2. Истина и значение

Тот факт, что рекурсивный синтаксис, дополненный словарем, не становится необходимым образом рекурсивной семантикой, обходится стороной в некоторых недавних лингвистических работах, вводящих семантические критерии в синтаксически ориентированные теории. Дело свелось бы к невинным терминологическим различиям, если бы семантические критерии обладали ясностью, но ясности в этих критериях нет. Принято считать, что центральная задача семантики состоит в задании семантической интерпретации (или значения) для всех предложений языка, однако, насколько мне известно, в лингвистической литературе отсутствует сформулированное в явном виде объяснение того, каким образом семантика выполняет или будет выполнять в дальнейшем эту задачу. Контраст с синтаксисом разителен. Основная задача синтаксиса состоит в выявлении критериев осмысленности (или возможности употребления в роли предложения). Достоверность этих критериев находится в прямой зависимости от представительности исследуемой выборки и от нашего умения выделять среди разных выражений осмысленные (такие, которые могут быть использованы как предложения). Какие же аналогичные и столь же ясные задачи и способы проверки существуют в области семантики?6

Выше мы пришли к выводу, что части предложений не обладают никаким иным значением, кроме онтологически нейтрального, позволяющего им привносить свой вклад (в соответствии с правилами) в значение тех предложений, в которых они встречаются. Сейчас уместно вернуться к этому положению. Одно из его следствий — это холистический подход к значению. Если значение предложений зависит от их структуры, и мы считаем значением каждой единицы этой структуры не что иное, как абстракцию, полученную из совокупности предложений, содержащих данную единицу, то мы можем задать значение любого предложения (или слова) единственным способом, а именно заданием значения для каждого предложения (или слова) языка. Фреге сказал, что слово имеет значение только в контексте предложения, про-

51

ИСТИНА И ЗНАЧЕНИЕ

должая его мысль, мы могли бы добавить, что предложение (и, следовательно, слово) имеет значение только в контексте всего языка.

Доля холизма содержалась уже в нашем утверждении о том, что адекватная теория значения должна представлять все предложения в форме «s означает т». Сейчас, не найдя в значениях предложений большей опоры, чем в значениях отдельных слов, мы можем попытаться освободиться от доставляющих много хлопот единичных терминов, замещающих позицию «т» и отсылающих ко значению. В некотором отношении сделать это совсем не трудно — просто-напросто написать: «s означает, что р», где p — предложение. Как мы видели, предложения не могут называть значения, а предложения, начинающиеся с «что», и вовсе не являются именами, если мы директивно не введем такого требования. Представляется, однако, что теперь нас подстерегают неприятности иного рода, поскольку естественно ожидать, что, пытаясь выявить логику явно не экстенсионального выражения «означает, что», мы столкнемся с проблемой, равной по сложности, а может быть, и просто идентичной той проблеме, которую должна уметь решать наша теория.

Я знаю только один простой и радикальный способ решения этой проблемы. При переходе от предложения к описанию предложения нас беспокоит использование интенсионального выражения «означает, что»; не исключено, однако, что успех нашего предприятия зависит не от самого выражения, а от той позиции, которую это выражение занимает. Теория будет выполнять свою задачу, если каждому предложению s исследуемого языка она будет сопоставлять соответствующее ему предложение (раньше в данной позиции был символ /?), «задающее значение» предложения s способом, который будет пояснен ниже. Одним очевидным кандидатом на роль «соответствующего» предложения будет само s, если мы будем включать объектный язык в метаязык. Иначе — перевод s в метаязык. В качестве предельного возьмем случай экстенсионального замещения р, который получается таким образом: убираем неясное «означает, что», дополняем пред-

5*