Глава 9 функции текста

Сущность языка нагляднее всего об­наруживается в его функционировании

Гали Николаевна Эйхбаум (из неопубликованных лекций)

1. Функция текста и иллокуция предложения

Как известно, общее значение языковых единиц слага­ется не только из их формы и содержания, но и из их коммуникативной направленности (функции). Это положение является одним из основополагающих принципов лингвис­тической прагматики. «Здесь дует!* — в определенных ус­ловиях эта фраза может означать вовсе не констатацию фак-та (наличие сквозняка), а пожелание (просьбу, мольбу, приказ и т. п.) закрыть окно. Соответственно в современной лингвистике текст понимается как комплексная, специально организованная, взаимосвязанная единица речевой коммуни­кации, с помощью которой говорящий совершает конкретное речевое действие с явно (или неявно) выраженным комму­никативным смыслом.

Перед тем как перейти к непосредственному рассмотре­нию текстовых функций, необходимо выяснить некоторые терминологические вопросы. В современной лингвистической теории при определении функциональной направленности речевых актов принято использовать понятие иллокуции.¹

¹ См., например, работы Дж. Остина и Дж. Серля в сборнике «Новое в зарубежной лингвистике» (1986).

142

В нашем случае, видимо, целесообразно вслед за некоторыми авторами отнести понятие иллокуции к уровню предложения, закрепив понятие текстовой функции за уровнем целого речевого произведения (linke, Nussbaumer, Portmann 1994: 245). При этом необходимо заметить, что в некоторых ис­точниках эти понятия используются как синонимичные, т. е. функция текста = иллокуции текста (Bußmann 1990: 777). Однако в любом случае речь идет об интенционалыгом ас­пекте речевого высказывания.

Насколько неверно является предположение о том, что общее значение текста складывается из простой суммы зна­чений отдельных предложений, настолько неверен вывод о том, что текстовую функцию можно представить в виде суммы отдельных иллокуций. И уж если мы хотим связать функцию текста с иллокутивной силой отдельных предло­жений, то нам необходимо предположить наличие системы иллокутивных иерархий, в которой главной функции текста соответствовали бы подчиненные функции (иллокуции) на Уровне предложения. Однако намного целесообразнее связать целевую установку текста с функционированием текста как целого и исходить из того, что отдельные текстовые элементы (слова, предложения или даже фрагменты), хотя и способ­ствуют воплощению этой функции, однако сами по себе, в отдельности, ее не реализуют.

Таким образом, чем меньше при определении функции текста мы опираемся на внутритекстовые элементы, тем важнее оказываются экстратекстовые факторы, как адресат, ситуация, отношения между партнерами по коммуникации, общий фонд знаний собеседников и т. п. Вместе с тем рассмотрение предложений в аспекте их функционирования способствует выявлению особенностей функционирования текста как целого речевого произведения. Что же касается определения реестра текстовых функций, то в этом вопросе У языковедов нет единой точки зрения. Однако нетрудно заметить, что отправной точкой большинства новейших за­рубежных классификаций текстовых функций является так называемая «модель органона» Карла Бюлера,

143

2, «Модель органона» К. Бюлера

При знакомстве с концепцией К. Бюлера следует по­мнить, что в данном случае речь идет о семиотической модели функционирования языка (а не о текстовой модели), согласно которой описание функционирования языковых зна­ков производится с учетом конкретных коммуникативных взаимосвязей.

При построении модели функционирования языка К. Бю-лер отталкивается от мысли Платона, высказанной в диалоге «Кратил»: «Язык есть organum, служащий для того, чтобы один человек мог сообщить другому нечто о вещи» (Бюлер 1993: 30). В этом перечислении «один человек — другому человеку — о вещи» представлены три необходимые реля­ционные компоненты акта коммуникации.

Для большей наглядности К. Бюлер рисует следующую схему (рис. 3):

Предмет

О

Орган

_{а-' >э}

Один человек Другой человек

Рис. 3. «Модель органона» К. Бюлера.

При толковании данной схемы в первую очередь прихо­дит в голову прямой каузальный подход. «Один человек* производит звук, который действует на «другого человека * как раздражитель. Таким образом, здесь имеются и субъект, и объект воздействия. Смысл отношения между звуком и предметом состоит в каузировании связей между событиями, сопровождающими звук: слуховое восприятие звукового фе-

144

номена стимулирует слушающего обратить внимание на этот самый предмет. Вот пример К. Бюлера: «Два человека на­ходятся в комнате. Один слышит шорох, смотрит в окно и говорит: "Идет дождь", тогда и другой смотрит туда, понуж­даемый услышанными словами или взглядом говорящего о. По мнению К. Бюлера, так все происходит, и при этом круг замыкается наилучшим образом. Однако психофизические системы говорящего и слушающего действуют различно. В простейшем случае получение раздражения эквивалентно на­стоящему сообщению, а его отправление — действию.

Рассуждая таким образом, К. Бюлер приходит к новой схеме (рис, 4).

Представление

Отправитель

Получатель

П редметы и ситуации

Рис, 4. Три семантические функции языковых единиц в трактовке

К, Бюлера,

Объяснения К. Бюлера точны и лаконичны. Круг в середине символизирует конкретное языковое явление. Три переменных фактора призваны поднять его тремя различны­ми способами до ранга знака. Три стороны начерченного

146

треугольника символизируют эти три фактора. Треугольник включает в себя несколько меньше, чем круг. Вместе с тем он выходит за границы круга, указывая, что чувственно данное всегда дополняется апперцепцией.² Множество линий символизирует семантические функции (сложного) языкового знака. Это символ в силу своей соотнесенности с предметами и положением дел; это симптом (примета, индекс) в силу своей зависимости от отправителя, внутреннее состояние которого он выражает, и сигнал в силу своего обращения к слушателю, чьим внешним поведением или внутренним со­стоянием он управляет так же, как и другие коммуника­тивные знаки (Бюлер 1993: 34).

Соответственно указанной схеме К. Бюлер выделяет три функции языковых знаков:

1. репрезентативную, т. е, функцию представления предметов, положений дел и событий (Darstellung);

2. экспрессивную, т. е. функцию выражения внутреннего состояния, эмоций и позиций отправителя (Ausdruck);

3. апеллятивную, т. е. функцию, с помощью которой отправитель обращается к реципиенту и хочет побудить его к определенным реакциям (Appell).

Доминирующую роль в этом единстве играет репрезен­тативная функция. Однако, не оспаривая ее главенствующей роли, К. Бюлер говорит также о возможности доминирова­ния каждой из представленных выше функций. К тому же любое из трех рассмотренных отношений, любая из трех смысловых функций языкового знака открывает и очерчи­вает свою область лингвистических феноменов и фактов (там же: 36-38). В лингвистической литературе существует также мнение о том, что коммуникативная направленность (целевая установка) текста, как правило, воплощается в одной доми­нирующей функции, и именно ее следует называть тек­стовой функцией (Blinker 1993: 82).

Некоторые зарубежные лингвисты, строящие свои науч­ные концепции на примате коммуникативного подхода к

2

Апперцепция — от лат, ad 'при, к' + perceptio 'восприятие' — зависимость восприятия от прошлого опыта, от запаса знаний и общего содержания духов­ной жизни человека, а также от психического состояния человека ъ момент восприятия; см.: Словарь иностранных слов (1989: 60).

146

тексту, заимствуют схему К. Бюлера целиком и переносят ее на уровень текста, считая основными функциями текста репрезентативную, экспрессивную и апеллятивную (Gülich, Raible 1977: 151-154). Такой выбор становится понятным, если учесть, что эти ученые считают текст «комплексным языковым знаком, образованным по правилам языковой сис­темы» (Ibid.: 47); иными словами, они признают за текстом (по крайней мере частично) статус языкового знака. А уж если текст, по их мнению, является языковым знаком, то и выводы К. Бюлера о функциях языкового знака, естест­венно, распространяются также на текст.

Модель К. Бюлера получила свое дальнейшее развитие в трудах других выдающихся лингвистов. Ян Мукаржовский обратил внимание еще на один компонент речевого акта — на сам знак. С ним он связывает четвертую функцию — поэтическую или эстетическую. Эта функция заключается в способности знака сосредоточивать внимание на самом себе, а не на сообщаемом. По его мнению, поэтическая или эстетическая функция противопоставлена трем «практиче­ским» функциям, выделяемым К.Бюлером. Иными словами, именно направленность поэтической речи на самого себя, а не на означаемое отличает ее от практического использования языка (Mukafovsky 1977: 65-85) — цит. по (Чаковская 1986: 6).

3. Иллокутивные классы Дж. Сер ля

_u Другой основой для многих зарубежных классифика­ций текстовых функций являются иллокутивные классы Дж. Серля (1986: 170-194). Как известно, он выделяет:

1. репрезентативы, функция которых состоит в пред­ ставлении какого-либо (истинного или неверного, правиль­ ного или неправильного) положения дел (диагноз, констата­ ция, описание, предсказание, сообщение, утверждение);

2. директивы — речевые акты, побуждающие реципи­ ента к какому-либо действию (приказ, просьба, распоряже­ ние, рекомендация, совет, указание и т. п.);

147

3) комиссивы — речевые акты, в которых говорящий обязуется предпринять какое-либо действие в будущем, со­ блюдать определенные рамки поведения (гарантийное пись­ мо, договор, клятва, обещание, пари и т. д.);

4. экспрессией, предназначенные для выражения психи­ ческого отношения говорящего к предметам и ситуациям (благодарность, извинение, поздравление, приветствие, собо­ лезнование и т. п.);

5. декларативы — речевые акты, успешное осуществле­ ние которых влечет за собой изменение в статусе или в положении того предмета (предметов), о котором (которых) идет речь (например: «Я объявляю вас мужем и женой» или «Я назначаю Вас ...»).

Нетрудно заметить, что три иллокутивных класса Дж. Серля из пяти в том или ином виде повторяют функции языкового знака в модели К. Бюлера: репрезентативы ■ ^ функция представления, экспрессивы = функция выражения, директивы = апеллятивная функция. К тому же оледу-ет добавить, что перечень возможных целевых установок рече­вых актов не исчерпывается классификацией Дж. Серля. Одна из развернутых концепций, посвященных прагматиче­скому аспекту высказывания, и в частности видам речевых актов, представлена в работе В. В. Богданова (1990). Его строгая дихотомичная схема включает в себя девять конеч--ных классов, причем каждый из этих классов проиллюстри­рован необходимым количеством примеров на разных язы­ках: декларативы, комиссивы, интеррогативы, инъюнктивы, реквестивы, адвисивы, экспрессивы, констативы, аффирма-тивы.³

4. Классификация текстовых функций К. Бринкера

В своем подходе К. Бринкер опирается на представлен­ную в п. 3 классификацию Дж, Серля и выделяет следу-

³ Эти наименования приведены в порядке, предложенном В. В. Богдановым. (1990: 53-58).

148

ющие основные функции текста: 1) информативную (Infor­mationsfunktion), 2) апеллятивную (Appellfunktion), 3) функ­цию возложения (принятия на себя) обязанностей (Obliga­tionsfunktion), 4) контактную (Kontaktfunktion), 5) деклара­тивную {Deklarationsfunktion). Нетрудно заметить, что К. Бринкер, сохраняя принципиальный подход Дж. Серля, отказывается от названия репрезентативы и экспрессивы, предпочитая им более однородные наименования (соответст­венно информативная и контактная функции). По его словам, это сделано для того, чтобы подчеркнуть особенности ком­муникативного контакта между автором текста и реципиен­том, находящие свое выражение в тексте (Brinker 1993: 104). Рассмотрим эти функции подробнее.

Информативная функция: отправитель дает понять ре­ципиенту, что хочет сообщить (передать) ему новое знание, проинформировать его о чем-либо. Пер формативные глаго­лы informieren (информировать), mitteilen (сообщать), benach­richtigen (уведомить) и т. п. прямо передают содержание дан­ной функции. Основной смысл информативной функции за­ключается в следующей формуле: Ich (der Emittent) infor­miere- dich (den Rezipienten) über den Sackverhalt X (Text-mhalt) — «я (отправитель) информирую тебя (реципиента) о положении дел X (содержание текста)». Степень уве­ренности автора в истинности информации передается при помощи модальных глаголов, модальных слов или дру. гих языковых средств. Наиболее явно информативная функ­ция представлена в газетных, радио- и телевизионных но­востях, различного рода описаниях, медицинских заключе­ниях и т. п.

Апеллятивная функция: отправитель дает понять реци­пиенту, что он хочет побудить его занять определенную позицию по отношению к предмету (воздействие на мнение) и / или совершить определенное действие (воздействие на поведение). К перформативным глаголам, прямо назы­вающим виды словесного воздействия на реципиента, отно­сятся следующие глаголы: auffordern (побуждать), befehlen (приказывать), raten (советовать), empfehlen (рекомендовать) ДР. Главное содержание апеллятивной функции передает Формула Ich (der Emittent) fordere dich (dm RezipienUn)

149

auf, die Einstellung (Meinung) X зи übernehmen / die Hand­lung X zu vollziehen — «Я (отправитель) призываю тебя (реципиента) занять позицию (принять точку зрения) X / совершить действие X». Алеллятивная функция характерна для рекламных текстов, политических комментариев, ин­струкций, рецептов и т. п.

Функция возложения (принятия на себя) обязаннос­тей: отправитель дает понять реципиенту, что обязуется со­вершить по отношению к нему определенное действие. Эту функцию передают такие лерформативные глаголы, как ver­sprechen (обещать), sich verpflichten (обязаться), schwören (клясться), garantieren (гарантировать) и др. Основное со­держание функции возложения обязанностей заключено в формуле: Ich (der Emittent) verpflichte mich (dem Rezipienten gegenüber), die Handlung X zu tun — «Я (отправитель) обязуюсь (по отношению к реципиенту) выполнить дейст­вие X». Данная функция находит свое воплощение в до-говорах, (письменных) соглашениях, гарантийных письмах, клятвах и т. п.

Контактная функция: отправитель дает понять реципи­енту, что в данном случае речь идет о личных отношениях (в особенности об установлении и поддержании личных кон­тактов). Функцию человеческого контакта передают следую­щие перформативные глаголы: danken (благодарить), um Entschuldigung bitten (просить извинения), gratulieren (по­здравлять), bedauern (сожалеть) и т. п. Примером текста с явно выраженной контактной функцией может быть открыт­ка следующего содержания: Über die Glückwünsche und Auf­merksamkeiten zu unserer Verlobung haben wir uns sehr gefreut und danken Ihnen herzlich dafür 'Мы очень рады Вашему вниманию и сердечно благодарим Вас за поздравления по случаю нашей помолвки'. Контактная функция находит свое выражение в поздравительных открытках, соболезнованиях и т. п.

Декларативная функция: отправитель дает понять реци­пиенту, что данный текст создает новую реальность, что (успешное) произнесение текста означает установление опре­деленного положения дел. Декларативная функция почти всегда находит свое прямое выражение в тексте: Ich setze

150

meinen Bruder Franz S, zu meinem alleinigen Erben ein (aus einem Testament) 'Я назначаю своим единственным наслед­ником моего брата Франца 3.' (из завещания). Общей фор­мулой таких текстов могут служить слова: Ich (der Emit­tent) bewirke damit, dass X als Y gilt 'Я (отправитель) обусловливаю настоящим, что X считается Y*. Декларативная функция характерна для завещаний, обвинительных заклю­чений, назначений, передачи полномочий и т. п. Сюда же относятся записи в студенческой зачетной книжке (Ibid.: 104-120).

5. Текстовые функции в концепции В. Хайнеманна и Д. Фивегера

Некоторые авторы предпочитают рассматривать функции текста применительно к проблеме типологии текстов. В этой связи обращает на себя внимание концепция В. Хайнеманна и Д. Фивегера, в которой текстовые функции оказываются первым звеном в многоуровневой системе знаний коммуни­кантов о характерных чертах отдельных типов текстов (Text-musterwissen): I — Funktionstypen (функциональные типы), II — Situationstypen (типы ситуаций), III — Verfahrenstypen (типы коммуникативных стратегий), IV — Text-Strukturie-rungstypen (типы структурирования текстов), V — prototy-pische Formulierungstypen (стереотипичные формулировки) (Heinemann, Viehweger 1991: 147),

При определении перечня текстовых функций решаю­щим обстоятельством для немецких авторов оказывается от-вет на вопрос, какие последствия может повлечь за собой применение того или иного текста в акте коммуникации (интеракции). С их помощью автор текста может:

психически разгрузить себя (функция самовыражения, "sich ausdrucken");

— установить или поддержать контакт с партнерами {контактная функция, "kontaktieren");

получить от партнеров или сообщить им какую-либо информацию (функция информирования, "informieren");

151

— побудить партнеров что-либо сделать (функция управ­ления, регуляции, "steuern").

Эти четыре первичные функции обеспечения коммуни­кации находятся в тесной взаимосвязи друг с другом: регу­лирующие тексты одновременно могут передавать информа­цию, информирующие тексты предполагают наличие контак­та между партнерами, а для установления или поддержания контакта необходима как минимум способность партнеров по коммуникации к самовыражению.

С помощью текстов может достигаться также эстетиче­ское воздействие на партнеров. Эту функцию В. Хайнеманн и Д. Фивегер называют эстетической и ее особое положение видят в том, что автор текста, обладающего эстети- ческой функцией, создает с его помощью «мнимую реальность» (eine fiktive Realität). Таким образом, если четыре первых функ­ции обращены к реальному миру, то последняя, пятая, функция обслуживает мнимый мир.

6. Соотношение между формой, содержанием и функцией текста

Для ответа на вопрос о соотношении между формой, содержанием и функцией текста, кажется, не требуется долгих размышлений. В данном случае проще всего восполь­зоваться одним из наиболее авторитетных лингвистических словарей и в определении каждого из этих трех понятий будет присутствовать соотнесенность, по меньшей мере, с одним из двух других понятий. Возьмем, например, «Словарь лингвистических терминов* О. С. Ахмановой. Одним из зна­чений термина «форма» выступает «своеобразная внутренняя организация языка, определяющая присущую ему .специфику связи данного содержания с данным выражением» (Ахманова 1969: 500). Аналогично этому слово «содержание* трактуется как «внутренняя (смысловая, понятийная) сторона языковых единиц, по отношению к которой внешняя (звуковая, гра­фическая и т. п.) их сторона приобретает свойства выраже­ния» (там же: 438). Соответственно под «функцией* в самом

152

общем плане понимается «назначение, роль, выполняемая единицей (элементом) языка при его воспроизведении в речи» (там же: 506).

Таким образом, текст имеет две взаимосвязанные сторо­ны — форму и содержание, к тому же он предназначен для выполнения определенной функции. В принципе, мы уже сталкивались с подобным соотношением, правда, примени­тельно к тем подходам, которые используются при описании текстов. Как указывалось выше, В. Хайнеманн выделяет три подхода к описанию текста: 1) строго синтаксический, 2) се­мантический и 3) коммуникативно-прагматический. Такое разграничение соответствует не только выделению в семио­тике трех разделов — синтактики, семантики и прагматики, но фактически также и ориентации исследователя на фор­мальные, содержательные или функциональные особенности текста.

Конечно, в современной лингвистике текста можно встре­тить и иную трактовку данного соотношения. О. И. Мос-кальская, например, давая характеристику сверхфразовому единству (или микротексту), говорит о том, что это понятие является одновременно синтагматическим и функциональ­ным (Москальская 1978: 14). Для нее сверхфразовое един­ство — это «специальным образом организованная, закрытая цепочка предложений, представляющая собой единое выска­зывание» (там же).

Отличительной чертой любого сверхфразового единства (как и целого речевого произведения) является целостность, т. е. органическое сцепление его частей. Целостность текста проявляется одновременно в виде структурной, смысловой и коммуникативной целостности, которые соотносятся между собой как форма, содержание и функция. Наиболее наглядно все три вида целостности проявляются в сверхфразовом единстве (там же).

Структурная целостность сверхфразового единства прояв­ляется в многочисленных внешних сигналах связи между предложениями, которые показывают, что сверхфразовое единство — это, помимо всего прочего, также структурное Целое. Смысловая целостность текста заключается, по мне­нию О. И. Москальской, в единстве его темы. Под темой

153

целого текста (точнее, микротекста) она понимает смысловое ядро текста, его конденсированное и обобщенное содержание. И, наконец, коммуникативная целостность сверхфразового единства проявляется в том, что каждое последующее пред­ложение опирается в коммуникативном плане на предшест­вующее, и тем самым высказывание «продвигается» вперед, от данного к новому. Вследствие этого образуется тема-ре­матическая цепочка, имеющая конечный характер и опре­деляющая границы сверхфразового единства (там же: 14-16).

Таким образом, взаимная обусловленность формы, содер­жания и функции текста в трактовке О. И. Москальской отличается от привычной картины соотношения этих по­нятий применительно к другим лингвистическим единицам (морфеме, слову, предложению).

Нередко все три названных параметра включаются авто­ром в определение текста. Ср., например, определение тек-ста К. Бринкера: «Термином "текст" обозначается некоторая ог­раниченная последовательность языковых знаков, когерент­ная сама по себе и обладающая как единое целое отчетливой коммуникативной функцией» (Brinker 1992: 17), Тем самым подчеркивается органическая связь между формой (текст как ограниченная, взаимосвязанная последовательность языко­вых знаков), содержанием (текст как единое целое) и функ­цией (текст как цельное образование, обладающее отчетливой коммуникативной функцией). В таком определении текста все три признака выступают как обязательные компоненты.