Допрос несовершеннолетней потерпевшей на предварительном следствии и в суде. Изнасилование - Печерский В.В., Ревтова С.Ю

роса ее государственным обвинителем. Если сторона защиты не выказывает необходимости выяснения данного вопроса в ходе перекрестного допроса, вопрос вообще задавать не следует. В случае постановки данного вопроса потерпевшей защитником или обвиняемым в ходе перекрестного допроса потерпевшей и допущения ею ошибочного ответа, преодолеть последствия возможно в дальнейшем в процессе передопроса ее.

Каждый вопрос, обращенный к потерпевшей, должен не только быть понятным и относящимся к делу сам по себе, но и быть предложенным в такой форме, чтобы быть понятным допрашиваемой. Он не должен быть наводящим вопросом, а скорее служить напоминанием о событии, чем испытанием памяти потерпевшей.

Также важно, как, каким способом и в каком тоне следует ставить вопросы потерпевшей.

Задавая вопросы, государственному обвинителю следует учитывать возрастные и психологические особенности несовершеннолетней потерпевшей и избегать длинных формулировок. Вопросы следует предлагать в самой сжатой форме, имея в виду, что они должны быть вполне понятны не только потерпевшей, но и всем остальным участникам судебного разбирательства.

Другое важное требование – умение выслушать ответ потерпевшей до конца. Довольно часто случается, что в то время, как потерпевшая пытается объяснить какое-нибудь важное обстоятельство, она неожиданно получает следующий вопрос, который перебивает показание, сбивает ее с мысли, не позволяет быстро сосредоточиться, результатом чего является вред, количественные и качественные параметры которого могут быть самыми разнообразными.

Не следует самому себе противоречить, когда на этапе подготовки потерпевшей к суду государственный обвинитель давал ей одни рекомендации, а сам на процессе не будет их соблюдать.

Анализируя понятие «такт», Г.Г.Доспулов указывает, что оно нередко сводится к рекомендациям, согласно которым допрос необходимо проводить уверенным, спокойным тоном, не торопиться; внимательно и спокойно выслушать рассказ допрашиваемого; не допускать высокомерия, враждебности или заискивания перед допрашиваемым. Подобные рекомендации носят, с его точки зрения, общий характер и не отвечают специфике следственной деятельности. «Следственный такт – это проявление профессиональной этики следователя, его подход к допрашиваемому с соблюдением нравственных правил и чувства меры» [109, с.100-101]. Он дол-

201

жен слагаться из следующих требований: 1) уважения достоинства допрашиваемого; 2) чуткого и внимательного отношения к поведению допрашиваемого и проявлениям его психического состояния; 3) правильного определения собственной процессуальной позиции на допросе; 4) тактически продуманной помощи в преодолении психологического барьера, умелого направления допрашиваемого к волевой и мыслительной активности во время допроса; 5) спокойной уверенности и уравновешенности в обращении с допрашиваемым; 6) правомерного и тактически оправданного сочетания делового и эмоционального общения с допрашиваемым [109, с.101].

«Трудно рассчитывать на то, что противник позволит вам задавать свидетелю наводящие вопросы, но если он и допустит это, то в большинстве случаев сделает это не в вашу пользу. Показания, даваемые по наводящим вопросам, имеют ничтожное значение; важно не показание свидетеля, а то впечатление, которое оно оставляет у присяжных. Они всегда относятся недоверчиво к показаниям, исходящим не столько от свидетеля, сколько от стороны. Поэтому, независимо от нарушения правил ведения дел или практики судов, следует тщательно избегать наводящих вопросов по существенным обстоятельствам из чисто тактических соображений»

[94, с.57].

Всвязи с этим замечанием, имеющим одинаковое значение как для стороны защиты, так и для стороны обвинения, хочется остановиться подробнее на характеристике так называемых «наводящих вопросов».

Всоответствии с уголовно-процессуальными законодательствами и Республики Беларусь и Российской Федерации постановка данного вида вопросов на стадии предварительного следствия недопустима. В судебном разбирательстве законодательства обоих государств содержит подобный запрет только при проведении допроса обвиняемого (подсудимого). По отношению к остальным участникам уголовного процесса постановка наводящих вопросов не запрещается. Но так ли это? И каковы критерии данного понятия? Что следует относить к наводящему вопросу?

Втеории доказательств и в теории допроса существует большое количество точек зрения на данное понятие и не всегда они дополняют друг друга, являясьнастолько противоречивыми.

Известный русский процессуалист Л.Е.Владимиров, анализируя английский процесс того времени, указывает, что данный тип вопросов мешал бы получить показание, вполне добровольное, то есть данное вне всякого психического влияния допрашивающего.

202

В английской теории доказательств в качестве основания данного правила исходят из того, что свидетель, вызванный стороной, и без того уже «свой», следовательно, наводящие вопросы здесь совершенно неуместны [86, с.362-363]. В качестве вывода Л.Е.Владимиров дал следующее определение данному понятию: «Наводящим вопросом называется вопрос, прямо или косвенно подсказывающий свидетелю ответ, который от него желают полу-

чить» [86, с.363].

А.Р.Ратинов, рассматривая понятие внушения на допросе, указывает, что внушающее воздействие могут оказать вопросы, наводящие допрашиваемого на определенный ответ. При этом он, ссылаясь на М.С.Строговича, который противопоставлял наводящим вопросам такие типы вопросов, как дополняющие, уточняющие, детализирующие, напоминающие, контрольные, указал, что каждый из них в определенной ситуации также может стать наводящим. Поэтому при постановке вопросов необходимо учитывать не только их содержание и формулировки, но и их соотношение с той информацией, которая до этого воспроизведена допрашиваемым

[240, с.187-188].

А.Б.Соловьев под наводящим понимает такой вопрос, который в явной или скрытой форме содержит желательный для допрашивающего ответ. Являясь своеобразной формой подсказки, такой вопрос парализует волю допрашиваемого, который понимает, что следователь пришел к определенному решению и поэтому, начиная сомневаться в правильности своей позиции по определенному обстоятельству, начинает приспосабливать ее к содержанию полученного наводящего вопроса [278, с.47].

«Все российские юристы считают, что наводящие вопросы запрещены в суде. Однако думается, что российские адвокаты не должны спокойно относиться к такому положению, необходимо оспаривать свое право задавать наводящие вопросы. Так, у меня есть два аргумента в этой связи. Как мне кажется, УПК не содержит прямого запрета относительно наводящих вопросов в суде. Такой запрет, действительно, существует, но относится к стадиям предварительного следствия или дознания, которые отличны от судебного разбирательства дела... На предварительном следствии требуется установить, что произошло и какое обвинение должно быть предъявлено. По этой причине следователю не должно быть разрешено задавать вопросы, которые искажают направление расследования или контролируют ответы свидетелей. Это очень отличается от роли юриста в суде и особенно в состязательном процес-

203

се с участием присяжных. Стороны выражают две позиции и делают это путем контролирования того, что представляется в суде. Имеет смысл, чтобы они были вправе спрашивать то, что они действительно хотят узнать независимо от согласия другой стороны с фактами, поддерживающими позицию противоположной стороны. А это может быть сделано только с помощью наводящих вопро-

сов» [58, с.133].

С точки зрения А.Александрова и С.Белова проблема наводящих вопросов не столь однозначна и имеет несколько аспектов. Прежде всего они отмечают различие между судебным допросом и допросом на предварительном расследовании. Оно зависит от условий диалога между юристом и допрашиваемым; задач, которые решаются в ходе данного диалога. Все это не может не сказаться на специфике вопросов.

«На предварительном следствии нельзя отойти от правил диалектики, так как предварительное следствие имеет целью не спор, а обнаружение истины. Поэтому следователь не должен прибегать к приемам эристики или софистики. Вопросы, задаваемые на следствии, не должны подсказывать ни свидетелю, ни подозреваемому не только версию следствия, но и возможность дать неверные показания под воздействием смысла вопроса. Поскольку лицо, допрашиваемое следователем, дает показание о том, что оно может вспомнить из прошлого, то важно не подсказать ему того, что он может вообразить, как увиденное им в прошлом. Поэтому следственная частная риторика разрабатывает тактику допроса, которая должна исключить возможность дачи показаний по воображению. Поэтому допрос начинается с установления личности опрашиваемого и ее характеристики, затем следуют вопросы об обстоятельствах, при которых свидетель мог получить информацию об исследуемом деле. Затем следуют вопросы о самом деле, построенные так, чтобы двигаться в ответах от большего к частному и конкретному. Такой расспрос с точки зрения речевой этики ведется по логике, отражающей последовательность совершения событий, с одной стороны, и последовательность движения от общего к конкретному, с другой. Данное движение смысла еще не описано формально, но в данном случае правила речевого логоса как бы управляют правилами этоса, задают правила этоса. Следственная риторика сложилась путем критики ошибок. К таким ошибкам относится применение пыток, морального давления, угроз и неправильного ведения допросов» [260, с.357].

204

Рассуждая далее, они указывают: «Судебный допрос – основной способ представления фактов в суде. При этом форма и тактические приемы судебного допроса отличаются, во-первых, специфическими процедурными условиями получения и обстановкой судебного следствия (показания даются гласно, открыто в судебной аудитории, возможно, в присутствии знакомых, родственников допрашиваемого; допрашиваемый знает, что его речь в суде воспринимается непосредственно, любые изменения, оговорки воспринимаются слушателями, фиксируются в протоколе судебного заседания); во-вторых, своеобразием показаний свидетелей, обусловленных тем, что они, как правило, в суде дают показания после того, как их уже допрашивали (беседовали) оперативно-следствен- ные работники, прокурор, защитник; не исключены воздействия со стороны обвиняемого, его родственников и сообщников, потерпевшего и других лиц; в-третьих, во время судебного следствия процессуальные стороны осуществляют непосредственное психолингвистическое воздействие на свидетелей и их речь в присутствии судебной аудитории, прежде всего во время судебных действий, но и помимо них. Допрос в суде имеет целью не столько получение новой информации допрашивающим, сколько представление в возможно более убедительной форме фактов, подтверждающих тезис обвинения. Речь допрашиваемого лица формирует доказательственные факты. Поэтому она и становится предметом борьбы сторон. От ее исхода зависит получение доказательственной фактуры» [21, с.41-42].

Понятие наводящего вопроса содержит два существенных признака, которые и делают его недопустимым средством при допросе. Во-первых, наводящий вопрос содержит подсказку ответа – «наводит на ответ», поскольку в нем, в его базисе содержится определенная информация. Во-вторых, отвечающий подталкивается к желательному ответу так называемыми «лингво-психическими» средствами воздействия, обусловленными грамматической формой вопроса, а также речевым актом его постановки.

Возможностей указать допрашиваемому на желательный вариант ответа существует много, и зависят они не столько от грамматической формы вопроса, сколько от всех контекстуальных обстоятельств конкретной судебной ситуации, в которой задается вопрос.

Согласимся, что вопрос, не содержащий никакой информации, не влечет за собой полноценного ответа. Поэтому он должен содержать в себе определенную исходную информацию для того, чтобы

205

предоставить отвечающему выбор вариантов ответов. Иногда этот выбор широк – как в случае с открытыми вопросами «что-вопро- сы», иногда узок – при постановке закрытых «ли-вопросы». В частности, широкие «что-вопросы», содержат в себе неопределенные предположения. Раздельные «ли-вопросы» имеют наиболее ярко выраженную утвердительную направленность. «Правильно поставить конкретный, определенный «ли-вопрос», в котором неизвестное обозначено его известными признаками, можно лишь тогда, когда в качестве предпосылки вопроса, его базиса, фактической основы выступает истинное, непротиворечивое, достоверное знание, суждение-сообщение» [196, с.96-97].

А.Александров и С.Белов вполне обоснованно считают, что понятие наводящего вопроса надо увязывать с характером вводимой информации. При этом новую информацию в процессе можно получить через применение широких «что-вопросов», направляющих допрашиваемое лицо, а использование «ли-вопросов», в которых допрашивающий сам поднимает новые темы, т.е. в базисе закрытого вопроса, в такой ситуации недопустимо, поскольку они будут иметь ярко выраженный наводящий характер [21, с.42-43].

По целям среди направляющих вопросов предлагается выделить: контрольные, исключающие, утвердительные, ожидательные (негативные и позитивные), предположительные. Их использование допустимо как на прямом допросе, так и на перекрестном.

Таким образом, понятие наводящего вопроса следует увязывать с характером вводимой информации. Новая информация, которая еще не была объектом показаний допрашиваемого лица, может вводиться только с помощью так называемых «что-вопросов», направляющих рассказ на новые обстоятельства широким спектром грамматических и лексических средств. Применение в этом случае так называемых «ли-вопросов» как раз и представляет собой основной вариант наводящего вопроса. Применение последнего типа вопросов может производиться только для детализации имеющихся показаний и не более.

При формулировке вопросов к допрашиваемому, считает А.Б.Соловьев, следует: 1) использовать данные свободного рассказа; вопросы должны задаваться в его развитие и быть направлены на его дополнение, уточнение, проверку; 2) в случаях, когда данные свободного рассказа не позволяют в полной мере установить важные для дела обстоятельства, вопрос должен быть сформулирован в общем виде и содержать необходимый минимум ориентирующей информации и не содержать подсказывающий ответ [277, с.47-48].

206

Мы уже упоминали о роли специалистов в допросе несовершеннолетних потерпевших. Государственный обвинитель при формулировании вопросов потерпевшей может воспользоваться их помощью, которая заключается в адаптации содержания вопроса в понятном ей смысле. Причем формулировка адаптированного вопроса перед тем, как он будет задан педагогом или психологом, должна быть согласована с обвинителем, чтобы требуемое содержание не было искажено. Таким образом, государственный обвинитель еще раз подтвердит свое желание помочь потерпевшей (она не должна его бояться, поскольку их интересы совпадают).

После допроса потерпевшей государственным обвинителем начинается перекрестный допрос стороной защиты. Как правило, основная роль в допросе принадлежит защитнику обвиняемого, профессиональному адвокату или иному лицу, имеющему право выступать в качестве защитника.

Государственный обвинитель на этом этапе судебного следствия прежде всего должен внимательно следить за ходом данного допроса, поскольку от его результатов будет зависеть необходимость использования дополнительных тактических средств и, в частности, такого средства, как передопрос (или повторный допрос) потерпевшей. Для реализации данной рекомендации мы предлагаем использование специальной таблицы по фиксации вопросов стороны защиты и ответов потерпевшей:

Кроме этого, в ходе перекрестного допроса государственный обвинитель должен отслеживать постановку наводящих вопросов, вопросов, носящих некорректный, провокационный, недопустимо агрессивный характер, реагируя на это требованием к суду отвода данных вопросов. Следует иметь в виду и тактику постановки перед потерпевшей одних и тех же вопросов с целью психологического внушения определенного ответа, с целью вызвать в ответах противоречия, которые впоследствии могут быть использованы для вывода о недостоверности показаний в части или целиком.

В то же время не следует быть слишком поспешным в возражении против вопросов, задаваемых стороной защиты. Их иногда задают только для того, чтобы вызвать возражение, а цель этого – рас-

207

ставить ловушку, чтобы возражение произвело неблагоприятное впечатление не только на суд, но и на потерпевшую, вызвало у нее негативные психологические реакции, повлияло на ее показания.

При проведении перекрестного допроса не следует вмешиваться и перебивать сторону защиты, когда потерпевшая допустила неточность или ответ ее содержит ошибку более значительную. Если она не исправит содержание своих показаний сразу в ходе этого допроса, есть возможность это восстановить в ходе передопроса. Вместе с тем, если допущенная неточность не является существенной, предпринимать передопрос ради этого не представляется необходимым.

Чем может быть полезен перекрестный допрос для государственного обвинителя так это возможностью выявления допущенных пробелов и слабых мест в тактике обвинения. В ходе этого допроса сторона защиты может обратить внимание на отдельные существенные обстоятельства, которые не получили надлежащего исследования в процессе подготовки к судебному процессу и не были выяснены в ходе первичного допроса. Государственному обвинителю следует проанализировать значимость выявленных защитой новых обстоятельств на стратегию обвинения по уголовному делу целиком и тактику обвинения на данном этапе, определиться с необходимостью и возможностью их выяснения и объяснения в ходе той или иной стадии данного судебного процесса, подобрать средства, направленные на это, выбрав в том числе и передопрос потерпевшей. Если в ходе перекрестного допроса потерпевшая признается в инсценировке преступления или других подобных обстоятельствах, кардинально влияющих на стратегию обвинения, у государственного обвинителя есть и процессуальная,

иморальная (нравственная) возможность и обязанность внести изменения в стратегию обвинения, выбрав среди ранее предложенных наиболее адекватную.

Таким образом, внимательное отслеживание процесса и тактики перекрестного допроса потерпевшей стороной защиты приводит государственного обвинителя к решению вопроса о необходимости использования такого тактического средства, как передопрос. К данному действию надо относиться со всей строгостью и внимательностью, поскольку его проведение, а равно и отказ от него, могут иметь довольно серьезные стратегические и тактические последствия. В каких случаях его не нужно использовать? Главным образом тогда, когда противоречия, оговорки, неточности

иошибки носят несущественный характер, хотя при всей степени

208

градации взгляд государственного обвинителя на дилемму «существенный – несущественный» может быть субъективно ошибочным. Но если существенные обстоятельства не были повреждены или разрушены в ходе перекрестного допроса, если противоречия носят незначительный характер, от передопроса следует отказаться, указать на них в судебных прениях, предоставив суду определиться с этими неточностями.

Целью передопроса потерпевшей является восстановление допущенных ею в ходе перекрестного допроса существенных неточностей и ошибок по обстоятельствам, входящим в предмет доказывания, демонстрация незначительности, случайного характера выявленных противоречий, убеждение суда в достоверности ее показаний.

С чего начинать передопрос? «Начинайте там, где сделан первый пролом. [Потерпевший], быть может, одним из своих ответов сказал не то, что хотел сказать; эта злосчастная ошибка могла быть основанием всей последующей разрушительной работы. В таком случае, устранив эту ошибку и идя дальше в том же направлении, вы постепенно, без труда можете починить и все другие разрушения, ею причиненные. В этом, как и во всем прочем, необходимы строгая последовательность и порядок. Ведите свой ремонт в том же порядке, в каком противник ломал и сносил ваши постройки. Получив надлежащее разъяснение в этой стадии процесса, ваши доказательства могут еще выиграть благодаря временно застилавшей их неясности» [94, с.170-171]. И хотя это сказано для адвокатов, каждая фраза данной цитаты применима и к деятельности государственного обвинителя.

Каждый из полученных в ходе допроса потерпевшей фактов, лежащих в основе тактики и стратегии обвинения, должен быть сохранен в материалах дела и использован в судебных прениях как кирпичик в фундаменте здания для убеждения суда в правильности и обоснованности позиции как потерпевшей, так и государственного обвинителя, для постановления справедливого судебного решения. Только в этом случае поставленная цель будет достигнута.

209

Глава6

ПОДГОТОВКАЗАЩИТНИКАКДОПРОСУ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕЙПОТЕРПЕВШЕЙВСУДЕ. ТАКТИКАПЕРЕКРЕСТНОГОДОПРОСАПОТЕРПЕВШЕЙ

§1.Разработкасодержанияитактикиучастиязащитника наэтапеподготовкиксудебномуразбирательству

После ознакомления с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования защитник вступает в этап подготовки к судебному разбирательству, этап, которому должна соответствовать определенная тактика и все ее составляющие – цель, задачи, средства.

Мы ранее указывали, что защитительная деятельность складывается из тактических этапов, которые все вместе и составляют основу реализации избранной стратегии. При этом каждый тактический этап различается от другого целями, задачами и средствами, поскольку процесс защиты должен учитывать изменение следственной ситуации, объем и известной, и неизвестной информации, процессуальные особенности деятельности и т.д. [226, с.52-53].

Целью данного этапа защиты является определение правильности избранной стратегии на предварительном следствии, внесение в нее необходимых изменений, что и позволит сформировать стратегию защиты на период судебной деятельности.

Задачами данного этапа являются: определение позиции об-

виняемого по уголовному делу; определение и восполнение пробелов в доказательственной базе защиты; формирование тактики исследования материалов уголовного дела в суде.

Средствами реализации поставленных тактических задач являются: проведение подготовительной беседы (бесед) с подзащитным; подготовка необходимых ходатайств для заявления на подготовительном этапе и этапе начала судебного разбирательства; подготовка к судебному процессу свидетелей защиты; формирование программы допросов подзащитного, потерпевшей, свидетелей обвинения, свидетелей защиты; определение последовательности допроса свидетелей защиты и программы исследования вещественных доказательств и письменных материалов дела.

210