Глава 5. Современное неэкономическое «вторжение» в экономику

Ян Тинберг, создавший основы теории экономических циклов, выявил, что эко­номический рост неравномерен не только в пространстве, но и во времени. В каж­дой стране периоды довольно высоких темпов чередуются с периодами за­медления или даже сокращения производства. «Длинные волны», составляющие 40-60 лет, включают 4 фазы экономического цикла: кризис, депрессия, оживле­ние, подъем.

В работе «Пересмотр международного порядка» ввел понятие «функционального суверенитета» в отличие от национального. Им выдвинута концепцию «общего наследия человечества» – природные ресурсы должны принадлежать всему населению Земли. «Потери» их владельцев предполагается компенсировать за счет эквивалентного обмена за экономические ресурсы.

Пол Антони Самуэльсон в работе «Точная модель потребительского кредита с использованием или без использования социальных ассигнований» (1958 г.), обосновал, что люди среднего возраста часть своего дохода предоставляют в форме кредита молодым людям с тем, чтобы в старости получать по ним проценты, что выдвинуло новые проблемы перед демографией.

Саймон Кузнец, способствовавший более глубокому пониманию как экономических и социальных структур, а также и самого процесса развития. Он выявил «длинные волны» экономического роста – 20-летние периоды чередования быстрого и медленного роста научно-технического прогресса, численности населения и национального дохода («циклы Кузнеца»). Сформулировал закон для экономического развития стран «третьего мира», получивший название «закон Кузнеца»: в первые десять лет развития неравенство в распределении доходов будет резко возрастать, а затем появится тенденция к их выравниванию.

С. Кузнец считает. что если возрастание населения не сопровождается уменьшением капитала, приходящегося на одного работника, и если отношение «капитал – продукт» (капиталоемкость) остается неизменным, то рост населения приведет к возрастанию душевого продукта, поскольку этот рост предполагает: во-первых, более полное использование еще неразработанных ресурсов, во-вторых, большую степень мобильности рабочей силы и, в-третьих, возрастание запаса опыта. Вероятность того, что в возрастающем населении численность талантливых людей превысит соответствующую численность в невозрастающем населении, будет неизмеримо больше. В пользу возрастающего населения С. Кузнец приводит такие аргументы, как увеличение потребления и расширение рынка: «небольшое население и небольшой внутренний рынок сделали бы многие отрасли промышленности экономически нерентабельными»

Все эти преимущества возрастающего населения ни в коей мере, считает С. Кузнец, не относится к развивающимся странам, где чрезвычайно быстрое возрастание населения наталкивается на хроническую нехватку капитала и где это возрастание приводит к уменьшению душевого дохода. «Однако даже и в развитых странах, – замечает при этом С. Кузнец, – возникают сомнения относительно того, перевешивают ли преимущества роста населения издержки этого роста в виде большего давления на ограниченные ресурсы, на медленно изменяющуюся организационную структуру и внешний баланс».

Дальнейшие рассуждения С. Кузнеца показывают, что в конечном счете он приходит к идеи некоего оптимально-рационального темпа роста населения, хотя установить его невозможно. «Совершенно очевидно – отмечает Кузнец – что в любой стране, какой бы развитой она ни была, может наблюдаться слишком высокий рост населения, так что его положительные последствия для увеличения производительности труда могут перевешиваться его издержками. Но какие темпы роста считать слишком высокими* этого мы сказать не можем не только в целом, но очень часто и в специфических случаях».

* И об этом С. Кузнец пишет в 1960 году, когда мир столкнулся с самыми высокими темпами прироста численности населения («демографического взрыва») и мировое научное сообщество высказало свою озабоченность сохранением этой тенденции! Если в 1955 г. темп прироста численности населения мира составило 1,76 %, то в 1960 г.. он вырос до 1,94 %, !965 г. – 1,99 % и в 1970 г. составил 1,94 %, 1975 г. – 1,91 %. А уже в 1980 г. он уменьшился до 1,72 %.

Кеннет Джозеф Эрроу в работе «Социальный выбор и индивидуальные ценности» (1951 г.) предложил социальные условия (например, отсутствие диктатуры, независимость альтернативного выбора и др.), при которых групповые решения могут быть выведены рациональным или демографическим путем из индивидуальных предпочтений. Он доказал, что эти условия находятся в постоянном противоречии и, следовательно, ни одна социальная схема благосостояния не может соответствовать всем этим требованиям одновременно.

Ключевым понятием в теории ценового приспособления К. Эрроу в условиях монополии является неопределенность: «процесс ценового приспособления будет очень неравномерным. Хотя, когда спрос превышает предложение, существует общая тенденция к повышению цен, вполне может наблюдаться значительная дисперсия цен среди различных продавцов одного и того же товара, а также значительная изменчивость скорости изменения цен во времени.

Неопределенность в свою очередь ведет к большему вознаграждению за информацию. Традиционная экономическая теория утверждает достаточность системы цен как источника информации для выбора экономического поведения, и для условий равновесия это вполне верно. Но монополист, как правило, предъявляет к информации более строгие требования, чем конкурентная фирма, так как ему необходимо знать всю его кривую спроса, а не только одну цену. В условиях неравновесия кривая спроса смещается в результате действия сил, находящихся за пределами частного рынка монополиста, и вознаграждение перемещается на приобретение информации из иных, чем цены и объемы собственных продаж, источников».*

Развивая идею В. Парето К. Эрроу сформулировал положение, что для оптимального функционирования рыночного механизма правительство не должно осуществлять прямое вмешательство в этот процесс (например, через контроль над ценами). Именем Эрроу совместно с другим Нобелевским лауреатом (1983 г.) Джерардом (Жерар) Дебре названа модель и теорема конкурентной экономики – «Эрроу-Дебре». Эта первая модель, для которой доказано существование конкурентного равновесия. Она конкретизирует функции дохода, различных свойствах начальной собственности, технологических множеств и поведения потребителей. «Если спрос выше, чем ожидалось, монополист будет – в общем случае – повышать цену, так как его кривые предельных затрат и ожидаемой предельной выручки сдвигаются вверх; для спроса более низкого, чем ожидалось, все будет наоборот. Если истинные кривые спроса и затрат останутся в этом процессе неизменными, то монополист будет постепенно смещаться к оптимальному для него соотношению цена-количество».** Целесообразнее, – считает К. Эрроу, – использовать иные средства экономического характера (налоги, трансферты и пр.), предоставляя возможность рыночным силам действовать свободно: «Не все покупатели получают одинаковые скидки, так как они не информированы о фактически выплачиваемых ценах. Такая дискриминация […] несовместима с чисто конкурентной моделью».***

* Эрроу К. Дж. К теории ценового приспособления. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 440.

** Эрроу К. Дж. К теории ценового приспособления. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 437.

* Эрроу К. Дж. К теории ценового приспособления. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 443-444.

Гуннар Мюрдаль считал, что экономист, не принимающий во внимание воздействие на экономические процессы политических и социальных сил, просто опасен. Критиковал экономистов за ослабление внимания к моральным аспектам экономической теории. Представление, что конкурентные рынки («невидимая рука» Адама Смита) характеризуются «оптимальностью», может быть оправдана только в том случае, если игнорируются проблемы распределения.

Фридрих Август фон Хайек, осуществивший глубокий анализ взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений, выявил, что существует равновесная структура образования капитала. В период экономического подъема происходит его принудительное сбережение, обусловленное кредитной экспансией. Это ведет к увеличению капитала сверх желаемых размеров. Такое перенакопление капитала приводит к кризису.

Массовая безработица вызывается перекосами в относительных ценах, образовавшихся из-за непредвиденных изменениях в предложении цены, которое приводит к дисбалансу между спросом и предложением рабочей силы в масштабе всей экономики. Поэтому не правительственный, а рыночный механизм может все это вернуть в состояние равновесия. Вмешательство же государства приводит к расширению совокупного производства только в краткосрочном плане, а в дальнейшем воздействие этого фактора на относительные цены лишь увеличивает безработицу и усиливает инфляцию.

Хайек выступал против социалистической экономики и централизованного планирования по двум направлениям. Во-первых, он делал упор на негативные последствия реализации идеалов социализма. Прежде всего централизованная государственная экономика абсолютно не может реагировать на постоянные колебания в уровнях спроса и предложения так же оперативно, как рыночный механизм. При социализме полностью отсутствует информация о предпочтениях потребителей и о коммерческой технологии, необходимых для расчета равновесия цен и количества товаров. Во-вторых, объясняя как фактические неудачи социализма, так и его притягательность для миллионов людей, показал, что коллективистская идеология базируется на существовании интеллектуальных и психологических корней народов.

Милтон Фридмен, анализируя историю денежного обращения, выявил сложности стабилизационной политики и доказал первостепенное влияние участвующей в государственном обороте денежной массы на инфляционные процессы. Им разработана «теория номинальных доходов» и сформулирован «закон сохранения политической власти». Исходил из того, что существует какая-то неизменная общая сумма наличной денежной массы для распределения политической власти. Если центральное правительство увеличивает свою власть, то делается это непременно за счет уменьшения функций местного самоуправления.

Джеймс Мид систематизированно изложил кейнсианское учение. Одной из главных причин безработицы считал излишние денежные сбережения, образующиеся из-за сокращения потребления при общем росте доходов, что ведет к уменьшению долгосрочных финансовых вложений. Он высказал предположение, если в Великобритании создать на 2 млн. рабочих мест больше, то средняя реальная заработная плата не только будет ограничена, но действительно упадет. Он проанализировал экономические последствия альтернатив сокращения величины составляющих базисного дохода, еще свободного от формальностей системы социальной защиты.

Дж. Мид также обосновал связь между торгово-экономическими и политическими отношениями разных стран. Предложил модель политики, которая должна обеспечить достижение двух главных экономических целей – внутренней сбалансированности, приводящей к полной занятости, и внешней сбалансированности, позволяющей достичь равновесия платежного баланса. Показал необходимость использования для этого двух инструментов экономической политики – фискальной (для обеспечения полной занятости) и монетарной (для привлечения и сдерживания международных потоков государства).

Дж. Мид показал положительное влияние международной торговли на благосостояние в тех странах, которые не обладают конкурентоспособными внутренними рынками. Опираясь на принцип «второго лучшего» сделал вывод, что, если условия, необходимые для достижения оптимума, не реализуются – последствия свободной торговли могут оказаться деструктивными и даже уменьшить благосостояние в отдельной стране. В таком случае следует устанавливать высокие таможенные барьеры, дабы торговые ограничения содействовали повышению экономического благосостояния.

Бертиль Улин внес революционный перелом на дальнейшие исследования процессов международной торговли. Главную роль в теории международной торговли играет модель (и закон) Хекшера–Улина о влиянии торговли на распределении дохода.

Герберт Александер Саймон, экономист, социолог, психолог, пропагандист всеобщей компьютерной грамотности – новаторски исследовал процесс принятия решений внутри экономических предприятий. Долгое время экономисты предполагали, что фирма действует рационально, стремясь к достижению главной цели – получению максимума прибыли: «В теории фирмы основополагающей является гипотеза о стремлении предпринимателя максимизировать свою остаточную долю – свою прибыль»*

* Саймон Г.А. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 54.

Саймон, напротив, говорит о том, что фирма это сложная организация, решения в которой принимаются одновременно ее членами коллективно. Как следствие, они далеки от рациональности, ибо несут на себе отпечаток личной заинтересованности членов фирмы и они не способны в полной мере видеть последствия принимаемых решений. Истинная цель фирмы состоит не в максимизации прибыли, а в нахождении для всех членов приемлемых решений.

Представил фирму как низовую структурную единицу в системе предпринимательской деятельности, как совокупность материальных и социальных компонентов, связанных между собой взаимным стремлением ее членов сотрудничать друг с другом в деле достижения общих целей. Решающим в этом деле является не традиционная мотивация достижения максимальной прибыли, а мотивация, которая включает прежде всего поиск новых решений для действий в условиях риска со сложными и запутанными ситуациями.

«Оставив в стороне проблему мотивации управленческих работников, – указывает Г. Саймон, – следует сказать, что конфликт интересов экономических субъектов не представляет трудности для классической экономической теории – действительно, он находится в самой сердцевине теории, поскольку каждый субъект рассматривает остальных как части «данной» ему внешней среды и не пытается предсказать их поведение и предвосхитить его. Но когда это ограничение снимается, т.е. когда предполагается, что продавец принимает в расчет реакцию покупателей, а производитель пытается предсказать поведение его конкурентов, возникают хорошо знакомые трудности теории несовершенной конкуренции и олигополии.

То самое предположение о «всезнающей» рациональности, которое прекрасно работает при изучении экономики, где конкуренция является реальностью, неприменимо к конкуренции среди немногих. Основная трудность состоит в том, свойство рациональности требует, чтобы кто-то обладал более высокой способностью просчитывать, чем все остальные, и совершенно ясно, что для всех субъектов это требование невыполнимо».*

* Саймон Г.А. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 58-59

Г. Саймон первым включил психологические факторы в теорию принятия решений, тогда как классическая политэкономия не принимала в расчет эти важные аспекты человеческого поведения. Хотя решения в фирмах и принимаются коллективно, но способности отдельных членов различны и ограничены, как невозможностью предвидеть все последствия принимаемых решений, так и их личными устремлениями и социальными амбициями.

Критическим отношением Саймона к традиционным моделям вызвано и введение им нового понятия «сатисфакция». Под сатисфакцией понимается ориентация поведения не на максимизацию той или иной функции, а лишь на достижение ею значения, превышающего некий «удовлетворительный уровень». Это понятие, которое существенно дополнило классическое представление о целях экономического поведения, нашло отражение и широкое применение в теории фирмы и при решении многих экономических задач.

Саймону принадлежит и идея компьютерной имитации поведения человека в различных ситуациях или, как он называет ее «наука об искусственном» (1954 г.). Основываясь на традиционных теориях потребительских оценок (в первую очередь на анализе полезности), «наука об искусственном» учитывает концепцию «ограниченной рациональности» – человек не может все помнить и все иметь в виду, следовательно, и не способен принимать абсолютно рациональное решение.

Г. Саймон придерживался двух руководящих научных принципов. Во-первых, стремиться к большей «строгости» социальных наук, прилагая силы к их лучшей оснащенности инструментарием, необходимым для решения стоящих перед ними задач. Во-вторых, «способствовать тесному взаимодействию ученых естественных и общественных наук, чтобы они могли совместно использовать свои специальные знания и умение в решении тех многообразных и сложных вопросов государственной политики, которая требует обоих типов мудрости»: «по крайней мере четыре важных области социальной науки и социальной политики, две из которых относятся к экономической теории, а две более тесно связаны с политическими науками, считают своей центральной проблемой явление власти и переговорный процесс: теория политических партий, отношения работников и управляющих, международная политика и теория олигоплии. Любое продвижение в основной теории, касающееся одной из них, будет иметь почти такое же значение и для остальных».*

* Саймон Г.А. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 59-60.

«Мы можем отыскать нечто общее между теорией экономистов о процессе принятия решений и аналогичных теорий в социальной психологии. Последняя особенно интересна в плане социального влияния на выбор, которое определяет социальную роль субъекта […] Любое конкретное поведение есть равнодействующая большого количества предпосылок, и некоторые из них предписываются социальной ролью. Кроме этих ролевых предпосылок существует еще предпосылки другого рода – касающееся положения в обществе, основой которых является личностное восприятие, самосознание. Они представляют собой личные мнения, убеждения, верования, а также идиосинкратические предпосылки, которые характеризуют личность. В этих пределах мы можем согласовать и рациональные моменты в процессе выбора, рассматриваемые экономистами, и нерациональные моменты, на которые указывают психологи и социологи».**

** Саймон Г.А. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 66. Говоря о последней фразе Г. Саймона «нерациональные моменты, на которые указывают психологи и социологи», отметим, как уже было показано выше при рассмотрении социологической концепции М. Вебера, приписывание социологии нерациональных моментов, которые, конечно, имеют некоторое место, но социология прежде всего акцент делает на рациональной стороне совершаемых действий.

Теодор Шульц, как один из основателей теории человеческого капитала доказал, что в экономике США доход от человеческого капитала больше, чем от физического. Из его расчетов следует, что развиваю­щимся странам надо делать инвестиции прежде всего в здра­воохранение, образование и науку. Это выгоднее строитель­ства новых предприятий.

Лоуренс Клейн переложил кейнсианскую теорию на математический язык и подтвердил, то к чему Дж. Кейнс пришел умозрительно, в частности, что сумма потребительских расходов, капиталовложений и правительственных ассигнований определяет уровень национального дохода и занятости. Он обосновал положение, согласно которому безработица растет, и наступает экономическая депрессия тогда, когда общий спрос падает ниже возможности национального хозяйства производить необходимую продукцию.

Джеймс Тобин, анализируя состояние финансовых рынков и их влияния на принятие решений в области расходов, занятости, производства и цен, показал, что безработица вызывает грандиозные потери и что спад производства – не есть борьба с инфляцией. Выступает за более активную политику, направленную на расширение экономической деятельности и за уменьшение безработицы даже ниже ее «естественного» уровня. Показывая выгоды, которые несет расширение занятости, считал, что они компенсируют потери, вызываемые инфляцией. В качестве одного из методов решения проблемы он рекомендовал применять политику регулируемых доходов: «меньшая инфляция соотносится с низким уровнем безработицы»; «высокий уровень спроса невозможен одновременно для нескольких социальных групп населения»; «нахождение правильного соотношения между капиталом и трудом – самое универсальное лекарство для экономики». Дж. Тобин сделал вывод, что «определенный уровень безработицы обусловливает и стабильные для этого уровня цены. Повышение же спроса может не только повысить уровень безработицы, но и вызвать инфляцию». Вмешательство государства («рейганомика») в экономику назвал «консервативной контрреволюцией в экономической политике».

В конце двадцатого века в деле реформирования мировой финансовой системы наблюдается возврат к идеи так называемого «налога Тобина», которая была выдвинута им еще в 1972 году, когда международные валютно-финансовые отношения переживали трудный период, связанный с отменой бреттонвудской системы твердых валютных паритетов. С предложением о введении подобного налога выступали главы многих государств и деятели международных организаций (например, бывший президент Франции Ф. Миттеран, бывший генсек ООН Бутрос Гали и др.)

Налог Тобина задумывался как один из инструментов экономической политики, призванный: 1) ограничивать объемы краткосрочных спекулятивных финансовых сделок, что способствовало бы уменьшению колебаний валютных курсов и 2) смягчить давление финансовой сферы на реальную экономику. Большинство специалистов согласны с тем, что невозможно одновременно а) обеспечивать мобильность капитала и стабильность валют и б) проводить меры кредитно-денежной политики, которые отвечали бы потребностям реальной экономики. И чаще многие меры кредитно-денежной политики (регулирование уровня процентных ставок, интервенции на открытом рынке и др.) используются в целях обеспечения стабильности обменных курсов национальной валюты, а не для регулирования объема совокупного спроса, т.е. для оживления экономики в период спада.

Однако конкретный механизм взимания налога Тобина до сих пор не разработан и потому эта идея Нобелевского лауреата еще пока остается только идеей, а не воплощена в жизнь. И вокруг идеи налога Тобина в настоящее время развернулась борьба. Сторонники этой идеи считают, что, если даже взимать налог по ставке в 0,05 процентов со всех сделок, сумма которых превышала 1 млн. долл., а средства, полученные от взимания налога Тобина, использовать в качестве дополнительных источников финансирования экономического развития, защиты окружающей среды, борьбы с инфекционными заболеваниями и т.д., то это даст центральным банкам возможность защитить национальную валюту, не изменяя уровня процентных ставок и не истощая финансовых резервов.

Противники этой идеи считают введение налоги Тобина нереальным и даже утопичным делом. Чтобы быть действительно эффективными, считают они, налог Тобина должен взиматься по всему миру, в противном случае валютные сделки переместятся в «налоговые гавани». Сам Дж. Тобин отмечает, что предлагаемый им налог не позволит устранить любые валютные кризисы: если курс национальной валюты слишком завышен, то никакой налог не защитит ее от необходимости урегулирования.

Анализ факторов и последствий финансовых кризисов последних лет позволил западным специалистам сформулировать рекомендации не только для реорганизации системы международных финансов, но и для внутриэкономической политики азиатских и других стран. Эти рекомендации включают следующие меры: 1) проведение гибкой политики обменных курсов, допускающей отказ от принятого режима установления и регулирования обменных курсов, если он не соответствует сложившимся условиям; 2) отказ от валютной политики, стимулирующей иностранные сверхинвестиции, и от привлечения не прямых, а портфельных инвестиций и краткосрочных вложений; 3) введение жесткого регулирования и адекватного надзора за деятельностью банков и других финансовых учреждений, которые должны сопровождаться мерами по закрытию и перестройке обанкротившихся банков, гарантированию банковских вкладов и недопущению паники; 4) совершенствование системы финансовой информации, в т.ч. введение международных стандартов учета и отчетности, предоставление достоверной информации об объеме официальных резервов с указанием краткосрочных обязательств государства, оценка внешней задолженности частного сектора; 5) соблюдение принципа соответствия скорости либерализации операций с иностранным капиталом прогрессу, достигнутому в области внутреннего регулирования финансовой сферы.*

* Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 2, Экономика: РЖ/РАН ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. экономики. – М.: ИНИОН РАН, 2000. – № 1. – С. 184-185.

Как видно, даже в сугубо профессиональной финансово-денежной политики прослеживается социолого-экономический подход – взаимосвязь различных социальных институтов, способствующих проведение более активной политики, направленной на расширение экономической деятельности.

Джордж Джозеф Стиглер – чрезвычайно разносторонний ученый. Его интересовало практически все, что касается экономической проблематики: от истории развития экономики до применения в ней математических методов. Он сформулировал «принцип выживаемости» и «минимальный масштаб эффективности» и фактически первым создал прообраз ныне существующих «потребительских корзин».

Дж. Стиглером проведен анализ границ разделения труда и расширения фирмы; он установил, что размеры фирмы зависят от транспортных затрат и плотности населения. Ему принадлежит введение в теорию промышленных предприятий (организаций) понятия «выживаемости» – минимальной величины фирмы (объема производства и числа работников), необходимых для ее существования в условиях технологий и ситуации на рынке. Определил условия сохранения малой фирмы в конкурентной отрасли промышленности (минимальный масштаб эффективности, обеспечивающий выживаемость малой фирмы) такими минимальными границами (измеряемыми в единицах производимой продукции или занятой рабочей силы), которые позволили бы ей выжить после изменений в технологии и рыночной ситуации. Например, внедрение новой технологии делает более прибыльными крупные предприятия и тем самым повышает «минимальный масштаб эффективности». Но изменения в рыночной конъюнктуре могут часто привести к обратному явлению – к банкротству крупных и сохранению малых фирм.

Стиглер применил классическую картельную теорию к анализу рынков с несколькими продавцами. По его утверждению, сговор производителей внутренне неустойчив и его стабильность зависит от вероятности обнаружения отступления от соглашений по ограничению выпуска и последующего наказания.

Дж. Стиглер внес вклад в анализ взаимодействия экономической и политической сферы, и в частности, деятельности в экономической сфере государственных институтов в деле экономического регулирования. Изучив регулирование отраслей хозяйства, в частности, электроэнергетики, Дж. Стиглер пришел к выводу о его крайней неэффективности – ее применение никак не отражается на ценах на продукции отрасли. Нередко регулирование помогает отдельным предприятиям или профессиональным группам, но не всему обществу, для которого оно первоначально задумывалось. А если регулирование не достигает поставленных целей, возникает вопрос и о целесообразности существования органов управления. В «Теории экономического регулирования» (1971 г.) Дж. Стиглер отвечает на этот вопрос, исходя из предположения о максимизации богатства политическими средствами.

Но не только. На уровне микросоциологическом полезность личности у Стиглера «зависит от благосостояния активно действующей личности, его семьи, узкого круга партнеров».*

* С. Бриттан (с. 52)

Дж. Стиглер – сторонник концепции совершенной рыночной конкуренции, которую не все признают. Опровергая обвинения, что «концепция совершенной экономики – нереалистична», – он размышляет, – «все концепции, достаточно общие и точные, чтобы быть полезными в научном анализе, должны быть абстрактными: если наука должна иметь дело с обширным классом явлений, то ясно, что она не может работать с концепциями, которые достоверно описывают только одно явление, поскольку они были бы гротескно непригодны для описания других явлений».*

* Стиглер Дж. Дж. Совершенная конкуренция: исторический ракурс. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 328.

У Стиглера «совершенная рыночная конкуренция будет преобладать при наличии неопределенно большого количества торгующих (из которых ни один не контролирует значительной доли спроса или предложения), действующих независимо на совершенном рынке. Совершенный рынок – это рынок, где торгующие обладают полной информацией о всех ценах спроса и предложения». Считая таковым совершенный рынок, Дж. Стиглер выступает против того, чтобы отождествлять рынок и конкуренцию: «Я уже отмечал ошибочность того, что совершенный рынок сделали другим названием конкуренции, поскольку совершенный рынок может быть и при монополии. На деле существование совершенного рынка может быть более вероятным в условиях монополии, поскольку в этом случае легче достичь состояния полной информированности».*

* Стиглер Дж. Дж. Совершенная конкуренция: исторический ракурс. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 324.

Дж. Стиглер в экономические процессы включает и время: «До Маршалла время не играло явной роли в теории, поскольку в теории не выделялся короткий период и не обращалось на него, на период, в течение которого только часть ресурсов подвижна; основная классическая теория – это теория длительного периода».** «Если бы весь экономический прогресс принял форму долгосрочного нормального периода, как это нередко и бывает, мы могли бы продолжать пользоваться длительным нормальным периодом Маршалла. Но часто, а рано или поздно это происходит всегда, исторические перемены приводят к периодам огромного подъема, за которыми следуют периоды застоя или еще хуже, и трудно предположить, что все эти скачки и толчки можно предвидеть с удовлетворительной надежностью или что они будут повторяться достаточно часто для того, чтобы их можно было усреднить в пределах экономически значимых периодов времени».***

** Стиглер Дж. Дж. Совершенная конкуренция: исторический ракурс. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 325.

*** Стиглер Дж. Дж. Совершенная конкуренция: исторический ракурс. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 326.

Ричард Стоун, хотя и был отмечен за исследования в области экономического анализа и создания системы национальных счетов, включив национальный доход в рамки двойной бухгалтерии (равенство между доходом и расходом, когда все произведенное должно быть потреблено, а все потребленное должно быть произведено), сделал и ряд социологических выводов. Во-первых, выявил, что рост налогообложения в большинстве стран мира должен привести к уменьшению прибыльности производства, подобно тому, как повышение налоговых ставок ведет к снижению общей суммы налогов. Поэтому, во-вторых, «экономическая политика в особенности ныне, в период активного участия и вмешательства правительства в экономические отношения, требует большого количества знаний о функционировании экономической системы».

Франко Модильяни, юрист, самостоятельно изучавший экономику, стремился соединить кейнсианскую экономическую теорию с неоклассической теорией, сочетая макроэкономический подход Дж. Кейнса с анализом индивидуального поведения, при котором отдельные лица стремятся улучшить свое благосостояние. Он считается одним из наиболее глубоких современных экономистов, внесший существенный вклад в экономическую теорию в послевоенный период.

В спорах между монетаристами и кейнсианцами Модильяни никогда не занимал непримиримой позиции. Но в отличии от М. Фридмена он одновременно стремился к познанию воздействия, которое деньги оказывают на макроэкономическую активность через различные механизмы финансовых рынков.

Разрабатывая «потребительскую функцию» Дж. Кейнса Ф. Модильяни находит более рациональную основу для объяснения микроэкономического поведения отдельных индивидуумов. Он предложил гипотезу «жизненных циклов», названную его именем – «жизненные циклы Ф. Модильяни». Главной причиной накоплений считал желание каждого человека поддержать свой «жизненный стандарт» – «главный мотив (для сбережений) состоит в том, чтобы иметь возможность поддераживать достойный и постоянный жизненный стандарт». Сбережения индивидуума отражает разницу между предполагаемым уровнем потребления и изменяющимся уровнем его доходов в течение определенного времени или даже всей жизни. Сами сбережения систематически растут от исходного и относительного низкого уровня к максимальному, после чего снижаются о очень низкому после его выхода на пенсию. Это естественное стремление человека поддерживать постоянным свой уровень потребления, несмотря на колебания дохода отражены в его формуле: «молодые сберегают, старые растрачивают». На наш взгляд, это отражает западный стиль поведения – индивидуумы строят уровень своего благосостояния в течение всего начального этапа жизни ради обеспечения себя в старости, а не ради обеспечения детей.

Уровень сбережений тесно связан с темпом роста населения, так как последний существенно влияет на соотношение людей молодого, среднего и зрелого возраста. Высокие темпы экономического роста также повышает уровень сбережений, поскольку увеличивают доходы работающих (а из этих доходов осуществляются сбережения), но не увеличивают сбережения людей, вышедших на пенсию; так как их расходы соответствуют более низкому уровню доходов в прошедшем периоде времени.

Его работы по анализу поведения людей в отношении сбережений имеют исключительно важное прикладной значение в создании национальных пенсионных программ. Его теория сбережений, рассматривающая их в долговременном плане, используется также для тестирования альтернативных пенсионных программ.

Кроме этого вклада в науку Ф. Модильяни обогатил макроэкономику своими исследованиями экономического цикла и инфляции, а микроэкономику – анализом относительных цен и принятия рациональных решений, которые также развивал и другой американский экономист – Мертон Миллер, который также позже стал нобелевским лауреатом. Рациональное поведение означает, что инвесторы всегда предпочитают бόльшую величину богатства меньшей и безразличны к тому, увеличивается оно за счет денежных выплат или за счет роста рыночной стоимости их акций.

Существует и теорема Модильяни-Миллера – предусмотрительный инвестор принимает во внимание только будущую прибыльность компании, а не размер и структуру ее долга. Под влиянием взглядов Ф. Модильяни сложилась школа «рациональных ожиданий» в макроэкономике. Его последователи, воспринявшие концепцию рационального поведения Модильяни, пошли даже дальше. Они утверждают – правительственная политика не в состоянии улучшить функционирование экономики. Это связано с тем, что рационально и здраво мыслящие экономические субъекты всегда будут предвидеть правительственные действия и принимать меры по их нейтрализации.

Однако сам Франко Модильяни относится к этим утверждениям критически, утверждая, что подобная жесткость выводов в отношении адаптации цен и ожиданий к мерам экономической политики государства ограничивает ценность моделей рационального ожидания.

Джеймс Бьюкенен,* развивая теорию общественного выбора и исследуя контрактные (договорные) и конституциональные основы метода принятия экономических и политических решений, заложил фундамент тесной связи политологических исследований и экономических наук. В разработанной им теории общественного выбора поведение индивидуумов в политической сфере (т.е. их политические роли) связаны с результатами, которые проявляются в их экономических ролях. В его теории общественного выбора исследуется – как конкуренция политиков за голоса избирателей приводит к усилению государственного вмешательства в экономику. Через государственные программы происходит перераспределение доходов от беднейших и богатейших слоев населения к средним классам. Не исключаются случаи, когда малые, но тесно сплоченные политические группы могут одержать верх над широким, но аморфным большинством.

* Материал «Современное неэкономическое «вторжение» в экономику. Джеймс Бьюкенен» написан в соавторстве с Л.М. Злотниковой.

Долгое время существовало убеждение, что решения, принимаемые отдельными политиками, политическими и государственными организациями, должны иметь целью принесение всему обществу наибольшей пользы. Но уже в 1897 году Кнут Викселль определил политику как взаимовыгодный обмен между гражданами и общественными структурами. Развивая эту идею, Дж. Бьюкенен в работе «Расчет согласия» (в соавторстве с Г. Тиллоком, 1962 г.) анализирует процесс принятия экономических решений смешанными методами экономических и политических наук. Его исходная предпосылка – решения политиков и общественных организаций коренятся прежде всего в их собственных интересах.

Дж. Бьюкенен обратил внимание на собственно экономический аспект стремления во власть и попытался ответить на вопрос: «Почему власть так притягательна?» Его исходное положение гласит: «Если деловые люди преследуют свои собственные интересы, то почему не допустить, что государственные чиновники поступают таким же образом». Государственные люди – это предприниматели в политической сфере. Когда принимается такое утверждение за основную гипотезу, тогда необходимо ответить и на вопрос: «Что именно стремятся максимизировать люди, идущие во власть?» Использование данной гипотезы позволяет получить ответ: люди, стремящиеся к государственному управлению, хотят иметь больше власти, получить большую возможность приобретать голоса избирателей.

Основной целью политиков является получение максимума голосов на выборах (как следствие, перед выборами они часто принимают неразумные решения с экономической точки зрения), а государственных органов – максимальное увеличение численности. Здесь видна аналогия с экономикой, построенной на двух фундаментальных предположениях: потребитель стремится получить максимум полезности, а фирма – максимум прибыли.

Одной из причин все разрастающейся системы государственного вмешательства в экономику является доступ к правительству. Предпринимаемые попытки установить соответствующие барьеры на пути к различным ведомствам приводят к увеличению контролирующего аппарата со всеми вытекающими последствиями. Но правительственному аппарату в современном политическом мире удается преодолеть подавляющее большинство барьеров.

Для демократического государства борьба групповых интересов есть основа политического развития и стабильности. Но в экономической области в этом кроется опасность – навязывание обществу групповых притязаний на долю в национальном доходе, которые, превращаясь фактически в «групповой эгоизм», ведут к постоянному повышению расходов государственного бюджета.

Концепция общественного выбора позволяет выявить специфическое положение политики и ее носителей в обществе как группы людей со специальными интересами. Представители группы специальных интересов отличаются от других субъектов социально-экономических отношений прежде всего высокой степенью риска. Их преследуют лоббисты, достается помощникам и консультантам. На них оказывается давление для получения налоговых льгот, субсидий, дотаций и всевозможных поблажек. В пропагандистской сфере (для публики) принято изображать, что такого рода деятельность подчинена возвышенной и высокопатриотичной цели – увеличения национального богатства и повышению эффективности экономики. Но такой цели просто быть не может по простой причине – затрачиваемые усилия на достижение поставленной цели группой специальных интересов никогда не окупили бы их все затраты.

Концепцией общественного выбора впервые в экономической теории предпринята попытка раскрыть причины, по которым узко ведомственные объединения и группы интересов поднимают значительно больший шум, чем рассредоточенная и слабо организованная общественность. Парадокс специальных интересов выглядит как неразрешимая проблема. Но действительно ли это так? Любая группа интересов несет потери, когда льготы и привилегии предоставляются другой. Но если президент или какой-либо парламентский лидер получат полномочия на бюджетные ограничения или строгие меры против необоснованных привилегий, субсидий, дотаций, поддержку цен и протекционизм, то возросшая эффективность вполне способна компенсировать специальные привилегии.

До настоящего времени мировая экономическая практика преподносит примеры стремления правительств сохранения и укрепления контроля над большим количеством отраслей и производств. Естественно возникает вопрос: «Почему это происходит?». В учебниках по экономике можно найти простой ответ: отрасли находятся в руках монополистов, а потребителей необходимо защищать от злоупотреблений, к тому же отрасли стремятся избавиться от государственного регулирования. Теория же общественного выбора рассматривает данную проблему под другим углом зрения. Бизнес не отторгает государственное регулирование; чаще можно встретить противоположное – бизнес стремится к государственной опеке. Опека государства ему нужна, чтобы защитить себя при повышенном риске динамически функционирующей конкуренции. Лобби именно потому и поддерживается, что необходимо государственное регулирование на определенных временных интервалах и в условиях повышенного риска. Регулируемые отрасли, таким образом, соглашаются на осуществления контроля над их деятельностью.

Экономическая практика показывает, что регулируемым отраслям удается оказывать серьезное влияние на предполагаемых защитников общественных интересов. Умело манипулируя «рациональным невежеством» потребителей, а также используя всевозможные теоретические и практические доказательства своей исключительной порядочности на рынке они получают необходимые льготы и привилегии. Государственные служащие в этой ситуации убеждены, что они вправе делать и делают уступки промышленности, если общественность не высказывает существенного протеста против таких действий. В конце концов теория общественного выбора приходит к выводу – регулируемые имеют прочные связи с регулирующими. Члены различных комиссий, действующих от имени государства, создаются из представителей частного сектора, в который и возвращаются после выполнения своих временных обязанностей. Приобретение знакомств и установление новых деловых связей становится для них одним из способов делать деньги. Было бы неверно утверждать, что все виды регулирования осуществляются под знаком нанесения вреда потребителю. Однако, тем не менее представители теории общественного выбора вместо поддержки мифа о добром правительстве, постоянно пекущемся об общественных интересах, либо иллюзии о всепроникающем позитивном действии «невидимой руки» рынка, стремятся пробудить у людей интерес к сравнению результатов «чистой» рыночной экономики с реалистической моделью государственного регулирования.

Представители школы общественного выбора провели огромное количество исследований по проблемам функционирования бюрократии. По их мнению, бюрократы участвуют в состязании, немногим отличающемся от игр, в которые играют бизнесмены. Бюрократ, как и бизнесмен, преследует собственные интересы. Бизнесмен борется за максимизацию прибыли; бюрократ же не может максимизировать свои доходы иначе, чем через подкупы и взятки. И еще можно максимизировать заработную плату, премии, власть, престиж и т.п.

Чиновничеству это удается с помощью увеличения штата, введения все новых и новых государственных структурных подразделений. Разрастание аппарата происходит за счет налогоплательщика. Ни в одной стране мира процесс обсуждения бюджета не проходит гладко, ведутся острые и постоянные дебаты, часто сопровождающиеся критической оценкой поведения правительства. Но как только речь заходит о финансировании расходов на собственную деятельность, решения принимаются единодушно. Не является исключением и принятие программ, стимулирующих инфляционные процессы в обществе. Если кто-то захочет привести пример сбалансированности бюджета, то, по мнению представителей школы общественного выбора, он совершит неблагодарный труд. Подавляющее большинство стран характеризуется несбалансированностью бюджетов своих государств. Так, в США за последние 10 лет только дважды удалось сбалансировать бюджет.

Концепция теории общественного выбора гласит, что такая ситуация не связана с конкретными личностями. Сама политическая система благоприятствует периодическому возникновению бюджетного дефицита. Дж. Бьюкенен хочет понять, почему люди не обращают или не хотят обращать внимания на дефицит бюджета. Это объясняется следующим образом. Политик стремится удовлетворить своих избирателей. А людям нравится получать удовольствие, они ненавидят и отвергают то, что им приносит неприятности. Поэтому с психологической точки зрения правительственные программы для них, особенно программы социального характера – источник благ, а бремя налогов вызывает неприязнь. Соответственно складываются и требования электората: пусть государство тратит на наши нужды больше, а налогов мы будем платить меньше. Именно эта конструкция вызывает бюджетный дефицит и инфляцию.

С экономической точки зрения справедливо утверждение, что бюджетный дефицит причиняет ущерб экономике, и люди не могут не понимать, что он в конечном итоге болезнен для них. Школа общественного выбора объясняет данное положение следующим образом. Последствия бюджетного дефицита носят косвенный и рассеянный характер. Попытки сбалансировать бюджет неизбежно приводят к тому, что необходимо отказаться от реализации определенных социальных программ, либо увеличить налоги. Все это не может не возмущать население. Поэтому, чтобы реакция налогоплательщиков была адекватна ситуации, они должны представлять отдаленные последствия. Т.е. понимать, что они выиграют в будущем, если им придется сегодня чем-то жертвовать. Давать такую объективную информацию – не в интересах чиновничества.

Предпринятая попытка представителей школы общественного выбора найти причины и побудительные мотивы поведения чиновников, а также обосновать механизмы решения проблемы взаимоотношений государства и населения выявляет всю сложность и значимость изучаемой проблемы.

Роберт Мертон Солоу, анализируя роль научно-технического прогресса в развитии экономики, считает, что для эффективного экономического роста необходимы высококвалифицированная и опытная рабочая сила, побудительные мотивы для научно-технических нововведений и внедрения их в производство, а также рациональная система организации труда и управления. На организаторов производства, предпринимателей возлагаются дополнительные функции, повышенная ответственность за налаживание и организацию продуктивного производственного процесса, обеспечивающего экономический рост, ибо им приходится действовать в условиях конкуренции и делового риска. В целом же технический прогресс зависит от эффективности труда и капитала, использования технологических изменений, приводящих к появлению новых, более совершенных товаров, становящихся, в свою очередь, «носителями новых технических знаний». Качественные усовершенствования в технологии, а также повышение квалификации рабочих гораздо важнее прямого количественного наращивания числа машин и фабрик.

Р. Солоу уделяет внимание социологическим проблемам глобалистики. Так, говоря о проблемах, связанных с возможностью истощения природных ресурсов, и выработке стратегии мировой цивилизации, он резюмирует: «Типичный результат заключается в том, что душевое потребление увеличивается во времени до стабильного уровня, определяемого «модифицированным золотым правилом». В этом конечном устойчивом состоянии потребление на душу населения тем ниже, чем выше общественная ставка дисконта; и, соответственно, чем в большей степени траектория, ведущая к устойчивому состоянию, характеризуется низким уровнем сбережений и высоким уровнем межвременного потребления, тем выше общественная ставка дисконта. Именно так должно быть: главные «получатели» высокого уровня потребления (соответствующего конечному устойчивому состоянию) – жители далекого будущего, и поэтому, если орган планирования дисконтирует будущее по очень большой ставке, он выберет траекторию, которая более благоприятна для живущих в близком, а не отдаленном будущем».* Проблема будущего, нашей ответственности перед будущими поколениями – одна из важнейших социологических проблем, волнующих любого Нобелевского лауреата, и Р. Солоу, в том числе, ибо «будущее может оказаться слишком важным, чтобы рассматривать его лишь как следствие случайных ошибочных ожиданий, а также взлетов и падений протестантской этики».**

* Солоу Р.М. Экономическая теория ресурсов или ресурсы экономической теории. Лекция в честь Ричарда Т. Эли. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 321-322.

** Солоу Р.М. Экономическая теория ресурсов или ресурсы экономической теории. Лекция в честь Ричарда Т. Эли. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 321.

«Когда технология и ресурсная база могут обеспечить постоянное душевое потребление или даже растущий уровень жизни, положительная общественная норма временных предпочтений может побудить общество предпочесть в конечном счете «угасание», и причиной такой задержки развития является эксплуатация исчерпаемых ресурсов. Конечно, подобный ход событий отчасти обусловлен тем, что планирующий орган именно в настоящем проектирует будущее «угасание»: никто не осведомился у представителей вымирающего последнего поколения, одобряет ли оно тот факт, что бόльшая часть благ достанется не ему, а его предкам». Поэтому «выбор общественной ставки дисконта, – по мнению Солоу, – является политическим решением, влияющим на распределение благ между поколениями».**

** Солоу Р.М. Экономическая теория ресурсов или ресурсы экономической теории. Лекция в честь Ричарда Т. Эли. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 322, 323.

Но каково должно быть это политическое действие, каковы границы государственного вмешательства? Это, конечно, не «резкие политические действия. Лишь умеренно циничный наблюдатель увидит здесь проблему: далеко не ясно, можно ли быть уверенным в том, что политический процесс будет в большей степени ориентироваться на будущее, чем ваша обычная корпорация […] Следует подозрительно относиться как к не подлежащей критике централизации, так и к подлежащему критике функционированию свободного рынка. Возможно, что самый надежный курс заключается в благоприятствовании конкретной политике типа прогрессивного налогообложения (выделено нами – А. З.) добычи полезных ископаемых, а не всеохватывающих институциональных решений».*

* Солоу Р.М. Экономическая теория ресурсов или ресурсы экономической теории. Лекция в честь Ричарда Т. Эли. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 327.

Но «рынок исчерпаемых ресурсов, возможно, является одной из тех сфер экономики, где конструктивную роль могло бы сыграть индикативное планирование».**

** Солоу Р.М. Экономическая теория ресурсов или ресурсы экономической теории. Лекция в честь Ричарда Т. Эли. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 330.

Морис Аллэ создал теорию общего равновесия, переинтерпретировав основные идеи математической школы. В его модели не существует единого набора цен для всех участников сделки, а каждому акту купли-продажи соответствует своя, специфическая «договорная цена», определяющаяся взаимодействием спроса и предложения. И за ее определением следует фактически непрерывный акт их обмена.

В своей нобелевской лекции указывает, что «экономика начинает превращаться в подлинную науку лишь в послевоенный период, обретя опору в статистическом анализе фактов, теориях, логическая стройность которых может быть подвергнута проверке».

Занимает компромиссное положение в извечном споре «литераторов и математиков», считая, что при современном состоянии экономических знаний «большинство областей экономики можно прекрасно изучать и без помощи математики, но есть такие области экономики, где без нее не обойтись».

Трюгве Ховельмо, анализируя рыночные экономические структуры, констатирует, что различные социальные группы проявляют неодинаковую склонность к потреблению или же имеют противоположное побуждение к сбережению. Склонность к потреблению неодинакова у клерков и предпринимателей или у жителей городов и деревень. Люди свободных профессий сберегают сравнительно небольшую часть дохода, а получающие регулярно заработную плату – еще меньше. «Предельная склонность к потреблению» изменяется в зависимости от предмета потребления.

Т. Ховельмо подошел к разграничению статической и динамической теории. Суть теории экономической динамики излагается так. Обычно нет сомнений, что жизнь предполагает движение от подъема до спада, а отнюдь не стабильность или покой. Но статический метод предполагает – при учете воздействия преобразующих факторов (колебаний цен, изменения конъюнктуры рынков и т.д.) – ограничение экономической ситуации некими конечными результатами, которые предполагаются как состояние покоя (в лучшем случае временного) или как состояние «равновесия». В тоже время динамический метод экономической эволюции подразумевает, что конечным результатом не завершается «игра» экономических факторов. Необходимо определить происхождение этих факторов, исследовать их действие во времени и пространстве. Действие может иметь неодинаковый размах в разные периоды, да и масштаб его может зависеть от ответной реакции других конкурирующих экономических единиц. Придерживаться динамической теории – значит исследовать экономические факторы не только с точки зрения результатов нарушения или восстановления равновесия между ними, но и во всей полноте и на всем протяжении их действия.

В Нобелевской лекции Т. Ховельмо самым опасным называл «старого врага статистиков – феномен ложной корреляции», мешающий извлечь достоверную информацию об экономических взаимоотношениях.

Гарри Марковиц разработал наиболее эффективную теорию оптимального «портфельного» выбора («портфель» означает перечень ценных бумаг, акций, облигаций, долговых обязательств и т.п.). Поведение субъектов финансового рынка предполагает, что в принятии решений относительно ценных бумаг определяется уровнем ожидаемого дохода и степенью риска.

Надежды вкладчиков капитала не всегда реализуются в силу того, что доходы от акций, как правило, носят «остаточный» характер, т.е. выплачиваются только тогда, когда предприятие получает достаточную прибыль. При этом наблюдается следующая закономерность: чем выше ожидаемый доход от акций, тем ниже возможность его получения, а следовательно, выше и степень риска инвестора. Один из постулатов «портфельного» выбора гласит «Не следует класть все яйца в одну корзину», иными словами, инвестору не следует рисковать всем своим капиталом, помещая его в единственное дело.

Мертон Миллер совместно с Ф. Модильяни сформулировал теорему, объясняющую отношения между структурой основных фондов компаний и стратегией распределения дивидендов в зависимости от рыночной оценки ценных бумаг и стоимости капитала: «вложения, например, промышленной компании в ценные бумаги важнее, чем ее вложения непосредственно в собственные производственные фонды», поскольку правильно рассчитанные операции с портфелями ценных бумаг, как правило, оказываются более прибыльными.

Теория М. Миллера базируется на предположении, что индивидуальные владельцы акций имеют доступ к тому же самому рынку капиталов, что и фирмы. И в пределах своих портфельных активов они могут самостоятельно найти подходящее соотношение между прибылями и риском, что избавляет фирмы от необходимости при принятии решений в финансовой сфере подгонять их под различные предположения акционеров.

В аргументации этих выводов Миллер исходит из предположения, что и фирма и акционеры действуют на рационально организованных совершенных рынках*: «прибыльность инвестиций и финансовых решений можно сравнивать лишь на основе субъективной «функции полезности» акционеров, которые взвешивают ожидаемый доход наравне с другими характеристиками распределения. Так что перенос сюда критерия максимизации прибыли по необходимости должен включать и максимизацию полезности, иногда в явном виде, на чаще качественно».**

* Это означает, что данное теоретическое положение базируется на теорий социальных действий М. Вебера о целе-рациональных и ценностно-рациональных действиях.

** Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? Теорема ММ. – М.: Дело, 2001. – С. 39.

М. Миллер утверждает, что рационально-действующий инвестор в своих расчетах при принятии финансовых решений ориентируется только на ожидаемую прибыль компании: «рыночная стоимость фирмы не зависит от структуры ее капитала и определяется нормой капитализации ожидаемого дохода в фирмах ее класса».*** При этом не имеет значение размер и структура ее акционерного капитала: «Средние затраты фирмы на капитал вовсе не зависят от его структуры и равны норме капитализации потока от акций в этом классе фирм».**** Миллер приводит в качестве аналогии утверждение, что «ценность пирога не зависит от того, как он порезан на части».

*** Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? Теорема ММ. – М.: Дело, 2001. – С. 44.

**** Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? Теорема ММ. – М.: Дело, 2001. – С. 45.

Миллер совместно с Модильяни рассматривают дивидендную политику в условиях совершенного рынка, рационального поведения и полной определенности. «На совершенном рынке капитала ни один покупатель, продавец или эмитент ценных бумаг не может быть настолько большим , чтобы в одиночку, путем собственных манипуляций, оказывать заметное влияние на рыночные цены».* «Рациональное поведение означает, что инвесторы всегда предпочитают бόльшую величину богатства меньшей и безразличны к тому, увеличивается оно за счет денежных выплат или за счет роста рыночной стоимости их акций».** «Полная определенность означает, что каждый инвестор обладает всей информацией о будущих инвестиционных программах и прибылях любой фирмы и застрахован от риска».***

* Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? Теорема ММ. – М.: Дело, 2001. – С. 87.

** Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? Теорема ММ. – М.: Дело, 2001. – С. 88.

*** Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? Теорема ММ. – М.: Дело, 2001. – С. 88.

Уильям Шарп показал, что для современной экономики характерно, что субъект хозяйственной деятельности (потребитель или производитель) утратил характер «экономического человека», который руководствовался своим частным интересом и поступки которого зависели от исходных величин, не поддающихся измерению. Человек стал активно действующим субъектом экономической жизни, часто выступающим и хитро, и отважно, и раскованно в условиях ответных реакций противоборствующих субъектов и сил. Он стремится к завоеванию выгодных для него условий, использует все возможные экономические средства для достижения максимального дохода. Он не только убирает преграды со своего пути, но и, когда это выгодно, вступает в любой оправданный компромисс с экономическим противниками против всех остальных. В современной экономике активному экономическому субъекту необходима выработка своей собственной стратегии и тактики, особенно на финансовых рынках – рынках капитала и ценных бумаг.

Рональд Гарри Коуз, исследовавший значение трансакционных издержек прав собственности для институциональной структуры экономики и ее функционирования, является одним из основателей современного взаимопроникновения правовой науки в экономическую и наоборот. Сам Р. Коуз о своем собственном вкладе отмечает: «все, что мне удалось, – это показать важное значение для экономической теории фактора, который можно назвать институциональной структурой производства».*

* Природа фирмы. – М.: Дело, 2001. – С. 340.

Основа его концепции – трансакционные издержки, характеризующие издержки по совершению сделок, куда входят затраты на получение необходимой информации о ценах и качестве товаров; расходы, связанные с ведением переговоров, оформление контрактов и заключением сделок, контролем за их исполнением и юридической защитой прав собственника в случае их нарушения. Рыночные отношения вытесняются, когда фирма с выгодой для себя использует механизм директивного управления, снижая трансакционные издержки.

Важную роль в формировании взглядов Коуза, как ни парадоксально это покажется нашим отечественным сторонникам рыночной либерализации на платформе «шоковой терапии», играли и преобразования в молодой Советской России. «Мы очень мало знали о том, как на самом деле осуществляется планирование в коммунистической системе. Ленин говорил, что экономикой России будут управлять, как одной большой фабрикой. Однако многие западные экономисты утверждали, что это невозможно. И все же на Западе были фабрики, в том числе и очень большие. Как примирить взгляды экономистов на системы цен и на невозможность успешного централизованного хозяйственного планирования с существованием управления в таких явно плановых сообществ, как фирмы, которые функционируют в нашей собственной экономике?» – вот какой основной вопрос задал себя Р. Роуз.* Он вывел термин «трансакционные издержки», из факта существования которых «вытекает, что могут иметь место альтернативные рынку методы координации, которые, будучи сами по себе дорогостоящими и во многих отношениях несовершенными, но тем не менее окажутся предпочтительнее опоры на единственный анализируемый экономистами метод координации – ценовой механизм».** «Для того, чтобы иметь эффективную экономическую систему, необходимо наличие не только рынков, но и сфер планирования внутри организаций адекватного размера. Характер этого сочетания определяется в результате соревнования различных форм координации».*** И через 60 лет эти идеи Коуза стали основанием для присуждения ему Нобелевской премии по экономике.

* Природа фирмы. – М.: Дело, 2001. – С. 344.

** Природа фирмы. – М.: Дело, 2001. – С. 344.

*** Природа фирмы. – М.: Дело, 2001. – С. 345.

Причиной краха социалистических идей всемерного охвата планирования в условиях директивной экономики Р. Коуз считал не саму идею планирования, а лавинообразный рост трансакционных издержек при увеличении размеров организации. Когда государство превращается в одну сверхмонопольную фирму, то административный аппарат поглощает несоизмеримо большую долю национального дохода. Выбор между частной, корпоративной и государственными формами собственности определяется не политическими приоритетами, а их сравнительными преимуществами и с точки зрения экономии на трансакционных издержках.

Уже давно замечено, что мелкие частные фирмы отличаются хорошей внутренней организацией производства, хотя в рамках общества, национальной экономики рыночная конкуренция приводит к кризисам, дипрессиям, безработице и прочим неприятным явлениям. В рамках же отдельного предприятия развитие часто идет весьма успешно. Объясняя это положение Р. Коуз сделал «прорыв» в понимании институциональной структуре микроэкономики: определяющим фактором у него выступает уровень трансакционных издержек, который, главным образом, зависит от оптимальных размеров фирм. А эти последние, в свою очередь, определяются тем пределом, при котором издержки централизованного бюрократического контроля становятся одинаковыми. Ниже этого предела централизованная экономическая структура еще может давать прибыль, выше – никогда. Выше этого предела только рыночные структуры имеют возможности оптимального прибыльного развития.

Р. Коуз теоретически обосновал экономическую целесообразность разгосударствления национального хозяйства, которое составило суть теоремы его имени – «теоремы Коуза», представленной им в обширной статье «Проблемы социальных издержек»: «оптимальная организация структуры производства не зависит от распределения прав собственности». Коуз показал экономическую несостоятельность прямолинейного решения проблемы регулирующего вмешательства государства в экономику. В государственном контроле рыночной экономики содержатся как позитивные, так и негативные моменты.

В свете изменений в странах Восточной Европы в отличие от идеологов отечественных рыночных преобразований, оценивающих эти преобразования только в двух красках – белой и черной, Р.Г. Коуз более осторожен: «Бывшим коммунистическим странам советуют перейти к рыночной экономике, и того же желают их лидеры, но никакая мало-мальски осмысленная рыночная экономика невозможно без соответствующих институтов. Если бы мы лучше знали свою собственную экономику, мы могли бы с бόльшим правом давать советы этим странам».*

* Природа фирмы. – М.: Дело, 2001. – С. 343.

Основная идея взглядов Гарри Стенли Беккера, расширившего сферу микроэкономического анализа на многие области человеческого поведения и взаимоотношений включая нерыночные отношения, – человек в своем общественном поведении, особенно при принятии жизненно важных решений, руководствуется прежде всего экономическими соображениями, порой даже бессознательно. Рынок идей и побуждений, вступление в брак, создание семьи, обзаведение детьми, учебы, выбор профессии подчиняются в целом тем же закономерностям, что и рынок товаров: спрос и предложение, конкуренция и пр. Экономической оценке и измерению поддаются и многие психологические явления, как, например, удовлетворенность – удовлетворенность материальным благосостоянием, проявление зависти, альтруизма, эгоизма и т.п.

Его экономический подход к исследованию «иррациональных» факторов человеческого поведения в рыночных и нерыночных отношениях, в общественной и частной жизни отличается от социологического, психологического и от экономического подхода К. Маркса к исследованию общества. Описывая поведение «человека экономического» на микроэкономическом уровне, Г. Беккер применил то, что он назвал «экономическим подходом» к анализу различных аспектов человеческого поведения, отношения людей к тому, что раньше считалось в значительной степени иррациональным, не поддающимся никакому научному анализу.

В «Экономике дискриминации» (1951 г.) Беккер показал экономическую невы­годность рассовых предрассудков, когда белые в Америке за равный труд полу­чали более высокую плату, нежели лица с другим цветом кожи или иной нацио­нальности, что являлось фактически свидетельством отсутствия реальной конку­ренции на рынке труда. Он дал цифровую оценку всевозможных форм и регио­нальных разновидностей рассовой дискриминации в США, Южной Африке, развивающихся странах и по социально-классовому в социалистических (коммунистических – по за­падной терминологии) странах.

В монографии «Человеческий капитал: теоретический и эмпирический анализ главным образом в области образования» (1964 г.) Г. Беккер доказал экономическую целесообразность и необходимость крупных капиталовложений в «человеческий фактор», что, по его мнению, равноценно крупным инвестициям в создание или приобретение новых машин, оборудования и технологии. В будущем это оборачивается такими же, если не большими, прибылями.

Оригинальными являются его выводы «относительно разделения труда среди членов домохозяйства»: «Вместо простого распределения времени среди товаров многочленные домохозяйства также распределяют время среди своих членов. Члены семьи, которые относительно более эффективны в рыночной деятельности, использовали бы меньше времени на потребление по сравнению с другими ее членами. Более того, увеличение относительно рыночной эффективности любого члена семьи привело бы к перераспределению времени всех других ее членов в сторону потребления с тем, чтобы позволить первому расходовать больше времени на работу.* Короче говоря, распределение времени любого члена семьи в значительной степени испытывает влияние возможностей которыми располагают другие ее члены ».**

* Сравнить это положение с концепцией подставного потребления Т. Веблена (стр. 119-120 и 193-195) и описать.

** Беккер Г.С. Теория распределения времени. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 113

В «Теории распределения времени» (1965 г.) экономически обосновывается социологический вывод К. Маркса о том, что мерилом общественного богатства является количество времени, используемое человеком для досуга. Г. Беккер делает вывод, что «домохозяйства являются производителями в той же степени, в какой они являются и потребителями; они производят товары, комбинируя затраты благ и времени в соответствии с правилами минимизации затрат, которыми руководствуется традиционная теория фирмы. Товары производятся в количествах, определяемых максимизацией функции полезности товара при имеющихся ценах и ограничениях н товары […] Увеличение заработков, компенсируемой сокращением других доходов, так что полный доход оставался бы неизменным, стимулировало бы сокращение времени, затрачиваемого на потребление, поскольку время теперь стало бы более дорогим. Частично блага заменяли бы более дорогое время в производстве каждого товара, и частично благоинтенсивные товары заменяли бы более дорогие времяинтенсивные товары. Оба вида замещений требовали бы меньше времени, используемого на потребление, и больше используемого на работу. Поскольку перераспределение времени одновременно означает и перераспределение благ т товаров, то все три решения стали бы тесно связанными […]

Отвергнутые заработки являются количественно важными и поэтому за счет них полный доход существенно выше денежного дохода. Поскольку отвергнутые заработки прежде всего определяются использованием времени, значительно больше внимания следовало бы уделять его эффективности и распределению».***

*** Беккер Г.С. Теория распределения времени. //Вехи экономической мысли. Рынки факторов производства. Т. 3. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 119-121.

Г. Беккер вторгся даже в такие специфические области права, как уголовные преступления, судебная и пенитенциарная системы, считая, коль скоро на преступления людей, в основном, «толкают» экономические причины (если, разумеется, преступник не психически больной и не маньяк), их надо сделать невыгодно экономически. Любая экономическая концепция капиталистического общества исходит из того, что оно нуждается в правовой системе, гарантирующей существование частной собственности и выполнение контрактов. Это утверждает и Г. Беккер, но при этом считает, что этой системе не нужны общественные обвинители и общественные полицейские.* Контракты и права частной собственности можно соблюсти, дав возможность каждому подавать в суд на каждого другого для охраны своих законных прав. Что же касается юридической системы, то капитализм в какой-то степени в ней нуждается, но лишь в самой рудиментарной форме; и ему нужен гораздо меньший общественный сектор, чем существует теперь.

* Туроу Л. Будущее капитализма. – С. 325.

Дуглас Норт – специалист по экономической истории и истории экономических учений. Он следовал распространившейся в американской экономической науке с конца 50-х годов тенденции «вторжения» экономики в сопредельные отрасли гуманитарного знания. Предпринял попытку использовать этот подход к разнообразной человеческой жизнедеятельности, культуре, досугу, спорту, преступности, социальному обеспечению и прочим социальным процессам и явлениям (экономика запрета аборта, экономика проституции, экономика медицинского обслуживания, экономика риска и страхования, экономика образования и т.п.).

В работе «Структура и изменение в экономической истории» (1981 г.) утверждает: «Политико-экономическая система складывается из комплекса общественных установлений, находящихся в особых взаимоотношениях друг с другом. Конституционные установления суть наиболее фундаментальные ограничители такой системы». Даже причиной изменений в акционерном капитале Д. Норт считает изменения в численности и составе населения и уровне знаний: «Нарастающее напряжение в соотношении доходов и расходов, связанных со специализацией – не только основной источник структуры и изменений в экономической истории, но и сердцевина (всех) современных проблем функционирования политики и экономики... В этом и основа переоценки теорий, связанных с функционированием экономики, […] современным функционированием политических и экономических систем. Эту задачу еще предстоит осуществить».

В Нобелевской лекции Д. Норт отметил: «Экономика не может развиваться без норм и правил, которые устанавливаются обществом и принимаются всеми. Без них это будет ганстерская экономика, когда все пытаются обмануть друг друга. Посмотрите на Россию, где огромное влияние приобрела мафия».

Роберт Фогель – экономист, историк и социолог. Представитель клиометрики (от музы истории Клио и эконометрики) или «новой экономической истории». Распространил экономическую науку на сопредельные области социального знания – правовую, социологическую сферы, политологию, религиоведения и другие, характерные для нобелевских лауреатов.

Джон Нэш – математик, экономист и психолог, специалист в области теории игр. И его исследования способствуют анализу взаимосвязи экономической сферы, экономических институтов, с одной стороны, и психологических – с другой.

Многие ученые (Дж. фон Нейман и О. Моргенштерн) стремились найти основополагающие критерии рационального поведения субъекта на рынке с целью достижения благоприятных результатов. Различали две основные категории игр. Первая – с «нулевой суммой», предполагает такой выигрыш, который слагается исключительно из проигрыша других, т.е. выгода одних должна складываться из потерь других, так что общая сумма выгод и потерь всегда равна нулю. Вторая – «игра с плюсовой суммой», когда индивидуальные игроки ведут борьбу на выигрыш, слагаемых из ставок играющих. Иногда этот выигрыш образуется за счет наличия совершенно пассивного и часто служащего объектом эксплуатации. И в том, и в другом случае игра неминуемо сопряжена с риском, так как каждый из ее участников старается максимально повысить функцию, переменные которой им не контролируются. Если все игроки в равной степени умелы, то решающим фактором становится случайность. Но так бывает редко. Почти всегда важную роль играет хитрость, с помощью которой делаются попытки раскрыть замыслы противников и завуалировать свои намерения. Затем – занять наиболее выгодные позиции, которые вынудили бы этих противников действовать в ущерб самим себя. Многое зависит и от «контрхитрости».

Досконально изучив различные игры, создав целую серию новых математических игр и наблюдая за действиями участников в различных ситуациях, Д. Нэш попытался понять, как функционирует рынок, как компании принимают решения, связанные с риском, почему покупатели поступают так, а не иначе. Каждый из субъектов экономической жизни, как игрок, идя на риск, должен иметь свою стратегию. И он разработал концепцию, названную «равновесием Нэша».

Стратегию, как основное понятие теории игр, разъясняет на основе «игры с нулевой суммой» («симметричной игрой»), когда каждый участник имеет определенное число стратегий. Выигрыш каждого игрока зависит от того, какие стратегии выбрал и он, и его противник. И на этой основе строится матрица для нахождения оптимальной стратегии, которая при многократном повторении игры обеспечивает данному игроку максимально возможный средний выигрыш. Так как игроку неизвестна стратегия его противника, ему самому лучше (рациональней) выбрать стратегию, рассчитанную на наихудшее для него поведение противника (принцип «гарантированного результата»). Действуя осторожно и считая противника сильным конкурентом, игрок выбирает для каждой своей стратегии минимально возможный результат. Затем из всех минимально выигрышных стратегий выбирается такая, которая даст максимальный из всех минимальных выигрыш («максимин»).

И его противник поступает также. Он найдет для себя наибольшие проигрыши по всем стратегиям противника. А затем из этих максимальных проигрышей выберет минимальный («минимакс»). В случае равенства максимина миксимаксу, решения игроков будут устойчивы, а игра будет иметь равновесие. Устойчивость (равновесие) решений (стратегий) состоит в том, что отход от избранных стратегий будет невыгоден обоим участникам игры. Когда же максимин не равен минимаксу, решения (стратегии) обоих игроков, если они хоть в какой-то мере распознали выбор стратегии противника, оказывается неустойчивыми, неравновесными.

Общее краткое определение «равновесия Нэша» – результат, в котором стратегия каждого из играющих является наилучшей среди других стратегий, принятыми остальными участниками игры. Оно исходит из того, что ни один из игроков изменением собственной роли не может достичь наивысшей выгоды («максимизация функции полезности»), если остальные твердо придерживаются собственной линии поведения.

Свою формулу «равновесия» он многократно усилил, введя в нее в качестве незаменимого фактора для выработки стратегий показатель оптимального объема информации. Этот показатель оптимальности он вывел из анализа ситуаций (1) с полной информированностью игрока о своих противниках и (2) с неполной информированностью о них. Д. Нэш вел в качестве важных информационных значений знание условий «внешней среды» – неуправляемых переменных рыночных отношений.

Рейнхард Зельтен доработал и совершенствовал теорию «равновесия Нэша» так называемой «чистой стратегией» с интуитивным выбором, последовательно уточняя «равновесие Нэша» дополнительными условиями для предварительных соглашений об игре, развивая его с точки зрения динамики и приближая к условиям реальной жизни.

Джон Харшани – экономист, философ и социолог, сначала получивший медицинское образование. У него традиционная экономика благосостояния, основывавшаяся на обыкновенном межличностном сопоставлении полезностей, была рассмотрена с точки зрения теории количественной полезности и теории принятия решений в качестве логической основы. Это обеспечило использование межличностных сопоставлений, для которых в ином случае возникали непреодолимые препятствия философского порядка. А «все явно антиобщественные предпочтения, у Харшани, такие как садизм, зависть, злопамятство и злоба, должны быть исключены из функции общественной полезности».*

Д. Харшани в «равновесии Нэша» ограничил степень информированности участников игры о сопернике, что приблизило теорию игр к реальной экономической действительности.

* Бриттан С. Капитализм с человеческим лицом. – СПб.: Экономическая школа, 1998. – С. 109.

Роберт Лукас-младший – в своей «теории рациональных ожиданий» предполагает, что субъекты экономического процесса ведут себя, как правило, рационально, собирая и осмысливая информацию, позволяющую им как агентам рыночных отношений формулировать определенные ожидания в достижении полезной суммарности в своих действиях, т.е. в пределах своих интересов (например, владельцы ценных бумаг могут ожидать определенных изменений на фондовых биржах) – на микроэкономическом уровне. Но сторонники теории рациональных ожиданий считают также, что предприниматели, рабочие и даже в целом потребители вполне осознают закономерности функционирования экономики в национальном масштабе – на макроэкономическом уровне – и стараются использовать имеющуюся у них информацию для принятия наиболее выгодных для себя решений с учетом государственной экономической политики.

Лукас-младший считает, что кейнсианские меры ориентированы на достижение неверно определяемого уровня безработицы, трактуемого как «уровень полной занятости», и вызывает ускорение инфляции, но не снижают уровень безработицы. Американцам, например, хорошо известно, что попытки правительства «творить добрые дела» обычно заканчиваются неудачами со значительными издержками для общества. На бытовом уровне суть открытия (теории рациональных ожиданий) Лукаса-младшего звучит: «Никакие правительства не в силах перехитрить налогоплательщиков».

Социологический вклад Уильяма Спенсера Викри состоит в его глубоком анализе взаимодействия экономических процессов с политическими институтами и собственно экономическим социальным институтом, таким как налоговая система.

Государство, выполняя свои функции, применяет самые разнообразные формы и методы воздействия на экономику и среди основных – механизмы налогообло­жения, которые, подчеркивает Викри, должны стать максимально гибкими, счи­тающимися с требованиями конкурентных рынков. Последние могут быть либо подорваны неуклюжими и непродуманными действиями как стратегического (на федеральном уровне), так и тактического (на местном уровне) характера. Викри опровергает получавшую широкое распро­странение в «периоды революций» теорию выравнивания разницы в доходах на­селения с помощью прогрессивных (а порой и «чрезвычайных») налогов. Викри считает, что введе­нием сверхпрогрессивного налогообложения можно подвести всех налогоплательщиков к всеобщей «уравниловке», когда потеряют всякое зна­чение любые стимулы к нормальной трудовой деятельности.*

* Это еще заметил Дени Дидро: «пра­витель, взимающий со своих подданных несправедливые или непомерные нало­ги, рискует остаться либо без налогов, либо без подданных». О негативном влиянии налогов на экономическое развитие свидетельствуют существующий в Германии «Музей налоговых курьезов», который подтверждает вывод, что не всякие налоги бывают стимулирующими для развития экономики – были налоги на окна и двери, число которых в доме свидетельствовало о степени зажиточности граждан, налог на дамские на­ряды и т.п. В России в 1911 г. был налог на папиросные гильзы и разрезанную папиросную бумагу, в 1921 г. – налог на зажигательные спички.

Закладывая в бюджет расходы граждан, государство вынуждено устанавливать размеры налогов, располагая меньшей по объему информацией, нежели сами граждане, имеющие более полное представление о своих будущих налогах. Налицо ассиметричная информация, когда потери несет тот, кто менее информирован. Выигрывает же тот, кто имеет более широкий доступ к источникам информации.

Викри принял участие в создании японской налоговой системы, стимулирующей развитие в стране производства. Прогрессивное для экономики стимулирование развития консорциумов типа финансово-промышленных групп возможно через гибкие налоги, взимание которых будет подталкивать предприятия к объединению вдоль технологической цепочки производства товара. Викри выступает против непосредственного вмешательства государства в функционирование рыночного механизма в виде контроля над ценообразованием и других мер, направленных на перераспределение доходов. Он предлагал правительствам использовать средства, не сковывающие действия рыночных сил, – налогов и трансфертов.

Викри интересовался проблемами насколько пригодна кейнсианская теория для экономических реалий мирного времени, какая политика – монетарная или фискальная – предпочтительна для стабилизации экономической системы. Выступал против любой поспешности, так как для рыночной экономики характерно и приемлемо стихийное, неторопливое развитие естественным путем. С учетом этого действенны и монетарные и фискальные экономические инструменты. Из монетарных выделяет установленные нормы обязательных резервов, ставки банковского кредита, осуществление операций с государственными облигациями (и другими обязательствами) на рынке ценных бумаг, позволяющие противостоять инфляции. Регулирование банковских процентных ставок привлекает обладателей сбережений и тем самым помогает активизировать инвестиционный процесс, производство и занятость. Но поскольку большинство регуляторов, имеющихся в распоряжении государства, оказывает противоречивое воздействие на экономику, следует одновременно использовать и фискальные механизмы – налоговые стимулы: предоставление налоговых льгот малому бизнесу и только что образованным фирмам; освобождение от налогов той части доходов, которая используется в некоммерческих целях (в частности, благотворительных).

Викри рассматривает возможность сокращения бюджетного дефицита в ситуациях, когда задачи антиинфляционной стратегии иногда перемежаются с временными инфляционными мерами ради осуществления стабилизационной политики. Он отдает приоритет уменьшению расходов государства, а не увеличению доходной части бюджета, ибо усиление налогового пресса может привести лишь к временному антидефицитному результату. В долгосрочном плане такая политика оборачивается подрывом стимулов к труду и инвестированию, замедлению экономического роста, а следовательно, сокращению бюджетных поступлений.

Правительство должно объявить о серьезности своих намерений выполнять определенные программы и добиваться реализации намеченных стратегических целей, пусть даже иногда с помощью непопулярных инфляционных мероприятий, диктуемых тактическими интересами. При выполнении обязательств начинает работать «эффект объявления», когда у производителей и потребителей появляется доверие к действиям государства и они сами приспосабливают к ним собственные решения о сбережениях, ценах, спросе и предложении. В популярной книге «Бюджет предсказуем: Все о балансе – что такое, как, почему и когда?» (1986 г.) У. Викри выступает против «навязчивой погони политиков за святым Граалем сбалансированного бюджета», утверждая, как и Дж. Бьюкенен, что «стремиться надо не столько к сбалансированному бюджету, сколько к сбалансированному рынку труда».

Викри отверг доминировавшее в маржиналистской теории господство предельной полезности, отводя ей роль лишь одного из факторов, непосредственно зависящих от временных параметров и влияющих на потребительский спрос. Только в краткосрочном временном промежутке спрос может превратиться в решающий элемент ценообразования, когда любое его повышение ведет к росту цены. В длительной же перспективе в качестве главного ценообразующего элемента выступает предложение. Последнее ведет к глубоким структурным преобразованиям экономики, а следовательно и росту производства.

У. Викри добавил к четырем условиям «теории невозможности» Эрроу в теории социального выбора (переходности, оптимальности по В. Парето,* отсутствия диктатуры и независимости посторонних альтернатив, которые находятся в противоречии, а следовательно, и невозможности одновременного соответствия ни одной социальной схемы благосостояния всем требованиям одновременно) и пятое условие – ранжирование (1960 г.), когда берется не весь континуум от самой первой до высшей точек, выстроенных по ранжиру, а промежуток внутри протяженности. С помощью ранжирования Викри получил возможность для дискретных отрезков (т.е. путем ограничения индивидуального выбора) доказать решаемость «теоремы невозможности».

* См.: Главу 3 данной работы.

Сфера научных интересов Джеймса Александера Мирлиса чрезвычайно многогранна: и общая экономическая теория, и системный анализ, и государственная денежно-налоговая система, и финансовая теория и практика, и история экономики. И эти многогранные направления в определенной степени у Мирлиса насыщены социологическим содержанием. Как и у Уильяма Викри его анализ взаимодействия экономики с налоговой системой социологический характер. Так, исследуя проблемы теории оптимального налогообложения он утверждает: «В любой экономической системе, где ценится равенство, прогрессивное подоходное налогообложение используется как важный инструмент внутренней политики. Даже в высокосоциализированной экономике, где труд обеспечивается государством, теневые цены на высококвалифицированный труд больше, чем доходы».

Перераспределительное прогрессивное налогообложение не учитывает различий людей в видах трудовой деятельности, месте и времени, размерах и составе семьи, уровне цен, миграции, национальных традиций, вкусах и пр. Мирлис считал, что существовавший в то время подоходный налог не являлся эффективным инструментом уменьшения социального неравенства, как это декларировалось на Западе. И он, анализируя различные формы налогов, связанные с количеством членов семьи, местом проживания и положения налогоплательщика, различными источниками доходов, пенсионного обеспечения и социального страхования, в особенности в «экономике в условиях неопределенности», предлагает «золотое правило оптимальной налоговой политики»: «для оптимального производства необходимо оптимальное налогообложение». Им, как и У. Викри, была опровергнуто представление о том, что чем выше налоги, тем это лучше для экономики и для обеспечения социальной справедливости. А ведь налоги должны быть выгодны и обществу в целом, и государству, и налогоплательщикам.

К примеру, вызывает интерес его анализ проблемы налогообложения в крупных городах, население которых тратят разное время на дорогу на работу, несут различные расходы на бензин и оплату проезда, а также на оплату, что позже развил эти исследования У. Викри.

Исследования Дж. Мирлиса и У. Викри, позволившие им сделать фундаментальный вклад в теорию и практику принятия решений (прежде всего экономических) в условиях неопределенности, недостаточности, асимметричности или противоречивости информации, оказались настолько плодотворными, что они послужили отправной базой для дальнейших разработок в этой области другими учеными, в частности,: американцами Дж. Акерлафом, М. Спенсом и Дж. Стиглицем, получившими нобелевскую премию в 2001 г. за асимметрию информации.

Роберт Кокс Мертон, сын выдающегося американского ученого, педагога и предпринимателя Роберта Кинга Мертона, который известен своими социологическими трудами по структурно-функциональному анализу, – самый молодой нобелевский лауреат по экономике. Нобелевскую премию он получил в возрасте 53 года. Научные труды Роберта Мертона-младшего хотя и являются блестящим работами по теории финансов и риску в области менеджмента и инвестиций, но тем не менее оказывают и пример экономико-социологического анализа.

Этот социолого-экономический подход проявляется в анализе им проблемы человеческого капитала; условий неопределенности по теории экономического роста; стохастических процессов в дискретном времени для определения развития народонаселения как «диффузного процесса». Р. Мертон-младший использует неоклассическую односекторную модель роста Роберта М. Солоу как «базисную» для определения различных переменных величин – накопления, сбережения, роста народонаселения и др. Позже он анализирует экономику высшего образования в США, его финансирование, менеджмент, «портфельное распределение», роль научно-педагогических организаций м неакадемических вложений в науку. Мертон-младший имеет труды по проблемам пенсионной реформы, общественной (социальной) политики.

Джозеф Ю. Стиглиц в отличие от двухсотлетних простых экономических моделей, которые основывались на допущении о полноте и точности информации, о том, что все экономические субъекты владеют одной и той же общедоступной информацией, сделал вывод о несовершенстве информации. Это несовершенство обусловлено прежде всего тем, что различные участники рынка владеют различной информацией – об асимметрии информации: даже минимальные расхождения или неточности в информации могут существенно повлиять на поведение экономики.

Например, продавец автомобиля знает о своей машине значительно больше, чем ее покупатель, а человек, который приобретает страховой полис, может лучше знать, насколько вероятным может быть с ним несчастный случай (например, зная как он водит автомобиль); работник-исполнитель может больше знать, чем потенциальный работодатель, о том – сможет ли он выполнить ту или иную работы; должник о своих возможностях заплатить долг может знать больше, чем тот, кто дает ему в долг. А это означает, что даже минимальная асимметрия информации может привести к серьезным последствиям.

Его модель асимметрии информации разъясняет, почему рынки функционируют не так, как это объясняется стандартной теорией рынка; почему рынка просто может не быть; почему имеет место безработица и почему может происходить рационализация кредита. Модель Дж. Стиглица также объясняет, почему волны экономических катастроф могут со временем усиливаться, а не затихать, и почему их результаты сохраняются очень долго после того, как исчезнет первоисточник нарушений.

Одно из серьезнейших положений работ Дж. Стиглица касается утверждения Адама Смита, что рынки, которые конкурируют между собой, достигают эффективных результатов, будто бы их направляла «чья-то невидимая рука». Однако анализ одного из последних лауреатов Нобелевской премии по экономике показывает: «чья-то невидимая рука» не просто не видна – ее вообще нет или, если она и есть, то она абсолютно беспомощна. В многочисленных работах Стиглиц проиллюстрировал, что в условиях рыночной экономики имеет место вмешательство в рыночные процессы со стороны правительства, которое может быть полезно всем, даже если правительство сталкивается с той самой неполной информацией, что и частный сектор.

Экономисты уже давно согласились с тем, что перед лицом «внешних воздействий» на экономическую деятельность – таких как, например, загрязнение воды и воздуха – рыночные решения часто бывают неэффективными. В таких случаях затраты на производство определенного вида продукции (например, стали, переработка которой загрязняет окружающую среду) могут быть чрезмерно высокими, в то время как производство другой продукции (например, проведение исследований ради приобретения знаний в этой отрасли) – низкими. Это значит, что, как только будет признано, что информация несовершенная, – а оно и в самом деле так, – эти внешние воздействия также будут восприниматься как широко распространенное явление, а значит, колебания в рыночном регулировании будут считаться неизбежными.

Ирония в том, считает Дж. Стиглиц, что в то время, когда громадное количество ученых всего света занимались разработкой этих идей и усовершенствованием нашего понимания рыночных ограничений, международные экономические организации строили свою политику на рыночном фундаментализме,* целиком игнорируя дефекты рыночного регулирования.

* Категория «рыночного фундаментализма» активно разрабатывается в работах Дж. Сороса. См.: например, .его «Кризис мирового капитализма: открытое общество в опасности. – М.: ИНФРА-М, 1999». И об этом в нашей работе: Злотников А.Г. Социально-экономическая сущность "шоковой терапии" как основы трансформационных процессов на постсоветском пространстве. //Экономика и право в условиях трансформации социальных систем. Сборник научных трудов. – М.: Московский институт правовой экономики, 1999. – С. 34-44.

И несмотря на то, что все уже осознали наличие рыночных ограничений, многочисленные экономические организации до сего дня не приняли эти знания на вооружение. Такая ситуация порождает недопонимание между этими организациями и странами, которым они дают советы. Множество блестящих молодых специалистов, которые трудятся на правительства развивающихся стран, базируют свои исследования на понимании рыночной экономики, более углубленном по сравнению со старой идеологией и упрощенными моделями, которыми руководствуются некоторые международные бюрократы, – утверждает Дж Стиглиц.

Можно подумать, что теоретические труды по проблеме асимметрии информации не имеют точек соприкосновения с вышеприведенными положениями экономической политики, которую Дж. Стиглиц проводил, работая во Всемирном банке, в отношении Восточной Азии, России или развития мировой экономики. Это не отвечает действительности.

Беспокойство о банкротстве (подобие того, что высокие ставки процента, которые навязываются МВФ в Восточной Азии, превратят в руины много фирм и даже негативно повлияют на обменный курс, а это, в свою очередь, вызовет экономическую катастрофу и сделают эти страны менее притягательными для инвесторов) берет начало в теории асимметрии информации. Ведь, если бы существовала точная информация, банкротства попросту не происходили бы, – кто бы стал отдолжать, зная, что должник не сумеет выплатить долг. В реальном же мире безуспешность процесса приватизации была временно вызвана проблемами корпоративного руководства, непосредственно связанного с асимметрией информацией при взаимодействии менеджеров и собственников.

Дж.Стиглиц считает, что идеи иногда могут иметь такую же силу*, как и реальные капиталовложения. И там, где прежние идеологии и капитал трудятся совместно, в некоторых случаях, как это бывало в прошлом, это ведет к реализации определенных задач, в других случаях – нет. Асимметрия информации тесно связанная с асимметрией экономических (рыночных) возможностей. И цель правительств в этих случаях – не только исправить просчеты рыночного регулирования, но ликвидировать асимметрию возможностей.

* Вспомним ленинское «Идеи становятся материальной силой, когда они овладевают массами».

Своими трудами Дж. Стиглиц считает необходимым привлечь внимание общественности к «третьему пути» ради достижения экономического прогресса и сохранения социальной справедливости.