2. Истина и значение

И^еория попадает, по классификации Куайна, в класс «теорий референции», но не в класс «теорий значения». Это можно считать положительным свойством той теории, которую я называю семантической теорией, хотя одновременно, возможно, само название теории становится уязвимым для критики9.

Наша теория значения (я буду по-прежнему называть ее так) является эмпирической теорией, направленной на описание естественного языка. Подобно любой другой теории, она может быть подвергнута проверке, при которой вытекающие из нее следствия сопоставляются с фактами языка. В данном случае проверка не составляет труда, поскольку мы охарактеризовали нашу теорию как задающую условия истинности каждого предложения из их бесконечного множества, и проверка сводится к выяснению для некоторой выборки предложений того, действительно ли те случаи, которые данная теория не считает отвечающими условиям истинности, не являются истинными. Типичный случай проверки приводит к решению вопросов типа: «Действительно ли предложение „The snow is white", „Снег бел", истинно тогда и только тогда, когда снег бел?» Не все случаи проверки так просты, как приведенный выше (по причинам, о которых будет сказано особо), но тем не менее очевидно, что эта проверка никак не связана с подсчетами. Конкретный вопрос проверки теории рассматриваемого нами типа может послужить отправным пунктом для постановки серьезного общего вопроса о том, при каких условиях лингвистическую теорию можно признать правильной и каким образом проверять правильность теории. Однако трудности, возникающие при рассмотрении этого вопроса, носят теоретический, а не практический характер. При разработке теории основная сложность заключается в том, чтобы ее применение давало какой-то практический результат, а уж проверить этот результат может каждый10. Нетрудно понять, почему это так. Теория не сообщает ничего нового о тех условиях, в которых конкретные предложения являются истинными, она не формулирует эти условия более отчетливо, чем само исходное

55

ИСТИНА И ЗНАЧЕНИЕ

предложение. Применение теории состоит в том, что она соотносит известные условия истинности каждого предложения с теми аспектами («словами») этого предложения, которые, встречаясь в других предложениях, могут выполнять в них ту же роль, что и в данном предложении. Эмпирическая мощность такой теории зависит от успешности решения задачи, состоящей в создании структуры, которая моделирует необычайно сложную способность говорить на языке и понимать его. И поэтому совсем не трудно решить, согласуются ли результаты, получаемые при применении теории, с нашим пониманием языка, то есть с нашим языковым чутьем.

Замечания последнего абзаца непосредственно касаются только того случая, когда мы исходим из предположения, что истинностные значения являются частью использования и понимания языка. При таких условиях работа с теорией состоит в построении (в тех случаях, когда это возможно) для предложений объектного языка эквивалентных им выражений на метаязыке. Однако этот факт не должен приводить нас к мысли, что теория, с помощью которой можно вывести утверждение «Snow is white тогда и только тогда, когда снег бел», более правильна, чем теория, с помощью которой можно вывести утверждения другого рода, например S:

(S) Snow is white is true if and only if grass is green. 'Снег бел истинно тогда и только тогда, когда трава зелена',

если, конечно, мы уверены в истинности 5 так же, как в истинности предшествующего утверждения. И все же теория, выводящая утверждения типа S, не внушает доверия в той степени, в какой его внушает наша теория, тип выводов которой позволяет называть ее теорией значения.

Наша минутная неуверенность в достоинствах этой семантической теории может быть рассеяна следующим образом. Гротескность утверждения S сама по себе не свидетельствует о непригодности теории, выводящей 5, в том случае, если эта теория дает правильные результаты для всех предложе-

56