61 Виктор Гюго, Собр. Соч. В 15 томах, т. 1 м., Гослитиздат, 1953, стр. 319.

50

Жорж Санд удалось в отдельных образах рабочих ('Пьер Гюгенен в «Странствующем подмастерье», герои Сен-Мерри: Поль Арсен и Ларавиньер в «Орасе») показать особый мир социальных и революционных идей рабочего класса, представлявших подлинно прогрессивную мысль нации. Но в большинстве случаев фигуры рабочих у знаменитой французской писательницы-демократки наивны, романтически исключительны, показаны в нехарактерной среде, превращены в носителей утопических идей. Сентиментально филантропическая ограниченность отмечает постановку рабочей проблемы у Эжена Сю, а также в большинстве произведений рядовых писателей сен-симонистов и фурьеристов. В этом же плане написан роман известной писательницы сен-симонистки Флоры Тристан, искавшей в своей практической деятельности сближения с рабочим классом, «Мефис или пролетарий» (1837). Шарль Дювейрье в драме «Инженер или угольная копь» (1836), прославляя труд рабочего как созидательную силу, из которой вырастает новое общество, не находит и не пытается искать «материальных условий для освобождения пролетариата». В упоминавшемся выше философско-утопическом романе Р. Брюккера «Ложь», действие которого происходит вблизи Лиона и в самом Лионе в период второго лионского восстания, немало и с глубоким сочувствием говорится о тяжелом положении рабочих и работниц. В конце книги дана широкая картина апрельского восстания 1834 г. Но героическая борьба лионских ткачей, поднявшихся на защиту своих экономических и политических прав, не находит единомышленника в авторе-утописте. Брюккер усматривает причину революционного выступления рабочих в 1834 году только в «вопросе хлеба», оплакивает «ужасы войны между французами» и предлагает для прекращения «бесцельного кровопролития» организовать «национальные булочные», чтобы, по его словам, «после этого более свободно заняться всем остальным», т. е. мирными общественными реформами в духе Фурье. «Свободу нельзя завоевать... разрушениями, — утверждает Брюккер. — Вне глубокого гармонического плана, который нам с математической точностью разъяснил гений Фурье, наши противоречивые желания всегда останутся в порочном кругу» 62.

И все же, обращение к наиболее волнующей из социальных проблем капиталистического общества особенно способствовало проникновению романтической литературы в народную аудиторию. Так, например, безграничным успехом у плебейской публики театров парижских бульваров пользовались поставленные одна за другой на сценах «Амбигю Комик» и. «Порт Сен Мартен» пьесы писателей-республиканцев Ф. Сулье — «Рабочий» (1840) и Ф. Пиа — «Два слесаря (1841), жестоко преследовавшиеся реакционной критикой. Успех этот можно объяснить только исторически.

62 См. R. Brucker. Mensonge, Bruxelles, 1837, t. II.

51

Пьесы Сулье и Пиа написаны средствами авантюрной, Наивно-романтической мелодрамы и по идее не поднимаются над уровнем социально-утопической мысли. Однако посетители «Амбигю Комик» и «Порт Сен Мартен», жадно ловившие каждое слово критики в адрес ненавистного им господства финансовой аристократии, были увлечены и восхищены уже тем, что Сулье и Пиа позаботились вывести в своих пьесах хищников-богачей, воплощавших все мерзости общественной морали орлеанистской Франции. Остальное довершалось горячо сочувственным изображением условий существования рабочих и идеей морального превосходства народа над буржуазией, чрезвычайно популярной тогда в демократическом искусстве. Во многом сближалась с драмами Пиа и Сулье пьеса под названием «Фабрика», написанная Сент-Ивом и Де-Виллье по мотивам популярного сборника «Рассказы мастерской» (1832), принадлежавшего Мишелю Массону. Массон, упоминавшийся в обзорах «Отечественных записок» как один из видных демократических литераторов Июльской монархии, рабочий по происхождению, автор ряда произведений о французском пролетариате, был другом и сотрудником Р. Брюккера и тоже в конечном счете не выходил за границы романтико-реформистских настроений. Однако созданные им образы рабочих характеризуются большой естественностью, живостью и социальной самобытностью.

«Фабрика», поставленная в 1838 г. театром Порт Сент-Антуан, написана в популярном тогда жанре водевиля. Действие происходит на одном из прядильных предприятий Парижа. Интрига, как и надлежит водевилю, не лишена здесь романтического вымысла, запутана, с «захватывающими» авантюрными ситуациями. Однако новизна и своеобразие этой пьесы заключались в том, что в ней едва ли не впервые в истории французского сценического искусства зазвучал характерный фабричный жаргон, послышались песни ткачей. На подмостках парижского театра появилась рабочая толпа, не только жалкая и требующая сострадания, но и борющаяся за свои права.

Наиболее показателен в этом смысле невиданный успех «Парижских тайн» у трудовых кругов Франции. Широкие массы французской бедноты, голодной, забитой и обездоленной, видели в писателе, рассказавшем о страшной судьбе парижского работника Мореля, — воего «друга» и «защитника». Эжен Сю получал множество писем из всех уголков страны. Его роман называли «величайшей народной книгой». Шевалье утверждает даже, что под влиянием отзывов и пожеланий народного читателя Эжен Сю якобы изменил первоначальный замысел своего романа, в котором преобладали уголовно-приключенческие мотивы, и углубил его социальную тенденцию 63. Восторженный отзыв о «Парижских тайнах» поместил в 1843 г., издававшийся группой рабочих сен-симонистов журнал «Рюш попюлер».