Павел Александрович Кривский

1829-1905

Из дворян Саратовской губернии, сын статского советника. Отец его служил раньше в военной службе и, состоя адъютантом при Витгенштейне, был тяжело ранен в 1812 г. под Полоцком, пролежал несколько часов на поле битвы, но всё-таки потом поправился, хотя на всю жизнь остался хромым, так как одна нога была гораздо короче другой.

Павел Кривский воспитывался в Школе, откуда 13 июня 1848 г. вышел корнетом в Кавалергардский полк и в апреле 1850 г. произведён в поручики. Как один из деятельных участников дуэли Розена с Тендряковым, обвинявшимся в том, что он вместо успокоения первого высказывался за необходимость дуэли, Кривский был переведён в 1851 г. во Владимирский уланский полк тем же чином. Почти два года спустя он вернулся в гвардию, переведённый в лб.-гв. Кирасирский полк. В 1854 г. был произведён в штабс-ротмистры, а ещё через два года уволен в отставку по болезни с чином ротмистра.

Вернувшись в Саратовскую губернию в имение матери-вдовы в самый разгар крестьянской реформы, Павел Кривский 18 мая 1861 г. был назначен вместе с братом Владимиром мировым посредником по Сердобскому уезду. "Лучшее дворянство, – писал много лет спустя последний, – бросив дела, до того увлеклось устройством крестьян, что забыло думать о себе и своих нуждах; первый призыв посредников служит тому доказательством".

Горячий сторонник освобождения крестьян, проект которого подавала князю А. Ф. Орлову когда-то его мать Елизавета Дмитриевна, Кривский был деятельным мировым посредником и особенно хлопотал, хотя и не всегда успешно, чтобы крестьяне не льстились на "дарственный", а брали полный надел. Смутные слухи о возможности даром получить землю вызывали упорство крестьян. С другой стороны, Кривскому приходилось сталкиваться и с помещиками.

Прямой, независимый и временами резкий, Павел Кривский, чтобы всегда оставлять за собой полную свободу действий, никогда даже не останавливался в помещичьих усадьбах, а всегда в волостных правлениях и на съезжих, что усиливало доверие к нему населения. Когда отношения обострились, предводитель просил саратовского губернатора князя В. А. Щербатова "удалить вредных филантропов братьев Кривских".

В 1864 г. П. А. Кривский был переименован в коллежские асессоры, в 1866 г. пожалован в камер-юнкеры, а в 1869 г. избран в почётные мировые судьи по Сердобскому уезду. В 1870 г. Кривский был пожалован камергером, а в 1873 г. как опытный хозяин приглашён был министром государственных имуществ Валуевым в "Особую комиссию для исследования положения сельского хозяйства и сельской производительности в России".

С конца 1876 г. начинается та долголетняя деятельность П. А. Кривского, которой он всецело отдал вторую половину жизни. 5 ноября того же года он был избран в саратовские губернские предводители дворянства. В этой должности он прослужил четыре трёхлетия и за это время был пожалован в должность шталмейстера, произведён в действительные статские советники; а в 1883 г. получил орден св. Станислава 1-й ст. и в 1886 г. – св. Анны 1-й ст.

В этом году он заседал в комиссии вместе с губернаторами и в числе предводителей дворянства для обсуждения проекта местного управления и проекта положения земских учреждений. Он совершенно неожиданно явился противником усиления бюрократического воздействия на земское самоуправление. "Ведь какие мы ни есть, – говаривал он, – всё же мы местные, а что такое губернаторы-пришельцы! Сегодня здесь, завтра там; ничем они с земством не связаны..." Земство находило в нём всегда защитника: однажды, когда председательствующий в комиссии о реформе земства князь Гагарин указал на хищения в одном из земств, Кривский, признавая, что "в семье не без урода", указал на такой же факт, случившийся в бюрократических сферах, вышел из заседания, объявив, что слагает с себя членство, если председатель не принесёт извинения. Извинение было принесено...

Оставив службу, П. А. Кривский большею частью жил в своём родовом имении – селе Борках, Сердобского уезда. Тут он устроил себе новую усадьбу, сам занимался сельским хозяйством, конным заводом, но особенно много положил труда на овцеводство. В этом он был знатоком, это было не только дело, но и страсть. Шерсть его овец породы "инфантадо" скоро достигла необыкновенной мягкости и нежности, вместе с обилием и весом руна, а отдельные экземпляры баранов и маток являлись первоклассными и получали высшие награды на разных выставках не только в России, но и за границей, в Париже и Чикаго. В 1891 г. он получил "во внимание к заслугам по улучшению овцеводства в России" большую золотую медаль "за полезную деятельность по сельскому хозяйству".

В 1896 г. П. А. Кривский был пожалован в шталмейстеры, а в конце года вновь избран дворянством в губернские предводители. В следующем году он был приглашён в комиссию при министерстве внутренних дел для рассмотрения, по высочайшему повелению, составленного им проекта правил о найме на сельские работы.

Кривский составил записку "о причинах, разоривших дворянство, и о мерах к поддержанию дворянского землевладения". Высказав убеждение, что дворянство само не виновато в своём настоящем положении, Кривский ставит вопрос: "Нужно ли дворянство для государства или нет?.. Если нужно, то необходимо его поддержать". На основании слов государя о дворянстве и, конечно, собственного твёрдого убеждения отвечая положительно на этот вопрос, Кривский излагает ряд причин, приведших к оскудению дворянства, и в устранении их видит средство для его поддержания.

Назначенный в мае 1902 г. членом Государственного совета, с присутствованием в департаменте законов, он должен был оставить должность губернского предводителя, прослужив до этого ещё два трёхлетия.

Как ни любил он общественную деятельность, но каждый раз с грустью покидал позднею осенью Борки, уезжая в Петербург, и жаловался на то, что не чувствует уже себя свободным, как прежде. Последние годы предводительства он совсем не жил в Саратове, а только туда временами наезжал из деревни... Перед Пасхой 1905 г. он уже мечтал о возможности скоро уехать в Борки, а на страстной неделе скончался скоропостижно в Петербурге. Тело П. А. Кривского было перевезено в Саратовскую губернию и на второй день Пасхи рано утром было перенесено на руках крестьянами со станции Салтыковка Рязанско-Уральской железной дороги в село Борки, где и похоронено около церкви в семейном склепе...

Видный, высокий, Павел Александрович Кривский был на редкость красивым, представительным стариком с крупной прямой фигурой и раздвоенной седой бородой; глаза его из-под густых бровей смотрели несколько сурово и холодно. Его слишком резкие отзывы о людях, его привычка держать себя независимо и говорить прямо в глаза тяжёлые вещи создали ему славу человека гордого и высокомерного. Но его и действительно нельзя было назвать человеком мягким, ему чужда была всякая сентиментальность; в то же время он был, несомненно, добр и иногда излишне доверчив. Убеждения его были твёрды и прямолинейны, он не способен был на сделки со своей совестью и компромиссы; так же он судил и о Других. С ним можно было не соглашаться, спорить, но он всегда был честным противником и открытым врагом – это сознавал всякий.

Павел Александрович до последних дней сохранил жизненные силы и интересовался всем. У людей преклонного возраста чаще бывает, что они живут в прошлом, интересуются и любят рассказывать об отдалённых событиях, которые хорошо помнят; у Кривского было как раз наоборот – его живо захватывало движение современной жизни. Но это не значит, что он не интересовался прошлым, напротив, он любил побеседовать на исторические темы. Немало пережив и повидав, Кривский мог многое сообщить, но в этом случае приходилось нередко выспрашивать, задавая вопросы или высказывая свои взгляды. Иногда он сам начинал говорить, вспоминая что-нибудь прошлое из своей молодости. Так, прочитав в одном из исторических журналов, что глаза государя Николая Павловича имели какой-то особый фосфорический блеск, он сказал: "Вздор! Ничего подобного не было, самые обыкновенные голубенькие глаза".

Как это ни удивительно, но П. А. Кривский не был почитателем ни самого Николая I, ни его времени. Критикуя обилие немцев в армии, Кривский уверял, что на смотрах первый, кто произносил командные слова правильно по-русски, был командир Кавалергардского полка Безобразов, "всё же, что было выше, командовало на ломаном русском языке". Рассказывая о царствовании Николая Павловича, Кривский часто задумчиво говорил: "Да, не хотелось бы второй раз пережить такое время". Может быть, отчасти причиною этого нерасположения было и крушение его собственной военной карьеры в результате злополучной дуэли Розена и Тендрякова, но он не любил говорить об этом и уклонялся от вопросов.

Рассказы П. А. Кривского были всегда правдивы, иногда очень остроумны, и даже при повторении прикрас никогда не было. Остаётся очень пожалеть, что за постоянной житейскою сутолокой он не нашёл времени записать своих воспоминаний, а он много знал и многое видел на своём веку.