с мужчинами. Именно женщина старается понять и облегчить страдания и может научить дру­гих самообладанию, необходимому для того, чтобы переносить неиз­бежную боль...

Круг основных обязанностей и видов деятельности женщины, есте­ственно, обусловлен ее физиологией... Можно, между прочим, отме­тить способность женщины на многих уровнях существования активно заключать в себя, принимать, "не отпускать", "иметь и удерживать", а также держаться за что-то...

Надеюсь, понятно, что мои рассуждения о значимости природной способности женщины к деторождению — не возобновление мужских попыток "обречь" всех женщин на вечное материнство и отказать им в личном и гражданском равноправии с мужчинами. Но поскольку жен­щина всегда остается женщиной, она может ставить перед собой долго­срочные цели только в тех сферах деятельности, которые соответству­ют ее природным возможностям.