4.2 Канонические кодификации Нового Времени

а) Кодификация 1917 года

Несмотря на несомненный прогресс, каким явилось опубликование Corpus Iuris Canonici в качестве сборника, одобренного папой, уже на I Ватиканском соборе (1869_1870) многие подчеркивали, что пользование им весьма неэффективно ввиду его пространности и юридической неравноценности его отдельных частей. Кроме того, трудности в определении подлинно действующего канонического права усугублялись двумя обстоятельствами. С одной стороны, Corpus наряду с законами включал в себя также распоряжения, изданные для единичных случаев, из которых было трудно извлечь общую правовую норму. С другой стороны, некоторые источники остались за пределами Corpus'а, в то время как другие, уже давно устаревшие, по-прежнему присутствовали в нем. Отсюда понятно, что к концу XIX века начала все острее ощущаться необходимость полной и единообразной систематизации всех источников канонического права, чтобы сделать возможным определение действующих законов и их конкретное применение. Эта необходимость стала очевидной главным образом потому, что в государственной сфере аналогичная потребность уже давно и почти повсеместно выразилась в составлении современных кодексов — в первую очередь под давлением просвещенческого рационализма, — но также и ради удовлетворения политических и централизаторских интересов абсолютистских государств⁴.

Неполнота и противоречивое смешение источников стали причиной неопределенности права Церкви в собраниях, подготовлен ных к Первому Ватиканскому собору. В силу этого многие епископы считали положение нетерпимым и полагали необходимым reformatio iuris (реформацию права). «Если одни ограничиваются требованием пересмотра Корпуса или подготовки нового сборника, то другие видят выход в составлении нового Кодекса современного типа, который характеризовался бы аутентичностью, краткостью, ясностью, систематичностью и полнотой. Другими словами, это был бы текст, изданный верховной властью и представляющий в сжатых общедоступных формулах все действующее законодательство, рационально распределенное по разделам, главам и статьям согласно порядку трактуемых предметов» ⁵. Однако призыв включить проект кодификации всего канонического права в число вопросов, подлежащих рассмотрению вселенского собрания, наталкивался на негативную или нерешительную позицию официальных лиц Римской курии. Особенно это касается специальной конгрегации, учрежденной Пием IX для рассмотрения постулатов, предлагаемых отцам собора. Эти противоречия и неопределенности, а также перспектива огромной работы, которую необходимо было проделать в краткий срок и в сочетании с решением самых жгучих политических проблем, превратили призыв в смиренную просьбу к Понтифику. Пий IX решил отложить идею глобальной перестройки церковного законодатель ства, а в будущем решать эту задачу отдельно и постепенно. Предполагалось, что начать следует с области карающего права, где путаница была столь велика, что сделала почти невозможным определение прав обвиняемых, а в конечном счете неприемлемой саму каноническую дисциплину⁶.

В действительности эта первая попытка (ограниченная сферой карающего права) представляет собой не настоящий Codex, а скорее очередной сборник, где объединяются и консолидируются прежде существовавшие нормы церковного права. Этот факт свидетельствует о том, что еще предстояло пройти длинный путь, прежде чем была решена задача составления подлинного Кодекса канонического права, где было бы систематически и единообразно упорядочено все право Церкви. Только Пий X — папа, имеющий непосредственный практический опыт cura animarum (попечения о душах)— обнародовал в Motu Proprio от 19 марта 1904 года проект кодификации канонического права и обозначил его основные направления.

Несмотря на реальную трудность сведения in unum (воедино) всех действующих церковных канонов, а также на разногласия в отношении проблем, которые могли быть порождены кодификацией в современном смысле⁷ эта огромная работа была доведена до конца под руководством кардинала Пьетро Гаспарри. На Пятиде сятницу 1917 года Бенедикт XV объявил о принятии Кодекса канонического права (Codex Iuris Canonici), который, однако, вошел в силу лишь год спустя, 19 мая 1918 года.

Этот первый Кодекс Церкви состоит из 2414 канонов, объединенных в пять книг. Книга I Normae generales (Общие нормы, каноны 1_86), помимо некоторых вводных уточнений и распоряжений относительно календарных расчетов, содержит нормы относительно закона и обычая как источников канонического права, а также нормы, касающиеся рескриптов, привилегий и диспенсаций. Книга II, озаглавленная De personis («О лицах», каноны 87_725) и подразделяющаяся на три части (De Clericis, De religiosis, De laicis — «О священниках», «О монашествующих», «О мирянах»), объемлет так называемое конституционное право Церкви. В книге III De rebus («О вещах», каноны 726_1551) собраны нормы различного рода, в частности относящиеся к таинствам (каноны 731_1143), к учительству (каноны 1322_1408) и к церковному праву наследования (каноны 1409_1551). Книга IV De processibus («О процессах», каноны 1552_2194) содержит нормы относительно канонической процедуры судопроизводства — как ординарной, так и экстраординарной. В приложении к пяти книгам даны некоторые папские контитуции, главная из которых относится к избранию папы .

С юридической точки зрения Кодекс 1917 г. является собранием аутентичным, то есть одобренным и принятым папой как верховным законодателем; и единым — в том смысле, что все его распоряжения, как старые, так и новые, рассматриваются как одновременные и потому обладающие равной обязывающей силой. Однако цель кодификации — заменить множественность источников единым источником (unicus fons) канонического права — была достигнута не полностью. В самом деле: с одной стороны, Кодекс не отменяет договоров Святого Престола с различными нациями (кан. 3), оставляет в неприкосновенности приобретенные права (кан. 4), допускает отдельные обычаи и законы, противоречащие его указаниям (каноны 5 и 6). С другой стороны, тот же Кодекс не занимается восточными католическими Церквами (кан. 1), за исключением тех мест, где он воспроизводит нормы божественного права или эксплицитным образом предписывает иное. Кроме того, после 1917 г. были изданы многочисленные церковные законы, исправляющие или дополняющие Кодекс Пия-Бенедикта⁸.

Если лингвистическая форма этого первого Кодекса Церкви по большей части ясна, проста и сжата, то его юридическая терминология страдает коварной неопределенностью. «Многообещающие принципы очищения юридического языка, осуществленные в отдельных частях Кодекса, в большинстве случаев утрачивают действенность по той причине, что в других его частях — а нередко и в той же самой части — используются более старые термины. Почти все технические термины употребляются то в одном, то в другом значении. С другой стороны, часто для обозначения одного и того же предмета используются различные выражения»⁹. Кроме того, хотя в Кодексе 1917 г. сделана попытка придать большую ясность каноническим законам с помощью юридических определений, тот же церковный законодатель отнюдь не всегда придерживается собственных дефиниций. Поэтому в интерпретации текста Кодекса следует отказаться от всякого формализма и всегда принимать во внимание дух и смысл закона. В сомнительных случаях надлежит обращаться к аутентичной интерпретации Кодекса, заверенной особой комиссией кардиналов, которая была учреждена Бенедиктом XV в МР Cum iuris canonici от 15 сентября 1917 года. Ее толкования имеют силу закона и время от времени публикуются в Acta Apostolicаe Sedis¹⁰.

Несмотря на эту ограниченность, каноническая кодификация Пия-Бенедикта представляет собой заметный прогресс в технике церковного законодательства. Этим объясняется весьма положительная первая реакция на появление Кодекса Церкви. Но постепенно этой почти единодушной позитивной оценке пришли на смену различные критические замечания. Самые существенные из них касаются методологической установки Кодекса, его систематики и тенденции к жесткой централизации.

Что касается методологической установки Кодекса Пия-Бенедикта, нельзя не признать, что законодатель явно отрывает друг от друга историю и действующее право. Формально Кодекс 1917 г. отменяет все предыдущие собрания. И хотя фактически он включает в себя значительную часть предшествующего канонического права — целых 854 канона, — в нем не дается никаких ссылок на источники более раннего времени¹¹ .

Систематика Кодекса канонического права 1917 г. по-прежнему тесно связана с классическим трехчастным делением римского права: Personae — res — actiones (лица — вещи — действия)¹². Однако сегодня такое деление представляется малопригодным для выражения связи между канонической нормой и церковным таинством. Например, тот факт, что юридические нормы касательно таинств отнесены к разделу De rebus (О вещах), уже давно воспринимается как недопустимый. Кроме того, если неверно рассматривать Кодекс 1917 г. просто как юридическую проекцию политической программы централизации власти (программы, направленной на удушение любых форм законного плюрализма в Церкви), то в то же время невозможно отрицать справедливость критического замечания, высказанного Ульрихом Штутцем¹³ . C точки зрения протестантского канониста, Codex iuris саnonici 1917 г., с одной стороны, находится под столь сильным влиянием I Ватиканского Собора, что может быть назван Ватиканским каноническим правом (Vatikanisches Kirchenrecht). С другой стороны, прилагая к Церкви социо-философское понятие societas perfecta (совершенного общества), законодатель в конечном счете сводит конституционное право к организации публичной церковной власти, а само каноническое право — к праву, существующему почти исключительно для духовных лиц (ein fast ausnahmsloses Geistlichkeitsrecht). Тем не менее достоинства канонической кодификации Пия-Бенедикта таковы, что лишь сорок лет спустя серьезно задумались над его модернизацией. А именно, с тех пор, как 15 января 1950 г. папа Иоанн XXIII объявил о созыве в ближайшем будущем римского диоцезального синода и вселенского собора¹⁴.

б) Кодификация 1983 г.

Ровно через двадцать четыре года после этого заявления, 25 января 1983 года, папа Иоанн Павел II принял новый Кодекс канонического права для латинской Католической Церкви. Между этими двумя датами состоялся двадцатый вселенский собор, учение которого вдохновило новую реформу канонического права. Сам Генеральный секретарь Второго Ватиканского собора Перикле Феличе позднее был призван возглавить Папскую комиссию по пересмотру кодекса канонического права (Pontificia Commissio Codici Iuris Canonici Recognoscendo), учрежденную 26 марта 1963 г. папой Иоанном XXIII и первоначально состоящую только из кардиналов .

Папа Павел VI расширил ее состав и дополнил его экспертами и консультантами из самых разных стран, чтобы обеспечить консультациям наибольшую возможную широту¹⁵.

Работа Папской комиссии разворачивалась в четыре этапа. Первый этап (1965_1977) был посвящен разработке отдельных проектов (Schemata) на основе «Principia quae Codicis Iuris Canonici recognicionem dirigant» (Принципов пересмотра Кодекса каноничес кого права), определенных синодом епископов в 1967 г. На втором этапе (1972_1980) различные organa consultativa (консультативные органы — то есть конференции епископов, конгрегации Римской курии, университеты и монашеские ордена) рассматривали предложенные проекты и высказывали свои критические замечания. Третий этап (1980_1982) включал различные моменты: оценку критических замечаний и предложенных поправок, пересмотр Проекта Кодекса канонического права 1980 г., обобщение результатов и публикацию Schema Novissimum (Новейшего проекта) 1982 года. На четвертом и последнем этапе работы (1982_1983) текст Кодекса был заново прочитан папой совместно с узкой группой экспертов и непосредственно подготовлен к обнародованию.

На каждом из этих этапов Папская комиссия имела дело с тремя совокупностями юридически значимых норм и указаний: это Кодекс 1917 г., документы Второго Ватиканского собора и послесоборное законодательство. Сопоставление с нормами прежнего Кодекса диктовалось очевидной необходимостью обеспечить преемственность юридической традиции Церкви. Ориентация на учение собора, и, в частности, на его экклезиологию, позволила этой традиции сохранить жизнеспособность и развиваться в свете нового самосознания Церкви, наиболее значимые элементы которого указаны Иоанном Павлом II в Апостольской конституции Saсrae Discipline Leges. К этим элементам относятся: категория Народа Божьего, определяющая конституциональную структуру Церкви; категория служения , выражающая функцию иерархии; категория communio (общения), в которой утверждается участие всех верующих в миссии Церкви и в осуществлении tria munera Christi (трех служений Христа), а также юридическое положение Cristifidelis (верующего), и особенно мирян¹⁶. Наконец, сопоставление с третьей и последней совокупнос тью норм указывало Папской комиссии путь к переводу на юридический язык догматических учений и пастырских указаний собора. Задача эта, однако, была не из легких, так как послесоборные канонические нормы, часто вводимые ad interim (между прочим) или ad experimentum (на пробу)¹⁷, нередко лишены формального характера закона и страдают противоречивостью как в терминологии, так и в практическом применении¹⁸. По этим причинам вскоре после принятия Кодекса канонического права, 2 января 1984 г., папа Иоанн Павел II учредил Pontificia Commissio Codici Iuris Canonici authentice interpretando (Папскую Комиссию по аутентичной интерпретации Кодекса канонического права). Апостольской конституцией «Pastor bonus» от 28 июня 1988 г., посвященной реформе Римской курии¹⁹, она была преобразована в Папский Совет по толкованию законодательных текстов.

Результат этой большой и продолжительной работы может быть кратко представлен следующим образом. Новый Кодекс латинской Церкви короче предшествующего и содержит 1752 канона, распределенных на семь книг. В первой книге (каноны 1_203) кодифицированы общие нормы, в принципе применимые ко всем областям канонического права. Вторая книга (каноны 204_746), озаглавленная De Populo Dei (о Народе Божьем), объединяет совокупность канонических норм относительно конституциональной структуры Католической Церкви латинского обряда. Третья книга, De Ecclesiae munera docendi (Об учительском служении Церкви, каноны 747_843), и четвертая книга, De Ecclesiae munera Sanctificandi (О святительском служении Церкви, каноны 834_1253), содержат юридическую регламентацию двух основных функций Церкви: провозвестия Слова Божьего и совершения таинств. Пятая книга (каноны 1254_1310) регулирует управление церковным имуществом, а шестая (каноны 1311_1399) — наложение канонических санкций. Завершает Codex Iuris canonici седьмая книга, De processibus (О процессах, каноны 1400_1752), посвященная каноническим процедурам, за исключением относящихся к делам по канонизации. Не вошли в новый Кодекс и другие важные разделы канонического права, — например, нормы, касающиеся Римской курии. С другой стороны, в Кодексе широко применяются отсылки к обычаям и к частным законам, в силу чего его структура сохраняет способность к дальнейшему развитию.

В аспекте юридической систематики новый Кодекс воспринял учение II Ватиканского собора о Церкви как о communio. Прежде всего это относится к его центральным книгам (II_III_IV), где впервые Слово и Таинство предстают в качестве несущих элементов церковной структуры²⁰. Но и в материальном аспекте Кодекс 1983 г. (как это станет яснее из дальнейшего) представляет, в сравнении с Кодексом 1917 г., два важнейших новшества. Их одних достаточно для того, чтобы оправдать — по крайней мере отчасти и post faсtum — его составление, несмотря на сопротивление тех, кто во время работы по реформированию отстаивал необходимость выбора в пользу декодификации законов Церкви²¹. Первое новшество заключается в том факте, что новую кодификацию церковных законов направляет в первую очередь уже не стремление к рациональной формулировке и систематизации канонических норм, а скорее стремление развить эти нормы в их связи с содержанием веры. Таким образом, принцип теологической точности превалирует над принципом точности юридической. Второе новшество — изменение идентичности основного субъекта всей церковно-правовой структуры. Отныне уже не духовное лицо, но Christifidelis, то есть верующий, становится главной фигурой, стоящей за фигурами мирянина, священника и монашествующего.

в) Кодекс для Восточных католических Церквей

В 1917 г. папа Бенедикт XV не только опубликовал Кодекс канонического права для латинской Церкви, но и учредил Священную конгрегацию по делам восточной Церкви²². Тем самым был сделан решающий шаг в осуществлении проекта кодификации каноническо го права Восточных католических Церквей. Этот проект, неоднократно выдвигавшийся во время работы 1 Ватиканского собора²³, начал осуществляться, однако, лишь при Пие XI. В 1929 г., после консультаций с епископами восточного обряда, папа поручил подготовительную работу первой Комиссии кардиналов по подготовке восточной кодификации, возглавил которую кардинал Пьетро Гаспарри. В 1939 г. ее сменила Папская комиссия по редактированию восточного Кодекса канонического права, под председательством сперва кардинала Синсеро, а затем кардинала Массими²⁴ . Эта вторая комиссия²⁵ с помощью экспертов подготовила и опубликовала в 1943 г. первый черновой вариант Кодекса всего восточного права, который стал предметом широкого обсуждения, а затем был заново отредактирован и опубликован в 1945 г. под заглавием Codex iuris canonici orientalis (Восточный Кодекс канонического права). Этот кодекс, разделенный на 24 титула, был вновь пересмотрен, дополнен рядом поправок и в январе 1948 г. представлен папе Пию XII. Однако папа решил обнародовать его поэтапно. 22 февраля 1949 г. апостольским посланием Crebrae allatae Sunt²⁶ были обнародованы каноны о таинстве брака; 6 января 1950 г. апостольским посланием Sollecitudinem nostram²⁷ обнародованы каноны о процессах; апостольским посланием Postquam apostolicis litteris²⁸ (9 февраля 1952 г.) — каноны о монашествующих, о временном имуществе Церкви и о значении слов. Наконец, апостольским посланием Cleri sanctitati²⁹ (2 июня 1957 г.) были обнародованы каноны о восточных обрядах и лицах. Таким образом, из 2666 канонов Проекта 1945 г. обнародованы лишь три пятых, в то время как прочие остаются в архивах Конгрегации ³⁰. В действительности после Второго Ватиканского собора стало совершенно ясно, что и труднейшая кодификация восточного канонического права, предпринятая Пием XI, теперь должна быть направлена на сопряжение восточной традиции с богословскими принципами и пастырскими ориентирами вселенского форума.

Некоторые из этих ориентиров имеют решающее значение для самой концепции кодифицирования восточного канонического права. Достаточно вспомнить о том, что до Второго Ватиканского собора было принято говорить (в том числе в официальных документах) о «Восточной Церкви» в единственном числ³¹. Однако совершенное Вторым Ватиканским собором экклезиологическое обновление позволило вновь открыть, наряду со значимостью разнообразия в единстве церковного общения, также значимость и богатство разнообразных обрядов, отвечающих богословской, духовной и дисциплинарной идентичности отдельных Церквей. «Между ними существует удивительная общность, так что разнообразие в Церкви не только не вредит ее единству, но, напротив, выявляет его. Католическая Церковь поистине желает, чтобы и в будущем сохранились в целостности и неприкосновенности традиции каждой отдельной Церкви или обряда...» (ОЕ 2).

Этот принцип имеет совершенно особое значение для Церквей sui iuris, или Церквей восточных обрядов, которые распределяются следующим образом:

Традиции	Статус	Приверженцы
I. Александрийская Церкви	.	.
1.Коптская	Патриархат	152.584
2. Эфиопская	Митрополия	118.550
II. Антиохийская	.	.
3. Сирийская	Патриархат	100.245
4. Маронитская	Патриархат	2.176.152
5. Сиро-маланкарская	Митрополия	281.868
III. Армянская	.	.
6. Армянская	Патриархат	142.853
IV. Халдейская	.	.
7. Халдейская	Патриархат	469.764
8.Сиро-малабарская	2 митрополии	2.987.050
V. Константинопольская (византийская)	.	.
9. Белорусская	.	?
10. Болгарская	.	15,000
11. Греческая	.	2.350
12. Венгерская	.	272.000
13. Итало-Албанская	.	61.404
14. Мелькитская	Патриархат	1.024.410
15. Румынская	Митр. (1948)	1.562.979
16. Русинская	Митрополия	261.628 +461.555
17. Словацкая	.	391.060
18. Украинская	Великое Архиепископство	4.194.900
19. Югославская	.	48.768
20. Албанская	.	?
21. Русская	.	?

Итак, после Второго Ватиканского собора уже нет смысла говорить о Восточной Церкви в единственном числе. Наряду с православными Церквами, к которым принадлежит около 150 миллионов верующих, существует 21 Восточная католическая Церковь. Эти Церкви находятся в полном общении с Римом и объединяются в пять различных литургико-дисциплинарных традиций: Александрийскую, Антиохийскую, Армянскую, Халдейскую и Константинопольскую. К этим традициям, или основным обрядам (названным так потому, что все они, за исключением Армянской, послужили источниками других различных обрядов) принадлежат, по данным Папского ежегодника 1992 г., около 15 миллионов верующих³².

Осознание множественности Восточных католических Церквей, порожденное Вторым Ватиканским собором, не могло не оказать влияния на способ кодифицирования Восточного канонического права. В дособорных учебниках по каноническому праву последнее классифицировалось обычно как партикулярное право, то есть право относительное и производное, а значит низшее по отношению к нормам Кодекса канонического права, которые считались общим правом. Напротив, в свете соборного учения восточное право обладает равным достоинством с правом латинским. Поэтому Папская комиссия по пересмотру Восточного Кодекса каноническо го права, учрежденная папой Павлом VI 10 июня 1972 г., с самого начала рассматривала восточное право как дополнительное к латинскому, так как они суть части единого целого. Отсюда берет начало образное уподобление двух систем права двум легким, использованное позднее папой Иоанном Павлом II при обнародовании Codex canonum ecclesiarum orientalium (Кодекса канонов Восточных Церквей)³³ .

Кодекс канонов Восточных Церквей, как и Кодекс каноничес кого права, не является всеобъемлющим. Однако объясняется это другой причиной: Восточный Кодекс содержит только те нормы, которые являются общими для всех Восточных апостольских Церквей. «В отличие от Codex iuris canonici, представляющего собой Кодекс одной-единственной — латинской — Церкви, Кодекс канонов Восточных Церквей не есть Кодекс Восточной Церкви (в единствен ном числе), но Кодекс, общий для двадцати одной восточной католической Церкви»³⁴ . Исходя из этого, представляется естественным, что в Восточном Кодексе весьма часты отсылки к партикулярному праву каждой из этих Церквей, и гораздо чаще, чем в латинском Кодексе, употребляется выражение «партикулярный закон» (около 180 раз). Таким образом, Кодекс канонов Восточных Церквей (как, в том числе, косвенно указывает его окончательное название) помещается в русло традиции восточных канонических собраний. На него ложится отблеск почитания, каким окружены Sacri canones (священные каноны), принятые первыми семью вселенскими соборами и общие для всех восточных Церквей³⁵ .

В соответствии с этой традицией старых канонических собраний восточного права Восточный Кодекс разделяется не на главы, а на титулы. За первыми шестью вводными канонами идут следующие тридцать титулов: 1) Верующие христиане и совокупность их прав и обязанностей (каноны 7_26); 2) Церкви sui iuris и обряды (каноны 27_41); 3) Высший авторитет Церкви (каноны 42_54); 4) Церкви — патриархаты (каноны 55_150); 5) Церкви — великие архиепископства (каноны 151_154); 6) Церкви — митрополии и все прочие Церкви sui iuris (каноны 155_176); 7) Епархии и епископы (каноны 177_310); 8) Экзархаты и экзархи (каноны 311_321); 9) Ассамблеи иерархов различных Церквей sui iuris (кан. 322); 10) Духовные лица (каноны 323_398); 11) Миряне (каноны 399_409); 12) монахи и все прочие монашествующие и члены других институтов посвященной жизни (каноны 410_571); 13) Ассоциации верующих христиан (каноны 573_583); 14) Евангелизация народов (каноны 584_594); 15) Церковное учительство (каноны 595_666); 16) Богослужение и, особо, таинства (каноны 667_895; 17) Крещеные не-католики, вступающие в полное общение с католической Церковью (каноны 896_901); 18) Экуменизм, или движение за христианское единство (каноны 902_908); 19) Юридические лица и юридические действия (каноны 909_935); 20) Должности (каноны 936_978); 21) Власть управления (каноны 979_995); 22) Обжалование административных решений (каноны 996_1006); 23) Временное имущество Церкви (каноны 1007_105); 24) Судебные процессы в общем (каноны 1055_1184); 25) Спорный судебный процесс (каноны 1185_1356); 26) Некоторые особые процессы (1357_1400); 27) Карающие санкции в Церкви (каноны 1401_1467); 28) Процедура наложения наказаний (каноны 1468_1487); 29) Закон, обычаи и административные действия (каноны 1488_1539); 30) Срок давности (prescrizione) и подсчет времени (каноны 1540_1546).

Как нетрудно заметить, титулы следуют друг за другом в порядке важности. Отсюда некоторым образом становится очевидной тесная и глубокая связь между сакраментальной и правовой структурами Церкви. Важное место отводится также миссионерству (титул 14) и экуменизму (титул 18). (B Codex iuris canonici миссионерская деятельность входит в число задач церковного учительства, а экуменизму посвящен лишь один 755 канон). Вообще складывается впечатление, что меньшая отвлеченность систематики Восточного Кодекса способствовала большему упрощению или, по крайней мере, большей прозрачности восточной канонической дисциплины по отношению к богословскому содержанию собственной традиции. В материальном аспекте также могут быть отмечены некоторые особые акценты — например, более богословское и библейское видение брака как союза (кан. 776), большее равновесие между личной властью и властью коллегиальной, особое почитание монашествующих и богословов (кан. 606). Исходя из этих акцентов, позволительно задаться вопросом: не составляет ли Кодекс канонов восточных Церквей католическую альтернативу Кодексу канонического права³⁶?

В свете соборного учения о множественности в единстве именно разнообразие акцентов, представляемое канонической кодификаци ей восточного права, несомненно подтверждает актуальность слов Льва XIII, процитированных Иоанном Павлом II: «Возможно, нет ничего более замечательного для того, чтобы показать вселенский характер Церкви Божьей»³⁷.