13. С. 17]. Такой, посредством технологического распорядка комбинированный,

органически-объединенный [gemein-schaftlich Arbeitj труд по необходимости подлежит

извне навязываемой ему, вещно-принудительной дисциплине и постоянному мелочному,

по-операционному контролю, ибо предполагает кооперацию не через посредство всех

возможностей междусубъектного общения, а через прямое, грубо овещнен-ное сцепление

и стискивание всех работающих – «предполагает непосредственную кооперацию» [Marx

К. Das Karital. Bd 111. S. 126; Ср.: Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т 25. Ч. 1. С. 116 (здесь

«gemeinschaftlich» переведено просто как «совместный»)].

При такой, предельно тесной, бездистантной кооперированности индивиды приучаются

все более послушно и некритически следовать увлекающей их силе инерции

множественности, частное проявление которой известно как «эффект толпы». Они

привыкают настраивать и подделывать все свое поведение, мысли, оценки, чувства,

мотивы, поступки – всю свою жизнь – под навязчивые признаки стереотипных трафаретов

(«как все другие»), страшась выйти за пределы этих трафаретов даже в своем

воображении. Но это означает отнюдь не повышенное внимание к другим, не более

настойчивое стремление вникнуть в своеобразно-конкретный субъектный мир каждого из

них. Нет, замкнуто-органические связи несут с собою переориентацию и как бы смещение

жизни индивида не на конкретность личностного авторитета – Другого, который

заразительным примером своей непривычно высокой субъектности звал бы каждого

внутренне свободно устремиться всею жизнью тоже к высшему, – а на абстрактные,

массово-безличные признаки-требования, соблюдение которых обещает избавление от

трудной повседневной и повсечасной работы над самим собою как субъектом, от

«вырабатывания внутреннего человека». Все внутреннее заменяется внешним, данным в

готовом виде извне вместо собственной субъектности. И это касается уже отнюдь не

скрыто-глубинных, виртуальных слоев бытия, не над-пороговых, непосильных трудностей

и загадочно-таинственных проблем, а той минимальной сферы доступной

самостоятельности и ответственности за свою жизнь и ее смысл, без которой нет и

собственно человека как субъекта.

Гетерономизация – это и есть подмена своей собственной жизни, с ее атрибутами

субъектности, – жизнью за чужой счет, онтологическим иждивенчеством, так сказать,

пара-жизнью. или ее суррогатом. Вместо обогащения своего опыта – следование

авторитарным предписаниям-рецептам, вместо своих решений – «примыкание» к

решениям, вынесенным за индивидов-акциденций и независимо от них, хотя бы и

посредством формального вотума одобрения, вместо своих суждений художественного

вкуса и суда нравственной совести – паразитирование на том, что внутри органической

общности обладает большей твердостью и устойчивостью, вместо собственного

мышления – использование чужих, неизвестно как полученных выводов или даже просто-

напросто конечных прикладных лозунгов, символизирующих стопроцентную

приверженность к надежной традиции, вместо своей, внутренней культуры – внешне-

подражательное использование омертвленных ее форм без их живого, личностного, трудного содержания, без проблем, без поисков, без риска, без выбора, а поэтому – без

ответственности и жизненного смысла.

К. Маркс в «Капитале» обратил особенное внимание на ту форму гетерономизации,

которая внутри замкнуть-органичес-кой общности, внутри технологически расчлененной

целостности сопряжена с разделением деятельности на частичные функции, на

бессодержательные роли. На эмпирически очевидной поверхности проявлений это

разделение кажется состоящим просто в том, что делаются все более узко-специальными,

все более односторонними по их предметному содержанию все производственные и

другие профессиональные занятия. Так, например, в науке такая тенденция подытожена

грустно-ироническим лозунгом: «Знать почти все о почти ничем!» Однако гораздо более

существенным в расщеплении деятельностного процесса следует признать расщепляющее

действие его на самого субъекта. Становясь «частичным рабочим», «частичным

функционером», он тем самым превращается также и в «частичного индивидуума»,

«частичного человека» [См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 373, 660. – Русский

перевод более или менее затушевывает главный смысл – превращение не только

производственной роли, а и самого человека в частичного]. «Вместе с разделением труда

разделяется и сам человек» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С.303]. Но сам человек

делается лишь осколком, лишь уродливым фрагментом самого себя как субъекта, т. е.

буквально лишь отчасти человеком, – вовсе не в силу простого профессионалистского

сужения предметного поля деятельности и сосредоточения только на нем сущностных

всеобщих сил. Ибо и чрезвычайно специализированный предмет может быть той

«каплей», в которой уникально представлен весь Океан Вселенной, сверкающий в ней

своими многообразными красками универсальной конкретности… Суть дела – не в

специализации, не в содержательно-пресЫе/тгной односторонности, а совсем в ином: в

подмене действительного предметного содержания – псевдопредметным, условно-

бутафорским, в утрате содержания как. такового, в иссыхании его живого источника.

Замкнуто-органическая и к тому же технологически рационально построенная система

частичных функций как раз и отличается удивительно продуктивной способностью

плодить множество различных вторичных, третичных и т. д. профессиональных занятий –

таких, которые наделяются только псевдопредметностью и которые имеют «оправдание»

только внутри этой системы, перед лицом же первичной, неумервщленной

действительности – никакого оправдания. Но и не только псевдопредметные занятия,

роли, их сложные иерархии, а и самого персонажа-исполнителя их она может из «ничего»

сотворить, подобно знаменитому поручику Киже [Тынянов Ю.Н. Избр. произведения. М.,