Барон Карл Карлович Левенвольде (Левенвольд) 1-й

1779-1812

Из лифляндских дворян, сын отставного майора русской службы. В службе с 1 февраля 1790 г. в лб.-гв. Конном и кирасирских полках. 8 декабря 1798 г. произведён в поручики. 19 марта 1801 г. переведён в Кавалергардский полк, в 1804 г. произведён в ротмистры.

Барон Левенвольде участвовал в знаменитой атаке кавалергардов под Аустерлицем и по окончании боя командовал кавалергардскими пикетами, отступившими последними с поля сражения. 27 сентября 1807 г. произведён в полковники и назначен командиром 3-го эскадрона, которым блестяще командовал.

В 1812 г. Левенвольде выступил в походе с полком и 15 мая принял от полковника С. Н. Ушакова, назначенного шефом Курляндского драгунского полка, командование Кавалергардским полком. Во время Бородинского сражения, когда французам удалось прорвать наш центр, единственным кавалерийским резервом остались кавалергарды и Конная гвардия. В это время от Горок подъехал к бригаде Барклай. "Attackieren Sie" ("Атакуйте" (нем.)), – спокойно сказал он Левенвольде. Громким "ура" отвечал полк на это приказание; 1-й и 4-й эскадроны двинулись рысью, за ними en echiquier пошли 3-й и 5-й эскадроны под командою В. В. Левашова.

В небольшой пологой лощине, прямо против полка, строилась в полковые эскадронные колонны кавалерия Латур-Мобура: впереди саксонские Gardes-du-corps, за ними саксонские кирасиры Цастрова и польские уланы. Пройдя между каре нашей пехоты, Левенвольде повёл 1-й эскадрон прямо, а командиру 4-го эскадрона Е. В. Давыдову приказал атаковать во фланг. Заметив движение кавалергардов, неприятельская кавалерия начала развёртывать фронт. Ясно слышались командные слова: "En avant!", затем "Hake!" и "Par quatresa droite et a gauche!" ("Вперед!", "Стой!", "По четыре справа, заезжай!" (фр.)). Но было уже поздно. "Галопом! Марш!" – скомандовал Левенвольде и, повернув лошадь налево, только успел закричать Давыдову: "Командуйте, Евдоким Васильевич, левое плечо", как упал с коня, поражённый картечью в голову. Первая линия замялась, но, поддержанная второй, врубилась в неприятельскую кавалерийскую колонну...

Барон Казимир Карлович Левенволъде 2-й, 1780-1805, брат Карла Карловича Левенвольде. В службе с 1790 г. в Конной гвардии. В 1798 г. произведён поручиком. 15 мая 1801 г. переведён тем же чином в кавалергарды; в 1805 г. произведён ротмистром.

Смертельно раненый в рядах 3-го эскадрона под Аустерлицем 20 ноября 1805 г., умер на другой день.

Оба брата Левенвольде, достойные представители балтийского дворянства, нашли смерть на поле сражения, защищая в рядах кавалергардов честь и достояние своего отечества – России.

Князь Николай Григорьевич Репнин -Волконский

1778-1845

Был сыном князя Григория Сёменовича Волконского от брака с княжной Александрой Николаевной, дочерью последнего представителя рода князей Репниных фельдмаршала Николая Васильевича. Григорий Семёнович Волконский, сподвижник Румянцева и Суворова, получивший от этого последнего прозвище "неутомимого Волконского", после продолжительной военной карьеры был с 1803 по 1817 г. оренбургским военным губернатором и умер в 1824 г. в чине генерала от кавалерии и звании члена Государственного совета.

По желанию деда Н. В. Репнина молодой князь Николай Волконский поступил в 1-й кадетский корпус, где и окончил своё воспитание. По свидетельству М. И. Муравьёва-Апостола, он "своим образованием служил лучшей похвалой воспитанию, которым отличались наши офицеры". 9 октября 1792 г. Николай вступил в службу в Измайловский полк. 14 апреля 1797 г. он был переведён в Лейб-Гусарский полк и 29 сентября того же года назначен флигель-адъютантом. 17 сентября 1802 г. Николай Волконский был переведён в Кавалергардский полк.

В 1795 и 1796 гг. он находился в армии, расположенной в Польше. В 1798 г. был командирован в свите деда, князя Репнина, в Пруссию на коронацию короля Фридриха Вильгельма III; в то же время он посетил Вену также вместе с дедом. В 1799 г. находился в корпусе генерала Германа, действовавшем в Голландии против французов, и участвовал в авангардных делах и в генеральной баталии при Бергене.

После неудачной экспедиции Германа Николай Волконский до августа 1800 г. находился на английском фрегате "Sensible" в крейсировании у французских берегов.

В мае 1801 г. скончался старый князь Репнин. Со смертью его прекратилась мужская линия князей Репниных и согласно его желанию Александр I 12 июля 1801 г. даровал князю Николаю Волконскому с его потомством фамилию Репнина. "Да род князей Репниных, – говорилось в указе, – столь славно Отечеству послуживших, с кончиною последнего в оном не угаснет, но, обновясь, пребудет, с именем и примером его, в незабвенной памяти российского дворянства".

В 1802 г. Николай Репнин вступил в брак с дочерью графа Алексея Кирилловича Разумовского графиней Варварой Алексеевной. Ещё при жизни фельдмаршал Репнин, очень дружный с графом Разумовским, желал этого брака и нарочно вызвал внука к себе в подмосковное с. Воронцово в то время, когда туда приехал граф Разумовский с дочерью. Молодые люди с первого взгляда полюбили друг друга, но брак между ними тогда не состоялся, потому что Разумовский как раз в это время поссорился с фельдмаршалом, а вскоре затем молодой князь отправился на войну в Голландию. Уже после смерти деда Николай Репнин осуществил свою давнюю мечту и женился на графине Разумовской.

Кампанию 1805 г. князь Репнин совершил в рядах Кавалергардского полка, командуя 4-м эскадроном. При Аустерлице Репнин произвёл знаменитую атаку, художественно описанную Львом Толстым в романе "Война и мир". Раненный пулей в голову и контуженный в грудь, он был взят в плен с остатком своего эскадрона, от которого уцелело только 18 человек. Кавалергарды были приведены к Наполеону. "Кто старший?" – сказал он, увидев пленных. Назвали Репнина. "Вы командир Кавалергардского полка императора Александра?" – спросил Наполеон. "Я командовал эскадроном", – отвечал Репнин.

"Ваш полк честно исполнил долг свой". – "Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату". – "С удовольствием отдаю её вам".

Раненого князя Репнина перевезли в аббатство Мёльк, где ему отвели удобное помещение и окружили хорошим уходом. Княгиня Варвара Алексеевна, следовавшая за мужем и бывшая в это время в Тешене, получила доступ к больному.

В Брюне Репнин снова был представлен Наполеону, который даровал свободу ему и его товарищам, сказав, что возвращает их императору Александру.

В 1806 г. Репнин был награждён орденом св. Георгия 4-й ст. Для лечения ему дан отпуск на полгода, а вслед за тем "за болезнию от ран" он уволен от службы генерал-майором с мундиром.

Спустя два года он был вновь принят на службу с назначением состоять по армии, а 7 января 1809 г. назначен чрезвычайным посланником при короле вестфальском Иерониме. В инструкции, данной Репнину, указывалось, что основанием всей русской политики служит "самое дружеское единение и доброе согласие" между Россией и Францией. Согласно инструкции князь Репнин подробно сообщал своему правительству о современных событиях, главным образом о войне и о передвижениях французских и вестфальских войск, а также о доходивших в Кассель из Парижа слухах о политическом положении Европы.

В марте 1811 г. он вернулся в Петербург и спустя год был назначен командиром 9-й кавалерийской дивизии.

Во время Отечественной войны он состоял в корпусе графа Витгенштейна и участвовал в делах под Клястицами, Свольной, Полоцком и Чашниками. За отличие в этих боях он получил орден св. Георгия 3-й ст. и золотую с алмазами шпагу.

После перехода русской армии в Германию Репнин, командуя авангардным отрядом, переправился через Одер близ Кюстрина и 20 февраля занял без сопротивления Берлин; передовые отряды его войск преследовали до Эльбы французов. 8 марта 1813 г. он был назначен генерал-адъютантом "за благоразумные распоряжения при занятии города Берлина". В кампанию 1813 г. князь Репнин, состоя при государе, участвовал в сражениях под Дрезденом, Кульмом и Лейпцигом, получил бриллиантовые знаки ордена св. Анны 1-й ст., прусский орден Красного Орла и командорский крест австрийского ордена Леопольда.

8 октября 1813 г., в тот день, когда саксонский король Фридрих Август был отправлен из Лейпцига в Берлин в качестве военнопленного, князь Репнин был назначен от имени трёх союзных держав генерал-губернатором королевства Саксонского, причём ему было поручено начальство над находившимися в королевстве русскими и саксонскими войсками на правах командира отдельного корпуса. В это время многие города Саксонии, в том числе крепости Виттенберг и Торгау, находились ещё во власти французов; самый Дрезден был занят войсками маршала Сен-Сира. Только после сдачи Дрездена 30 октября Репнин мог прибыть в столицу Саксонии и вступить в управление королевством.

В Саксонии Николая Григорьевича Репнина ожидали тяжёлые труды и заботы. Положение королевства было самое печальное: край был разорён войною, города и деревни сожжены, армия рассеяна, администрация дезорганизована, государственная казна пуста, 50 тысяч раненых и больных, принадлежавших ко всем национальностям, требовали ухода и лечения, множество сирот оставалось без призора, ощущался недостаток в съестных припасах, свирепствовали тиф и другие заразные болезни. Временному правительству предстояло не только исцелить язвы, нанесённые стране войною, и восстановить нормальный порядок, но и организовать армию для подкрепления союзных войск в войне с Наполеоном, Благодаря умелому и энергичному ведению военного хозяйства правительство, несмотря на то что войны уменьшили число людей, способных носить оружие, уже в январе 1814 г. выставило 6-тысячную армию; в феврале и марте к ним было присоединено ещё 12 тысяч человек, а 3 тысячи были оставлены в пределах Саксонии.

Энергичная и полезная деятельность генерал-губернатора Саксонии была оценена императором Александром. В 1814 г. князь Репнин получил две награды: чин генерал-лейтенанта и орден св. Владимира 2-й ст.

Князь Репнин управлял Саксонией ровно год. 9 октября 1814 г. ему было приказано передать Саксонию в прусское управление.

По возвращении в Россию князь Репнин был назначен в Малороссию военным губернатором. В осеннюю распутицу с семьёй и большим обозом выехал он из Москвы; после долгого и трудного пути прибыли в Полтаву, бывшую центром генерал-губернаторства.

Репнин не закрывал глаз на трудности управления Малороссией с её веками сложившимися традициями и разнообразным составом населения, права и обязанности которого определялись в то время не общегосударственными узаконениями, а особыми архаическими уставами вроде "литовского статута" и "магдебургского права". Ещё до приезда на место службы князь имел сведения о беспорядках в крае и принимал меры к их пресечению. От ближайшего знакомства с положением дел в Малороссии он вынес ещё менее утешительное впечатление.

Недоброжелатели Репнина выставляли меры необходимой строгости "жестокостью и самовластием"; люди же, расположенные к нему, отзывались иначе. Сам князь показывал себя, по выражению его подчинённого Сердюкова, вельможей не из тех, кои лишь красуются в лентах и наградах, но был примером трудолюбия и аккуратности.

Репнин был очень популярен в Малороссии. Простолюдины любили своего "Реприя" за его прямое и сердечное отношение к ним. Он всегда придавал особое значение непосредственному обращению начальника к простому народу помимо всяких канцелярских формальностей. "Нужно говорить народу языком, который ему понятен, и бумага, подписанная генерал-губернатором, произведёт более впечатления на мужиков, чем указ, подписанный советником Болдыревым, секретарём Быдриным или повытчиком Докукиным".

Николай Григорьевич желал установления нормальных, основанных на справедливости, отношений между помещиками и их крепостными. Он надеялся на "восстановление со временем прав малороссийских крестьян, статутом и манифестами утверждённых", а пока считал своим правом ходатайствовать перед престолом за "сие сословие, столь полезное и столь обременённое".

Заботясь об улучшении участи помещичьих крестьян, Репнин усердно отстаивал интересы "прежних храбрых поборников Малороссии, а ныне безгласных казаков". По поводу проекта министра финансов графа Гурьева о запрещении казакам продавать принадлежащие им земли Репнин представил в 1821 г. в Сенат обширную докладную записку, в которой доказывал "безграничность прав собственности малороссийских казаков".

Независимо от забот о благосостоянии Малороссии князь Репнин самым образом своей жизни приобрёл себе популярность среди всех классов населения этого края. Он был гостеприимен и щедр; его балы и обеды отличались великолепием; он не уклонялся также от посещения праздников, которые устраивали малороссийские магнаты. Его канцелярия имела всегда стол у него; все обращались к нему за пособиями, часто злоупотребляя его добротой.

Проезжие через Полтаву художники и ремесленники сбывали князю свои произведения, рисунки и проекты, совершенно ему ненужные. Князь считал своим долгом заплатить деньги, и затем всё, по выражению Сердюкова, "сваливалось в кучу без рассмотрения". Благотворительность Николая Григорьевича не ограничивалась этими излишними подачками, но часто преследовала высокогуманные цели. Так, он устроил спектакль для сбора денег на выкуп из крепостной зависимости известного артиста М. С. Щепкина и, когда выручка не достигла нужных 10 тыс. руб., пожертвовал из своих средств 4500 руб. Княгиня Варвара Алексеевна, бывшая ещё в Петербурге председательницей патриотического общества, соперничала с мужем в деле благотворительности.

Репнин питал особенные симпатии к Малороссии, к её культуре, истории и литературе. Бантыш-Каменский был близким к нему человеком и правителем его канцелярии, и Репнин содействовал собиранию материалов для его "Истории Малороссии". Котляревский пользовался его покровительством, и благодаря ему "Наталка-Полтавка" появилась на сцене.

Восшествие на престол императора Николая I совпало с весьма тяжёлым испытанием для князя Репнина. Младший его брат князь С. Г. Волконский был сослан после 14 декабря в Сибирь на каторгу как видный член тайных обществ. Николай Григорьевич принимал тёплое участие в положении брата, снабжал его деньгами и всем необходимым. Сохранились письма его к иркутским губернаторам о пересылке к С. Г. Волконскому денег, вина, табаку и других вещей.

Участие С. Г. Волконского в заговоре 14 декабря не повлияло прямо на служебное положение его брата: в день коронации 22 августа 1826 г. князь Репнин был награждён орденом св. Александра Невского, а спустя два года произведён в генералы от кавалерии. Несомненно, однако, что преступление брата не могло не возбудить в императоре Николае некоторого скрытого предубеждения против князя Репнина. Впечатление это должно было усилиться вследствие того, что в числе основателей "Союза благоденствия" оказался Новиков, правитель канцелярии князя Репнина, в 1825 г. уже умерший.

Нет ничего удивительного в том, что неблагоприятным для Репнина настроением Николая I пользовались недоброжелатели князя, которых у него было немало. Репнин, гордившийся тем, что не умеет "льстить, яко царедворец", естественно не пользовался расположением этих самых царедворцев. Влиятельная немецкая партия, среди которой одно из первых мест занимал Е. Ф. Канкрин, ненавидела князя, открыто и справедливо заявлявшего, что "истинно русские должны окружать престол". Привычка Репнина возражать "мужам, призванным быть у кормила государственного управления", не могла приобрести ему доброжелателей. Сама популярность его среди малороссов, родство с Разумовскими и Гудовичем заставляли осторожных сановников, вроде князя В. П. Кочубея, подозревать его в украйнофильстве и сепаратизме. Малороссийские "паны", недовольные отношением Репнина к крестьянскому вопросу, выставляли его революционером и вторым Мазепой.

Независимо от петербургских сплетен и интриг это время было тяжёлым для Репнина по причине появления холеры, польского мятежа и постигшего Малороссию неурожая. 1830 г. ознаменовался также обострением крестьянского вопроса. В течение короткого времени в Малороссии было обнаружено три убийства помещиков крестьянами.

В том же году князь Репнин имел столкновение с министром финансов Канкриным по еврейскому вопросу. Основываясь на своём десятилетнем опыте и с цифрами в руках, Репнин вооружался против мнения о пользе, приносимой евреями малороссийской деревне, и утверждал, что "евреи были там всеобщими агентами преступлений, сбывали вино и сельские произведения для разврату, также делали ссуды крестьянам не к добру помещиков и поселян, но к разорению их".

"Монополия, – писал он, – есть цель всех жидовских действий, от Ротшильдов до шинкарей, ибо в руках сего пронырливого и расчётливого народа она потом соделывает их властелинами торговли, промышленности, произведений земли и, наконец, правительств". В заключение он касался отношений между помещиками и крестьянами и выражал сожаление, что "в Малороссии существуют ещё такие помещики, которые, быв равнодушны к пользам крестьян, им принадлежащих, желают для собственной своей временной корысти иметь в деревнях жидов и производить чрез них обороты, позабывая или не зная даже той простой истины политической экономии, что, чем более посредников между производителем и потребителем, тем первый дешевле продаёт, а последний дороже покупает для выгод посредников. Иноземному можно только подобное помыслить и написать, русскому же тяжко даже и читать сие".

Польский мятеж потребовал от Малороссии значительных жертв и поставил на очередь некоторые вопросы, касавшиеся управления этим краем и определения прав и обязанностей его жителей. 15 апреля 1831 г. Репнин получил от государя повеление представить соображения относительно организации ополчения из казаков, подобного тому, какое было сформировано в 1812 г. Н. Г. Репнин, отправив 20 апреля требуемый проект в Петербург, писал, что "ни дворянство, ни казаки не помышляют о каком-либо вознаграждении, ибо верность и усердие их неограниченны". 6 мая было объявлено о сформировании восьми полков ополчения по тысяче человек каждый.

Организуя ополчение, он в то же время старался поднять дух населения и побудить его к патриотической борьбе с "вероломными и неблагодарными изменниками, отродьем тех самых ляхов, которые некогда хотели уничтожить святую веру храбрых предков малороссиян и отнять у них собственность, но праотцами их были побеждены". Энтузиазм населения превзошёл все ожидания. Три четверти ополченцев составились из охотников. Менее чем в шесть недель полки были окончательно сформированы и двинуты в Белоруссию.

В октябре 1831 г. Н. Г. Репнин отправил в Петербург свой проект об обращении малороссийских казаков в особое военное сословие. "На страже у Днепра, – писал он государю, – стоял бы против легковерия польского народ воинственный, и благоденствие полмиллиона подданных упрочится на долгие времена". Репнин составил "особые правила, относящиеся к улучшению устройства волостных и сельских правлений и вообще всех частей внутреннего управления".

Между тем Малороссию в 1833-1834 гг. постиг опять страшный неурожай. Князю Репнину предстояла трудная задача заготовить продовольствие и распределить его между населением.

Труды его во время неурожая были оценены высочайшим рескриптом 30 ноября 1834 г. Рескрипт этот был последней милостью, полученной от императора Николая князем Репниным. Через неделю, 6 декабря, он был уволен от должности малороссийского военного губернатора и назначен членом Государственного совета и "присутствовать по департаменту гражданских и духовных дел".

Но деятельность Репнина в Петербурге скоро прервалась самым неожиданным и оскорбительным для него образом. Враги князя по удалении его от должности военного губернатора получили полную возможность вредить ему, раскапывая дела по управлению им Малороссией и отыскивая в них упущения. В этом отношении особенно выгодным для них оказалось дело о постройке здания для полтавского института. Враги Репнина воспользовались этим делом, чтобы бездоказательно обвинить его в хищении казённых денег. 28 июня 1836 г. состоялся указ Государственному совету об увольнении Репнина "вовсе от службы".

"Князь, – пишет Листовский, – должен был явиться в Красное Село на манёвры. Он встретил государя со свитою на плотине возле какой-то деревушки. Государь так грозно посмотрел на него, что, как говорил князь графу Орлову, он, один из героев 1812 г., считал себя совершенно уничтоженным и никогда в жизни не испытывал такого трепета и страха, какой он испытал под влиянием этого взгляда. Затем Бенкендорф, подъехав к нему, объявил высочайшую волю: "Отправиться в Петербург на свою квартиру и ожидать дальнейшего повеления".

После увольнения от службы Николай Григорьевич с семейством уехал за границу и жил большею частью в Дрездене, Риме и Флоренции. Незаслуженная опала, расстройство денежных дел и назначение опеки над имуществом тяжело отозвались на старом князе. Состояние его духа в это время было безотрадное. Князя тянуло в любимую им Малороссию. В 1840 г. Репнину удалось наконец поселиться в Яготине Полтавской губернии, бывшем раньше только его летней резиденцией. Здесь был обширный барский дом с картинной галереей и редкою библиотекой и роскошный парк с искусственным озером в 5 вёрст длиною. В Яготине Н. Г. Репнин провёл последние годы своей жизни. Он умер 7 января 1845 г. и погребён в церкви Троицкого монастыря близ г. Прилук. Любовь малороссов к своему бывшему генерал-губернатору обнаружилась со всею силою при его погребении: на всём пути от Яготина до монастыря, несмотря на страшную стужу, гроб встречали и провожали сменяющиеся депутации.

Князь Н. Г. Репнин, если и не был человеком выдающихся административных талантов и государственного ума, несомненно был добр, храбр и деятелен, бескорыстно предан делу и долгу и никому не делал зла. Любимым присловьем Репнина было: "Доброе дело никогда плечи не жмёт и спать крепко не мешает". И он – вельможа в обхождении и жизни – действительно заботился о простом народе, умел прежде многих других сознать его нужды и интересы и его тяжёлое положение, быть его защитником, доступным и близким к нему.