1.2.2. Формирование подсистемы программирования высказываний и речевых актов

Формирование подсистемы программирования высказываний и семиотической подсистемы в онтогенезе тесно связаны. Ниже будут приведены конкретные свидетельства того, что ребенок, осваивающий язык, на каждом этапе онтогенеза речи фактически строит свой упрощенный вариант языковой системы, соответствующий возможностям его подсистемы программирования высказываний (Цейтлин С. Н., 2000, Bloom L., 1973, Bates E., Bretherton I., Snyder L., 1988). В связи с этим формирование первого, по-видимому, в значительной степени зависит от второго. Известно, например, что как в норме, так и в большинстве случаев патологии развитие импрессивной речи несколько опережает экспрессивную. Вероятно, это связано с тем, что по когнитивной, операциональной организации процесс порождения речи сложнее понимания. Это вообще является общей закономерностью психики. В частности, например, из психологии восприятия известно, что узнавание всегда осваивается раньше и выполняется легче, чем воспроизведение (Венгер Л. А., 1969, 1974, Поддъяков Н. Н., 1977). Тоже свойственно мнестическим процессам: отсроченное воспроизведение является более трудной задачей, чем отсроченный выбор (Solso R. L, 1996).

В литературе приводится много разных моделей программирования высказываний (традиционно они называются «моделями порождения речи»). Часть из них носят сугубо лингвистический характер (Кубрякова Е. С, 1988). Другие основаны на психолингвистическом подходе (Лурия А. Р., 1975, Ахутина Т. В., 1989, Леонтьев А. А., 1997, Зимняя И. А., 2001, Залевская А. А., 1999).

А. Р. Лурия (1975) выделяет следующие этапы формирования связного высказывания:

• мотив, общее программирование поведения и его контроль;

• внутренняя речь;

• предикативная, поверхностно-синтаксическая организация высказывания;

• моторная кинетическая организация речи.

Т. В. Ахутина (1989) предлагает модель порождения речи, являющуюся продуктом развития идей А. Р. Лурия, которая включает следующие этапы:

• смысловое синтаксирование;

• семантическое синтаксирование;

• грамматическое структурирование;

• моторное программирование.

Все вышеперечисленные модели порождения речи приложимы к зрелым формам речевой деятельности у взрослых. К сожалению, отсутствуют модели, учитывающие специфику детской речи на разных этапах ее онтогенеза.

В большинстве моделей порождения речи выделяются следующие этапы или уровни порождения речи. Подробнее обзор существующих моделей порождения речи представлен в работах уже названных авторов (Ахутина Т. В., 1989, Залевская А. А., 1999).

1. Возникновение мотива совершения коммуникативного акта, коммуникативно-речевой интенции.

2. Формирование замысла высказывания, который представлен сначала

аморфно в форме смутного намерения сообщить нечто актуальное для данного индивида, в данной ситуации, данному коммуниканту.

3. Смысловое структурирование замысла или смысловое синтаксирование. Как предполагается, оно происходит с образованием простой бинарной структуры «топик—коммент», то есть «данное (известное)—новое» (Ахутина Т. В., 1989, Брунер Ж., 1984). Как отмечает Т В. Ахутина, «Кроме глобальной стратегической задачи —отбора наиболее существенной информации, —смысловой синтаксис решает и вторую, не менее важную задачу — организацию отобранного содержания с позиции слушающего. Включение слушающего в поле внимания делает наиболее важным нахождение общей точки отсчета — «данного», которое уточняется «новым» (Ахутина Т. В., 1989, с. 192). При этом должны быть учтены особенности коммуникативной ситуации: степень осведомленности партнера в теме сообщения, специфика ситуации, в которой происходит общение (например, лимит времени, место, где происходит общение и многие другие детали) (БодалевА. А.. 1983, Сахарный Л. В., 1989, Meng К., 1984).

Усматриваются параллели между такой структурой (фрейм и два слота) и закономерностями организации поля внимания с выделением его фокуса и периферии (БрунерЖ., 1984).

4. Семантическое синтаксирование является наименее изученным уровнем сточки зрения конкретных операций и механизмов, присущих ему. Вероятно, это обусловлено тем, что данный уровень выполняет как бы посредническую функцию между смысловым и поверхностным синтаксированием. Поэтому его феноменология и симптоматика в случаях патологии с трудом выделяется в продукции, свойственной этим уровням. Основу изучения того, что в настоящее время называется семантическим синтаксированием, положили работы Л. С. Выготского (1984) и А. Р. Лурия (1975). Серьезный вклад в конкретизацию механизмов семантического синтаксирования был сделан в исследованиях Т. В. Ахутиной (1989, 2002). Согласно концепции порождения высказываний Л. С. Выготского — А. А. Леонтьева — Т. В. Ахутиной, семантико-синтаксическое развертывание преобразует продукт смыслового синтаксирования в форму, подчиненную правилам семантического синтаксиса или так называемой глубинной грамматики. Это «уровень пропозиционирования, выделения деятеля и объекта, этап перевода «индивидуальных смыслов» в общезначимые понятия» (Ахутина Т. В., 1989, с. 77). Основными единицами программирования на этом уровне являются уже не смыслы, а значения, которые наиболее удовлетворяют требованиям последующего поверхностно-грамматического структурирования. Согласно концепции Т. В. Ахутиной, основные правила этого уровня следующие: «1) Синкретичное, внутреннеречевое имя ситуации (синкретичное имя деятеля + синкретичное имя действия (им может быть название объекта или орудия действия); 2) Синкретичное имя деятеля (имя деятеля (S) и его качество (At); 3) Синкретичное имя действия (имя орудия или объекта (О) и имя собственно действия» (Ахутина Т. В., 2002, с. 131). Окончательная схема предложения на этом уровне может выглядеть следующим образом: S -Р, S - О или S-P-O.

Нельзя не отметить, что, хотя концептуально данный уровень порождения высказывания обозначен, в описаниях реальных или предполагаемых процессов, происходящих на этом уровне, авторы часто смешивают его с предыдущим уровнем — смыслового синтаксирования. Граница между ними пока представляется весьма условной и относительной. В целом уровни смыслового и семантического синтаксирования объединяются в интегральный психологический уровень порождения высказывания (Ахутина Т. В., 1989).

5. Поверхностное синтаксирование представляет собой процедуру преобразования высказывания в структуру, организованную по правилам конкретного языка. Основными единицами оперирования на этом уровне являются лексемы и морфемы. Компоненты предложения при этом становятся согласованными по формальным правилам грамматики, а само предложение приобретает вид определенной синтаксической конструкции. В этом процессе используются языковые операции как синтагматического (линейная организация слов), так и парадигматического типа (выбор морфем и служебных слов) (Лурия А. Р., 1975, Ахутина Т.В., 1989, Леонтьев А. А., 1997).

6. Фонологическое и моторное программирование высказывания позволяет лексико-морфологическую программу высказывания перевести в звуковую форму. Это происходит на основе правил фонологии (парадигматических — выбор фонем и аллофонов, и синтагматических — фонотаксиса) с использованием фонологических структур, содержащихся в ментальном инвентаре фонетических слов. На основе фонологической программы формируется моторная программа высказывания, предусматривающая как сегментарный (произнесение звуков речи, звуконаполнение), так и супрасегментарный уровни (интонационно-мелодическая окраска речи, ритмико-акцентная ее организация).

Приведенные выше уровни программирования высказываний по содержанию выполняемых преобразований и операциональному обеспечению достаточно различаются. Материалы, полученные на больных афазией и у детей с недоразвитием речи, свидетельствуют о возможности избирательного поражения, то есть недоразвития механизмов одного из уровней (Ахутина Т. В., 1989, 2002). Следовательно, механизмы этих уровней различны и имеют определенную степень автономии, в том числе и в онтогенетическом аспекте. Более того, есть основания полагать, что некоторые уровни созревают и начинают функционировать раньше, а другие — позже. Поэтому, обсуждая процессы формирования подсистемы программирования высказываний, имеет смысл дифференцированно рассмотреть созревание каждого из уровней.

Формирование мотивационного или мотивационно-побуждающего уровня программирования высказывания (по Зимней И. А.)

Как будет подробно аргументировано ниже, у детей коммуникативная потребность и коммуникативное намерение особенно сильно влияют как на процесс порождения конкретных высказываний, так и на онтогенез речевой деятельности. Чем младше ребенок, тем отчетливее проявляется эта зависимость. В раннем возрасте от качества коммуникативной ситуации, ее эмоциональной составляющей зависят степень речевой активности, наличие инициативных высказываний и даже темп овладения основными языковыми средствами (Лисина М. И., 1985, БрунерЖ., 1984, Trevarthen С, 1979, Mussen P., Conger J. J., Kagan J., Huston А. С, 1987, Van der Stelt J. M., 1993). Возникновение коммуникативного намерения, в свою очередь, чрезвычайно сильно зависит от комфортности общения с конкретным взрослым, позитивной эмоциональной окрашенности контакта. Этот фактор настолько сильно влияет на эффективность и продуктивность порождения высказывания, что при неблагоприятных обстоятельствах может чрезвычайно редуцировать высказывание: до уровня элементарных вокализаций или блокировать речевую активность.

На втором-третьем году жизни типология высказываний в общении ребенок—взрослый по ведущему мотиву уже весьма близка к той, что описывается у взрослых: а) вопрос, б) ответ, в) побуждение к действию, г) выдача информации (повествование) и д) выражение эмоционального отношения — восклицание. В паре ребенок—ребенок в этом возрасте коммуникативного намерения обычно не возникает (Юрьева Н. М., 1997, 2001). Оно появляется в возрасте старше 3 лет, когда у ребенка появляются элементарные формы сначала коактивного, а позже интерактивного взаимодействия. На 4-м году в ситуации ребенок—ребенок мотив высказывания носит еще в значительной степени эгоцентрический характер: а) сообщение (информирование или выражение эмоционального отношения), б) весьма редко — побуждение к действию. На 5-8-м годах структура мотивов высказываний приближается к взрослой: а) сообщение, б) отношение к сообщению, в) вопрос, г) побуждение к действию.

Параллельно с подобными переменами в структуре коммуникативных мотивов меняется и характер диалогических высказываний: от монодиалога, через коактивный диалог к интерактивному диалогу (Юрьева Н. М., 2001). Из всех языковых средств в наибольшей степени мотив высказывания влияет на его интонационное оформление. Оно формируется у детей достаточно рано: примерно к 2 годам дети владеют основным набором типовых интонем (вопросительная, восклицательная, утвердительная). На 3-м году и позже все больше проявляется личностный компонент интонационной окраски высказываний. Коммуникативный мотив и ситуация, преломляясь через определенную личностную позицию и эмоциональное отношение, вызывают заметные индивидуальные вариации интонационной выразительности. В целом проблема онтогенеза интонационной составляющей высказывания остается малоисследованной.

Формирование психологического уровня программирования высказывания (смыслово-семантического синтаксирования)

Суть смыслового синтаксирования заключается в переходе от аморфного представления о замысле сообщения к более расчлененному и структурированному образованию. Как отмечалось выше, структурирование происходит по логическому принципу «данное—новое» или «топик—коммент». В связи с тем, что данный уровень предполагает минимальные (по сравнению с последующими уровнями) преобразования того, что оказывается в поле сознания и становится предметом сообщения, он начинает функционировать в онтогенезе наиболее рано. На этапе голофразиса и первых двух-трехсловных конструкций высказывания детей по структуре подчиняются закономерностям этого уровня.

Процесс развития смыслового синтаксиса у детей изучен весьма слабо. Разрозненные наблюдения, представленные в публикациях, посвященных развитию детской речи, позволяют наметить следующие линии развития смыслово­го синтаксирования:

А) На протяжении дошкольного детства особенно заметно возрастает сте­пень сегментированности, расчлененности и многокомпонентноcти высказы­ваний. От простейших двучленных структур ребенок движется в направлении многочленных конструкций. Схематически (по Т. В. Ахутиной) это может выглядеть следующим образом: (топик) — коммент — >топик — коммент 1 — коммент 2 —> топик — коммент 1 — коммент 2 — коммент 3. Поставленный в скобки «топик» в первой из приведенных схем смыслового синтаксирования означает, что в незрелых формах детских высказываний он может опускаться во внешнеречевом плане (то есть подразумеваться).

Б) В течение детства постепенно снижается зависимость смыслового и се­мантического программирования от внешних реплик, организующих развер­тывание. Иначе говоря, вынесенное вовне, в интерперсональное пространство (по Л. С. Выготскому), текстообразование, диалогическое по характеру, сме­няется внутреннеречевым, интраперсональным программированием.

В) Приблизительно в дошкольном возрасте (5—7-й годы жизни) в содержа­тельной стороне детских высказываний отчетливо проявляется уход от эгоцен­трической позиции. Значительно возрастает способность учитывать позицию, осведомленность и реплики слушающего. Развитие этой способности продол­жается и в школьном возрасте.

Г) Постепенно возрастает сложность и иерархическая организация смыс­лового содержания высказываний (пространственно-понятийное и временное структурирование по И. А. Зимней). Особенно заметно это проявляется в нар­ративных (повествовательных) высказываниях. Детям становится доступной временная и причинно-следственная организация содержания высказываний и текстов.

Анализ детских высказываний показывает, что процессы семантического программирования формируются медленно. Поскольку оно связано как со смысловым программированием, так и с использованием грамматических и логико-грамматических правил, в ходе развития способность к семантическо­му программированию зависит не только от интеллектуальной зрелости, сформированности мыслительных процессов, но и от языковой компетенции. По­следнее обусловлено тем обстоятельством, что система понятий, значений складывается у детей в тесной зависимости от развития речи, сформированности языковых процессов, определяющих развитие лексики (Выготский Л. С, 1984). Поэтому, хотя семантическое программирование не имеет прямой свя­зи с языковомым уровнем порождения высказываний, генетически оно зави­сит от последнего. Кроме того, известно, что в процессе программирования высказываний происходит постоянное взаимодействие между уровнями, как прямое, так и обратное (АхутинаТ. В., 1989, Зимняя И. А., 2001, Залевская А. А., 1999). Если у ребенка отсутствует возможность продуцировать сложные син­таксические конструкции, имеется дефицит словаря, ограничивающий возмож­ности вербального кодирования смыслов и значений, происходит упрощение смысловой и семантической программы. Это особенно ярко наблюдается у детей с недоразвитием речи. Аналогичные явления описаны применительно к ситуациям несовершенного владения иностранным языком (Залевская А. А., 1999). Смысловое и семантическое программирование имеет непосредствен­ное отношение не только к порождению предложений, высказываний, но и к текстообразованию. По-видимому, квантование смысла всего высказывания, текста происходит преимущественно в процессе семантического программи­рования. Этот процесс тесно взаимодействует с возможностями и ограниче­ниями языкового программирования. В раннем возрасте, например, тексты настолько свернуты, что равняются высказыванию. В ходе развития расшире­ние возможностей смыслового и семантического программирования стиму­лирует прогресс в языковом программировании и отчасти является важной детерминантой его развития (Брунер Ж., 1984, Слобин Д., 1984). Пока на семантическом уровне у ребенка не сформируется способность выражать опре­деленные логические связи и отношения (например, каузальные, атрибутив­ные), соответствующие формально-грамматические конструкции в экспрес­сивной речи не появляются.

Формирование уровня поверхностного синтаксирования

Программирование линейно организованных языковых синтаксических структур, с учетом иерархии языковых единиц, их синтагматических и пара­дигматических правил комбинирования и отбора, согласованности морфоло­гических компонентов (аффиксов) и их адекватности семантическому и грам­матическому значению строится на основе сложного комплекса когнитивных и языковых операций. Поэтому ограничения, обусловленные незрелостью этих предпосылок, определяют темпы формирования процессов этого уровня.

Наблюдения за ходом развития детской речи показывают, что наиболее рано начинают функционировать операции линейной организации языковых струк­тур. Как упоминалось выше, это соответствует этапу «синтагматической грам­матики». Речевая продукция состоит из двух-трехсловных фраз, складываю­щихся из аморфных основ слова или коротких «замороженных» грамматических форм или словосочетаний. Порядок слов соответствует универсальной схеме «субъект—действие» («Ляля бух» или «Ляля па»—кукла упала), «субъект—объект» («Мати дом» — мальчик в доме), или «субъект—действие—объект» («Ляля пать авата» — кукла спит в кровати).

На третьем году языковое программирование усложняется за счет использова­ния флексий, позже — предлогов в сочетании с флексиями. Примерно до 4 лет среди фразовых конструкций преобладают простые нераспространенные пред­ложения. В младшем дошкольном возрасте синтаксис фраз усложняется преиму­щественно за счет удлинения цепочки слов. В этот период, соответствующий так называемой «парадигматической грамматике», большинство фраз грамматичес­ки согласованы. Около 5 лет появляются сложносочиненные предложения.

На этапе овладения достаточно развернутой фразовой речью подсистема программирования у детей достигает высокой степени зрелости. Появляется способность создавать многочленные программы с высокой степенью вариативности составляющих их компонентов (субъект-предикат, субъект-предикат-объект). Резко возрастают комбинаторные возможности, позволяющие соединять константные и меняющиеся части слов, соотносить операции морфемной комбинаторики с семантическим контекстом и языковыми правилами (Цейтлин С. Н.,2000, SlobinD., 1976, 1984, Bates E., Bretherton I., Snyder L., 1988). Еще более возрастает способность к осуществлению нескольких параллельно протекающих операций програмирования: фонологического (звуковой состав), артикуляторного (моторные программы, релевантные фонетическому слову/морфеме/фразе), просодического (интонационно-ритмическое оформление на уровне слов и фраз), которые приобретают уже «фоновый» (по Н. А. Бернштейну) характер, синтагматического (продуцирование словосочетаний) и морфологического (использование аффиксов). Этот этап соотносится с периодом «парадигматической грамматики» (Леонтьев А. А., 1997). Данный прирост программных возможностей совпадает по времени с периодом активного созревания заднелобных отделов коры головного мозга (Кононова Е. П.,19б2,НовиковаЛ.А.,ФарберД.А., 1971, ФарберД. А., Семенова Л. К., Алферова В. В. и др., 1990). Столь значительное усложнение параллельно протекающих операций программирования, вероятно, становится возможным не только за счет увеличения когнитивных ресурсов ребенка, но и благодаря автоматизации ряда операций, приобретающих фоновый характер и требующих существенно меньшего ресурсного обеспечения. Это соответствует закономерностям построения и совершенствования двигательных навыков, описанных Н. А. Бернштейном (1990).

Формирование уровня фонологического и моторного программирования, развитие акустико-артикуляторной базы

На начальном этапе формирования этой подсистемы ребенку доступны лишь элементарные речевые акты, включающие одно-два артикуляторных действия, выполняемых сначала расчлененно («ма-ма»), а затем симультанно («мама»). У некоторых детей период расчлененного произнесения слов по слогам так краток, что почти неуловим, преобладает тенденция к целостному воспроизведению симультанного просодического контура. У других — носит достаточно продолжительный характер. Ребенок как бы плавно, переходит из лепета в речь. На этом этапе весьма значительное ресурсное ограничение проявляется в виде многочисленных ассимиляций, редупликаций (итераций) или редукции звуконаполнения, что получило название «принципа гармонии», который был выше описан (Гвоздев А. Н., 1948, Леонтьев А. А., 1997, Vihman M., 1998). Он соотносится в онтолингвистике с периодом «синтагматической фонетики» (Леонтьев А. А., 1997).

Далее происходит увеличение степени комплексности и полиморфизма артикуляторных программ, которые ребенок способен продуцировать. Удлиняется цепочка артикуляторных элементов (слогов), составляющих одну целостную программу речевого акта (обычно это голофразы). К концу этого периода значительно ослабевают ограничения, связанные с «принципом гармонии», намного реже встречаются ассимиляторные феномены, явления итерации. Данный прирост программных возможностей, вероятно, связан с процессами созревания кинестетического и кинетического праксиса. Это совпадает с началом формирования «парадигматической фонетики» (Леонтьев А. А., 1997).

На следующем этапе у ребенка появляется способность создавать двучленные (двухморфемные) программы (Гвоздев А. Н., 1948, Vihman M., 1988). Наблюдения из области патологии дают основание полагать, что это становится возможным не раньше, чем ребенок осваивает артикуляторные программы, включающие два разных слога (Nettelbladt LJ., 1983). Например, пока у детей с моторной алалией экспрессивный словарь включает только так называемые «лепетные слова» (со структурой СГСГ), фразы не появляются.

С появлением первых фраз растет ассортимент двучленных программ с еще относительно низкой степенью комбинаторных возможностей, ограничивающей их вариативность. Среди них преобладают так называемые «замороженные формы» (Цейтлин С. Н., 2000, Bates E., Bretherton I., Snyder L, 1988). Уже на этом этапе в процессе программирования высказываний приходится решать достаточно сложные задачи. Они требуют наличия способности к осуществлению нескольких параллельно протекающих операций програмирования: фонологического (звуковой состав), артикуляторного (моторные программы, релевантные фонетическому слову/морфеме), просодического (интонационно-ритмическое оформление) и синтагматического (продуцирование словосочетаний). Данный скачок в программных возможностях требует значительного прироста церебрального ресурсного обеспечения. Наличие такого прироста косвенно подтверждается существенным расширением репертуара разных видов деятельности, которые в этот период (18-24 мес.) становятся доступны ребенку (Венгер Л. А., 1969, Мухина В. С, 1975, Поддъяков Н. Н., 1977, Bruner J., 1971, Mussen P., Conger J. J., Kagan J., Huston A.. 1987). Обозначенный период соотносится с этапом «синтагматической грамматики» (Леонтьев А. А., 1997).

Артикуляционной базой фонологической системы языка следует считать комплекс артикуляционных навыков, используемых для реализации программы высказывания в звуковой форме. В рамках фонологической подсистемы формируется и функциональный комплекс акустического ее обеспечения — слухоречевой гнозис. В эфферентном (экспрессивном) звене подсистемы слухоречевой гнозис выполняет функцию «акцептора действия» (в терминологии П. К. Анохина). При этом звуковой образ ожидаемого конечного результата артикуляционного акта сличается с реально достигнутым звуковым эффектом. Поскольку известно, что развитие фонематического восприятия в онтогенезе существенно опережает созревание артикуляционнго праксиса (Гвоздев А. Н., 1948, Ferguson С. А., 1978, Vihman M., 1988), можно полагать, что на начальном этапе речевого развития акустический анализатор в акцепторе действия играет ведущую роль. Слуховая перцепция созревает до уровня, достаточного для дифференциации основных фонологических признаков звуков речи (Швач-кин Н. X., 1948, Vihman M., 1988). Как показывают экспериментальные данные, ребенок способен различать звуки речи не только родного языка, но и те, которые не используются в нем. В возрасте около 6 месяцев круг различаемых звуков речи суживается для него до звуков только родной речи (Jusczyk P., 1989, Thelen Е., 1991). В экспериментах P. Kuhl (1989) было показано, что младенец 5-6 месяцев воспринимает гласные и слоги как идентичные, независимо от того, произносятся они мужчиной, женщиной или ребенком. Это доказывает, что ребенок этого возраста уже способен к категориальному восприятию звуков речи. Поразительным является следующее наблюдение, полученное в этих же экспериментах. Фонетически искаженно произнесенный гласный звук ребенок 6 месяцев уже отличает от правильно произнесенного.

По мере созревания артикуляционного праксиса кинестетический компонент начинает играть более активную роль в акцепторе действия акустико-артикуляторной базы и постепенно интегрируется с акустическим гностическим компонентом в целостный акустико-артикуляционный комплекс. Этот комплекс решает задачи обратной афферентации и самоконтроля в актах фонации. Кроме того, он же становится функциональной базой для формирования системы фонематических представлений (рис. 2). Как видно на схеме, гностико-праксическое обеспечение акустико-артикуляторной базы представляет собой сложный комплекс функций, дефицит каждой из которых оказывает специфическое влияние на симптоматику в фонологических нарушениях.

В комплексе артикуляционных навыков можно выделить два ряда операций:

• произнесение звуков речи, а точнее — слогов,

• серийную организацию слогов на уровне слова.