12. Ответ фостеру

ния. Один вопрос: равнозначны ли ограничения, которые я наложил на приемлемую теорию, гарантии удовлетворения ею конвенции Т, то есть гарантии, что в ее Т-предложениях правая сторона предложения, образованного биусловной связкой, действительно переводит предложение, которому оно приписывает истинностное значение. Другой вопрос: сумел ли я показать, что знает компетентный переводчик (или что ему достаточно знать). Фостера интересует только второй вопрос, он готов для краткости допустить, что ограничения адекватны их задаче.

В этом свете мы должны понимать обсуждение Фостером теорий истины, правильно определяющих объем истинностного предиката — теорий, все Т-предложения которых истинны — но не удовлетворяющих конвенции Т. Так, Фостер так же, как и я (сейчас), полагает, что мои критерии не позволяют, чтобы в теории имелись Т-предложения такого типа:

«а есть часть Ь» истинно, если и только если а есть часть Ъ и Земля движется.

Позиция Фостера, скорее, состоит в том, что, хотя мой переводчик имеет теорию, удовлетворяющую конвенции Т, ничто в самой теории ему об этом не говорит.

Товке самое следует из утверждения Фостера, что «согласно распространенному пониманию, сформулировать условия истинности предложения значит сказать, что... необходимо и достаточно для его истинности очертить в границах совокупного диапазона возможных обстоятельств то подмножество, с которым согласуется предложение. Но это — не тот смысл, в котором Т-предложение устанавливает условия истинности. Т-предложение не утверждает, что такой-то и такой-то структурный тип был бы истинным... во всех и только тех обстоятельствах, в которых соблюдалось бы то-то и то-то, но только — что, если дела обстоят так, как они обстоят, этот структурный тип истинен, если и только если...».

Теория, которая проходит проверки опытом, такова, что действительно может проецироваться на не наблюдавшие-

247

РАДИКАЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

ся и контрфактические случаи. Это ясно всякому, кто знает, что представляет собой свидетельство и как его использовать для поддержки теории. Проблема состоит в том, что теория не утверждает, что имеет тот характер, который она имеет.

Точную параллель дает нам вопрос о том, что надо знать, чтобы быть физиком. Первое из того, что приходит в голову, — законы физики. Но Фостер сказал бы, и я бы согласился, что этого недостаточно. Физик должен также знать (и здесь я говорю за себя), что эти законы являются законами, то есть что они подтверждаются своими примерами и подкрепляют контрфактические и сослагательные утверждения. Чтобы понять это, вообразите, что подающему надежды ученому сказали, что масса тела не влияет на длительность прохождения им определенного расстояния в вакууме. Потом его спрашивают: «Допустим, Галилей уронил со шпиля Эм-пайр Стэйт Билдинг перо и пушечное ядро, и что у земли нет атмосферы. Что достигло бы поверхности земли скорее — перо или пушечное ядро?» Мудрое дитя отвечает: «Понятия не имею. Вы сказали мне только, что происходит, если вещи таковы, какие они есть; вы не сказали, что произошло бы, если бы вещи были не такими, какие они есть».

В качестве тезиса, который, как думает Фостер, я мог «пытаться выразить», но не сумел сделать это правильно, он предлагает следующее: «Для овладения языком L нам нужно знать как факты, которые утверждаются [теорией истины для этого языка (a T-theory)], так и то, что эти факты, будучи известны нам, относятся к теории истины (T-theoretical)». Затем он все упрощает: нужно знать, что некая теория истины для L утверждает, что... (и здесь на место точек следует поставить теорию истины). Я рад принять эту версию, поскольку она эквивалентна моей собственной. (Насколько я знаю, я никогда не придерживался взгляда, который он мне приписывает, в рамках которого знание о том, что утверждает теория истинности, и знание о том, что эта теория есть теория истины, остаются несвязанными.)

Теперь рассмотрим взгляд, которого, как считает Фостер,

248