Дмитрий Петрович Бутурлин

1790-1849

Как и большинство дворян того времени, принадлежавших к высшему кругу, он получил хорошее домашнее воспитание. В отроческих годах он наезжал с отцом к известному общественному деятелю, писателю и издателю Н. И. Новикову, имение которого в Московской губернии находилось в соседстве с имением Бутурлиных. Быть может, этому знакомству Дмитрий обязан рано сказавшейся в нём любви к книгам.

15 февраля 1808 г. он поступил в Ахтырский гусарский полк корнетом. Два года спустя за отличие в Австрийском походе переведён в Кавалергардский полк. Дмитрий служил во 2-м эскадроне (Ершова), которому по жребию приходилось обратиться в запасной. Все хлопоты его о переводе в один из действующих эскадронов остались безуспешны, и 26 марта 1812 г. он перешёл подпоручиком в свиту Е. И. В-ва по квартирмейстерской части – учреждение, впоследствии переименованное в Генеральный штаб.

В начале августа Бутурлин сильно заболел и потому не мог участвовать в Бородинском бою. Участие в разных арьергардных делах доставило ему чин поручика. 6 октября произошло Тарутинское сражение, положившее начало бегству "великой армии". Принимая участие в преследовании французов до Вильны, Дмитрий находился в сражении при Малоярославце и в деле при Вязьме. За отличие в последнем в кампанию этого года деле при Вильне он был награждён золотой шпагою и 24 декабря переведён тем же чином снова в Кавалергардский полк.

С перенесением в следующем, 1813 г. войны за пределы России Бутурлин участвовал в делах при Гейерсберге, при Кульме и, наконец, в "битве народов" под Лейпцигом (4 и 6 окт.), где был ранен и получил орден св. Анны 2-й ст. Несмотря на рану, он находился в авангардном деле при Рейне и 23 октября был произведён в штабс-ротмистры.

Кампания 1814 г. застаёт Бутурлина в рядах союзной армии; он принимает участие в авангардных делах в окрестностях города Труа и в сражении при Арси (8 и 9 марта), за что ему было объявлено высочайшее благоволение. Сражением при Фершампенуазе 13 марта и боем под Парижем 18-го, во время которого Бутурлин находился на аванпостах близ Эссона, закончились его походные труды.

По окончании боевой службы Дмитрий Бутурлин, юный штабс-ротмистр, украшенный военными орденами, посвящает себя военно-историческим трудам, причём вследствие полученного образования не будучи в состоянии литературно излагать свои мысли по-русски, пишет на французском языке. Первый его труд "Кампания 1799 г. в Италии" обратил, как говорят, на себя внимание Жомини.

25 января 1816 г. Дмитрий был назначен адъютантом к начальнику Главного штаба князю П. М. Волконскому. В том же, 1816 г. он подал князю "мемуар на французском языке", заключавший в себе теоретические соображения относительно обороны южной и западной границ России.

1 июля 1817 г. Бутурлин был назначен флигель-адъютантом и уже в чине ротмистра сопровождал государя на конгресс в Ахен. 13 марта произведён в полковники. В это время, задумав писать историю походов русских в XVIII столетии, он испросил разрешение собирать материалы в архиве Иностранной коллегии и в сотрудничестве с прикомандированным к нему отлично образованным офицером А. Корниловичем составил четырёхтомную "Историю походов россиян в XVIII ст." с приложением тома планов. И это сочинение было изложено Бутурлиным по-французски и переведено на русский язык А. Корниловичем.

Вскоре затем Бутурлин попал в Испанию в качестве военного представителя России. За отличное исполнение возложенных на него поручений 1 января 1824 г. он был произведён в генерал-майоры с назначением состоять по кавалерии, а 4 марта снова причислен к свите Е. И. В-ва по квартирмейстерской части.

30 июня 1824 г. состоялось назначение его генерал-квартирмейстером 1-й армии, главнокомандующим которой был граф Сакен. Бутурлин не спешил к месту своего назначения и значительную часть времени проводил в Петербурге. Между ним и графом Сакеном возникла переписка. Письма его заключают любопытные подробности о придворных и военных новостях. Сообщая своему начальнику о суде над декабристами, Бутурлин с удовольствием констатирует твёрдость нового правительства и его желание быть вполне беспристрастным. "Образ действия нового правительства, – пишет он, – отличается такой твёрдостью, искренностью, величием, что невольно возбуждает удивление. Всё делается явно, на виду у всех".

В Москве во время коронации Николая Павловича Бутурлин получил орден св. Анны 1-й ст. Возвратясь в Петербург, он просил графа Сакена продлить ему отпуск, указывая на необходимость окончить собирание материалов для задуманной им работы. Результатом занятий в архивах было появление в 1829 г. "Картины войн России с Турцией в царствование Екатерины II и Александра I", написанной по-французски и переведённой на русский язык Ф. Булгариным.

В конце 1829 г. Бутурлин подал в отставку, и 4 января 1830 г. уволен по домашним обстоятельствам от службы с мундиром и пенсионом. В августе того же года он уехал с семейством в Италию.

По возвращении из-за границы начинается его служба в гражданских чинах. Переименованный высочайшим указом 14 мая 1833 г. из генерал-майоров в тайные советники, 18 мая того же года он становится сенатором. В декабре 1840 г. назначен членом Государственного совета и в октябре 1843 г. – директором Публичной библиотеки с оставлением в прежних званиях.

В это время им написана трёхтомная "История смутного времени" – единственное сочинение, написанное автором на русском языке. 1 января 1845 г. он пожалован был орденом св. Александра Невского, а в следующем году произведён в действительные тайные советники.

Февральская революция 1848 г., низвергнувшая монархию во Франции, отголосок которой раздался по всей Европе, причинила немало тревоги и беспокойства нашему правительству, которое решилось оградить русское общество от революционных идей, не останавливаясь ни перед какими мерами, и открыто стало на путь реакции. Одним из сторонников таких крайних мер был Д. П. Бутурлин, выступивший даже с проектом закрытия университетов.

Реакция вылилась и достигла своего апогея в возникшем по инициативе барона М. А. Корфа "особом комитете". В поданной цесаревичу Александру Николаевичу докладной записке Корф настаивал на необходимости подвергнуть особой цензуре наши периодические издания, которые, "пользуясь малоразумием тогдашней цензуры, позволяли себе печатать бог знает что и по проповедуемым под разными иносказательствами идеям могли сделаться небезопасными для общественного спокойствия". Подобная же записка "о либерализме, коммунизме и социализме, господствующем в цензуре и во всём министерстве народного просвещения", по внушению того же барона Корфа была подана государю бывшим попечителем московского учебного округа графом Строгановым.

Результатом этих докладов было учреждение в конце февраля особого временного комитета, облечённого самыми широкими цензурными полномочиями. 2 апреля комитет был преобразован в постоянное учреждение, состоявшее под председательством Бутурлина из статс-секретарей Корфа и Дегая и получившее название "негласного комитета 2 апреля". Членам комитета поручалось просматривать все вышедшие и уже подвергшиеся цензуре произведения печати, отмечать упущения цензоров и их начальства, т. е. министерства народного просвещения, и делать обо всём этом доклад государю.

Хотя об учреждении комитета не было сообщено в законодательном порядке, однако слух о нём быстро проник в общество, и, когда выяснился дух этого учреждения, среди литераторов и издателей распространилась настоящая паника. Люди различных направлений, взглядов и убеждений единогласно сходятся в оценке деятельности комитета, получившего по имени председателя название "бутурлиновского", и тех условий, в которые была поставлена наша печать, называя это печальнейшее время в истории нашего просвещения эпохой цензурного террора. "Бутурлин действует в качестве председателя какого-то негласного комитета по цензуре, – записал Никитенко в своём дневнике, – и действует так, что становится невозможным что бы то ни было писать и печатать". При таких условиях, чтобы оправдать самое существование комитета, его члены должны были обращать особое внимание не на "видимую цель автора, как то предписывалось неотменённым цензурным уставом, но на предполагаемую, и читать между строк". Впрочем, и сами члены комитета не сознавали ясно, в чём заключаются их обязанности. Сам Бутурлин "был в больших попыхах и признавался, что находится в затруднительном положении, ибо не может себе дать отчёта, в чём должна состоять обязанность комитета, которого он был председателем".

О характере Д. П. Бутурлина и его образе мыслей в эту эпоху свидетельствует следующий рассказ графини Блудовой. Отец рассказчицы, бывший в большой дружбе с Дмитрием Петровичем, под конец, в 1848 г., совершенно разошёлся с ним в мнениях относительно цензуры, так как Бутурлин был сторонником самых крайних мер. Так, он предлагал вычеркнуть из акафиста Божьей Матери несколько строк, осуждающих дурных правителей, находя, что эти строки революционны. На замечание собеседника, что акафист сочинён св. Дмитрием Ростовским, которого никто не считал за революционера, Бутурлин не обратил внимания. Когда же из разговора выяснилось, что подобные же места можно найти и в Евангелии, он, переходя в шуточный тон, заметил, что если бы Евангелие не было так распространено, то и в нём следовало бы сделать необходимые цензурные поправки.

5 апреля 1849 г. Д. П. Бутурлин получил алмазные знаки к ордену св. Александра Невского, а 9 октября его уже не было в живых. Он погребён в Духовской церкви Александро-Невской лавры.

Военно-исторические сочинения Бутурлина не имели научного значения и давно всеми позабыты; но "бутурлиновский" комитет, незавидно прославивший его имя, нанёс чувствительный ущерб русскому просвещению.