Царский смотр молодым солдатам.

В правильных и регулярных занятиях прошла вся зима.

В марте 1891 г. нас, молодых солдат, готовили на смотр государю императору. Приготовление это заключалось в том, что нас несколько дней подряд водили в швальню, где пригоняли нам новые белые мундиры, а кому готовые не подходили, шили по особой мерке. Затем устраивали частные и генеральные репетиции "выравнивания и здорования", а также подбор ранжира.

Настал день смотра. Нас повели в Михайловский манеж; сначала в соседнем манеже уральских казаков нам ещё раз сделали репетицию и затем ввели в огромный Михайловский манеж, где выстроили весь полк в одну шеренгу по ранжиру. Там уже были собраны и также выстроены молодые солдаты всех частей Петербургского округа.

Теперь, через три месяца, из неуклюжей и пёстрой толпы новобранцев они превратились в стройных молодцеватых солдат в разноцветных, по полкам, мундирах. Эти стройные солдатики выстроились длинными линиями (шеренгами) по полкам. Наш Кавалергардский Её Величества полк, как первый по нумеру, выстроился в первой линии.

Когда нас ввели в манеж, начальство было уже в сборе. Вскоре прибыл великий князь Владимир Александрович; но едва он успел принять рапорт от корпусного командира, как вдруг у подъезда сделалась суета и в мгновение в манеже водворилась совершенная тишина, так что слышно было собственное сдержанное дыхание; во время этой тишины раздалась громкая команда великого князя: "Смирно! Глаза напра-во!" Мы, как один человек, повернули головы направо и в дверях подъезда увидели колоссальную фигуру государя Александра III.

Приняв рапорт от великого князя, он подошёл к нашему полку и поздоровался с нами, сказав не спеша своим бархатистым басом: "Здорово, кавалергарды!" Мы ответили дружно, как один человек: "Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!" Затем он медленно, но безостановочно пошёл по нашему фронту; за ним двигалась многочисленная свита в блестящих мундирах с бесчисленным множеством звёзд и орденов на груди.

Я стоял по ранжиру недалеко от левого фланга, кажется пятым. Так как я находился на левом фланге, мне было много времени ждать, пока государь приблизится ко мне. Он шёл медленно и пристально смотрел в глаза каждому солдату. Конечно, идя безостановочно, он мог остановить свой взгляд на каждом солдате на один лишь момент, но когда он дошёл до меня и посмотрел своими ясными голубыми глазами в мои глаза, которыми я "ел" его, как нас учили, то этот взгляд показался мне довольно продолжительным и глубоко проникающим в душу; я почувствовал этот взгляд всем своим существом; я почувствовал, как этот взгляд будил во мне патриотическое чувство, беззаветную преданность и любовь к этому человеку. Несомненно, что проявлению упомянутых чувств способствовало ещё и то напряжение, с которым я смотрел на царя.

Я достаточно хорошо мог рассмотреть и запечатлеть в своей памяти его образ: светлые голубые глаза его искрились; лицо – белое, пухлое, с лучистыми мелкими морщинками вокруг глаз; выражение всего лица мягкое, приветливое, оно напоминало что-то близкое, родственное, и, главное, в нём не чувствовалось недоступного величия, как это рисовалось воображению заочно, а было всё просто, естественно, и этой-то простотой и естественностью государь прямо подкупал к себе окружающих. Против него некоторые генералы выглядели олимпийскими богами, и от их облачённых в красивые мундиры и величественных фигур обдавало холодом, как от мраморных статуй.

Когда государь прошёл мимо меня дальше на левый фланг, то мне бросилась в глаза его необычайно широкая спина. По своей дородной фигуре против всех его окружавших он был поистине царь человеков...

После осмотра царём нашего полка нам скомандовали "налево" и вывели вон из манежа. На том и закончился смотр... После Кавалергардского полка государь таким же порядком осматривал и другие полки.