19 См. George Pradа1iё. Balzac historien, Presses Universitaires de France. P., 1955.

25

Советский литературовед Р. М. Самарин в статье «Бальзак и французское рабочее движение 30—40-х годов XIX в.» убедительно показал, что в своем анализе буржуазных отношений и судеб французского пролетариата Бальзак в известной мере приблизился к материалистическому пониманию исторического процесса эпохи.

Реалистический очерк — жанр, представляющий одновременно передовую беллетристику, прессу и публицистику времен Июльской монархии, вводит нас в атмосферу непосредственной полемики между носителями буржуазных и революционно-демократических взглядов в истолковании французской истории, помогает полнее ощутить воздействие прогрессивных философско-исторических идей на демократическую литературу данного периода,

2

Проблемы изучения французской демократической литературы 1830—1848 гг. Особенности ее развития: кадры, связь с освободительным движением, тематика, жанры, общественно-эстетические задачи.

Литературная жизнь Июльской монархии живо отражала общественные и идеологические противоречия эпохи и отличалась многими новаторскими признаками.

Известное положение В. И. Ленина о борьбе двух культур в культуре каждой буржуазной нации уже тогда раскрывалось на родине Бальзака с наглядностью, осознанной передовыми современниками. А. И. Герцен, например, проницательно отметил противоположность интеллектуальных и эстетических запросов лагеря собственников и лагеря трудящихся как основной конфликт французской идейной жизни при Луи-Филиппе.

Смерть в литературе, смерть в театре, смерть в политике, смерть на трибуне — исал Герцен о буржуазной Франции в конце 1847 г. Буржуазия захватила власть в сфере культуры так же, как в торговле, промышленности и политике. Она пытается завладеть наукой, превращает политическую экономию в «торговую смышленость», в «кистень, который бьет обоими концами бедного потребителя: в одну сторону уменьшением платы, в другую поднятием цен на произведения» 20. Она содержит парижские театры, и «сцена служит ответом... толпе зрителей», где господствующее большинство «принадлежит... мещанству» 21.

20 А. И. Герцен. Собр. Соч. В тридцати томах, т. V. М., Изд-во ан ссср, 1955, стр. 68, 63.

21 Там же, т. XXIII, 1961, стр. 19.

22 Там же, стр. 21.

23 Там же, т. V, стр. 240.

26

«Отяжелевший от сытости мещанин» 22, буржуазия, которая принесла «идеи на жертву себе» 23, диктует сценический репертуар; ею «поглощены, испорчены, разменены на мелочь какие сильные таланты» 24; она не терпит и преследует в искусстве все то что «не тонет с нею в болоте посредственности и пошлой жизни» 25.

Однако Герцен глубоко чувствовал силу и обаяние передовой французской культуры и связывал ее лучшие традиции в прошлом и настоящем с трудящейся массой Франции, с «великим народом баррикад». Он предостерегал против опасности принимать «удушливый и вонючий воздух тесных переулков» за «атмосферу целой нации» 26, «нигде не смеялся... над Францией, стоящей за ценсом» 27 и в письме к М. С. Щепкину от 23 апреля 1847 г. прямо писал: «Кто хочет знать, сколько шагов Франция сделала вперед в последнее время, тому не мешает посмотреть на работников... чем беднее здесь человек, тем он далее от мещанина в хорошую сторону» 28.

В современной французской литературе Герцен явственно различает борющиеся между собой пошлую, буржуазно-охранительную и прогрессивную, демократическую тенденции. Он с отвращением говорит о драматургии Скриба, «царедворца, ласкателя, проповедника, гаера, учителя, шута и поэта буржуазии», и высоко ставит романы Жорж Санд, которые французские «добрые буржуа читают... со скрежетом зубов и запрещают их брать в руки своим мещаночкам...».

О размахе и значении новой литературы, отражавшей рост демократических и революционных сил во Франции 30—40-х годов прошлого века, можно судить и по отзывам врагов. Главные обвинения, злобно преувеличенные нападки вызвало именно то, в чем передовые литераторы расходились с буржуазно-охранительной оценкой современного общества. В этом смысле чрезвычайно показательна книга Эжена Пуату — «О современном романе и театре и их влиянии на нравы», автор которой, стремясь реабилитировать буржуазную монархию Луи-Филиппа как «самую цветущую и спокойную эру французской истории», пытается взвалить ответственность за кровавые стычки 30-х годов и революцию 1848 года на передовую литературу тех лет, к которой он относит Беранже, Гюго, Жорж Санд, Бальзака. Ф. Пиа, Ф. Сулье, А. Монье и др. По словам Пуату, писатели, пришедшие в литературу после 30 г., были «хуже своего общества».