Освобождение Европы

Свобода! Пойте гимн свободы, Европы славные певцы, И вы, германские народы, Сплетайте в честь Москвы венцы; Сроднитесь с русскими сердцами И будьте все её певцами,.. Н. М. Шатров "Пожар Москвы"

В середине декабря 1812 года фельдмаршал приказал войскам главной армии "быть в готовности к выступлению по первому повелению". Кавалергардам (вместе с Конной гвардией и лейб-казаками) предписано было в пять дней перейти из Вильны через Ораны в м. Пршелай (101 верста). Полк выступил в первый день Рождества. Государь остался доволен состоянием Кавалергардского полка, и цесаревич прислал 28 декабря нижеследующий рескрипт командовавшему полком В. В. Левашову: "Объявив сего числа войскам, в команде моей состоящим, монаршую благодарность Кавалергардскому полку за совершенную исправность и чистоту, в какой Его Имп. Величество изволил его найти, я долгом поставляю объявить как вам, так и эскадронным командирам и всем гг. офицерам и нижним чинам совершенную мою благодарность за тот порядок и устройство, с которыми сей полк во всё время сей кампании находился, к чему присовокупляю, что я всегда был доволен сим полком, но ныне не нахожу уже слов, как оный благодарить".

1 января после отслужения молебна полк перешёл Неман по льду вместе со всей главной армией. Дальнейший поход был на Сувалки (5 января), Ортельсбург (15-го), Млаву (19-го) и Плоцк (25-го).

Со времени реорганизации в Тарутинском лагере армии 1-я кирасирская дивизия находилась в двойственном подчинении: "по внутренней своей части" – командиру 5-го гв. корпуса Лаврову; "по наружной" получала "вообще все приказания от г.-л. кн. Голицына, у которого она состоит в команде". Начальник штаба фельдмаршала Кутузова князь Волконский писал цесаревичу, что "его светлость полагает удобнейшим командование кирасирскими дивизиями поручить непосредственно г.-л. кн. Голицыну, предоставив ему заботиться и об их продовольствии. Впрочем, не желая приступить к исполнению сего без воли в. и. выс-ва, он поручил мне испросить вашего на сие соблаговоления". Цесаревич ответил: "На поручение под непосредственное командование обеих кирасирских дивизий г.-л. кн. Голицыну я весьма согласен", присовокупляя к сему: "Я и напрёд то весьма желал, но не решался сделать представление".

4 февраля главная армия прибыла в Колло, потом, достигнув Конина (9 февраля), свернула на Калиш, куда и прибыла 12 февраля. Одновременно с этим Кутузов приказал войскам Витгенштейна встать на квартиры в окрестностях Дризена (в восьми переходах от Берлина).

Сначала предположено было расположить 1-ю кирасирскую и гв. кавалерийскую дивизии в окрестностях Калиша, но "по случаю открывшегося недостатка в фураже" фельдмаршал приказал расположить их далее от города. Кавалергарды были поставлены в м. Добром и окрестных деревнях.

Высшее польское дворянство и шляхта встретили наши войска недружелюбно, и при всём нежелании иметь с ними столкновения таковые были неизбежны, так как войска довольствовались средствами края.

С прибытием государя к армии требования относительно соблюдения формы всё более и более увеличивались. В главной квартире, по замечанию Данилевского, произошла большая перемена против того, что было в Тарутине, где все ходили запросто и нередко в сюртуках, сшитых из солдатского сукна. 3 марта цесаревич представил подробный всеподданнейший доклад о состоянии вверенных ему частей, клонившийся к приостановке наступления, но не достиг цели. В тот же день, 3 марта, государь поехал из Калиша в Бреславль на свидание с Фридрихом Вильгельмом, с которым 16 февраля заключён был оборонительный союзный договор. "Приём, сделанный императору в Бреславле, – писал светлейший князь Кутузов, – исторг слёзы из глаз Его Величества".

21 марта король приехал в Калиш. Сначала приезд был назначен на 18-е число, но короля "просили помедлить несколько своим прибытием по той причине, что новые мундиры для нашей гвардии не были готовы".

Для парада, в котором приняли участие гвардейская пехота, гренадеры и обе кирасирские дивизии, войска были выстроены на равнине перед городом. Государь ожидал короля на последней почтовой станции к Калишу; подъезжая к городу, они сели верхом. Перед войсками стоял фельдмаршал, не быв в состоянии сесть на лошадь. "Мы принимали короля с большим парадом, – писал кавалергард М. Бутурлин. – Три корпуса войск были в строю, особенно наш кирасирский делал славный вид на большом поле: десять полков в одной линии, и к тому день был прекрасный, точно как летом, и до того, что даже жарко было с полудня".

Затем 23 марта было смотровое учение Конной гвардии и несколько балов, но король был скучен, до того он был поражён слабым составом батальонов. Король пожаловал Кутузову орден Чёрного Орла и осыпанную бриллиантами табакерку; затем прислал к нему Гарденберга, объявившего фельдмаршалу, что если война окончится благополучно, то король пожалует ему поместье в Пруссии. Светлейший князь Смоленский отклонил это обещание, ответив: "Государь мой не оставит меня и детей моих". Короля проводили с повторёнными неоднократно обещаниями, что запасные войска наши в скорости прибудут и что не положат оружия, доколе Пруссия не будет восстановлена.

26 марта началось выступление главной армии из Калиша. В авангарде пошёл Милорадович. 1-я кирасирская дивизия, составлявшая второе отделение левой колонны (Тормасова), собралась 26-го в Калише и на другой день выступила в поход на Дрезден.

28 апреля 1813 года в Бунцлау скончался главнокомандующий русской армией светлейший князь Кутузов.

Император Александр поручил руководство армией генералу от кавалерии графу Витгенштейну – и тут же победоносное наступление прервалось, мы проиграли несколько сражений подряд... Войску необходим был отдых, требовалось собрать свежие силы. Такие же проблемы стояли и перед Наполеоном, а потому противоборствующие стороны заключили перемирие. Главная масса союзных войск провела время перемирия между Одером, Кацбахом и Богемскими горами. 25 мая кавалергарды расположились в деревнях кругом Гроткау. Прекрасная погода, сначала установившаяся, сделалась в июне холодной. "Целый день ветер, и не только не жарко, но весьма свежо, почти как осенью, только под вечер установится – и довольно приятная погода, а ночи опять прехолодные", – писал М. Бутурлин. Первое время по заключении перемирия войска не рассчитывали, что оно продолжится долго. 4 июня издано было новое расписание войск, причём из состава 1-й кирасирской дивизии изъят был Астраханский полк.

Началось приведение в порядок конского состава и амуниции, сильно пострадавших от беспрестанных, часто форсированных переходов. Сделать же это было весьма нелегко как вследствие необузданного казнокрадства нашего интендантства, так и по следующим ещё причинам: 1) недостатка денег, 2) запрещения пользоваться средствами Пруссии, 3) путаницы, происшедшей вследствие ведения кампании по импровизированному плану или, вернее, вовсе без плана...

Между тем войска были извещены, что на днях предстоят царские смотры.

Высочайший смотр трём дивизиям кирасир и гв. кавалерийской дивизии состоялся 16 июля между Михелау и Оссигом в присутствии короля прусского и принцессы Шарлотты (Принцесса Шарлотта - будущая супруга Николая I императрица Александра Фёдоровна.). Здесь кавалергарды первый раз увидели ту, которой суждено было более четверти века быть их ангелом-хранителем.

Смотр начался церемониальным маршем, после которого "государь начал смотреть войска справа по одному в карьер, но не имел терпения пропустить поодиночке даже людей Кавалергардского полка и прекратил смотр, тем более что многие из людей и лошадей падали и расшибались. После того было общее учение всем полкам вместе. Полки Кавалергардский и лб.-гв. Конный делали атаку целой бригадой в одну линию".

В первом после окончания перемирия сражении – неудачном для нас штурме Дрездена – кавалергарды не участвовали. Зато потом они дрались под Кульмом, в том бою, который в очередной раз покрыл знамёна российской гвардии неувядаемой славой.

17 августа 1-я кирасирская дивизия выступила утром на Теплиц. В голове колонны шли кавалергарды. Пока шли в горах, не было слышно пушечных выстрелов, и полки были далеки от мысли о предстоящем им участии в сражении. Князь Голицын и Де-Прерадович отправились вперёд к Теплицу. Старшим при дивизии остался командир Конной гвардии Арсеньев. Кавалергарды уже начали спускаться в Теплицкую долину, как прискакал квартермистерский офицер Диет, настоятельно требуя подкрепления Остерману. "По отсутствию старших начальников Арсеньев был в нерешимости исполнить требование Остермана, но, постигая важность обстоятельств и поддержанный дивизионным адъютантом Бутурлиным {М. П.), велел полковнику Ершову вести Кавалергардский полк на место сражения". Лейб-эскадрон тотчас свернул с дороги влево к Краупену, за ним последовали один за другим остальные пять эскадронов, а между тем послано было известие о происшедшем к князю Голицыну и Де-Прерадовичу, которые нагнали 1-ю кирасирскую дивизию. Кавалергарды пришли к месту сражения около 2 часов дня и выстроились в боевой порядок правым флангом к д. Карбиц, занятой Тенгинским полком генерал-майора Лялина. Лейб-драгуны и лейб-уланы под командой Шевича свернули с шоссе налево и встали за крайним левым флангом, носом в горы.

Выйдя из Пристеня, "французы опрокинули нашу пехоту на лёгкую дивизию, потом они бросились к орудиям, тщетно стреляли по ним картечью, ничего не могло их остановить. Казалось, что в сию минуту всё должно было решиться, ибо коннице невозможно было в таких местах действовать".

Ермолов приказал 2-му батальону семёновцев выручить орудия. "Никогда, – говорит Н. Н. Муравьёв, – не видал я чего-либо подобного тому, как батальон этот пошёл на неприятеля. Небольшая колонна эта хладнокровно двинулась скорым шагом и в ногу. На лице каждого выражалось желание скорее столкнуться с французами. Они отбили орудия, перекололи французов, но лишились всех своих офицеров, кроме одного – прапорщика Якушкина, который остался батальонным командиром".

Шевича, не знавшего, как употребить свою кавалерию, выручил прискакавший Дибич. Дибич бросился к лейб-драгунам и велел им следовать за собой, "но драгуны не знали его в лицо, и никто с места не тронулся, пока он не показал звезды своей". С криком "За мною, драгуны!" бросился Дибич вперёд. Один драгун поскакал, потом другой, третий, и наконец весь полк пустился в атаку в беспорядке. Ермолов, увидев эту атаку, произведённую без его приказания, послал остановить драгун, но уже было поздно: драгуны опрокинули часть неприятельской пехоты, а другую загнали в болото, "Некоторые из драгун завязли в болоте, другие же заскакали французам в тыл за селением, вскочили в селение и выгнали к нам на чистое поле стрелков, которые, увидя, что их готовились встретить, остановились. Драгуны порубили их и присоединились к нам уже спереди". Атака драгун была поддержана лейб-уланами под командой Чаликова. "Удачная атака сия восстановила бой с нашей стороны, ибо пехота наша оправилась и продолжала по-прежнему перестрелку".

На правом фланге неприятель, занимавший позицию на другой стороне рва, между д. Карвиц и дорогой в Петерсвальд, против строившейся в боевой порядок 1-й кирасирской дивизии, выслав стрелков и фланкеров (Фланкёры - всадники, действующие рассыпным строем.), начал переходить через ров. Де-Прерадович вызвал фланкёров Кавалергардского полка (125 человек при четырёх офицерах) и послал просить присылки нескольких орудий. Ему прислали шесть лёгких орудий штабс-капитана Синельникова. Огнём этой батареи, стрелками Тенгинского полка и кавалергардскими фланкёрами неприятель был удержан от перехода через ров. Фланкёры Кавалергардского полка перестреливались с неприятелем до 6 часов вечера, когда были сменены фланкёрами австрийского драгунского полка эрцгерцога Иоанна.

Вслед за 1-й кирасирской дивизией подошёл к полю сражения и князь Голицын со 2-й кирасирской дивизией. Оставив Псковский полк в резерве, Голицын поставил Екатеринославский и Астраханский полки в центре, а Глуховскому полку приказал "занять место лейб-драгун и улан и подкрепить пехоту левого фланга". Между тем неприятель повёл наступление на д. Карвиц; Де-Прерадович и Кретов послали туда несколько эскадронов лб.-гв. Кирасирского Его Величества, Екатеринославского и Астраханского полков; правее Карвица стоял Кнорринг с татарскими уланами. "Но, – пишет князь Голицын, – как по усилиям неприятеля видно было, что он решился через бой и с потерею вытеснить оттуда Тенгинский пех. полк и оттеснить кавалерийское подкрепление сильным ружейным огнём, то и решился я приказать, выведя из деревни Тенгинский пех. полк, зажечь оную и, высадя между нею и дорогою в Петерсвальд во рвы и лощины две цепи стрелков на ближайшее расстояние, нас от неприятеля отделяющее, отражать его и беспокоить, коими был он отбиваем и держан целый тот день, чем и дело 17-го числа кончилось".

В 9-м часу вечера прибыл Милорадович с 1-й гренадерской дивизией (Раевского); вслед за гренадерами подошли 2-я гв. пехотная дивизия и прусская гвардейская бригада; приехали Шварценберг и Барклай. Начальство над войсками у Кульма принял Милорадович.

На другой день назначена была атака неприятельской позиции под общей командой Барклая.

Бой начался атакой французов на мельницу Эгген и часовню Юхтен, из-за обладания которыми целый день накануне боролись обе стороны. Французы овладели мельницей и сожгли её; с мельницей сгорели и наши тяжелораненые, но часовню нам удалось отбить. В это время Кнорринг с татарскими уланами и полковник Будберг с кирасирами Его Величества, поддержанные четырьмя орудиями Бистрома и австрийскими батальонами Абеля, несмотря на картечный и ружейный огонь, перешли ров. Бистром выехал на позицию и открыл огонь как по батарее на высоте Wappling, так и по неприятельским стрелкам, засевшим в садах и прикрывавшим свою батарею. Бслед за тем кирасиры и уланы пошли в атаку, сбили неприятеля с Wappling'a и взяли три орудия. Не успел Бистром въехать на высоту, как был тяжело ранен ружейными пулями.

Между тем бригада Геймрота (дивизии Корбино) атаковала во фланг Кнорринга; Геймрот опрокинул кирасир и улан, но был остановлен Абелем. На высоте завязался упорный бой; она несколько раз переходила из рук в руки; Кретов поддержал Кнорринга Екатеринославским кирасирским полком майора Жильбера. Три раза ходил Жильбер в атаку, пока наконец удалось ввести шесть орудий на высоту и закрепить её за нами. Заметя обход своего левого фланга, Бандами усилил его бригадой Кио, между тем как Коллоредо вдруг остановился. Причиной остановки Коллоредо было то, что он заметил сильную кавалерийскую колонну, спускавшуюся от Лобезау к Аушине, и счел её за французскую. Кавалерия, приведшая в смущение Коллоредо, оказалась прусской; одновременно с ней показалась пехотная колонна, спускавшаяся от Ноллендорфа... Было около 11 часов утра. Барклай получил донесение о прибытии Клейста к Ноллепдорфу, однако не перешёл в наступление, ожидая, пока Коллоредо кончит своё обходное движение. Убедись в своей ошибке, Коллоредо, имея в авангарде Кнорринга и Абеля и поддержанный Астраханским и Глуховским кирасирскими полками, продолжал обходное движение.

А центр всё продолжал стоять... Наконец австрийцы открыли огонь из своих батарей во фланг Вандамму. Вандамм сделал отчаянную попытку сломить левый фланг, но гренадеры Раевского ещё раз отбили атаку. Вдруг в тылу у французов раздались пушечные выстрелы. Сомнения не могло быть: то были не свои, а враги. Вандамм, видя себя окружённым, быстро принял соответствующее решение: бросить артиллерию и пробиться сквозь Клейста. Клейст шёл в походной колонне без надлежащих предосторожностей. По шоссе в гору в колонне по четыре понесся Корбино. Первое, что попалось ему по дороге, была прусская батарея; батарея взята, прислуга частью изрублена, частью ускакала. Затем Корбино налетел на пехоту и смял её. Пруссаков охватила паника. Корбино пробился, но пехоте Вандамма приходилось выходить из боевых линий. Заметив отступление французов, союзники перешли в общее наступление. Кавалерия пущена была в преследование: на левом фланге пошли в атаку лейб-гусары, поддержанные гвардейскими драгунами и уланами, левее их вдоль гор – казаки Иловайского и псковские кирасиры.

Кавалергардские фланкёры, прикрывавшие правый фланг наших батарей центра, заметив отступление французов, донесли об этом Де-Прерадовичу. Последний приказал В. И. Каблукову с 1-м дивизионом поддержать фланкёров. Вслед за Каблуковым пошёл и Ершов с остальными четырьмя эскадронами. Командовавшие кавалергардскими фланкёрами офицеры Белавин и Бердяев, увидев, что полк за ними следует, атаковали неприятельскую батарею и захватили два орудия. Затем по приказанию Барклая 3-й дивизион Конной гвардии двинулся по шоссе к Пристеню и, "отрезав от дороги неприятельских стрелков, дал способ захватить полку лейб-гусар всё, что находилось на нашем левом фланге". Однако, когда Кавалергардский и Конногвардейский полки поравнялись с пехотой, Милорадович остановил их, "а для дальнейшего преследования отрядил один лейб-эскадрон" (Каблукова). Каблуков преследовал неприятеля шесть вёрст, по дороге наскочил на 20 брошенных орудий, из которых 16 принадлежали Клейсту. В дефиле перед Ноллендорфом неприятель пытался остановить Каблукова, но последний бросился в атаку, сбил французов, отбил 4 орудия и денежный ящик Гвардейского экипажа (6 тыс. руб. ассигнациями) и взял в плен 3 офицеров и 370 рядовых.

Под Кульмом взято в плен до 10 тысяч человек, в том числе Вандамм и начальник его штаба Хаксо; трофеями была вся артиллерия (81 орудие), и, кроме того, союзникам достался весь обоз отряда Вандамма.

Полк был щедро награждён за двухдневный бой: Де-Прерадович произведён в генерал-лейтенанты, И. 3. Ершов и П. И. Каблуков (1-й) – в генерал-майоры, Е. В. Давыдов – в полковники. В. И. Каблуков (2-й), Белавин и Бердяев, взявшие неприятельские орудия, получили Георгиевские кресты; остальные офицеры получили золотые шпаги или ордена. Нижним чинам Барклай дал 12 сентября по три креста на эскадрон, а государь пожаловал по 2 руб.; трое унтер-офицеров произведены были в офицеры армии. Георгиевские кресты были розданы на основании приказа главнокомандующего от 8 сентября тем нижним чинам, "кои по выбору собратий их избраны будут достойными к получению". Таковыми в полку оказались 6 унтер-офицеров и 12 рядовых, которые "во всё время сражения 17-го и 18-го числа, быв беспрестанно в стрелках, неустрашимою храбростью показывали пример своим товарищам и несколько раз отрезывали неприятельских стрелков, и 18-го числа ими отбито у неприятеля два орудия".

Полк потерял: убитыми – 2 унтер-офицеров и 2 рядовых; ранеными – 2 офицеров, 1 унтер-офицера, 2 трубачей и 30 рядовых. Лошадей убито – 41; ранено – 35.

До 10 сентября резервная кавалерия простояла на квартирах к югу от Теплица; 10-го она была "для лучшего продовольствия" отодвинута за р. Эгер, в окрестные кругом м. Лобозиц деревни; дивизионная квартира была в д. Ворвошан.

Во время стоянки за Эгером И. 3. Ершов сдал командование Кавалергардским полком 17 сентября полковнику В. И. Каблукову.

20 сентября Барклай, усмотрев, что кавалерийские полки, "имея теперь налицо весьма меньшее против прежнего числа людей, рассчитываются на эскадроны по-прежнему", дал особое расписание для расчёта эскадронов в полку. Согласно этому расписанию Кавалергардскому полку полагалось рассчитываться в пять эскадронов вместо шести.

15-го подошла к Теплицу польская армия, и в тот же день главная армия начала выступать из Богемии. Не решаясь захватить инициативы, двигались ощупью: решили сосредоточить армию между Хемницем и Цвикау, так как "дальнейшего направления нельзя было определить заранее, потому что не знали и знать не могли, куда обратится Наполеон"...

Последним крупным сражением заграничного похода стал для кавалергардов бой под Фершампенуазом.

Появление гвардейской кавалерии на поле сражения произошло так: в главной квартире услышали пушечные выстрелы, указывавшие, что впереди завязалось дело, но не могли решить, с какими французскими войсками наши встретились, так как о том, где находятся корпуса Мармона и Мортье, не имели понятия. При первых же выстрелах Шварценберг приказал пехоте "ускорить шаг и, не растягиваясь, идти в сомкнутых колоннах", а коннице Гиулая спешить из Арси к Фершампенуазу. "Граф Барклай со своей стороны хотел послать за 3-й кирасирской дивизией, но находившийся близ него генерал Де-Прерадович доложил ему, что она по её отдалённости от места сражения не может скоро поспеть, и просил позволения идти с 1-й кирасирской дивизией, ещё не участвовавшей в сражениях во Франции. Главнокомандующий согласился на его предложение. Отборные латники, имея впереди кавалергардов, понеслись на рысях". С дивизией пошёл и цесаревич.

Колонна цесаревича следовала в таком порядке: в авангарде сотня донских казаков, находящихся при гв. кавалерийской дивизии, за нею лб.-уланы, два орудия, лб.-драгуны, лб.-гусары, шесть остальных орудий, затем 1-я кирасирская дивизия правым флангом в эскадронных колоннах. Не доходя ещё до Montepreux, лб.-гусары были "откомандированы в левую сторону" (для занятия аванпостов). "Пройдя сию деревню, – говорит цесаревич, – я нашёл авангард в деле с неприятелем, и, видя, что центр авангарда довольно силён и не нужно мне со всею кавалерийской колонною его подкреплять, я откомандировал туда лб.-улан, кавалергардов и кирасир Его Величества". Сам же цесаревич с лб.-драгунами и Конной гвардией, наблюдая движение неприятеля и видя его направление на Сезанн, "принял влево и поспешил под сильным огнём с неприятельских батарей на всех рысях обходить, сколь можно, правый его фланг, дабы перерезать ему ретираду " (Ретирада (фр. retirade) - отступление).

Получив донесение о появлении русской кавалерии, идущей на Vaurefrou, неприятель решил отступать к Фершампенуазу по возвышенностям, лежащим между p. Somme и оврагом des-Auges. Отступление начала кавалерия; за кавалерией последовала пехота уступами. Французская кавалерия отошла за пехоту беспрепятственно, так как кавалерия кронпринца приостановилась, и хотя на правом фланге Ридигер и Кретов продолжали надвигаться с фронта, но, однако, тоже не решались идти в атаку. Тогда Пален опять обошёл левый фланг противника, а одновременно с ним Де-Прерадович атаковал правый фланг французов. В первой линии шли лб.-уланы с Ожаровским и Чаликовым, которые и пошли в атаку. Кавалергарды и кирасиры назначены были цесаревичем к подкреплению лб.-гв. Уланского полка. "Но я, – говорит Де-Прерадович, – усмотря превосходство неприятельской кавалерийской линии, приказал Кавалергардскому полку на все те части, которых лб.-гв. Уланский полк занять не мог, атаковать неприятеля". Уланы и кавалергарды, опрокинув французскую кавалерию Бордесулля, более мили преследовали её, причём кавалергарды отбили 6 орудий и взяли в плен 2 офицеров, 147 нижних чинов, "которые все сданы в главное армии дежурство"; 6 орудий отбили уланы и 3 орудия кирасиры Его Величества. Пален, пройдя Lenharree, охватил левый фланг кирасир Бордесулля и потеснил их. На поддержку Бордесуллю Беллиар направил драгунскую дивизию Русселя, но Пален, поддержанный своей второй линией, опрокинул Русселя; французская кавалерия, охваченная паникой, понеслась назад к Коннантре. От окончательного уничтожения её выручил отчасти 8-й конноегерский полк, двинувшийся вперёд и заставивший Палена собрать свою кавалерию, а главным образом – стойкость пехоты.

До 2 часов дня отступление французской пехоты совершалось довольно беспрепятственно, и ей, чтобы достигнуть Фершампенуаза, оставалось перейти через овраг des-Auges, как вдруг налетела буря, разразившаяся проливным дождём. Дождь бил французам прямо в лицо, заливал ружейные полки и тушил орудийные фитили, а потому приходилось отбиваться одними штыками.

Воспользовавшись атаками Палена и Де-Прерадовича, кронпринц (Кронпринц (нем. Kronprinz) - титул престолонаследника в Германии и Австро-Венгрии) повёл четыре полка в атаку на каре молодой гвардии. Первые две атаки были отбиты, третью постигла та же участь, но у французов были отбиты два орудия, при четвёртой атаке каре было смято.

Де-Прерадович погнал французскую кавалерию к Фершампенуазу.

"Выехав за город, – рассказывает Муравьёв, – Кавалергардский полк повернул в левую сторону и нёсся поэскадронно на больших дистанциях. Де-Прерадович ехал впереди. Неожиданно понеслось на него человек 20 французов разных полков и войск. Они были пьяны и кричали "Rendez-vous, rendez-vous!" ("Встреча, встреча!" (фр.)) . За ними гналось человек 15 казаков. Эти французы проскакали сквозь интервалы кавалергардов, отчего полк несколько смешался, конечно, не от испуга, а потому что бросились ловить их. Кирасиры и офицеры погнались за французами; чистое поле покрылось множеством скачущих всадников; была совершенная травля; где только останавливались и пыль взвивалась, там был изловлен или убит один из французов. Под одним garde d'honneur в красном кивере был куцый серый конь. Как мне нужно было добыть лошадь, то я погнался за ним. Garde d'honneur скакал во весь дух, удирал во все лопатки, а я за ним с обнажённой шпагою, но не мог нагнать его. Вскоре обскакал нас обоих один кавалергардский унтер-офицер; он был Уварова эскадрона и назывался Чугунным. Имя сиё приличествовало его росту и удару, который он нанёс французу. Француз свалился без чувств, а нога его осталась в стремени. Лошадь его стала бить и измяла раненого. Лицо его было так изуродовано, что нельзя было ни глаз, ни носа различить... Я дал два червонца унтер-офицеру и взял у него лошадь".

За левым флангом Бордесулля оказалась пешая неприятельская колонна... Полк уже был выпущен Де-Прерадовичем из рук и преследовал бежавшую кавалерию Бордесулля, но ему удалось "удержать от преследования" эскадрон Храповицкого, которому он и приказал атаковать эту пехоту. Храповицкий, несмотря на жесточайший ружейный огонь, от которого вдруг почти вся середина эскадрона пала – если не человек, то лошадь убита или ранена, – атаковал оную и принудил ретироваться. Тогда, говорит Де-Прерадович, "приказал я четырём орудиям конной артиллерии бить по оной, и полковник Храповицкий, неоднократно возобновляя атаки, с помощью артиллерии почти всю оную истребил. У д. Фершампенуаз приказал я Кавалергардскому полку собраться, а его светлости принцу Кобургскому предложил преследовать неприятеля с лб.-гв. кирасирами; Кавалергардскому же полку приказал подкрепить его".

Пока Де-Прерадович и Ожаровский атаковали французов, цесаревич с тремя взятыми им с собою полками прибыл к Фершампенуазу, но ещё до того подошёл к д. Oeuvy Сеславин, как раз в то время, как нескольким эскадронам кронпринца удалось перейти des-Augcs. Появление Сеславина на правом фланге французов вызвало новую панику среди них, и они побежали через Фершампенуаз на север.

К счастью для французов, в это время подошёл из Сезанна в Фершампенуаз 9-й маршевой полк (400 коней) Леклерка. Проведя свой полк прибавленной рысью через толпы беглецов, запрудивших город, Леклерк вынесся навстречу рассыпавшейся при преследовании кавалерии союзников и заставил её остановиться. Находчивость Леклерка дала возможность французам перевести дух, и маршалам удалось собрать остатки своих войск: пехота встала в батальонных колоннах левым флангом к Broussy-le-Grand, южнее её, примыкая правым флангом к Connantre, расположилась в двух линиях кавалерия.

Подойдя к Фершампенуазу, цесаревич выслал фланкёров от лб.-гв. Драгунского полка, а фланкёрам Конной гвардии приказал поддерживать их. Драгунские фланкёры открыли перестрелку с французскими стрелками и конниками, прикрывавшими отступление. Так продолжалось до подхода Де-Прерадовича; увидя себя поддержанным гвардейской кавалерией, Сеславин вновь атаковал противника, причём отбил у него 9 орудий, 14 офицеров и 400 пленных. Тогда цесаревич, ведя Конную гвардию на больших рысях в эскадронной колонне, приказал полковому командиру Андреевскому атаковать неприятеля одним эскадроном (графа Тышкевича), подкрепляя атаку двумя другими эскадронами.

"Эскадрон Тышкевича, несмотря на то что недавно прибыл из резервов и по большей части составлен из рекрут, – пишет цесаревич, – с примерною храбростью кинувшись на неприятельские пушки и будучи подкрепляем двумя эскадронами, обратив в бегство неприятеля, взял в присутствии моём шесть пушек и значительное число пленных. Опрокинувши таким образом неприятеля и находясь в соединении с наследным принцем Виртембергским, я намерен был продолжать с лб.-гв. Конным и Кирасирским полками обходить правый неприятельский фланг, но получил от государя императора приказание откомандировать немедленно для подкрепления правого нашего фланга два полка кавалерии по случаю приближения к оному французского корпуса..."

Мы оставили полк на преследовании французской кавалерии между Фершампенуазом и Connantre. Здесь Де-Прерадович через генерал-адъютанта князя Трубецкого получил высочайшее повеление "сколь возможно скорее поспешать с кавалерией 1-й кирасирской дивизии к неприятелю другого корпуса, показавшемуся у нас в тылу". "В ту минуту, – говорит Де-Прерадович, – поворотя Кавалергардский полк, рысью повёл к месту сражения, послав адъютанта своего к принцу Кобургскому, чтобы с полком Его Величества следовал за Кавалергардским. Не доезжая места сражения, встретил четыре орудия 6-й конной роты под командою поручика Пухинского, не имевших никакого прикрытия, и приказал им за собою следовать". Развернув полк "ан-эшекье", Де-Прерадович в самое то время увидел скачущую нашу расстроенную кавалерию против самого Кавалергардского полка и часть французской кавалерии (?), преследовавшую оную. Он приказал полковнику Уварову атаковать своим эскадроном неприятеля, который тогда же сим эскадроном уничтожен, а по прибытии на место сражения лично получил приказание от князя Шварценберга "стараться полком перерезать дорогу в порядке ретировавшейся неприятельской пешей колонны, составленной из всего остатка сего корпуса".

Сбившись в кучу, остатки отрядов Пакто и Аме, несмотря на предложения государя и короля прусского положить оружие, продолжали прокладывать себе дорогу штыками. Де-Прерадович приказал Уварову с двумя эскадронами галопом перескакать дорогу и атаковать спереди, эскадрону Храповицкого – поддерживать Уварова, Пухинскому открыть огонь картечью. Французы стреляли по кавалергардам картечью из четырёх орудий, между тем как пехота открыла сильный батальный огонь, и эскадроны, подъезжая к самой колонне, несколько замялись и приняли вправо, однако опять бросились на неприятеля и врубились в пехоту... Уваров первый врезался в колонну и совместно с прочею кавалерией, окружившей её со всех сторон, уничтожил. "Вмиг колонна легла поражённою на дороге в том строе, как она двигалась: люди лежали грудами, по которым разъезжали наши всадники и топтали их. Среди самой колонны, – говорит Муравьёв, – мы встретились с конницей Блюхера".

По окончании атаки подъехал государь со своею свитою и начал говорить с пленным Пакто, который в ответах своих называл его генералом. "Вы видите перед собою императора", – сказал Данилевский, обращаясь к Пакто. "Это невозможно, – отвечал последний. – Ваш государь, верно, не пойдёт в атаку на пехоту с одною конницей." Государь, услыша этот разговор, приказал Данилевскому не выводить Пакто из заблуждения.

Стало смеркаться, и Де-Прерадович расположился с полком на биваках подле поражённой неприятельской пехоты.

В этом бою был убит корнет Ал. Ив. Шепелев, "молодой, красивый собою и хороший офицер; пуля, минуя кирасу, поразила его". На другой день полковой священник о. Гратинский похоронил Шепелева близ наружной ограды кладбищенской церкви д. Connantre. "Зрелище было трогательное, – говорит Муравьёв, – потому что все любили его в полку. Генерал обнял покойного, которого в бурке опустили в могилу при отдании последней чести на трубах и залпами из пистолетов".

Полк потерял убитыми и ранеными 2 офицеров, 2 унтер-офицеров и более 70 рядовых. Убито 78 лошадей.

За Фершампенуаз полку пожалованы были серебряные с Георгиевскими крестами трубы. Де-Прерадович получил золотую шпагу, алмазами украшенную; командующий полком В. И. Каблуков произведён в генерал-майоры с оставлением командующим полком. Дивизионеры Ф. А. Уваров, Е. В. Давыдов, А, Ф. Сталь, эскадронные командиры С. Ф. Колычёв, С. П. Ланской, барон Е. К. Арпсгофен и прикомандированный из Борисоглебского драгунского полка поручик Подольский получили Георгия 4-й ст., все за взятие орудий в первую атаку; И. И. Храповицкий – золотое оружие; все остальные офицеры – следующие ордена; нижним чинам пожаловано 40 Георгиевских крестов, и 1 вахмистр произведён в корнеты армии.