Глава 7 фонетические характеристики текста

Лингвистика текста не может обойтись

без анализа фонетико-фонологических средств

организации сложных речевых произведений

Лее Рафаилович Зиндер

1. Лингвистика текста и фонология

Название данного раздела полностью воспроизводит тему доклада выдающегося российского языковеда Л. Р. Зин дера на конференции, посвященной просодии текста. В своем выступлении петербургский ученый сумел определить узло­вые моменты лингвистического анализа текста с фонологи­ческих (фонетических) позиций (Зиндер 1982: 19-22).

Главной чертой современной лингвистики текста, как и старого синтаксиса предложения, Л. Р. Зиндер считает почти исключительную ориентацию на изучение письменных тек­стов. Отдавая должное широкому распространению в совре­менном обществе и кажущейся независимости письменной речи от устной формы, Л. Р. Зиндер тем не менее утверж­дает, что письменная речь не обладает достаточными сред­ствами для передачи внутренней структуры сообщения, всех нюансов его значения, коннотативных и прагматических аспектов сообщения. Этого не может сделать даже фонети­ческая транскрипция, так как отразить на письме (хотя бы и фонетическом) все богатство авуковой речи почти невоз­можно (там ж©: 20-21). По словам петербургского ученого,

99

«автономность письменного языка в целом проявляется пре­жде всего в синтаксисе, в сложной структуре высказывания, складывающегося подчас из ряда переплетенных между со­бой простых предложений. Такого синтаксиса требует вы­сокая ступень развития, отличающая современную науку* (Зиндер 1997: 28).

По мнению Л. Р. Зиндера, анализ фонетико-фонологи-ческих свойств устного текста — предмет особого раздела суперсегментной фонологии (или интонологии), в задачу ко­торого входит выявление противопоставленных, в данном языке форм, релевантных для выражения тех или иных отношений в соответствующих речевых единицах (фразовых единствах, абзацах и т. д.). Одной из задач нового раздела интонологии должно быть установление тех интонационных средств, которые, во-первых, обеспечивают в данном языке целостность единицы текста, во-вторых, выполняют функ­цию связи элементов соответствующих единиц (Зиндер 1982: 21-22).

Л. Р. Зиндер высказал предположение, что созданию целостной текстовой единицы служит в первую очередь един­ство стиля произношения, включающего в себя такие чисто фонетические компоненты, как темп произнесения, тембр и др. Создание теории стилей произношения в указанном по­нимании этого термина — первоочередная задача общей фо­нетики (там же: 22).

Для обеспечения смысловой связи различных отрезков текста между собой используются все компоненты интона­ции, которые не только берут на себя функцию средства связи одного отрезка с другим, но и в известной степени прогнозируют семантическую структуру последующих частей текста. Это положение Л. Р. Зиндера нашло свое подтверж­дение во многих экспериментально-фонетических исследова­ниях (см., напр. (Филиппов 1982)).

Создание полноценной «Фонологии текста» в значитель­ной мере осложняется тем, что, по мнению X. Кальферкем-пера, традиционная фонология оказывает явное предпочтение структурным, основанным на парадигматических отношени­ях методам анализа звуковых единиц (Karverkämper 1981: 66). В этом мнении немало справедливого. Так, автор одной

100

из современных книг по фонологии Б. Тернес тремя необ­ходимыми фазами подлинно научного анализа звукового материала считает сегментацию, описание и классификацию (Ternes 1987: 28), т. е. классические операции анализа язы­кового материала, применяемые в структурной лингвистике. Соответственно дальше констатации факта, что «язык состоит из единиц различной величины* (Ibid.: 9) и что «несколько предложений образуют текст» (Ibid.). дело не идет, и автор остается в границах традиционной структурной фонетики (фонологии).

Однако не следует умалять вклад ученых-фонетистов в формирование современной теории текста. В свое время Т. М. Николаева совершенно справедливо указывала на то, что формирование грамматики линейных отношений (т. е. грамматики текста) начиналось с изучения фразово-просоди-ческих структур, потому что именно в устном высказывании оказалось возможным установить набор единиц минимальной протяженности (синтагм), из которых состоит устный текст. А ключом к текстовой грамматике является сама идея со­положения этих единиц. Таким образом, идея введения в синтаксис новых единиц и соответственно новых отношений намного опередили свое время (Николаева 1978: 13-15).

Вообще, основная трудность исследования текстов, со­гласно известному тезису Р. Харвега, объясняется тем, что «возможность подвергать языковые единства формальному анализу убывает по мере повышения его иерархического уровня и возрастания его объема* (Harweg 1968: 9). Поэтому большинство наблюдений над фонетической организацией текста затрагивает структуру микротекстов — сверхфразо­вых единств (сложных синтаксических целых). Научный интерес к анализу целых текстов значительно возрастает в связи с насущной потребностью сопоставления классических фонологических постулатов с фактами речевой деятельности, управляемой фонологией носителей языка (Фонология рече­вой деятельности 2000: 4-5).

Выше уже говорилось о том, что важную роль в выяв­лении фонетических характеристик текста может сыграть интонология. Исключительная роль интонации в организа­ции устного текста определяется ее тремя главными функ-

101

циями: членения, оформления и выделения (там же 2000: 103-106). Именно поэтому не иссякает интерес ученых к исследованию паузы как основного средства членения текста, медодики, объединяющей высказывание в единое целое, и ударения как способа выделения отдельных компонентов высказывания. Все компоненты интонации способствуют фор­мированию целостного облика текста.

Одним из плодотворных направлений анализа звуковых характеристик текста остается изучение связи актуального членения предложения с текстовой организацией. Деление предложения на тему и рему, интонационное выделение ремы и другие фонетические особенности высказывания находятся в тесной связи со строением всего текста и ожиданиями его продолжения слушателем. Особенно ярко это проявляется в тексте, представляющем собой диалогическое единство (Ни­колаева 1978: 27-28; Златоустова, Потапова, Трунин-До некой 1986: 9); см. также гл. 9.

2. «Интонационное единство» А, М. Пешковского

Отдельные попытки изучения фонетических свойств рече­вых отрезков, больших, чем предложение, предпринимались уже давно, в первой половине XX в. Ранее (см. гл. 3) уже давалась краткая характеристика достижений А. М. Пеш-Ковского в области лингвистического анализа больших фраг­ментов речевой цепи. Именно благодаря его наблюдениям в лингвистический обиход были введены понятия сложного целого и интонационного единства. Необходимость требует полнее представить эти данные.

Взгляды А. М. Пешковского на особенности синтакти-ко-фонетической организации сложного целого отличаются свежестью и оригинальностью. По его словам, сложное целое, как и другие синтаксические единицы, имеет свою интона­цию и свой ритм. Вообще, чем сложнее та синтаксическая единица, на которую наслаиваются интонация и ритм, тем большую роль они играют в языке (Пешковский 1938: 407).

102

А. М. Пешковский проводил различие между паузами, находящимися внутри сложных целых, и паузами, находя­щимися между отдельными сложными целыми. Разница между этими двумя типами заключается в том, что в первом случае пауза может заменять союз и используется для связи предложений; во втором случае пауза не может быть заме­нена союзом, я она служит не для соединения, а для разъединения предложений. Там, где есть такая пауза, мы осознаем какой-то раздел, какую-то границу, отделяющую одну группу предложений от другой (там же: 408). Таким образом, А. М. Пешковский уже тогда обратил внимание на паузу как одно из фонетических средств, позволяющих от­граничить друг от друга отрезки речевой цепи, большие, чем предложение.

В принципе, после паузы, находящейся между отдель­ными сложными целыми, может быть и союз, но он уже не будет иметь той же соединительной силы, как и внутри сложного целого, ибо, по меткому выражению А. М. Пеш-ковского, «РАЗЪЕДИНИТЕЛЬНАЯ СИЛА ПАУЗЫ ПОБЕЖ­ДАЕТ СОЕДИНИТЕЛЬНУЮ СИЛУ СОЮЗА» (там же).

По А. М. Пешковскому, соединительные и разделитель­ные синтаксические паузы неразрывно связаны со своими специфическими и очень разнообразными интонациями, ко­торые являются к тому же более обычным средством «дроб­ления* речи, чем паузы. В то время как соединительной паузе всегда предшествует или повышение голоса, или час­тичное понижение разных типов, разделительной паузе всег­да предшествует или законченного типа понижение голоса, или вопросительная, или восклицательная интонация. Автор прямо говорит о том, что в каждом отрывке осознается столько сложных целых, сколько в нем таких интонаций, независимо от количества пауз и от их длительности. Таким образом, для А, М. Пещковского понятие синтаксической паузы включает в себя также интонацию, которая всегда сопровождает и часто заменяет паузу (там же: 409-410).

Итогом размышлений А. М. Пешковского является вывод о том, что основной интонационной единицей речи является не предложение и не сложное целое, а некая величина, в грамматическом отношении то сложная, то простая, обла-

103

дающая одной из трех законченных интонаций: законченно-повествовательной, вопросительной или восклицательной. Эта величина не может быть предложением, потому что те пред­ложения, которые входят в состав сложных целых, интона­ционно не самостоятельны и могут даже в известных случаях сливаться с соседними частями своих сложных целых. Эта величина не может соответствовать также сложному целому, потому что и отдельное предложение может иметь интона­ционную законченность. А. М. Пешковский предложил на­звать эту величину интонационным единством или проще — фразой. Под фразой он понимал всякий отрезок речи от од­ной разделительной паузы до другой, независимо от того, из скольких предложений он состоит. Фраза, в свою очередь, может быть простой и сложной, но главное состоит в том, что это деление не совпадает с грамматическим делением фраз на одиночные предложения и сложные целые (там же: 410).

3. Интонационная структура монологического текста в трактовке Б. С. Кандинского

Б. С. Кандинский одним из первых в России предпринял попытку рассмотреть особенности влияния контекстного ок­ружения на интонационную структуру предложения, В своем подходе он руководствовался следующими теоретическими положениями:

— законченным речевым произведением является текст, который распадается на более мелкие отрезки речи, назы­ ваемые «синтаксическими компонентами» («сложными син­ таксическими целыми»);

• предложение в условиях контекстного окружения характеризуется неполным падением тона, что является при­ знаком влияния контекста на интонацию предложения {ги­ потеза о неполной завершенности);

• пауза выступает как средство связи и раздела пред­ ложений в тексте, причем ее длительность влияет на вос­ приятие текста как монолитного или, напротив, как расчле­ ненного (гипотеза о паузальном членении текста);

104

• «напряженность» (термин К. Бооста. — К. Ф.) как фактор, организующий текст, может выражаться также ин­ тонационными средствами;

• одним из организующих признаков текста служит эмоциональная окраска входящих в него предложений (Кан­ динский 1968: 4-5).

Материалом исследования служили помимо записи есте­ственных текстов также контрольная запись в изолированной позиции всех предложений, входящих в тексты. Весь мате­риал сначала был записан на магнитную ленту, а затем подвергнут аудитивному и инструментальному анализу.

В результате эксперимента не получила своего подтверж­дения гипотеза о неполной завершенности предложения. Ана­лиз показал, что как в контексте, так и в изолированной позиции падение тона в предложении может иметь самый разнообразный характер. Интервал падения тона зависит не от роли, выполняемой предложением в контексте, а от причин общефонетического и стилистического порядка (сте­пени распространенности предложения, ситуации общения и т, п.) (там же: 7). Точно так же данные аудитивного анализа не выявили существенной роли эмоциональности в органи­зации текста: эмоциональная окраска не является необходи­мым признаком для опознания предложения, изъятого из контекста, или предложения, прочитанного изолированно (там же: 11).

Наиболее важным итогом экспериментального исследова­ния В. С. Кандинского можно считать признание того, что фонетическое выражение завершенности / незавершенности высказывания не следует идентифицировать с его смысловой завершенностью, поскольку выражение последней достигает­ся не только интонационными, но и другими языковыми средствами.

Автор ввел в лингвистический обиход понятие фонети­ческого абзаца, не получившее, правда, в дальнейшем, ши­рокого распространения. Этим термином автор назвал отно­сительно завершенные в контексте отрезки речи. При этом границы фонетического абзаца В. С, Кандинского оказа­лись близки границам мелкого синтаксического компонента (сложного синтаксического целого) (там же: 8-9). Однако

105

между понятиями фонетического абзаца и сложного синтак­сического целого есть существенная разница. Фонетический абзац является продуктом фонетического членения текста, которое производится на основании конкретных данных, полученных у информантов, в то время как сложное син­таксическое целое выделяется чисто интуитивно. Он является не единством предложений как сложное синтаксическое це­лое, а продуктом членения целого текста (там же: 15).

Интересные результаты дала экспериментальная провер­ка гипотезы о паузальном членении текста. Выяснилось, что существуют различные типы пауз, по-разному членящих текст. Так, пауза длительностью в 100-200 миллисекунд (мс) воспринимается как соединительная, даже в случае сопро­тивления других фонетических факторов. Даже предложе­ния, интонационно никак не связанные друг с другом, характеризовались информантами в таких случаях как «со-положенные». В то же время паузы длительностью 1100 мс и более выполняют, как правило, разделительную функцию в тексте (там же: 9). Однако этот вывод затрагивает, на мой взгляд, только экстремальные случаи. В общем, длительность паузы сама по себе еще не дает оснований судить о ее функции в тексте. Это становится возможным только при учете других интонационных средств.