Раздел III социологи россии николай иванович зибер (1844—1888)

Среди социологов, открывающих первую страницу в истории русской социологии, Н. И. Зибер представлял маркси­стскую мысль¹. Все знавшие Зибера отмечали его редкостную эрудицию, глубокий теоретический ум, яркий талант исследова­теля экономических сторон народного быта, бескомпромиссность и честность в служении истине. Его работы по теории ценности и капитала были признаны современниками непревзойденными в России и на Западе.

Зибер был известным публицистом, сотрудничал в ради­кальных и либеральных изданиях 80-х годов. Профессор кафед­ры политической экономии и статистики, он начинал свой путь в науку в конце 60-х годов как последователь Конта и Милля. Опираясь на позитивистские принципы социальной статики и со­циальной динамики, он исследовал экономические стороны быта населения России. В 1868 г. организовал Киевское потребитель­ское общество. По окончании Киевского университета получил степень магистра за диссертацию, посвященную теории ценно­сти и капитала классика английской политической экономии Давида Рикардо². Анализ трудов Рикардо завершился логиче­ским переходом к трудам Маркса — мыслителя, развивавшего идеи великого экономиста и положившего их в основу своего учения. На основе детального изучения обеих теорий Зибер об­наружил наличие между ними преемственных связей (факт, усиленно замалчивавшийся экономистами того времени — про­тивниками Маркса).

____________________________________

В литературе укоренилось ошибочное представление, что первым уче­ным-марксистом в России был Г. В. Плеханов.

² Первая публикация работы Зибера о Рикардо — статья «К учению о ренте» — относится к 1870 г.; ей предшествовало издание книги, посвя­щенной исследованию потребительских обществ [39].

Широко образованный ученый-социолог, Зибер создал серию исследований по самым разным социально-экономическим, эко­номико-статистическим, историко-научным проблемам, где тща­тельному изучению подвергнуты общественные, хозяйственные и правовые институты не только России, но и ряда стран Евро­пы и Азии. Он много занимался историей русской общины, большое внимание уделил вопросам теории и истории социо­логии.

В 1875 г. Зибером была составлена программа для собирания сведений об условиях жизни и быта населения России, ко­торая оказала серьезное влияние на развитие земской статисти­ки, делавшей в 70—80-е годы первые шаги. В преамбуле нашли отражение понимание Зибером задач и принципов социологи­ческих исследований: «дать, по возможности, цельный свод во­просов, относящихся к определению фактического, а не при­мерного только, бюджета той или иной группы народонаселе­ния. Так как основными элементами подобного бюджета явля­ются производство и потребление предметов жизненных потреб­ностей, то систематическое изучение этих двух процессов в их взаимодействии должно доставить нам все данные для нравст­венного суждения об экономическом положении общества» [37].

Литература о Зибере крайне скудна. В свое время были опубликованы в виде брошюр краткие очерки его жизни и дея­тельности. Кроме того, различного рода фактические данные, критические отзывы, сведения о полемике Зибера со своими оп­понентами и другие разбросаны по статьям и монографиям, по­священным другим ученым и другим проблемам. Все они пуб­ликовались в последней четверти прошлого века. Выявить эти сведения, для того чтобы составить более или менее полное представление об ученом, — задача сложная и трудоемкая. Н. И. Зибер — яркий пример того, как подчас легко и бездум­но потомки предают забвению людей, много сделавших для блага народа. Широко известный, всеми уважаемый ученый, признанный авторитет в социологии 70—80-х годов, он оказал­ся прочно забытым уже к концу столетия. Бурные события пе­реломного времени, новые веяния в общественной жизни, свое­образие того пути, по которому к этому времени пошло разви­тие марксистской мысли, привели к тому, что идеи зачинателей этих преобразований не были созвучны настроениям меняюще­гося общества. О Зибере вспомнили много времени спустя лишь экономисты, переиздавшие уже в советское время его труды 136].

Зибер-социолог и по сей день не известен специалистам; даже его не утратившую практической ценности программу ус­пели забыть к концу века. К совещанию российских статисти­ков (1903) она была переиздана как библиографическая ред­кость. Самое же удивительное состоит в том, что его довольно рано перестали вспоминать марксисты, несмотря на то что-»он был первым, кто начал приобщать отечественных ученых к ев­ропейским марксистским традициям, многое сделал как попу­ляризатор и комментатор трудов Маркса, с университетской кафедры знакомил студентов с их содержанием, создал один из первых марксистских кружков в Киеве (1870).

Михайловский, Плеханов и многие другие ученые, принад­лежавшие по своим убеждениям к разным общественным тече­ниям, лично знавшие Зибера, уважали его за его человеческие качества и высоко ценили его труды. Маркс, который также был лично знаком с Зибером (он и Энгельс встречались с Николаем Ивановичем в Лондоне в 1881 г.), следующим образом ото­звался о его ученых занятиях: «...еще в 1871 г. Н. Зибер, про­фессор политической экономии Киевского университета, дока­зал, что моя теория ценности, денег и капитала является не­обходимым развитием учений Смита и Рикардо.

Что является неожиданным для западного европейца при чтении его ценного труда — это последовательная выдержан­ность теоретической точки зрения» [85].

Социологические работы Зибера отличаются большим раз­нообразием тем, что делает их довольно полным отражением социально-экономического положения России того времени, ма­териальных и духовных запросов различных слоев населения. Зибер обращался к изучению процессов развития кооперации в условиях преобладания мелких крестьянских хозяйств. Его интересовали решение квартирных проблем в больших городах, влияние бедности на прогресс в обществе. Все эти процессы подвергались им детальному изучению.

В творчестве Зибера-социолога получили разработку и вопросы теоретического характера, ряд проблем методологии, ко­торые он рассматривал в связи с выяснением характера взаимо­отношений между социологией и этнографией, социологией и статистикой. Как многие крупные ученые, он тяготел к истори­ческой проблематике. Один из созданных им солидных трудов посвящен анализу первобытной экономической культуры [38].

Неизученность наследия Зибера не позволяет с достаточной определенностью судить о тех преемственных связях, которые соединяют его идеи с марксистской мыслью последующих эта­пов. Существует большое разнообразие мнений о том, каким марксистом был Зибер и какую роль он сыграл в дальнейшем ходе событий. Для марксиста Плеханова Зибер был первым проводником марксистских взглядов в России. Он высоко оце­нивал его социологические исследования³. По словам Плеха­нова, Зибер — этот восторженный последователь Маркса и во многих случаях верный его истолкователь — не может быть квалифицирован как социал-демократ. Плеханов сомневался в том, что Зибер был диалектиком и что он учитывал связь меж­ду философией Гегеля и экономической наукой. Плеханову бы­ло чуждо понимание Зибером роли революционной практики. Он был глубоко задет насмешливым отношением первого рус­ского марксиста к идее применения марксизма на практике. В этом он видел явные признаки недооценки такой важной сто­роны социального развития, как рост самосознания рабочих. По вопросу об отношении теории и практики имел серьезные раз­ногласия с Зибером другой последователь марксистского уче­ния — его сверстник И. Ф. Фесенко, считавший, что отрицание революционной борьбы строится на ложном убеждении о якобы неизбежности гибели старого мира без какого-либо сознатель­ного вмешательства.

____________________________________

³ Теми немногими русскими авторами, «сочинения которых могут быть признаны серьезными социологическими исследованиями», Плеханов считал Зибера и Ковалевского [27].

Близкие к плехановским оценки Зибера давали П. Орлов­ский, Л. Дейч и др. Противоположный взгляд принадлежит буржуазному автору А. Н. Миклашевскому, объявившему Зи­бера родоначальником русской социал-демократии. М. Грушев­ский и другие подчеркивали роль Зибера как основателя укра­инского и русского вариантов марксизма.

Были и такие, кто воспринимал Зибера как эволюциониста, считая его предтечей «легального марксизма» (и даже первым «легальным марксистом»). Немарксист Д. М. Овсянико-Куликовский отнес его к правоверным марксистам. Иные считали его убежденным и последовательным революционером. Павел Аксельрод выделил свой аспект в оценке деятельности Зибера, подчеркнув, что он в своей теории не смог противопоставить революционный марксизм его народнической интерпретации. Все это разнообразие мнений, каждое из которых не лишено доли истины, свидетельствует прежде всего о противоречивости марксистской позиции Зибера.

При всей пестроте приведенных суждений несомненно еди­нодушное признание последовательной позиции Зибера в нау­ке, честного служения истине на избранном пути. Отдав пред­почтение взглядам Маркса на законы исторического развития, он не признавал множества самых разных течений, объединяв­шихся под лозунгом борьбы за счастье народа, не верил в пер­спективность программ лавристов, бунтарей, якобинцев или бакунистов (последних он называл невеждами и утопистами) и мирных пропагандистов. Не нашел он пути к согласию и с ли­бералами, известными российскими оппонентами Маркса Ю. Г. Жуковским и Б. Н. Чичериным. В полемике с ними он неуклонно отстаивал позиции Маркса, защитника интересов ра­бочего класса. И напротив, взгляды либерального консерватиз­ма подвергал резкой критике за их обывательский, далекий от научности стиль. Это, в частности, проявлялось в аргументах либералов, рассматривавших борьбу рабочих за свои права как проявление низменного чувства зависти по отношению к тем кто живет в несравненно лучших условиях. Зибер резко осуж­дал примитивизм подобных приемов критики и, отстаивая марк­систский стиль полемики, разъяснял своим оппонентам, что от­нюдь не поверхностные эмоции побуждают рабочих выступать со своими требованиями. Осознавая свое бесправное положение в обществе, подчеркивал Зибер, рабочие имеют все основания желать улучшения жизни.

В истории, как известно, многое повторяется. Рецидивы крупномасштабных событий оборачиваются фарсом. Повторе­ние же в новых ситуациях некогда уже использованных ничтожнных приемов подтверждает прозорливость Лаврова, писавшегоо том, что люди приход одной глупости на смену другой часто принимают за подлинный социальный прогресс.

Итак, можно сделать заключение: марксизм Зибера не имел конкретного революционного смысла. Будучи теоретиком, Зибер находился вдалеке от задач общественного движения. Отрица­ние им организованного революционного движения основыва­лось на твердом убеждении в неопровержимости действия объ­ективных законов истории, которые, как он полагал, не нужда­ются для своего осуществления в каком-либо сознательном вмешательстве. По этому поводу его современник и оппонент Н. Даниельсон заметил, что, если, следуя Зиберу, мы будем ждать наступления золотого века России (после того как «каж­дый мужик выварится в фабричном котле»), вряд ли мы сможем стать свидетелями каких-либо изменений. Тем самым Даниель-соном была дана еще одна оценка позиции Зибера: она, по его мнению, была не подлинно марксистской, а псевдомарксист­ской.

В оценке противоречивой фигуры Зибера может помочь об­ращение к более широкому контексту — к событиям мировой истории марксистской мысли. История показала, что взрыв мас­совых движений, нарастание во второй половине XIX в. орга­низованных форм сопротивления пролетариата буржуазии вы­двинули вслед за Марксом и Энгельсом плеяду их учеников и соратников, активных деятелей европейского рабочего движе­ния, многие из которых были наделены талантом мыслителей.

Среди первых теоретиков-марксистов люди чисто академи­ческого склада были редчайшим исключением. Подавляющее их большинство были крупными деятелями международного рабочего движения, основателями первых социалистических партий в передовых странах Европы, организаторами I Интер­национала. Обобщая свой практический опыт, многие из них оставили ценное теоретическое наследие, которое пока продол­жает оставаться вне поля зрения историков социологии⁴. В России такими деятелями были Г. В. Плеханов, В. И. Ленин, Н. И. Бухарин, А. А. Богданов, Л. Б. Троцкий и многие дру­гие. Н. И. Зибер не вписывается в этот ряд, и это обстоятель­ство заставило исследователей не однажды ставить вопрос: ка­кой марксизм он исповедовал? Ответ на него в целом правиль­но пытаются искать, обращаясь к условиям российской действи­тельности, как в ее внутренних процессах, так и в факте ее изо­ляции от стран Запада.

____________________________________

⁴ Труды Ф. Меринга, А. Бебеля, А. Лабриолы, П. Лафарга, Р. Люксем­бург, других мыслителей-революционеров, наследовавших идеи Маркса и развивавших их в условиях своих стран на новом историческом этапе, ждут своих исследователей — историков социологии.

Время Зибера не знало организованного движения русских рабочих, а в интеллигентской среде царили утопические народ­нические идеалы; будущий перелом в умах, глубокий духовныйкризис русской интеллигенции еще только начинали намечаться В этой атмосфере, где ясно давала о себе знать потребность на­уки в критическом осмыслении социальной ситуации и социальных идей, ученый, воспринявший идеи западной революционной теории, неизбежно был обречен на непоследовательность, поло­винчатость, логическую противоречивость. Принципиальные по­ложения марксовой доктрины не имели почвы для своего при­ложения и развития, потому не случайно такие вопросы, как сущность капитала, природа рынка, законы ведения натураль­ного хозяйства, и, наконец, вопрос о содержании материальных интересов разных социальных групп по объективным причинам не могли стать предметом теоретического анализа.

В некотором роде исключением из общего правила был европейский современник Зибера итальянский профессор Антони Лабриола, представитель академической ветви в развитии марксистской теории. Сравнительный анализ деятельности этих двух теоретиков марксизма, установление сходства и различий, может помочь высветить новые грани в объяснении феномена Зибера. Оба, прежде всего университетские профессора, и Зибер и Лабриола не сразу восприняли марксистское мировоззрение первый — вышел из позитивизма, второй — должен был порвать свои отношения с лассальянством, прудонизмом и даж христианским социализмом. Зибер был чистым теоретиком, Лабриола сочетал исследовательскую деятельность с участием охватившем Западную Европу живом процессе рабочего дви­жения. В 1892 г. Лабриола основал итальянскую социалистическую партию. Свое жизненное кредо он выразил так: «Я счи­таю своим долгом и правом защищать как могу и когда могу социализм и его мировоззрение». В своих трудах он поставил проблемы, имеющие непосредственное отношение к революцион­ной практике: определяющий фактор исторического развития классы и классовая борьба, роль народных масс и личности в истории; закономерности развития буржуазного общества, государства, революционного процесса и др.

Главный труд Лабриолы «Очерки материалистического понимания истории» [73], содержащий изложение учения Маркса, критику идеалистических трактовок истории Н. Гартманом Ф. Ницше, Б. Кроче и ответ критикам марксизма, получил широкий отклик не только в среде приверженцев марксизма, но и представителей немарксистской мысли (Э. Дюркгейм, В. Парето, Сеньобос, Б. Кроче, Д. Джентиле и другие крупные социо­логи опубликовали свои рецензии на труд Лабриолы).

Даже поверхностное сравнение свидетельствует о явных преимуществах европейского профессора Лабриолы перед рос­сийским профессором Зибером, популярность которого ограни­чивалась своей страной, полемику он вел с отечественными со­циологами, и таким образом его оторванная от практики теоре­тическая мысль была обречена на односторонность и пассив­ность. Оставаясь чистым теоретиком, Зибер исключил из сфер своих исследовательских занятий практические нужды общест­венного движения в целом, вследствие чего не представил в своих трудах какой-либо общей картины расстановки сил и тенденций развития.

Марксистам следующих поколений Зибер при всех несовер­шенствах его теоретических взглядов оставил ценное наследие. Он первый дал полную оценку первого тома «Капитала», сде­лав достоянием русских обществоведов содержание теории при­бавочной стоимости Маркса. И, несмотря на то что ему не уда­лось избежать натуралистической трактовки капитала и при­бавочной стоимости, обращение к этим темам, сама постановка новых обществоведческих проблем заложили необходимую ос­нову для дальнейшего движения мысли. Все это облегчило за­дачу последующей критики и творческой разработки фундамен­тальных проблем теории марксизма: природы ценности и ка­питала, сущности идеологии, закономерностей развития и функ­ционирования базиса и надстройки, природы связей между ни­ми. Рассмотренные, хотя и абстрактно, отношения крупного и мелкого хозяйства, природа капитализма стали содержанием переходного этапа в усвоении русской наукой принципов марк­систского понимания истории и поисках путей и способов при­ложения этих принципов к реалиям социально-экономическом жизни России.

Проблемы социализма и политической борьбы, роли проле­тариата как движущей силы революции, связей интеллигенции с пролетариатом и самой природы и структуры интеллигенции в ее отношениях со всеми силами и группами российского об­щества— все это стало предметом изучения тех, кто шел вслед за Зибером и призван был качественно осмысливать новые ре­алии. Новые поколения русских марксистов уже с конца 80-х— начала 90-х годов приступили к решительной последовательной .критике народнических представлений о судьбах России. Ве­дущую роль в этом процессе предстояло сыграть Г. В. Плеха­нову. В его работах идеи Маркса, перенесенные на российскую' почву, приобретают конкретный революционный смысл.