Гамезо м.В., Герасимова в.С., Горелова г.Г., Орлова л.М. Возрастная психология: личность от молодости до старости. М., 2001

6.3.Стыд. Когда я думаю о некоторых своих клиентах, страдающих от страха перед тем, что они будут или ви­новаты, или несостоятельны, то мне вспоминается одна фраза древних: «Бичуемые стыдом, влекутся они к доб­родетели'» Стыд яапяется ситьной эмоцией, функцио­нальное значение которой состоит в том, чтобы регули­ровать поведение человека в соответствии с нормами, зафиксированными в Я-концепции человека. Благодаря развитию самосознания и появлению стыда процесс со­циализации и воспитания детей становится «на автомат». Если удалось внедрить в представление о самом себе та­кое качество, как «я — умный», «я — правдивый», «я — щедрый», то носящий в себе эти критерии будет испытывать стыд всякий раз, когда окажется не совсем умным, или вынужден будет солгать ради блага близких, или не сможет проявить широты души, не пожертвовав послед­ние деньги на благотворительность. Всякий раз он будет испытывать внутреннюю разорванность от чувства стыда. Рассогласование Я-концепции со своим реальным пове­дением трансформируется в очень тяжелое переживание. Эмоция стыда способствует насильственной социализа­ции человека, который под ударами стыда влечется к добродетели.

Стыд поддерживается окружением из соображений его собственной безопасности и удобства. Мы уверены в том, что совестливый, стыдливый человек будет поступать даже во вред себе, лишь бы его поведение соответствовало вне­дренной в него Я-концепции. «Здесь и теперь я должен в своем поведении, состоянии, положении в обществе, уровне исполнения роли, во внешности, в одежде, в спо­собностях и многом другом соответствовать моей Я-концепции». Таков императив, нарушение которого нака­зывается стыдом. Однако побуждение стыдом ригидно и инфантильно. Это понимал еще Аристотель, хотя он был далек от идей психоанализа. Человек в своем индивиду­альном развитии должен пройти через стыд. Однако далее он не может руководствоваться только стыдом.

Опыт работы консультирования поражает тем мас­штабом зла, которое порождается инфантильностью взрослых, их стыдом. Незрелый человек не в состоянии выдержать тиранию стыда и чаще всего погибает.

Например, шестнадцатилетняя девушка покончила жизнь самоубийством, так как не смогла признаться ма­тери, что уже беременна и мужа у нее не будет. Отец, ко­торому было стыдно, что он плохо воспитывает сына, придя из школы, где классный руководитель высказал ему замечания насчет прилежания ребенка и роли роди­телей в этом, выпорол сына. Он бил сына не в целях воспитания, а вымещал боль, вызванную стыдом. «А что скажут люди?», «А каково мое лицо?» — эти и многие подобные суждения являются источником усилий роди

телей, направленных на то, чтобы сделать существование собственных детей невыносимым. Иногда стыд одевается в более трагические одежды. Среди эмоций, которые по­буждали Тараса Бульбу к сыноубийству, изрядную долю составлял стыд, а не страх перед однополчанами.

Познание своего стыда открывает скрытые в бессоз­нательном свойства нашей Я-концепции, о которых мы и не подозреваем. Здесь и теперь мне стало стыдно. Поче­му? Значит, существует рассогласование между тем, ка­ков я здесь и теперь, и тем, каким я должен быть соглас­но своей Я-концепции. Если я в состоянии сделать объ­ектом интроспекции свое состояние, то нетрудно устано­вить признаки, с которыми я вступил в конфликт, даже если эти признаки, представления о себе скрыты в глу­бине бессознательного. Для познаюшего даже стыд пре­вращается в призму, через которую он познает себя. Если вам вдруг стало стыдно, вы испытали какое-то неприят­ное чувство и стали раздражаться, вспомнив, что не отве­тили на письмо школьного товарища, которого не видели двадцать лет и не собираетесь с ним общаться, то это свидетельствует о том, что вы являетесь человеком, пре­данным старым друзьям и обязательным притом, хотя в вопроснике на вопрос о преданности друзьям ответили «нет». Клиент, который обращается к консультанту по поводу того, что он считает себя слабым в сексуальном отношении, в своей Я-концепции считает себя сильным мужчиной, так как жалуется на гнетущее чувство стыда по поводу неудач в сексе.

Наш стыд говорит о нас намного больше, чем мы думаем. Поэтому размышление о стыде — один из на­дежных путей самопознания не того, каким мне хочется казаться, а того, каков я есть.

Стыд также состоит из трех элементов'

а) то, каким я должен быть здесь и теперь согласно Я-концепции;

б) каков я здесь и теперь;

в) рассогласование и его осознание.

Как видим, стыд и вина состоят из одних элементов, но различить их нетрудно. Если мне стыдно безотноси­тельно к тому, чтобы кто-либо оценивал мое поведение или состояние, чтобы кто-то видел или слышал о стыд­ном поступке, то это — чистый стыд, абсолютный стыд. Но поскольку стыдные поступки в моей жизни наказы­вались лишением любви, плохим отношением взрослых, друзей, отвращением ко мне значимых людей, то энергия стыда возрастает при возбуждении представлений о том, что кто-то оценивает меня, неодобрительно относится к моему поступку или состоянию. Однако это — не чистый стыд, а индивидуальный, вызванный другими людьми, поскольку я чувствителен к их чувствам. Если эти другие мною любимы, то данный вид стыда сливается с чувст­вом вины, с чувством того, что я не соответствую их ожиданиям. Если же эти другие нелюбимы, но значимы, то под видом стыда реализуется социальный страх перед осуждением другими.

Три функциональных элемента стыда представляют собой автоматические акты ума, которые воспроизводят соответствующую черту, признак Я-концепции, воспри­нимают поведение, соответствующее этой черте, сличают с меркой, находят рассогласование. Это рассогласование в прошлом опыте всегда сопровождалось неприятными переживаниями, которые вызывало во мне окружение, особенно значимые близкие, любимые; они в момент, когда во мне происходило рассогласование, эмпатически заражали меня эмоциями, которые испытывали сами: стыдом, страхом, лишением любви, отвращением, иногда даже болью. Этот опыт остается в памяти и теперь ус­лужливо извлекается в сознание всякий раз, когда проис­ходит названное рассогласование. В этих реминисценци­ях памяти все ранние эмоции смешаны; стыд представля­ет собой ужасный коктейль из указанных выше ингреди­ентов, смешанных причудливым образом и измененных до неузнаваемости. Познание стыда состоит в том, чтобы осознать эти наслоения прошлого и высветить светом сознания те акты, которые порождают стыд.

Познание стыда облегчается, если мы подразделим различные виды на категории. Так, разделяют экзистен­циальный, общий, целостный стыд и стыд атрибутивный, когда стыдно за какие-то свои черты или свойства. Я-концепция содержит большое количество черт, каждая из которых может стать меркой, в сличении с которой воз­никает специфический атрибутивный стыд. Мне стыдно, что у меня рост маловат, или родители не те, или нос не имеет нужной конфигурации и т.д. Иногда отдельный признак накладывает отпечаток на облик, опосредующим пунктом которого является стыд. Например, рослые де­вочки обязательно сутулятся. Стыд преобразовывает строение тела. Он может вызывать спазмы сосудов, пи­тающих орган, и способствовать заболеванию.

Экзистенциальный стыд охватывает все признаки, которые свойственны человеку и которые он приписыва­ет себе. Ядерное чувство неполноценности порождается потерей базового доверия и отсутствия любви на перво­начальных этапах развития человека. Ребенок, лишенный эмоциональных контактов, если он выживает и в даль­нейшем является отвергнутым и ненужным, обузой для родителей, постепенно приобретет чувство глобального несоответствия тому, каким он должен быть. Это чувство хронического рассогласования порождает чувство непол­ноценности независимо от того, соответствует ли человек своей Я-концепции или нет. «Мне удалось решить эту трудную задачу, но это — случайность, я все равно глу­пый»; «Она восхищается мною, считает сильным и кра­сивым, но это — заблуждение, вызванное тем, что она или глупа, или не понимает меня»; «Этот мужчина вос­хищался мною. Думаю, что это простое проявление веж­ливости или благодарности воспитанного человека. Ему не хотелось обижать меня, показав, насколько я непри­ятна»

Экзистенциальный стыд представляет собой не об­наружение рассогласования между тем, каков я здесь и теперь, Я-концепцией, а скорее общую негативную реак­цию на ситуацию оценивания меня другими. Отрица

тельные оценки других настолько привычны, что незави­симо от того, как они меня оценивают сейчас, я автома­тически воспринимаю эту оценку как неблагоприятную, отрицательную. Поскольку такое состояние невыносимо, то механизмы психической защиты замещают это неспе­цифическое чувство стыда конкретным. Так, например, этот общий стыд может заместиться одним видом стыда, происходящим от рассогласования между реальной внеш­ностью и неким эталоном. «Чем больше я вглядываюсь в свое лицо в зеркале, тем сильнее убеждаюсь в том, что за внешне привлекательной внешностью скрывается безо­бразие»,— говорит мне довольно привлекательная на вид клиентка, страдающая экзистенциальным стыдом. «Я со­всем не похожа на то, какой я должна быть».

Экзистенциальный стыд подчас может иметь совер­шенно неожиданные проявления. Монтень приводит пример чрезвычайной стыдливости, не зависящей от со­циального положения человека: император Максимилиан был настолько стыдлив, что в своем завещании потребо­вал, чтобы прежде чем надеть на него одежду для погре­бения, на него надели бы подштанники и, более того, человеку, который будет обмывать его, завязали глаза, чтобы он не видел наготы императора.

Вместе с тем стыд является важной эмоцией, способ­ствующей более эффективному приспособлению челове­ка к условиям общественной жизни. Стыд способствует углублению самопознания, поскольку фиксирует внима­ние человека на черте, являющейся предметом стыда. Если здесь и теперь мне стыдно, то важно понять, поче­му. Я знаю данную ситуацию, в которой я проявил, на­пример, недостаток компетенции. Вместе с этим мне не трудно прийти к выводу, что в моей Я-концепции суще­ствует оценка: «Я умный, компетентный в этих вопро­сах». Стыд повышает сензитивность и чувствительность к оценкам других, гак как в противном случае мы могли бы не обращать внимание на то, как нас оценивают другие. Противоборство стыду способствует развитию са­моуважения, усиливает регуляцию поведения, а имен

но — его обратную связь. Благодаря эмоции стыда чело­век развивает в себе способность оценивать последствия своих поступков в большей степени, чем если бы его просто контролировали другие. Таким образом, развитие эмоции стыда является необходимым условием развития нормальной индивидуальности. Однако если стыд только переживается, а не познается, если мы не можем отде­лить его от себя и сделать предметом рассмотрения его природу, сущность, то этот стыд уходит из-под нашей власти, становится неконтролируемым и часто деструк­тивным.

Для познания стыда необходимо иметь представле­ние о том, как в нас развивается данная эмоция, какие формы ее проявления мы можем обнаружить в себе. Эмоции, в какой-то степени похожие на стыд, можно обнаружить у детей еще до развития самосознания, до того, как Я-концепция сложилась. С момента, когда ре­бенок обучается отличать лицо матери от незнакомых женских лиц, у него могут возникнуть реакции, похожие на стыд, например, когда ребенок обознается и примет за мать другую женщину. В данном случае рассогласование между реальностью и образом матери создает стыд. Лиио матери отождествляется с самим сбой, и рассогласование порождает стыд. То же можно наблюдать, когда взрослые смотрят на поступки, жесты, позы ребенка и ему кажет­ся, что взрослые оценивают их неблагоприятно. Нечто похожее на стыд ребенок обнаруживает каждый раз, ко­гда становится объектом пристального наблюдения взрослых, что часто приводит к задержке активности ре­бенка и он имеет возможность сосредоточить внимание на том, как он себя ведет, что способствует самосозна­нию.

Сказанное позволяет считать, что развитие эмоции стыда является необходимым условием нормального раз­вития человека и формирования индивидуальности Но с того момента, как личность сложилась и индивидуаль­ность выкристаллизировалас., она перестает нуждаться в лхж эмоции как побудителе деятельности и поведения.

Стыд должен стать лишь сигналом к тому, что здесь и теперь я не соответствую своей Я-кониепции — и не бо­лее того. А мои поступки определяются разумом и созна­нием блага. По-видимому, именно в этом смысле Ари­стотель говорил, что «мы не хвалим взрослого, если он стыдлив».