7.3 Церковное учительство и ступени согласия веры

Приступая к комментированию норм Кодекса, посвященных служению Слова, мы уже указывали, что наиболее авторитетным, а значит и наиболее обязывающим с формальной точки зрения, выражением этого церковного служения является так называемое церковное учительство. В общинной структуре веры оно обладает собственной природой и целенаправленностью, которые проявляются в разных уровнях ответственности официальных церковных учителей и разных уровнях согласия веры всех крещеных.

а) Природа и целенаправленность церковного учительства

Церковное учительство основано на апостольском мандате и как таковое подкрепляется особым содействием Святого Духа. Именно этот факт выделяет церковное учительство в общей наставительной функции Церкви, придавая ему специфический формальный характер в рамках «миссии по наставлению всех народов и проповеди Евангелия всякой твари» (LG 24, 1)²⁶. Таким образом, специфическая роль церковного учительства заключается в особом способе осуществления общецерковной функции охраны единственной сокровищницы веры» (depositum fidei) — Священного Писания и Священного Предания, и, прежде всего, в эксклюзивной задаче «аутентичной интерпретации написанного или переданного Слова Божьего (DV 10, 2). Эта двойная специфическая функция тесно связана как с преподанием «полноты таинства священства» (LG 21, 2), так и с той ролью, которая поручена облеченным этой полнотой: быть «видимым началом и основанием единства» (LG 23, 1) всей Церкви как общины. Когда Папа и Коллегия епископов вкупе с преемником Петра осуществляют эту функцию, провозглашая «в качестве окончательного решения доктрину о вере и обычаях» (кан. 749), им сопутствует особый дар, или «харизма непогрешимости» (LG 25, 3).

Эти определения, даваемые церковным учительством, не являются новыми откровениями, но имеют целью способствовать возрастанию всех верующих в понимании веры и ее содержания. Иными словами, существует порядок — или, вернее, иерархия — истин католического вероучения, различным образом связанных с основанием христианской веры» (UR 11, 3) — порядок, из которого вытекает наличие различных степеней обязанности верить (в эту доктрину). Сообразно этому порядку, в осуществлении функции церковного учительства епископов и папы участвуют, согласно различным степеням ответственности, все крещеные и принявшие конфирмацию верующие — в силу дара sensus fidei (LG 12, 1), но в первую очередь пресвитеры и диаконы — в силу таинства священства.

б) Различные степени ответственности и согласия веры

Не заботясь об определении природы и целей церковного учительства на основе только что сформулированных положений Второго Ватиканского собора, церковный законодатель 1983 г. в канонах 748_754 — начальных канонах третьей книги Кодекса, посвященной учительскому служению Церкви — непосредствен но установил различные степени ответственности в его осуществлении, а также различные степени согласия веры, или церковного повиновения, которое все верующие обязаны проявлять в отношении того, чему учит Церковь. Странно, что законодатель дал это определение во вводных канонах и не объединил всю совокупность положений о церковном учительстве в особом разделе. Такой подход чреват угрозой экклезиологической ошибки — стремления и сегодня рассматривать церковное учительство (вопреки учению Второго Ватиканского собора)²⁷ как некую власть, стоящую над Церковью, а не заключенную внутри Церкви в качестве последней гарантии ее единства. Такое впечатление подтверждается тем фактом, что в названных канонах законодатель отказался от всякого упоминания соборных терминов sensus fidei (чувствования веры) и infallibilitas in credendo (непогрешимости в вере). А ведь они могут служить богословским обоснованием общинной структуры того сообщества веры, каким является Церковь, в том случае, когда она осуществляет munus docendi (учительское служение).

Что касается степеней ответственности в осуществлении церковного учительства, Кодекс канонического права напоминает, что как папа, так и коллегия епископов считаются официальными носителями подлинного учительства (кан. 752) в отношении вероучения и церковных обычаев. Оба верховных субъекта учительского служения наделены даром непогрешимости, когда торжественно высказываются по вопросам вероучения. При этом не имеет значения, собраны ли они все вместе на вселенском соборе или рассеяны по миру, по своим кафедрам, однако сохраняя общение между собой и с преемником св. Петра (кан. 749). Но в своем будничном осуществлении подлинное церковное учительство отнюдь не является непогрешимым. Действительно, третий параграф того же канона 749 гласит: «Никакое учение не считается непогрешимым, если это не явствует с полной очевидностью». Отсюда следует, что есть определенная градация также в приверженности доктрине церковного учительства со стороны всех верующих.

В связи с этим церковный законодатель требует повиновения, или согласия веры, в отношении основных истин божественной католической веры (кан. 750) и тех истин, которые определяются непогрешимым образом (кан. 749 § 2 «religiosum obsequium» — религиозным почитанием) умом и волей учения о вере, предлагаемого ординарным, подлинным и всеобщим церковным учительством, однако не провозглашаемого в качестве окончательной истины (кан. 750 «quedam communis adhaesio» — простого почитания) умом и волей, высказываемого к ординарному, подлинному и универсальному церковному учительству в отношении доктрины и обычаев (кан. 752); и наконец простого внутреннего религиозного чувства к подлинному ординарному учительству собственного епископа (кан. 753). Кроме того, все верующие обязаны соблюдать постановления и распоряже ния, которыми компетентная власть утверждает определенное учение или опровергает заблуждения (кан. 754).

Тот, кто после крещения полностью отвергает христианскую веру, упорно отрицает истины божественной и католической веры, сознательно удерживается от общения в вере с епископами и папой, — тот является отступником, еретиком или схизматиком (кан. 751) и подлежит канонической санкции отлучения в силу канона 1364. На того, кто после крещения отвергает вероучительные высказывания папы и коллегии епископов, пусть даже не являющиеся непогреши мыми; или на того, кто упорно отвергает одну из доктрин, о которых законодатель говорит в каноне 752, после предупреждения может быть наложена каноническая санкция в соответствии с нормой канона 1371. Не всякое отрицание истины веры, и тем более не всякое сомнение в этих истинах является преступным актом ереси или схизмы. Ведь и в рамках plena communio (полного общения) внутри католической Церкви существует законное различие между веросознанием отдельного верующего и верой всей Церкви как целого²⁸. Не подлежит сомнению, что общий принцип, согласно которому всякий человек по божественному закону обязан принимать и соблюдать познанную истину (кан. 748), имеет конкретную, юридически обязывающую силу для верующего католика. Но именно поэтому следует иметь в виду, что различие между тяжким прегрешением против веры (или единства Церкви) и преступным актом ереси (или схизмы) зависит не от объективных данных догматики, а от позитивного вмешательства церковной власти²⁹. В нормативном плане это позитивное вмешатель ство выражается на двух уровнях: на уровне догматической природы (определения, данного в окончательном акте подлинного церковного учительства) тех формальных границ, внутри которых гарантиру ется communio plena (полнота общения в вере), и на уровне законодательной природы укрепления этих формальных границ каноническими санкциями. Последние будут подробно рассмотрены в параграфе 14.3, в тесной связи с таинством покаяния. Здесь достаточно напомнить, что вся совокупность кодексных норм, относящихся к согласию веры и к тотальному или частичному ее отрицанию, должна читаться в свете фундаментального соборного принципа свободы акта веры (DН 10), подхваченного церковным законодателем в каноне 748 § 2. Он гласит: «Никто не может силой принуждать других, вопреки их совести, к принятию католической веры». Действительно, акт веры всегда есть свободный и ответственный отклик на Слово Божье. Он представля ет собой событие благодати, и это имеет значение не только по отношению к внешнему миру, но и внутри правовой системы Церкви, как уже подчеркивалось в параграфе о принципах легитимации церковного права.