искусственные и естественные языки
.docФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
УФИМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АВИАЦИОННЫЙ
ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра истории Отечества и культурологии.
Реферат
на тему :
« Естественные и искусственные языки »
Выполнил: студент
группы
Проверил: ассистент
Идрисова Алина Валерьевна
Уфа 2005.
Под естественным языком понимается язык повседневной жизни, служащий формой выражения мыслей и средством общения между людьми. Искусственный язык создается людьми для каких-либо узких потребностей. Язык - явление социальное. По своей физиологической основе язык выступает, по мнению профессора И.П.Павлова, в функции второй сигнальной системы. Языковой знак, будучи по своей физической природе условным по отношению к тому, что он обозначает, тем не менее, обусловлен, в конечном счете, процессом познания реальной действительности. Язык является средством фиксирования и сохранения накопленных знаний и передачи их от поколения к поколению. Благодаря языку возможно существование и развитие абстрактного мышления. Наличие языка является необходимым инструментом обобщающей деятельности мышления. Наличие языка является необходимым инструментом обобщающей деятельности мышления. Однако язык и мышление не тождественны. Раз, возникнув, язык является относительно самостоятельным, обладая специфическими законами, отличными от законов мышления
Поэтому не существует тождества между понятием и словом, суждением и предложением и т.д. К тому же язык представляет собой определенную систему, структуру, со своей внутренней организацией, вне которой нельзя понять природу и значение языкового знака. Для Гегеля язык - это объективированное мышление. В непосредственном контакте с миром природных явлений человек находится в качестве ощущающего существа как субъект чувственности. Выход в опосредование, т.е. в размышление, рефлексию достигается, согласно Гегелю, лишь за счет введения особой, знаковой предметности, слов и терминов, в которых фиксируется устойчивость и всеобщее содержание чувственных впечатлений. Э.В.Ильенков говорил, что в языке и благодаря ему создается вторичный план мышления, замещающий исходный чувственный контакт - непосредственное взаимодействие познающего субъекта и предметов природы.
Искусственные языки, специальные языки в отличие от естественных языков конструируемые целенаправленно; применяются для выполнения отдельных функций естественного языка, в системах обработки информации и т. д. Различают информационные языки и международно-вспомогательные языки.
Языки информационные, специализированные искусственные языки, используемые в различных системах обработки информации. От информационных языков, следует отличать язык программирования и машинный язык, а также формализованные языки науки, предназначенные для символической записи фактов и теорий математики, логики, химии. Содержание и правила машинного языка реализованы аппаратными средствами ЭВМ.
Машинный язык состоит из системы команд ЭВМ и метода кодирования информации (исходных данных, результатов вычислений), принятого в ЭВМ. Символами Машинного языка являются двоичные цифры; как правило, символы группируются в конструкции (морфемы) — адреса в командах, коды операций и признаки команд; из команд составляются программы, реализующие алгоритмы задач.
Язык программирования - формальная знаковая система, используемая для связи человека с ЭВМ; предназначена для описания данных (информации) и алгоритмов (программ) их обработки на вычислительной машине.
В широком смысле Формализованный язык – любая совокупность некоторым образом специализированных языковых средств с (более или менее) точно фиксированными правилами образования «выражений» (синтаксис Ф. я.) и приписывания этим выражениям определённого смысла (семантика). В таком употреблении термин «Формализованный язык» не предполагает, вообще говоря, никаких специальных ограничений ни на синтаксическую структуру, ни на семантические правила, ни на назначение такого языка. Например, выражения «Н2О», «вода», «eau», «water», «Wasser», «vesi» и т.д. можно, в принципе, в равной мере считать элементами «Формализованным языком химии».
Всемирный или международный язык— язык (большей частью искусственный, т. е. придуманный одним лицом, не сложившийся естественным путем), на котором все цивилизованные народы могли бы сноситься между собой письменно и устно. Принятием такого языка устранилась бы необходимость для каждого образованного человека изучать несколько чужих культурных языков, так сильно дающая себя чувствовать в наше время. Самостоятельное политическое и духовное развитие и обособление различных мелких национальностей, не игравших прежде почти никакой роли в умственной жизни цивилизованного мира, наряду с все более и более возрастающей необходимостью международных связей, невольно наталкивают на утопическую мысль о каком-нибудь одном языке, как средстве взаимного понимания для всех культурных народов. Одни предлагают выбрать для этой цели какой-нибудь из наиболее распространенных живых языков; другие желали бы воскресить один из мертвых языков (греческий или латинский, из которых последний еще недавно играл роль международного научного языка); третьи мечтают о создании какого-нибудь искусственного языка, который не представлял бы грамматических и фонетических трудностей, свойственных почти всем природным живым языкам, и потому мог бы с большим удобством заменить их. Едва ли, однако, можно думать, чтобы какое-нибудь из этих утопических мечтаний могло скоро осуществиться. Национальные предрассудки (близкого конца которым не предвидится) едва ли позволят современным культурным народам добровольно принять за всеобщий язык какой-нибудь из существующих.
Латинский язык в древнем мире распространялся под прикрытием римских легионов и под давлением высокой римской культуры; английский язык, играющий теперь до известной степени роль всемирного языка на всех океанах земного шара, удерживается в этой роли только благодаря давлению известных условий всемирной торговли и мореплавания, которые не вечны. С другой стороны, торжество английского языка на море отнюдь не влечет за собой его побед на суше, и в области духовной культуры не замечается ни малейших намеков на возможность для него всемирного значения. Так же тщетны мечтания о возможности воскресить в роли всемирных языков — языки классические, сложившиеся и оцепеневшие в эпохи, в интеллектуальном отношении весьма далекие от современной. Почти полная смерть латинского, как международного научного языка, служит очевидным доказательством несбыточности подобных мечтаний. Не одни только национальные стремления XIX века лишили латинский язык его всемирного научного значения, о котором в наше время свидетельствуют только диссертации немецких докторов классической филологии (печатаемые по-латыни), латинские медицинские рецепты и номенклатура естественных наук; главной причиной окончательной смерти латинского языка было быстрое развитие науки и техники в XIX веке, которое требовало более сжатого и в то же время более богатого в лексическом отношении и более гибкого средства выражения, чем изобилующий сложными и запутанными стилистическими фигурами и условными оборотами язык древних римлян, не знавших ни пара, ни электричества, ни 9/10 земного шара. Масса новых понятий, вызванных к жизни быстрым ростом науки и культуры в XIX в., не могла быть выражена латинским языком, который таким образом принужден был уступить место другим, более юным и более богатым своим собратьям. Так же невероятно всемирное распространение какого-нибудь искусственного суррогата, проекты которых появляются все чаще и чаще, начиная с XVII в. Нечего говорить уже о несовершенстве и бедности огромного большинства подобных искусственных языков, которые до сих пор являлись главной помехой к их распространению даже в ограниченных пределах. Если и допустить, что какой-нибудь из "настоящих" или "поддельных" языков будет принят на некоторое время всеми культурными народами, то его господство не может быть долговечным. Неизбежные, сначала незначительные, разницы в одном уже произношении с течением времени непременно усилятся и повлекут за собой образование диалектических различий, как это наблюдается, например, в современных американском и великобританском диалектах английского языка. Едва прошло столетие с тех пор, как американские англичане отделились в политическом отношении от своих европейских соплеменников, а диалектические разницы (особенно звуковые) уже дают себя чувствовать. Правда, весьма важным фактором в новой истории культурных языков является литературный или книжный язык, имевший едва ли сотую часть своего теперешнего значения в античном мире, но мы еще не имеем решительно никаких данных в пользу того предположения, что его сдерживающее и нивелирующее влияние может действовать в течение больших промежутков времени, хотя бы, например, двух-трех веков. Напротив, указанный пример начинающегося диалектического распадения единого английского языка в устах одной и той же расы (хотя бы и с посторонними примесями) свидетельствует о том, что сглаживающее значение литературного языка не должно быть преувеличиваемо. Звуковые изменения, на первый взгляд ничтожные, не могут быть устранены никакими усилиями воли, никаким сознательным приноровлением к известной норме: саксонец, несмотря на все усилия воли, будет выговаривать папа вместо баба и т. д. Таким образом, если и можно проектировать какой-нибудь всеобщий язык с уверенностью, что его всемирное значение будет прочно (хотя бы до известных пределов), то таким языком может быть лишь язык оптических символов, независимый от звукового языка и говорящий уму только при посредстве зрительных ощущений. Разумеется, такой язык может годиться для одних письменных сношений, а не для устных. Нечто подобное представляет письменный китайский язык, который одинаково понимается китайцами всех говоров, пока они читают про себя (глазами), и в то же время не годится для чтения вслух, так как одно и то же понятие, выражаемое одним постоянным письменным знаком, в одном говоре означается совсем другими звуками, чем в другом. Тем не менее новые проекты искусственных звуковых языков появляются постоянно, и история этих различных попыток не лишена значения и интереса, как с точки зрения историко-культурной (симптом известного состояния общества), так и с точки зрения специально лингвистической (полная возможность совершенно условного, искусственного языка), а также со стороны массы труда и остроумия, затраченных на них.
Идея создания международного языка зародилась в 17—18 вв. в результате постепенного уменьшения международной роли латинского языка. Первоначально это были преимущественно проекты рационального языка, освобожденного от логических непоследовательностей живых языков и основанного на логической классификации понятий. Еще Декарт занимался идеей всеобщего языка. Он полагал, что создание такого языка и изучение его не только вполне возможны, но даже не представляют никаких затруднений; в основе же его должна лежать известная классификация всех человеческих идей. Чисто теоретическая идея Декарта нашла себе исполнителя в лице английского епископа Вилькинса, который в 1668 году издал свой "Опыт о реальном выражении и философском языке" Попытка эта, весьма остроумная и глубоко обдуманная, не могла, однако, иметь практического значения, отчасти по своей сложности и недостаточной рельефности морфологических элементов, отчасти по тем общим причинам, которые разбивают все социальные утопии. Язык Вилькинса имеет в значительной степени алгебраический характер. Целью его было изобрести такую письменную систему, которая могла бы пониматься всеми одинаково, как, например, наши цифры, астрономические значки, математические знаки +, -, =, <, > и т. д. "Если каждая вещь или каждое понятие, — говорит Вилькинс, — получит свой особый знак, и, кроме того, будут употребляться известные средства, чтобы выразить грамматические отношения...", то этого будет достаточно для выражения наших представлений с помощью знаков, обозначающих не слова и звуки, а сами понятия. Сами знаки, по мысли Вилькинса, не являются произвольными, случайными; они должны образовать стройную систему, члены которой зависели бы не только друг от друга, но и от известных категорий конкретных или абстрактных понятий, которые ими выражаются. Этим достигалось бы более легкое усвоение и запоминание всего языка, а также и большее умственное развитие тех, которые стали бы им пользоваться. Поэтому в основу своего языка Вилькинса кладет полную философскую классификацию всего, что доступно или может быть доступно человеческому познанию, и составляет род словаря идей, долженствующего служить основой для самого языка. Все это выполнено для того времени весьма обдуманно, но в помянутой классификации и замечается ахиллесова пята проекта Вилькинса, который ставит всю систему своего языка в зависимость от системы или классификации идей. Вследствие этого каждый успех науки, каждое новое научное открытие должны были бы колебать всю систему всеобщего языка Вилькинса, вызывая перестройку философской классификации, которая имела бы следствием и перестройку отвечающих идеям знаков-слов.
Так, например, Вилькинс помещает кита в отделе рыб, тогда как его настоящее место иное, и сообразно с этим кит означается известным сочетанием букв, которое должно будет измениться, если поместить кита в отдел млекопитающих. Всего у Вилькинса получается 40 классов, из которых каждый означается известным слогом: ba, be, bi; da, de, di; ga, ge, gi и т. д. К этим слогам присоединяются согласные звуки b, d, g, p, t, с, z, s, n, которые должны означать различия внутри каждого рода. Дальнейшие видовые отличия выражаются присоединением гласных к этим слогам. Так, например, Бог в языке Вилькинса будет D α, μир = Da, стихия = De, камень = Di, металл = Do. Первый род cmuxиu — огонь, будет Deb., а первый вид огня — пламя будет Deb α θ т. д. Грамматические изменения — падежи, числа, а также предлоги и т. д. — означаются посредством разных значков. Идеи В. были известны и Лейбницу, который с большой похвалой отзывается о них в одном из своих писем к Томасу Бэрнету. Он сам носился с проектом всеобщего философского языка, вероятно родственного по основной идее изобретенному Вилькинсом, хотя и не оставил ничего, кроме его названия. Надо думать, однако, судя по решительности и уверенности заявлений Лейбница о важности его изобретения, что идея всеобщего языка у него в голове вполне созрела и сложилась в последние годы жизни. Вольтер также принадлежал к сторонникам всеобщего языка. Из более новых попыток укажем на "Идеографию" дона Синибальдо де Мас, носящую чисто оптический характер. У него находим список 2600 шифров, имеющих вид музыкальных нот, с особым значением каждый. Смотря по месту, на котором ставится головка такой ноты, знак получает значение имени существительного, прилагательного, глагола и т. д. Таким образом один и тот же знак может выразить понятия: любовь, любить, любящий и т. д. Для обозначения грамматических категорий служит другая система значков, выражающая понятия рода, числа, падежа, лица, времени, залога и т. д. Автор вполне прав, замечая, что запомнить его 2000 шифров легче, чем научиться нескольким языкам, особенно если принять во внимание, что только немногие люди должны употреблять более 4000 слов, и что число его шифров на деле значительно меньше, ибо один и тот же знак в разных интервалах имеет значение разных частей речи одного корня. Весь скелет его грамматики состоит только из 39 основных знаков, а грамматические изменения, уже в силу основного принципа их обозначения, не допускают исключений, что в сравнении с 2265 окончаниями одного французского глагола (310 окончаний для простых времен в десяти правильных спряжениях, 1755 в 39 неправильных и 200 у вспомогательных глаголов) весьма просто и легко. Но главный недостаток этого проекта — отсутствие всякой связи между понятием и отвечающим ему знаком. Все знаки имеют вполне произвольный, случайный характер, что, разумеется, должно затруднять не только изучение такого языка, но и пользование им. Перечислить все существующие многочисленные попытки создания всеобщего языка невозможно.
В последнее время вопрос о всеобщем языке вступил в новый фазис своего развития, и появилось несколько попыток, имеющих в большей или меньшей степени практическое значение. Большинство этих попыток представляет собой в известном смысле упрощение существующих языков, главным образом романских. Особенно широкую известность приобрел Волапюк (Vola = родит. падеж от v ol = англ. world = мир и p ük = язык: В. язык), изобретенный в 1880-х годах пастором Иоганном Мартином Шлейером в герцогстве Баденском, в Лиццельштеттене, близ Констанца. В настоящее время последователи Шлейера считаются тысячами; в Европе (особенно в Германии — стране ферейнов) имеется большое число кружков или клубов волапюкистов. В Париже, Бордо, Мадриде, Италии, Северной и Южной Америке открыты кафедры волапюка; в разных местах издается около 20 газет и журналов, посвященных этому языку, и даже такие ученые, как профессор Шухардт, объявляют себя его сторонниками. Алфавит волапюка состоит из следующих 27 знаков для гласных и согласных: a, ä, b, c, d, e, f, g, ', i, j, k, l, m, n, o, ö, p, r, s, t, u, ü, v, x, y, z. Корни волапюка заимствованы большей частью из английского языка, с известными упрощениями: lof = любить (англ. love), vol = мир (англ. world), pük = язык (англ. speak), bled = лист (англ. blade) и т. д. Грамматические изменения выражаются разными суффиксами и префиксами: родит. падеж посредством суффикса a, дат. падеж — суффикса e, винит. падеж — суффикса i. Множественное число выражается с помощью суффикса s. Например, родит. падеж отца = fat-a, отцов = fat-a-s, отец = fat, отцы = fats и т. д. Прилагательные образуются с помощью суффикса ik: fat-ik = отеческий. Местоимения (ob = я, obs = мы, ol = ты, ols = вы, om = он, oms = они) служат также личными окончаниями глагола. Времена и залоги означаются с помощью префиксов: ä — для несовершенного прошедшего, o — для будущего, p — для страдательного залога и т. д. Так, например, p-o-l ö f-ob значит "я буду любим" и т. д. В общем волапюк отличается простотой и последовательностью, чем и объясняется его успех. Но, тем не менее, попытка Шлейера не может считаться совершенной: звуковая система его далеко не может претендовать на общедоступность и практичность (обилие смешанных и вдобавок мало "прочных " гласных вроде ü, ö, ä); некоторые грамматические отличия слишком мало рельефны, как, например, префиксы ä (для несовершенного прошедшего) и e (для совершенного), предполагающие замечательную, совсем не "всеобщую", тонкость слуха у говорящего и его слушателей. Много произвольного и некрасивого в лексическом запасе волапюка также вредит ему: таковы числительные bal, tel, kil, fol, lul, mäl, vel, jöl, zül; наречия egеlо = всегда, fovikо = сейчас, sedeliko = редко, löpo = вверху, kikod = почему и т. д. Один из главных недостатков — это отсутствие рельефной связи с живыми существующими языками; даже взятые из английского языка слова и корни волапюка так искажены, что между ними и соответствующими английскими слишком мало сходства. От этого для огромного большинства изучение волапюка равносильно изучению совершенно незнакомого языка. Корни воляпюка односложны: bol, bil, bim, bod, böd, büd, buk, bum, bün, cal, can, cem, cif, cil, cog, dan, dun, del, dut, fat, feb, fel, fid, fit, fot, fut, lab, läb, lad, lam, lan и т. д. Обилие таких корней также затрудняет изучение волапюка и делает его лексический запас сбивчивым и мало рельефным.
В настоящее время увлечение волапюком начинает ослабевать, и он, кажется, начинает уступать место другим подобного рода выдуманным языкам. Прочие проекты представляют более естественные упрощения разных существующих живых языков. Так, "Космос" Евгения Лауды (Eug. Lauda) есть упрощенный латинский язык: латинские слова берутся в их неизмененной форме именит. един. или множеств.
Эсперанто — международный язык
Язык Эсперанто. отличается большой простотой и сжатостью,делающий его опасным соперником волапюка. Были известия, что в Нюрнберге целый ферейн волапюкистов перешел от волапюка к языку эсперанто.
Проект этого международного языка был опубликован в 1887 году варшавским врачом Людовиком Заменгофом. Проект привлек внимание и вскоре по всему миру стали образовываться организации изучивших его людей — эсперантистов. В настоящее время этим языком владеют около 300 000 человек во всем мире (по некоторым другим подсчетам — от 3 до 10 млн. человек). Название языка происходит от псевдонима, под которым был опубликован проект, — «Doktoro Esperanto» (Доктор Надеющийся). Л. Заменгоф надеялся, что если люди будут использовать один язык, не принадлежащий ни одной нации, для общения с людьми других национальностей, то исчезнет одна из важнейших причин межнациональной вражды.
Структура и словарь Эсперанто достаточно просты, чтобы человек без особых способностей к языкам мог за 3 — 6 месяцев занятий научиться вполне свободно объясняться на нем (для того чтобы в той же степени овладеть любым национальным языком, требуется, как минимум, 3 — 5 лет…). К тому же знание Эсперанто облегчает дальнейшее изучение других языков.
Относительная простота Эсперанто не делает его каким-то ущербным языком: он очень благозвучен (напоминает итальянский) и обладает прекрасными выразительными возможностями, позволившими перевести на него многие произведения мировой классики (от Данте и Пушкина до Булгакова и Толкиена) и создать интересную литературу, оригинально на нем написанную. На Эсперанто ежегодно издается более 200 книг и выходит около 300 периодических изданий. Некоторые радиостанции вещают на Эсперанто.
Эсперанто, в идеале, предназначен стать вторым языком для всех во всемирном масштабе. Это позволило бы, во-первых, всем народам на равных развивать свои национальные языки и культуры, не боясь нежелательного чуждого влияния и ассимиляции; и, во-вторых, позволило бы достичь большего взаимопонимания между народами, так как на нейтральном и легко изучаемом международном языке могут осуществлять прямые контакты не только власть имущие или специалисты, но все простые люди. Поэтому Эсперанто — путь к миру, демократии и подлинному интернационализму во всем мире. Однако и теперь, когда до всемирного распространения Эсперанто еще далеко, этот язык дает очень много тем, кто им владеет. Нет, он не дает больших возможностей для личного обогащения (хотя эсперантисты-коммерсанты из разных стран используют его в своих контактах), но принять участие в международной встрече, на которую съехались тысячи человек из десятков стран, и все свободно общаются без единого переводчика, с его помощью можно! Можно обменяться визитами с людьми из практически любой страны и узнать жизнь этой страны не как обычный турист, а гораздо глубже, «изнутри». Можно познакомиться с переводами литературных шедевров с таких языков, с которых на русский ничего не переводилось, или переводилось плохо. Можно открыть в себе творческие таланты, о которых вы и не подозревали. Можно… перечислить десятки возможностей, которые дает владение Эсперанто, но чтобы их понять в полном объеме, надо познакомиться с этим языком поближе… Эсперанто — наиболее успешный из всех проектов искусственных языков. В 2002 году Universala Esperanto-Asocio (Всемирная ассоциация эсперанто) имела членов в 108 странах мира, а ежегодный Universala Kongreso (Всемирный конгресс) эсперантистов обычно собирает от полутора до пяти тысяч участников