§ 54. Перестройка 4-ст. Хорея. Последний из канонических

размеров классицизма, 4-ст. хорей, сохраняет в XIX в.

свои позиции в системе метров, но жанровый и тематический

состав его меняются. В XVIII в. его опорою была песня —

во-первых, анакреонтическая, во-вторых, салонная, в-третьих,

народная и, в-четвертых, духовная. В XIX в. очертания

этих жанров расплываются, но тематическая связь с прошлым

остается.

Анакреонтическая стилизация в чистом виде (белым стихом)

выходит из употребления, но анакреонтические мотивы

наслаждения жизнью продолжают тяготеть к 4-ст. хорею:

Батюшков пишет так «Элизий» («О, пока бесценна младость

Не умчалася стрелой...», 1810) и «Вакханку» (1815), Баратынский

— «Наслаждайтесь, все проходит....» и «Бокал»

(1834—1835). Иногда они окрашиваются в неожиданный

бытовой колорит — у Давыдова в гусарский («Бурцов, ёра,

забияка, Собутыльник дорогой!..»—1804), у Бенедиктова

в салонный («Кудри девы-чародейки, Кудри — блеск и

аромат...» — 1836).

Салонная чувствительная песня перерождается в романтический

высокий романс: таковы у Жуковского «Желание»

(из Шиллера, 1811: «Озарися, дол туманный...») и «Пловец»

(«Вихрем бедствия гонимый...», 1812); в более конкретных

образах — «Венецианская ночь» Козлова («...Тихо Брента

протекала...», 1825) и «Талисман» Пушкина (1827); веще более

общедоступных — «Из страны, страны далекой...» и «Нелюдимо

наше море...» Языкова (1827 и 1829). Особую разновидность

образовал элегический 4-ст. хорей с чередованием

новооткрытых дактилических и мужских рифм: «Ах,

почто за меч воинственный....» (Жуковский, 1820) — и все

многочисленные отголоски этих стихов (§ 72).

Народная песня оставила тематический след в таких стихах,

как «Еще тройка» («Тройка мчится, тройка скачет...»,

1834) Вяземского, «Киев» Хомякова (1839), «Москва» Ф. Глинки

(1840), «Два великана» Лермонтова (1832). Но главным

событием нового периода здесь был выход 4-ст. хорея к большим

эпическим формам (впервые после одиноких опытов

XVIII в., § 26). Этот выход был сделан с двух попыток,

Первой, на рубеже века, был 4-ст. хорей с дактилическими

окончаниями без рифм, имитирующий русский народный

стих (§ 61): здесь «Илья Муромец» Карамзина повлек за

собою целую серию поэм в этом нетрудном и однообразном

120

размере, и конец такой моде положил лишь Пушкин успехом

4-ст. ямба «Руслана и Людмилы». Второй попыткой, в 1831 г.,

стали сказки Пушкина и Жуковского — «Сказка о царе Сал-

тане» (4-ст. хорей с парными мужскими и женскими рифмами)

и «Спящая царевна» (со сплошными мужскими рифмами,

§ 71); За ними последовали другие сказки Пушкина и, наконец,

«Конек-Горбунок» Ершова (1834), первые строки

которого, по ненадежному преданию, подсказаны самим

Пушкиным: «За горами, за лесами, За широкими морями, Не

на небе, на земле Жил старик в одном селе...».

У этого эпического 4-ст. хорея была дополнительная опора

в традиции — балладный стих. Немецкие поэты в балладах

предпочитали хорей ямбу — отчасти вслед немецким народным

песням, отчасти вслед силлабо-тонической интерпретации

испанских романсов. За ними пошли и русские поэты:

Жуковский в переводной (из Шиллера) «Кассандре» (1809)

и оригинальном «Ахилле» (1814), Катенин и Жуковский

в переложениях из Гердерова «Сида» (1831—1832, ср.:

«На Испанию родную...» Пушкина, 1835; «испанский хорей»

был знаком русскому стиху еще с «Гвариноса» Карамзина,