Глава 2. Социолого-экономические озарения гениев

Еще древние искали взаимосвязь различных явлений; в научной терминологии тех времен – искали первопричину, в научной терминологии нашего времени – социального механизма. Особенно актуальной проблема первопричины (то есть механизма) стала в новое время, когда наука решительно порвала с божественностью в объяснении мира, когда люди перестали верить, что социальные законы определены богом и являются неизменными. В противовес этому стали считать, что общество – это продукт человеческой мыслительной деятельности, которая, следовательно, может его изменить (А. Сен-Симон, О. Конт). Вспомним убеждение Огюста Конта: «весь социальный механизм основывается на убеждениях»

Их методологической основой был монизм, хотя еще древние сформулировали понимание многомерности мира, единства мира, и их взаимосвязи – достаточно вспомнить четыре стихии Фалеса (земля, вода, огонь и воздух) и им подобные. Пристли до опровержения Лавуазье верил во флогистон. И. Ньютон исходил из механистического принципа. Другие объясняли эфиром. Естественно, монистический взгляд был положен и в основу социологии. Первый, по настоящему великий социолог доклассической социологии, А. Смит исходил из монистического «флогистона» в экономике – невидимой руки рынка. К. Маркс и М. Вебер – также были великими монистами. И если их за что-то критиковать, то это основание – их монизм.

Как отмечает (профессор Женевского университета) Жак Кознен-Хуттер, XIX век характеризовался устойчивой тенденцией отдавать предпочтение последним (новейшим) объяснениям, будь то экономическая структура, ценности, религия, расы, демографическое давление и подобное в соответствии с выбранными приоритетами (т.е. тем, что та или иная социологическая школа ставит на первое место).*

* Коэнен-Хуттер Ж. Социология и проблемы современного общества //Социология на пороге ХХ1 века: Основные направления исследований /Под ред. С.И. Григорьева (Россия), Ж. Коэнен-Хуттера (Швейцария). – 3-е изд., доп. и перераб. – М.: РУСАКИ, 1999. – С. 242.

«На развитие социологических теорий оказывают воздействие классические картины мира и способы познания прошлого: схоластические, механистические, статистические, системные, диатропические, Еще более сложными, взаимозависимыми становятся отношения научных и ненаучных способов познания, отражения мира, в том числе и мира бытия человека, его социальной жизни».**

** Социология на пороге ХХI века: Основные направления исследований /Под ред. С.И. Григорьева (Россия), Ж. Коэнен-Хуттера (Швейцария). – 3-е изд., доп. и перераб. – М.: РУСАКИ, 1999. – С. 15.

И этот подход – поиск первопричины явлений, естественно, проник и в экономику и социологию.

Сколько дней труда, сколько ночей без сна,

сколько усилий ума, сколько надежд и страхов,

сколько долгих жизней усердного изучения

вылиты здесь в мелких типографских шрифтах

и стиснуты в тесном пространстве

окружающих нас полок (А. Смит)

Имя СМИТА Адама (1723-1790) в отечественной социологической литературе стали упоминать недавно. Но в духе современных социологических подходов к экономике он, несомненно, – первый социолог. Адам Смит, создавший основы системы по­литической экономии, сначала читал курс логики, а затем нравствен­ной филосо­фии в университете в Глазго (1751-1764 гг.), в Шотландии – тогдаш­нем центре промышленной (индустриальной) революции. Эти два важных фактора – его педагогическая деятельность и индустриальный рост страны – привели А. Смита к осознанию того, что нравст­венность в умозрительном понимании, вне других сфер жизни человека, и прежде всего без главной – экономической, будет ограниченна. И что необходимо заняться исследованием экономических процессов. И, когда он занялся только научными экономическими исследованиями, нравственный, социальный, политический аспекты в итоге не могли быть проигнорированы.

И по сути дела, его пятитомное «Исследование о природе и причинах богатств народов» – есть первое фундаментальное произве­дение социологического анализа экономической жизни, это по существу синтези­рованный курс социологии и политической экономии. Экономическая проблема­тика им была исследована во всех взаимосвязях – как сугубо экономических, так и ее взаимодействии с мораль­ными, социально-классовыми, политическими аспектами… И все последующие поколения экономистов (Т. Р. Мальтус, Ф. Бастиа, К. Маркс, А. Маршалл и др.) старались учитывать эту многогранную взаимосвязь экономической и неэкономической сфер.

А. Смит, которого большинство представляют апологетом капитализма, на самом деле анализировал рынок как демократический институт, который обеспечивает свободу и взаимную ответственность людей, переплетая их интересы и заставляя развивать соответствующие формы коммуникации. И в качестве этой формы коммуникации он выделил фундаментальнейшую основу рыночных отношений – разделение труда. На примере, ставшем хрестоматийном, анализируя производственный процесс в булавочной мастерской, Смит показал, во-первых, что совокупная производительность каждого из работников, занятых одной мелкой операцией, в 240 раз больше, чем, если бы каждый из них делал все операции,* и, во-вторых, – что самое главное – раскрыл универсальность процесса разделения труда.

* Антология, т.1, с. 84.

И в этом технологическом разделении труда заложена основа для классового деления общества, деления общества на город и село. Это разделение труда надолго вошло в поле зрения ученых – и экономистов, и социологов. И тех и других потом больше волновали проблемы общественного разделения труда. Особенно фундаментально вопросы общественного разделения труда рассмотрены в одноименной работе Э. Дюркгейма.

Характеризуя роль Адама Смита, как экономиста, Людвиг фон Мизес, по сути дела, одновременно определил и его социологическую значимость: «Адам Смит был первым, кто понял, что методы упорядочения экономического сотрудничества, на которые мы натолкнулись, не умещаются в пределах нашего знания и нашего восприятия. Его «невидимую руку», наверное, правильнее было бы определить как невидимую или не поддающуюся непосредственному восприятию структуру. Например, система ценообразования при рыночном обмене заставляют нас действовать под влиянием обстоятельств, нам практически не известных и могущих порождать результаты, нами вовсе не планировавшиеся […] Мы живем, постоянно пользуясь услугами людей, о которых нам ничего не известно. Все это становится возможным благодаря тому, что, подчиняясь определенным правилам поведения, мы вписываемся в гигантскую систему институтов и традиций: экономических, правовых и нравственных».

Его гипотезы о «невидимой руке» и «экономическом человеке» надолго войдут в поле зрения философов, социологов, экономистов, вызывая как поддержку его гениальным озарениям, так и неприятие их, как сильно преувеличивающими их роль. А лауреат Нобелевской премии Г. Бэккер поведение «человека экономического» с микроэкономического уровня позже распространил на различные аспекты человеческого поведения, отношения людей к тому, что раньше считалось в значительной степени иррациональным, не поддающимся никакому научному анализу.

«Невидимая рука» А. Смита предполагает такое соотношение во взаимодейст­вии хозяйствующих субъектов и государства, когда последнее, не противодейст­вуя объективным экономическим законам, не вмешивается в процесс «естествен­ного», т.е. свободного функционирования рынка. А «экономический человек» у него всегда стремится к личному обогащению; это совершенный-эгоист, который «скорее достигнет своей цели, если обратится к их (речь идет о своих близких – А. З.) эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. Всякий, предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, – таков смысл всякого подобного предложения. Именно таким путем мы получаем друг от друга значительно бόльшую часть услуг, в которых мы нуждаемся. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах».*

* Антология, т. 1 с. 91.

Кроме сугубо экономических явлений, таких как полезность и меновая ценность, у А. Смита при обмене продукции важными факторами выступают и условия труда, и географические и климатические условия той или иной местности, влияющие на цену. При товарообмене каждая из обменивающихся сторон в итоге получает больше, чем отдает, в результате этот товарообмен становится взаимовыгодным, «игра с ненулевой (положительной) суммой» как позже такое смогут охарактеризовать в современной терминологии некоторые Нобелевские лауреаты (Дж. Нэш, Р. Зельтен, Дж. Харшани).

«Очевидно, – отмечал А. Смит, – что каждый человек, сообразуясь с местными условиями, может гораздо лучше, чем это сделал бы вместо него любой государственный деятель судить о том, к какому именно роду отечественной промышленности приложить свой капитал и продукт какой промышленности может обладать большей стоимостью».*

* Смит А. 1962. – С. 332.

Значительное внимание у А. Смита уделяется социально-классовой проблематике. Так, показывая различия в классовых интересах общества: доход рабочих – заработная плата, доход землевладельцев – земельная рента, доход капиталиста-предпринимателя – прибыль), он приходит к выводу, что рабочие и землевладельцы при всех условиях заинтересованы в росте общественного богатства. Для тех и других это всегда означает и рост собственного благосостояния, тогда как обеднение страны всегда означает снижение их уровня жизни.

А вот интересы тех, кто живет на прибыль и ради прибыли (капиталистов), не всегда связаны с интересами общества. Предприниматели стремятся к расширению рынка и ограничению конкуренции, которые по своей сути противоположны, ибо первое ведет к росту общественного благосостояния, а второе – к снижению уровня жизни общества. И их деятельность на общественном поприще направлена ради собственных классовых интересов, а не общественных: «Они ведь исходят из того класса, интересы которого никогда полностью не совпадают с интересами общества, который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его, и который во многих случаях и вводил его в заблуждение и угнетал»* – таким выводом завершается первая книга А. Смита. Но в целом А. Смит подчеркивает положительные, а не отрицательные политические следствия экономики.

* Антология, т.1, с. 301.

Исходя из главной цели его научного исследования – о природе и причинах богатств народов, А Смит приходит к выводу, что богатство нации зависит не от численности его населения, а от соотношения между производительной и непроизводительной частями населения страны. И «ни одно общество не может процветать и быть счастливым, если значительнейшая часть его членов бедна и несчастна».

Через призму производительного и непроизводительного труда у А. Смита осуществлен социологический анализ соотношения ценности людей различных социальных групп, и в частности, военного и шахтера. Потеря первого, по мнению А.Смита, менее болезненна для общества, а потеря шахтера – более ощутима, ибо потеря первого – это потеря человека, занятого непроизводительным трудом, а второго – потеря человека, занятого производительным трудом.*

* В этой связи с позиций критики праздного класса (см. главу 3 нашей работы) представляет интерес характеристика непроизводительной и производительной части населения у Т. Веблена. В среде праздного класса, для которого присущ «непроизводительный характер деятельности» (Веблен, с. 57) «война – почетное занятие» (Веблен, с. 244).

Смит считал, что крах аристократии вследствие ее невежества и произвола неизбежен, едва она решится использовать возможности потребления и улучшения материальной ситуации, связанные с прогрессом производства. А. Смит тоже считал предпосылкой и следствием экономического развития, однако, обосновывал необходимость государства не столько соображением минимизации его функций, сколько потребностью ограничить произвол. Если произвол мешает экономике развиваться, власть меняют, не ожидая, пока она изменится. Отношения Смита к капитализму (особенно к разделению труда) неоднозначно. Но у него акцентированы следствия экономической деятельности: торговля ведет к излишествам, коррупции и упадку нравов; страсти человека сводятся к наживе. Отсюда главный вывод Смита: богатство не самоцель. Внешнеэкономические мотивы поведения не самостоятельны, а направлены на укрепление экономических мотивов. Из этого, как утверждает В.П. Макаренко, у А. Смита следовало отождествление интересов со страстями; акцент на внеэкономические (моральные и политические) мотивы вел к анализу экономического поведения в соответствии с концепцией природы человека. Иначе говоря, теория Смита была возвратом к исходному пониманию интересов. Это объясняется тем, что А. Смита интересовали «человек толпы», поведение большинства, главная забота которых – самосохранение и улучшение условий жизни. Человек толпы не в состоянии подчинить поведение рыцарскому кодексу чести и славы, «жить страстями» (как аристократия), удовлетворять страсти путем размеренной погони за интересами (подобно евреям, пуританам возникавшей буржуазии), вообще держать слово. После А. Смита проблемы социальной морали перестали интересовать экономистов.*

* Макаренко В.П. Теория капитализма: тупик социального знания? – СоцИс. – 2001. – № 3. – С. 40.

И даже норма прибыли, получающая капиталистами, у А. Смита имеет социологический смысл: «по природе вещей низка в богатых странах и высока в бедных, а наиболее высока она в тех странах, которые быстрее всего идут к разорению и гибели».

А. Смит, раскрывая экономические процессы, дает характеристику и процессов социально-экономического неравенства, его причин и особенностей, а также того, как бы охарактеризовали социологи в современных терминах – справедливых и несправедливых форм экономического неравенства. Это «пять следующих главных условий, насколько я, – пишет А. Смит, – мог наблюдать, компенсируют малый денежных заработок в одних занятиях и уравновешивают больший заработок в других: 1) приятность или неприятность самих занятий, 2) легкость и дешевизна или трудность и дороговизна обучения им, 3) постоянство или непостоянство занятий, 4) большее или меньшее доверие, оказываемое тем лицам, которые занимаются ими, и 5) вероятность или невероятность успеха в них».* Но «хотя пять условий, указанных выше, вызывают значительное неравенство заработной платы и прибыли на капитал, они не оказывают влияния на общую сумму действительных или воображаемых выгод или невыгод, связанных с тем или иным приложением труда и капитала. По самому существу своему они возмещают малые размеры денежного вознаграждения в одних отраслях и уравновешивают слишком высокое вознаграждение в других.

Однако для соблюдения такого равенства в общей сумме выгод и невыгод необходимы, даже при наличности наиболее полной свободы, три следующих условия: во-первых, данная отрасль торговли или промышленности должна быть хорошо всем известна и давно утвердиться в данной местности; во-вторых, она должна находиться в своем нормальном, или, так сказать, естественном состоянии; в-третьих, она должна быть единственным или главным занятием тех, кто посвящает себя ей».**

* Антология, т. 1, С. 164.

** Антология, т. 1, с. 177.

У Смита интерес отдельного гражданина и интерес общества не противоречат друг другу. «Каждый отдельный человек имеет в виду лишь собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества, причем в этом случае, как во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, будто ведут торговлю ради блага общества».***

*** 1962, с.331, 332.

Всем людям свойственно одно «желание улучшить наше положение […], желание, присущее нам с рождения и не покидающее нас до могилы». Их интересы могут сталкиваться, и тогда они сами ищут выход из положения. Им просто не нужно мешать добиваться улучшения своего положения любыми средствами, кроме таких, которые являются нечестными и несправедливыми. И здесь свою роль должно сказать государство, которое является естественным порождением различия интересов различных классов, которые необходимо согласовать. В этой связи А. Смит, конструируя модель рынка по аналогии и механикой Ньютона, сопоставляет общество и машину и говорит о «социальной физике». Позже О. Конт отождествит понятия «социальная физика» и «социология».

А. Смит утверждал, что эгоистические интересы личности «невидимая рука» направляют и на совместное добро, которая направляет их к общественному интересу» без того, чтобы кто-то из людей специально к этому стремился или знал об этом. Отсюда вытекает и социологическая концепция А. Смита о неожиданных результатах человеческого поведения.

А. Смит был первым, кто попытался всесторонне рассмотреть и процесс конкуренции. До него понятие «конкуренция» использовалась в бытовом лексиконе и означало независимое соперничество двух или более лиц. Когда он хотел объяснить, почему сокращение предложения приводит к росту цен, он ссылается на конкуренцию, которая «сейчас же начнется» среди покупателей; когда предложение слишком велико, цена будет падать тем ниже, чем больше конкуренция между продавцами, «или смотря по тому, насколько важным окажется для них быстрее сбыть этот товар».*

Смит заметил, что чем многочисленнее экономические соперники, тем скорее между ними возникает борьба за преимущества с помощью наращивания или сбивания цен: «Ремесла, в которых занято очень немного людей, наиболее легко достигают таких соглашений».** «Если он (капитал – А.З.) разделен между двумя бакалейщиками, то взаимная конкуренция будет вынуждать их обоих продавать свои товары дешевле, чем, если бы товар находился в одних руках. Если же весь капитал оказался бы распределенным среди двадцати торговцев, то их конкуренция была бы намного сильнее, а возможность сговора между ними в целях повышения цен намного меньше».*** В отличие от современных экономистов, которые привыкли логически выводить те или иные явления, вывод о желательности множества конкурентов и о независимости действий этих конкурентов А. Смит осуществил как социолог – на основе непосредственных наблюдений. Любой осведомленный человек того времени знал, чем является конкуренция, и сущностью этого знания была борьба конкурентов за относительные преимущества. И это Смит зафиксировал.

* Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: 1993. Кн. 1–3. – С. 175-176.

** Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: 1993. Кн. 1–3. – С. 252.

*** Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: 1993. Кн. 1–3. – С. 503.

Кроме перечисленного, А. Смит рассматривает и другие факторы конкуренции. Хозяйствующие субъекты должны иметь приемлемые знания об условиях использования их ресурсов в различных отраслях промышленности: «Это равновесие может иметь место лишь в тех занятиях, которые хорошо известны и давно установились в данной местности».* Но необходимая информация обычно имелась: «надо признать, что секреты подобного рода редко можно сохранять в течение продолжительного времени, а чрезвычайная прибыль может держаться лишь немного дольше, чем сохраняется секрет».**

* Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: 1993. Кн. 1–3. – С. 239.

** Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: 1993. Кн. 1–3. – С. 180.

Конкуренция достигла результатов только в длительном периоде: «Равновесие всех преимуществ и недостатков для различных приложений труда и капитала может иметь место только при обычном, или, так сказать, естественном, состоянии этих отраслей».*

* Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: 1993. Кн. 1–3. – С. 239-240.

В итоге Адам Смит определяет пять условий конкуренции:

- конкуренты должны действовать независимо, а не в сговоре;

- численность имеющихся и потенциальных конкурентов должно быть достаточным, чтобы исключить сверхдоходы;

- хозяйствующие субъекты должны обладать приемлемым знанием о рыночных возможностях;

- должна быть свобода (от социальных ограничений) действовать в соответствии с этим знанием;

- нужно достаточно времени, чтобы направление и объем потока ресурсов стали отвечать желанию владельцев.

«Современные экономисты, – как отмечает Дж. Стиглер, – явно склонны видеть в этих утверждениях больше, чем имели в виду Смит и его современники».*

* Стиглер Дж. Дж. Совершенная конкуренция: исторический ракурс. //Вехи экономической мысли. Теория фирмы. Т. 2. – СПБ.: Экономическая школа, 2000. – С. 301.

Как отмечает Р.Г. Коуз «на протяжении двух столетий после выхода в свет «Богатства народов» экономисты в основном занимались заполнением пробелов в системе Адама Смита, исправлением его ошибок и приданием его анализу гораздо большей точности. Одной из главных тем «Богатства народов» была идея о том, что для нормального функционирования экономической системы нет необходимости в государственном регулировании или централизованном планировании. Экономику может координировать, и, более того, координировать благотворно, система цен («невидимая рука»)».* «Великие нации никогда не беднеют из-за расточительства и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительства и неблагоразумия государственной власти».**

* Коуз Р.Г. Нобелевская лекция «Институциональная структура производства» //Природа фирмы. – М.: Дело, 2001. – С. 341.

** Антология, т 1, с. 367.

+ Государство – ножной сторож.

Даже подвергаясь поруганию,

я получаю свою долю славы.

(Пьетро Аретино)

МАЛЬТУС Томас Роберт (1766-1834) – автор первой в истории науки теории народонаселения, изложенной в работе «Опыт о законе народонаселения, или Взгляд на его действие на счастие общества в прошедшем и настоящем, а кроме того, изучение, насколько основательны наши ожидания относительно устранения или смягчения тех действий, которые он производит» (это ее полное название, а нам она более известна как «Опыт о законе народонаселения»), где анализируются взаимосвязанные факторы динамики населения.

Оценки сущности взглядов Мальтуса варьируются в крайностях. Одна из этих крайностей была представлена марксизмом, в котором сущность его взглядов была признана как реакционной, ничего не имеющая общего с наукой, прогрессом и нравственностью. Считалось, что в своем «Опыте» Мальтус ополчился против взглядов Уильяма Годвина, Жана Кондорсе и других мыслителей своего времени, развивающих концепцию исторического прогресса и видевших причину бедствий народных масс в «дурном правлении», имея в виду власть, при котором господствует социальная несправедливость. Мальтус же причину бедствий масс видел в «безответственном размножении», обзаведении детьми, для которых нет и не может быть пищи. А «возлагаемая на правительство ответственность за народные бедствия, очевидно, ошибочна»(с. 65).

По Мальтусу рост населения подчиняется законам геометрической прогрессии, а объем продовольствия растет по закону арифметической прогрессии – «состоит в постоянном стремлении, свойственном всем живым существам, размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи». Из рассуждений Мальтуса о тенденции геометрической прогрессии в демографическом развитии выходило, что будет постоянно происходить удвоение численности населения каждые 25 лет: «мы можем признать несомненным то положение, что если возрастание населения не задерживается какими-либо препятствиями, то это население удваивается через каждые 25 лет и, следовательно, возрастает к каждый последующий двадцатипятилетний период в геометрической прогрессии».*

* Антология, т. 2, с. 12.

Согласно такому предположению миллиард человек при отсутствии препятствий к росту через 25 лет может вырасти до 2-х млрд. человек, затем через такие промежутки времени – до 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256 и т.д. миллиардов человек. Что касается средств существования, то они будто бы могут увеличивать свой объем лишь в арифметической прогрессии: «исходя из современного состояния заселенных земель, мы вправе сказать, что средства существования при наиболее благоприятных условиях применения человеческого труда никогда не могут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии».** Согласно логике этого утверждения, если к 1 млн. т хлеба за год добавится, скажем, 100 т, то далее прибавка все время будет одинаковой. И 2 млн. т будет производиться лишь через 10 тыс. лет.***

* Антология, т. 2, с. 14.

** Рубин Я.И. Наследники Мальтуса. – М.: Политиздат, 1983. – С. 7-8 (За фасадом буржуазных теорий).

Таким образом, планета не может прокормить быстро растущее население, что изначально определено способностью земли к плодородию. Если же следовать принципам социальной справедливости и все национальное богатство разделить между всеми поровну, то бедность исчезнет, но только на непродолжительное время, ибо достаток пищи для всех снимет все преграды для размножения. В результате начнется бесконтрольный рост численности населения (по закону сложных процентов – в геометрической прогрессии). А так как производство продовольствия будет осуществляться намного меньшими темпами (по арифметической прогрессии), то возникнет голод, которого не было до той поры, как произошел раздел национального богатства между всеми.

Основные социологические выводы анализа демографических и экономических процессов Т. Мальтус формулирует в следующих положениях:

«1) Количество народонаселения неизбежно ограничиваются средствами существования.

2) Народонаселение неизменно возрастает всюду, где возрастают средства существования, если только оно не будет остановлено явными и могуственными препятствиями.

3) Эти особые препятствия, точно так же как и все те, которые, останавливая силу размножения, возвращают население к уровню существования средств, могут быть сведены к следующим трем видам: нравственному обузданию, пороку и несчастью».*

Относительно низкий темп увеличения продовольственных ресурсов в теории Мальтуса базируется на так называемом «законе убывающего плодородия почвы».** Согласно бытовавшему в то время представлению считалось, что с каждым новым вложением в землю (почву) средств и труда от сельского хозяйства получают будто бы все меньшую отдачу. Критики Мальтуса считали, что его теория изображает население лишь как потребителя благ, тогда как оно является создателем всех материальных средств существования.

* Антология, т. 2, с. 22.

** Этот «закон» позже был отвергнут.

Мальтуса обвиняли в том, что он якобы проповедовал, что будто бы бесполезно что-то менять в существующих общественных институтах – порядок, установленный природой незыблем. Предотвратить массовую бедность можно только нравственным воспитанием (недаром он – священник). Вступать в брак необходимо только в том случае, если есть уверенность семейной пары в возможности воспитать и прокормить детей. Попытки же благотворительности только ослабляют ограничения роста населения. Спустя 100 лет после «Опыта о законе народонаселения» Т. Веблен в «Теории праздного класса» констатировал, что для правящих классов мощным и действенным сдерживающим фактором «из мальтузианских мер сдерживания рождаемости» является «демонстративное потребление» (Веблен, с. 142).

Мальтус, или как его позже представляли первый экономист Кембриджа, ратовал за необходимость воспитания масс в духе осознания ответственности за будущее своих детей. Его тревожили мысли о существовании бедности, высоком уровне смертности детей в семьях бедняков, помощь же стороны власть имущих не спасет их, а даже ухудшит их положение, так как она отучает людей от чувства ответственности: «нужно совершенно не понимать моего учения, – писал в последующих изданиях Т. Мальтус, – для того, чтобы считать меня врагом размножения населения. Враги, с которыми я борюсь, – это порок и нищета». (С. 111) – «уменьшение пороков и бедствий является конечной целью моих стремлений». (С. 113). Но тем не менее, его выводы стали спасительными для власть имущих – бедность народа объяснялась не сущностью общественных отношений, а бесконтрольным поведением (размножением) беднейших масс: «Главная и постоянная причина бедности мало или вовсе не зависит от образа правления или от неравномерного распределения имущества; не во власти богатых доставить бедным работу и пропитание, поэтому бедные, по самой сущности вещей, не имеют права требовать от них того и другого» (с. 108): «сам народ является главнейшим виновником своих страданий».*

* Антология, т. 2, с. 60.

Средств существования по Мальтусу хватает лишь на определенное, какое-то ограниченное число людей. Поэтому природа пускает в ход «разрушительные препятствия»: убирает излишек населения с помощью голода, эпидемий, войн.* Если человечество хочет избежать такой жесткой меры, которая, как считают критики Мальтуса, для него вполне естественна, необходимо предупреждать нежелательный рост. Неимущие классы должны любыми способами ограничивать свое потомство. «Явления природы – говорится в «Опыте», – подчинены неизменным законам, и мы не имеем никакого права думать, что с тех пор, пока существует мир, законы, управляющие населением, подверглись каким-либо изменениям». Именно этот аспект Мальтуса критиковал К. Маркс: автор совершенно неправильно предполагает, будто «возрастание числа людей есть чисто природный процесс, который нуждается во внешних ограничениях, препятствиях, для того, чтобы он не развивался в геометрической прогрессии».** А, по словам Энгельса, концепция Мальтуса явилась самым откровенным провозглашением войны буржуазии против пролетариата.***

* Антология, т. 2, с. 15-20.

** Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 504.

*** Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 46, ч. 2, с. 103.

Критики демографической концепции Т. Мальтуса считают, что он пришел к выводам, что демографический рост может корректироваться действием «разрушительных» (таких как войны, эпидемии, голод) и «предупредительных» (добровольный отказ от вступления в брак и рождения детей, позднее вступление в брак, введение системы народного образования и др.) социальных факторов. И таким образом он поставил вопрос о борьбе за существование.

Здесь следует отметить, что труд Т. Мальтуса еще при его жизни публиковался 6 раз. Первый – в 1798 г. анонимно, а в 1803 г. – уже под его именем. И именно на первое анонимное издание, где он весьма жестко оценивал стремление бесконтрольно действовать законам человеческой природы, ссылалась по свидетельствам историков его оппоненты. Позже в последующих изданиях Мальтус смягчил свои выводы, однако, в целом не отказываясь как от них, так и «железного закона заработной платы», вытекающего из его теории народонаселения, означающего, что в силу естественного роста численности населения (соответственно опережающего прироста предложения рабочей силы) и убывающего плодородия земли уровень заработной платы в обществе сможет расти, неизменно оставаясь на низком уровне.

Нужно отметить, что XIX и даже первая половина XX вв. протекали не так, как это описал Мальтус.* Две тысячи лет тому назад, т.е. в начале нашей эры, численность жителей планеты не превышала четверти миллиарда человек. Понадобилось свыше 15-ти столетий, чтобы численность населения мира удвоилось. На следующее удвоение (с 500 млн. человек до 1 млрд.) понадобилось всего 2 столетия. Начало Х1Х века, когда и появился «Опыт» Т. Мальтуса, ознаменовалось достижением одномиллиардного рубежа. Следующее, третье удвоение заняло примерно 120-130 лет: двухмиллиардный рубеж численности населения Земли был перейден в 20-г годах двадцатого века. И всего лишь 50 лет понадобилось для нового удвоения – в середине семидесятых годов (1976 г.) численность населения земного шара превысила 4 млрд. человек. Эксперты ООН подсчитали, что для следующего удвоения понадобится уже менее 50-ти лет, ожидается что 8-ми миллиардный житель планеты появится в 2018 году. По среднему варианту 1970 года прогнозировалось на 2000 год численность населения земного шара 6 млрд. 254 млн. человек.** В настоящее время на планете проживает уже более 6-ти млрд. человек. Как видно, имеет тенденция сокращения сроков удвоения численности населения Земли. Но, конечно, не в таких темпах, как это было описано Т. Мальтусом. Однако, проблема, поднятая Т. Мальтусом, не снимается. Специалисты считают, что те демографические тенденции, которые протекают во многих странах Азии и Африки с 50-х годов ХХ в., требуют осмыслить выводы Т.Р. Мальтуса. Неудивительно, что мировое сообщество поставило задачу планирования семьи.

* Туроу Л. Будущее капитализма. С. 108.

** Араб-Оглы Э.А. Демографические и экологические прогнозы: Критика современных буржуазных концепций. – М.: Статистика, 1978. – С. 58, 65.

Тревожась о будущем мировом развитии, вместе с тем ученые считают, что достигнутый на рубеже XIX-XX вв. уровень технологии может обеспечить удовлетворение всех потребностей 200 млрд. человек (расчеты Ф. Опенгеймера). Правда к концу 20 в. потребности населения настолько возросли, что при современном уровне технологии, по расчетам экспертов ООН, чтобы избежать глобальной экологической катастрофы, численность населения Земли не должна превышать 10-15 млрд. жителей. Поэтому в условиях сужения возможностей роста населения проблемы, поставленные Т. Мальтусом, – проблема оптимального соотношения темпов роста, состояния здоровья и условий жизни населения – весьма актуальны*

* Народонаселение. Энциклопедический словарь, с. 213.

Но какова бы не была с политической и нравственной точки зрения его позиция, тем не менее видно, что теория Мальтуса касается многих социологических проблем – движущих сил общества, соотношения в человеке природного и социального, взаимодействие экономического и демографического, соотношение сознательного и бессознательного и т.д.

Знать, чтобы предвидеть, предвидеть,

чтобы мочь (уметь) (О. Конт)

КОНТ Огюст (1798-1857) – родоначальник современной социологии и в ее истории остался оптимистическим голосом нарождающегося индустриального общества. Создавая свою «позитивную философию» упрекает экономистов за их стремление развивать эту науку изолированно. Он стремится создать новую философию – положительную (позитивную) философию, т.е. основанную не на фантазии и отвлеченном мышлении, не абстрактно-сентиментальную, а базирующуюся на бесспорном фактическом материале наук, как последнее обобщение их данных и, таким образом, приносящую пользу новому индустриальному обществу. Конт порывает с предшествующей философией и потому, что она, по выражению Г. Гегеля, всегда «рисует серым по серому», всегда «на другом берегу», «по ту сторону» действительности: философия отказывается мыслить о современности и погибает под грузом собственной традиции – «ее гигантские крылья не позволяют вылетать сове Минервы». В контовской системе позитивных наук дана классификация их «иерархии – одновременно исторической и догматической, одинаково научной и логической – шести основных наук: математики, астрономии, физики, химии, биологии и социологии: из них первая необходимо составляет исключительный отправной путь последней, являющейся единственной основной целью всякой положительной философии».

В социологии (понятие которое он ввел, и первоначально определенную им как «социальная физика») рассматриваются явления наиболее частные, наиболее сложные, наиболее конкретные и наиболее затрагивающие прямые интересы человечества. Завершающая эту лестницу наук социология изучает строение и развитие человеческой общественности, первое – в социальной статике, описывающей общие законы существования общества, второе – в социальной динамике, которая должна сосредоточиваться на «анатомии» общества, взаимодействии его составляющих законов и этапов его изменения.

Элементом общества Конт признает не индивидуального человека, а семью, которая уже заключает в зародыше основные социальные отношения, обусловленные симпатическим инстинктом. При образовании более широких общественных союзов, сверх этого инстинкта главное значение принадлежит принципу сотрудничества (кооперации). Кооперация многих частных сил для общей цели требует единого правительства, выражающего воздействие целого на части и поддерживающего солидарность общественного тела против пагубного стремления в нем к раздроблению и противоборству идей, чувств и интересов. Своей объединяющей цели правительство должно достигать не только материальными, но и нравственными средствами. Социальная динамика рассматривает развитие или прогресс человеческих обществ и всего человечества. В основу этой науки Конт кладет свой закон трех стадий.

Считается, что позитивная философия не составляют его (О. Конта) исключительной особенности: это общее достояние века, подготовленная предшествующим развитием. Позитивная философия, по Конту, есть только обобщенный и приведенный в систему здравый смысл, которой характерны: 1) объективность, так как она подчиняет мышление его предмету, а не наоборот; 2) реальность, так как самый ее предмет есть всегда наблюдаемый факт, а не вымысел воображения или логический абстракт; 3) достоверность, так как все утверждения позитивной философии, относясь к фактам всегда могут быть проверены фактически; 4) точность, так как математика, будучи основой всей системы, всегда остается нормой истинного познания; 5) органичность, так как она не противопоставляет своих идей действительной жизни, а смотрит на себя как на органический продукт, естественное продолжение или восполнение действительного хода вещей; 6) относительность, поскольку все явления познаются здесь не в своей абсолютной сущности, недоступной человеческому уму, а своем действительном отношении к нашему организму и взаимоотношению между собою; наконец, 7) полезность, т.е. положительное познание явлений в их действительной связи, что позволяет нам предвидеть события и до некоторой степени распоряжаться силами природы. Именно эти черты делают, по мнению О. Конта, его позитивистскую систему наукой. А «на науке основано предвидение, на предвидении – действие».

О. Конт полагал, что социология является особенной наукой, соответствующей новому социальному порядку в индустриальной Европе. Усмотрев в социологии «науку наук об обществе» и в соответствии с такой характерной чертой как полезность, О.Конт выделил ее триединую функцию, – «знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы мочь (уметь)».*

* В переводе известного философа Владимира Соловьева эта функция социологии звучит так: «знать – чтобы предвидеть, мыслить – чтобы действовать) предвосхитив тем самым ее особую социально-управленческую роль (и даже особую прикладную миссию. В других переводах: знать – чтобы понимать и понимать – чтобы управлять (А.И. Кравченко); «знать, чтобы мочь» (перевод из работы Т. Парсонса, с. 261).

Торжество позитивной философии состоит в создании им социологии, т.е. в сообщении научного характера общественным и политическим доктринам, которые до сих пор составляли излюбленное поприще метафизиков и литераторов. Исполнение этой задачи замыкает курс человеческих знаний, сообщает им необходимое единство и всеобщность. Итоговое значение социологии состоит также и в том, что из всех наук, по мнению Конта, только та, которая имеет своим прямым предметом само человечество, может дать основание для правил нравственного и политического действия. Здесь упраздняется давнее разделение и противоречие между естественной и нравственной философией:* нравственность выводится из положительного изучения действительной природы человечества и законов его развития. Таким образом, положительная философия, завершившаяся созданием социологии, становится основанием положительной политики, которую Конт и возвещает как предмет нового и самого важного своего труда.

* Напомним, что один из гениев данной главы, А. Смит преподавал нравственную философию и также осознавал это неестественное отделение нравственной философии от совокупности других явлений общественной жизни.

Социология Конта родилась в ходе революционного пафоса. Он считал, что современное ему общество находится в состоянии кризиса и общественные потрясения объясняет противоречиями между исчезающим теологическим и военным общественным строем и рождающимся научным и индустриальным строем.* Пытаясь найти средство устранения выявленных противоречий, О. Конт утверждал, что победа будет за вторым строем. Этот период О. Конт характеризует, как переходный, а «в течение переходного периода политическая власть должна быть централизована».

* Данный методологический подход О. Конта позже при анализе сущности переходного периода в послеоктябрьский период (1917 г.) использовал В.И. Ленин, характеризуя основное противоречие и сущность переходного периода почти в контовской формулировке, как противоречие между умирающим капиталистическим строем и нарождающемся, но еще слабым социализмом.

Отправная точка социологической стороны позитивистского учения О. Конта – размышление о внутреннем противоречии общества его времени – противоречии между теологическим и военным типом, с одной стороны, и научным и индустриальным типом, с другой. Детализируя его, О. Конт рассматривает, в частности, и такое противоречие: концентрация рабочих в местах работы предопределяет скрытое или даже открытое противоречие между наемными работниками и нанимателями, между пролетариями и предпринимателями, или капиталистами. Хотя, по мнению Конта, это противоречие не является существенным, оно – второстепенное, но это не означает, что оно не важно: «Индустриальная жизнь порождает лишь классы, непрочно связанные друг с другом, за неимением главного побуждения к тому, чтобы все координировать, ничего не нарушая; это составляет основную проблему современной цивилизации. Настоящий выход из этого положения станет возможным только на основе связи между гражданами». «Со временем ликвидации личной зависимости массы пролетариев все еще не включены в общественную систему, если не считать всякого рода анархические заявления, будто могущество капитала, сначала естественного средства эмансипации, а затем и независимости, отныне стало чрезмерным в повседневных сделках; это почти справедливый перевес, которым капитал обязательно должен обладать, учитывая его всеобщность и высшую ответственность, согласно разумной теории иерархии». «Основное расстройство сегодня переживает материальная сфера жизни, где два необходимых направляющих элемента, т.е. численность населения и богатство сосуществуют в состоянии растущей обоюдной враждебности, в которой повинны оба в равной мере».

«Движение цивилизации происходит […] не по прямой линии, а сериями неравномерных, неустойчивых отклонений» и «из-за особой сложности общественного организма болезни и кризисы для него неизбежны в отличие от индивидуального организма».

Движущей силой перехода от одного этапа к другому в концепции О. Конта выступает противоречие между разными сферами жизни общества. В зависимости от обстоятельств причиной, вызывающей распад определенной системы и наступления следующего этапа, служит политика, экономика, разум. О. Конт, анализируя историческое разнообразие, выделяет три движущие силы изменения – расу, климат и политическую деятельность: «тремя всеобщими источниками общественных изменений являются […] 1) раса; 2) климат; 3) собственно политическая деятельность».

В качестве доказательства примата географических условий О. Конт рассуждает: «Таковы, например, физические условия, а также выгодные температурные характеристики умеренной зоны замечательного бассейна Средиземноморья, […] стимулирующее их общественное развитие […] С химической точки зрения явное изобилие в этих привилегированных местностях железа и каменного угля непременно должно было сильно способствовать ускорению развития самого человека. Наконец, и с биологической точки зрения […] та же самая окружающая среда, будучи наиболее благоприятной, с одной стороны, для основных продовольственных культур, а с другой – для самых ценных видов домашних животных, должна была также уже в силу только этих обстоятельств способствовать развитию цивилизации. Но сколь бы ни были важны эти разные суждения, попытки опереться на них, очевидно, очень далеки от того, чтобы быть достаточными для объяснения данного феномена. И когда в будущем формирование социальной динамики позволит дать такое объяснение, несомненно, каждое из предшествующих положений потребует тщательного научного пересмотра, основанного на целостной естественной философии».

Отдельный индивид для Конта – почти абстракция, почти ничто: «общественная жизнь стоит выше всякого личного существования». Самая высшая реальность – общество, которое по его мнению эволюционируют, проходя три основные стадии развития – примитивную, промежуточную и научную. Общество становится более сложным, дифференцированным и специализированным посредством разделения труда. Эта важное для социологической теории явление, которое позже будет детально проанализировано Э. Дюркгеймом, по его мнению, ведет к упрочению социальной солидарности, так как ставит индивидов в зависимость друг от друга. Но О. Конт также выделял и негативные стороны этого процесса, ведущего к разделению общества, порождая новое социальное разделение между классами, а также между частной и общественной сферами.

«Не только нельзя рассчитывать на классы, господство которых было навсегда разрушено в начале революционного кризиса, но мы должны ожидать почти столь же сильного, хотя более скрытого противодействия со стороны тех классов, которые достигли высшего социального положения, которого они так долго добивались. Их политические стремления сводятся, главным образом, к обладанию властью, не касаясь ее назначения и ее осуществления. Они не шутя полагали, что парламентский режим, свойственный заканчивающемуся ныне переходному состоянию покоя, является завершением революции. Они долго будут сожалеть об этой эпохе застоя,* так как она была благоприятна для их честолюбивой деятельности».

* Отметим в этой связи характеристику определенного этапа в развитии Франции О. Контом как эпохи застоя, понятием, которым в конце 80-х – начале 90-х годов именовалось состояние советского общества.

Поэтому в работе «Общий обзор позитивизма» О. Конт считает, что «истинные философы не колеблясь поддерживают своим авторитетом инстинктивные протесты пролетариев против неправильного определения собственности, принятого большинством современных юристов, приписывающих этому институту абсолютную индивидуальность, право пользоваться и злоупотреблять. Эта антиобщественная теория, исторически вызванная чрезмерной реакцией против исключительных притеснений, несправедлива и неосновательна.

Поскольку никакой вид собственности не может быть создан в другие руки исключительно его обладателем без необходимого специального и общего сотрудничества общества, то пользование им никогда не должно быть чисто индивидуальным. Всегда и всюду общество более или менее вмешивалось и подчиняло пользование им социальным потребностям. Налог действительно делает все общество участником каждого частного владения […] В некоторых крайних случаях общество считает себя вправе даже всецело завладеть собственностью». И потому «нравственное учение позитивизма состоит в возвышении альтруизма над эгоизмом, общественных интересов над личными», а «народная политика, всегда социальная, должна стать преимущественно моральной».

Таким образом, «собственность позитивизм рассматривает, главным образом, как необходимую социальную функцию, состоящую в накоплении и управлении капиталами, с помощью которых каждое поколение подготовляет поле деятельности для следующего за ним. Эта нормальная оценка облагораживает владение собственностью, не ограничивая его справедливой свободы и даже внушая к нему больше уважения».

О. Конт исследовал функциональную сущность таких социальных институтов, как семья, собственность, государство в поддержании непрерывности социального порядка. О. Конт попытался сформулировать два основных социологических закона, среди которых для социологического познания важное значение имеет первый закон, который в интерпретации О. Конта гласит, что ум человека проходит три последовательные стадии. На первой стадии ум человека объясняет явления, признавая в них существа или семьи, сравнимые с самим человеком. На второй стадии вызывает к абстрактным сущностям (например, природа). На третьей ограничивается наблюдениями за феноменами и установлением регулярных связей.

Таким образом, О. Конт отказывается от раскрытия причин фактов и довольствуется обнаружением законов, управляющих ими. О. Конт считал, что «в поисках социальных законов разум необходимо должен идти от общего к частному, то есть начать с того, чтобы понять целостное развитие человеческого рода в его единстве, различая в нем сначала лишь очень немного последовательных стадий, а затем постепенно, умножая промежуточные звенья, достичь все возрастающей точности».

Несмотря на то, что его взгляды на взаимосвязь элементов социальной системы лежат в основе анализа объекта социологии и предвосхитили возникновение такого направления социологии как функционализм, его представление о социологии как науке считается устаревшим. К примеру, «социальная физика» О. Конта выработала свой ресурс в той части, в которой привела социологию к «отречению» от человека в пользу общественного целого («социального организма»), элементы которого «пригнаны» друг к другу неизвестно кем. Тем самым проигнорирован основной источник социальной динамики. И в трактовке социальных механизмов общественного развития О. Конт остается на идеалистических позициях своего учителя социалиста-утописта Клода Анри Сен-Симона, в молодые годы у которого он был секретарем: «Я не считал бы нужным доказывать, что идеи управляют и переворачивают мир, или, другими словами, что весь социальный механизм действительно основывается на убеждениях. Они хорошо знают еще и то, что великий политический и моральный кризис современного общества зависит в конце концов от умственной анархии. Наша опаснейшая болезнь состоит в глубоком разногласии умов относительно всех основных вопросов жизни, твердое отношение к которым является первым условием истинного социального порядка»

Заслуженно отмечая огромную роль О. Конта в создании социологии, вместе с тем надо иметь в виду, что его социологическое наследие представляет рубеж между донаучной и научной социологией. Считается, что его труды не создали новую социальную науку, но сделали ее возможною. Им, как маргинальной фигурой в науке, завершается богатый и длительный путь формирования социологии – имя Огюста Конта является вершиной донаучной социологии. Классиками же социологической науки признаны Карл Маркс, Макс Вебер и Эмиль Дюркгейм. И каждый из них внес в историю социологии свое видение тех проблем, с которыми сталкивается общество, свое понимание причинно-следственных связей социального процесса. Если О. Конта считают оптимистическим голосом нарождающегося индустриального общества, то К. Маркса признают голосом жертв мрачного индустриального капиталистического периода, М. Вебера – пророком буржуазии, Э. Дюркгейма – пропагандистом социологического знания.