3. Истинно по отношению к фактам

Конечно, можно настаивать на том, что отношение тождества высказывания (существующее между речевыми актами) может быть понято только при помощи ссылки на нечто третье: высказывание, значение или суждение. В данной статье я не касаюсь этого вопроса (разве косвенно, показывая, с учетом сходных проблем, что в таких объектах нет нужды). Не является ли это просто следствием упрощения проблемы? Рассмотрим в качестве последнего примера:

(i i) Петр сказал нечто истинное.

Это не может быть передано так: «Некоторое высказывание (в прошлом) Петра сделало нас высказывающими нечто тождественное», так как я мог не сказать нечто подходящее или мог не знать, что сказать. «Некоторое высказывание Петра включает в себя предложение, в неких обстоятельствах являющееся истинным» также не годится. Эти попытки не удались в силу того, что (11) не поясняет, на каком языке говорил Петр, а понятие истины, с которым мы имеем дело, с необходимостью ограничено рамками отдельного языка. Не зная, каким языком он пользуется, мы не можем придать смысл высказыванию «истинно в его языке».

На мой взгляд, идея о предложении на другом языке, являющемся переводом предложения английского языка, все-таки может оказаться здравой. Учитывая эту идею, будет проще рассматривать (и) как означающее нечто вроде «Петр произнес предложение, переводящее предложение английского языка и истинное при определенных обстоятельствах». В данном анализе подлинная природа контрфактической посылки скрыта лишь частично: степень этой маскировки зависит от фрагментов теории истины (для английского языка), релятивизированных по отношению к конкретному случаю высказывания. В любом случае, кажется, нам просто необходимо понимать то, что кто-либо другой имеет в виду, произнося предложение на нашем языке, в случае, если он говорит именно на нем. При всей неопределенности этого понятия с трудом можно представить себе, как можно было бы обойтись без него при коммуникации.

93

ИСТИНА И ЗНАЧЕНИЕ

Заключение, только предварительно намеченное мной, таково. Мы можем отойти от того, что кажется рассуждениями об (абсолютной) истине вечных суждений, если примем истину как релятивизированную по отношению к фактам речи и понятие перевода в сильном смысле. Возможно, этот переход создаст больше проблем, чем решит. Но, я думаю, что они являются достойными проблемами, вызывающими с нашей стороны подробный анализ семантики естественного языка и требующими разработки теории перевода, не зависимой от понятия значения, а обосновывающей его.

Стросон описывает «очищенную версию корреспондентнои теории истины» Остина так: «Его... теория, грубо говоря, заключается в следующем. Сказать, что высказывание истинно, значит сказать, что конкретный фрагмент речи связан определенным конвенциональным образом с чем-то в мире, отличающемся от самого себя»14.

Именно эту теорию имеет в виду Стросон, говоря, что «корреспондентная теория нуждается не в очищении, а в элиминации». Я не хочу защищать отдельные фрагменты понятия соответствия Остина. Многие замечания, сделанные мной против стратегии, опирающейся на факты, повторяют критику Стросона. Однако, недостатки отдельных формулировок корреспондентнои теории не должны распространяться на всю теорию. Если я прав, то, обращаясь к семантическому понятию истины Тарского, мы можем защитить теорию, почти целиком подпадающую под описанную Стро-соном «очищенную версию корреспондентнои теории истины». А эта теория заслуживает не элиминации, а детальной разработки.