Глава 1. Формирование в Византии предпосылок к развитию феодальных отношений.

На протяжении всей византийской истории заметна борьба двух группировок в правящем классе империи, политические идеи которых были во многом противоположны. Это были столичная гражданская аристократия, сосредоточенная вокруг императорского двора и объединявшая чиновничество, сенаторов и других придворных и провинциальная военная аристократия, в состав которой входили феодалы, владевшие крупными поместьями и постепенно в силу фемной системы сосредоточившие в своих руках и административную власть, а также военное командование в приграничных районах. Одновременно благодаря административной и военной власти они могли наращивать и свои земельные владения. Если для гражданской группировки особенно важным было сохранение административной целостности империи, обеспечивавшее исправный сбор налогов и их поступление в столицу, то военная группировка стремилась добиться иммунитетных прав на свои владения и власти в своих провинциях, объективно выступая в качестве носителей децентрализации. Политика верховной власти во многом зависела от того, к какой группировке принадлежал действующий император, хотя император и не всегда проводил политику группировки, выдвинувшей его на трон.

Начиная с VII века в условиях внешней опасности влияние приобретает военная группировка. Именно тогда вместо прежней системы административного деления начинает выстраиваться фемная, когда стратиг — военный командир посаженных на землю воинов-стратиотов — осуществляет и административную власть над ними. Первоначально фемы создавались одновременно с формированием стратиотского ополчения на границах. Изначально «фемой» и был корпус стратиотов, военная единица, в старых провинциях, где размещались эти фемы, сохранялась гражданская власть, однако постепенно значение слова «фема» перешло и на административную единицу. Г. А. Острогорский предполагал, что первые фемы возникли уже при императоре Ираклии, военачальнике, силой захватившим верховную власть в начале VII века³⁹, однако в позднейшей историографии возникло мнение, что фемный строй не возник в результате реформ, но стал развитием прежних эволюционных процессов. По мнению Р. Дж. Лили, фемный строй в его законченном виде сформировался лишь к VIII веку, а первые фемы возникли лишь ко второй половине VII века⁴⁰. В любом случае, к VIII веку фемный строй и стратиотское ополчение в качестве основы армии возобладали в Византии, что придало большой вес военной аристократии, приобретшей большую роль в государстве. Так, в 717 году Константинополь занял со своими войсками стратиг одной из малоазиатских фем Лев Исавр⁴¹, основавший в результате новую династию, явившуюся характерным представителем правления военной аристократии.

Тем не менее, укрепление фемного строя одновременно вело к нарастанию децентрализации, что стало особенно видно в период правления Македонской династии. Македонская династия во многом оказалась противоположна Исаврийской. Если основатель той пришёл к власти военным путём, то Василий I, первый монарх Македонской династии, был явлением сугубо придворным, а именно фаворитом императора Михаила III, которого в 867 году благополучно сверг и сам занял его место⁴². Соответственно, и сама Македонская династия ярко выражала интересы столичного гражданского чиновничества. Если в Исаврийской династии (да и среди большинства внединастийных императоров) преобладали воины, ведущие активную внешнюю политику, то в Македонской династии лично вёл войска в поход только Василий II, её наиболее выдающийся представитель, в то время как большинство императоров предпочитали, подобно Константину VII Багрянородному, дипломатический путь решения конфликтов.

Таким образом, борьба представителей македонской династии с крупным землевладением была обусловлена как объективной опасностью роста этого землевладения для крестьянского хозяйства, так и желанием предотвратить сепаратизм военной аристократии, настроенной оппозиционно по отношению к Македонской династии. С одной стороны, динаты — помещики, в состав которых входили и стратиги, и крупные чиновники, и мелкое провинциальное чиновничество, и разбогатевшее крестьянство — скупали крестьянские участки, стремясь заставить крестьян работать на себя и разрушая общину, бывшую основой византийской налоговой политики, с другой стороны, стратиоты пытались получить иммунитетные права в своих владениях, что грозило государственной раздробленностью и потерей государственных налогов. Против деятельности динатов направил усилия уже Роман Лакапин, издавший в 922 году новеллу, по которой преимущественное право получения крестьянских участков принадлежало общинникам⁴³, однако апогея борьба императорской власти с крупным землевладением достигла при Василии II. Михаил Пселл осторожно констатировал, что Василий «сокрушил силу выдающихся родов»⁴⁴. Безусловно, Василию отнюдь не удалось полностью расправиться с крупными аристократическими семействами, поднимавшими мятежи в начале его правления и вновь активизировавшимися при его преемниках, однако «сокрушением силы» император занимался активно и порой совершенно преступал закон: так, он вызвал в Константинополь магната Евстафия Малеина и держал его насильно при дворе до тех пор, пока имения того не были конфискованы государством⁴⁵. В то же время Василий II приближал к трону и делал советниками людей незнатных, сократив до минимум влияние и синклита с чиновной аристократией. Особенно энергичной была его борьба с самовластием динатов — сперва была проведена всеобщая перепись налогоплательщиков, затем независимо от сроков давности возвращены крестьянам все захваченные динатами земли, наконец, уплата налогов за разорившихся крестьян была целиком возложена на динатов⁴⁶.

Однако после смерти Василия II Византийская империя вступила в пору тяжелейшего кризиса, приведшего в конечном счёте к почти полной потере всех малоазийских владений. Последствия этого кризиса, несмотря на усилия династии Комнинов, до конца так и не удалось преодолеть. Безусловно, в определённой степени усилилась и военная опасность, натиск турок-сельджуков, но основные причины кризиса лежали в самой византийской политике. Василий II чрезвычайно ослабил военную группировку, и, разумеется, при его не слишком талантливых преемниках вся власть оказалась в руках чиновной группировки, интриги в среде которой ослабили как управление страной, так и её боеспособность, поскольку усилился процесс закабаления крестьян, в том числе стратиотов, а повышение налогов вело к их разорению и упадку войска.

Брат бездетного Василия Константин VIII, ничем себя не проявивший, оставил трон своему зятю Роману Аргиру, крупному землевладельцу и эпарху Константинополя. Роман Аргир, сам выходец из динатов, по их настоянию отменил закон Василия II, по которому богатые землевладельцы должны были выплачивать налоги за пустующие земли в их налоговом округе. Одновременно было совершенно невозможно возложить его и на крестьян-общинников. Таким образом, налог исчез вовсе, доходы государства уменьшились, а права богатых землевладельцев возрасли⁴⁷. Это ознаменовало отход от экономической политики Македонской династии. Одновременно Роман вернул из ссылки представителей военной аристократии⁴⁸ и повысил налоги для крестьянства⁴⁹. При его преемнике Михаиле IV брат императора Иоанн Орфанотроф, в руки которого перешла вся власть, ещё более усилил налоговый гнёт и, помимо Малой Азии, где налоги ударяли по представителям военной группировки, чьи поместья были сосредоточены в то время в основном в малоазиатских провинциях⁵⁰, распространил денежные налоги и на Балканы с их преимущественно не греческим населением. В то же время благодаря борьбе с военной аристократией он пользовался поддержкой чиновной столичной аристократии. Результат не заставил себя ждать — вскоре болгары подняли восстание, подавленное с большим трудом⁵¹, а Зета на территории современной Черногории и вовсе приобрела самостоятельность⁵².

Тем не менее, когда племянник Иоанна Михаил V попытался сместить с престола усыновившую его вдову дяди, на волне народного недовольства смещён был он сам⁵³, а императором оказался новый муж вдовы Романа Аргира и Михаила IV Константин IX Мономах. Легитимность ему придал только брак с законной наследницей престола. При Мономахе тенденции, наметившиеся ранее, ещё более усугубились. Именно при нём помимо экскуссии, то есть налогового иммунитета уже имеющихся владений крупных феодалов, в источниках впервые появляется прония, то есть передача вельможе государственного земельного участка с предоставлением налогового иммунитета. Первым владельцем пронии, известным нам, был видный придворный и учёный Константин Лихуд⁵⁴. В то же время Мономах, стремясь пополнить казну, повышал налоги для остальных поместий.

Таким образом, правление столичной аристократии привело к неожиданным результатам. Стремясь к собственному обогащению, именно гражданская партия подорвала византийскую налоговую систему. Разумеется, налоговые иммунитеты и новые имения доставались столичному чиновничеству, высшая часть которого — синклитики — активно пополнялась в этот период за счёт выходцев из более низких частей чиновничества, однако объективно эта политика вела к потере государством контроля над любым землевладением в стране. Одновременно в борьбе с провинциальной военной аристократией, неоднократно поднимавшей мятежи, началось разрушение фемной системы и войска стратиотов. Крестьян-стратиотов стремятся перевести на налогообложение вместо военной службы, сделав ставку на наёмную армию. Оказавшись обложенными налогами, стратиоты постепенно попадают в зависимость от крупных землевладельцев наравне с другими крестьянами. Всё это вызывает и упадок власти стратига, высшего военного администратора фемы, обычно принадлежавшего к военной аристократии.

Однако и стратиги стремились накапливать земли и зависимых людей. До нас дошло завещание Евстафия Воилы, который, переселившись в область Тайк, стал вассалом местного наместника и получил право расчистить землю в лесу, на которой поселил своих рабов и зависимых людей. При этом часть созданных поселений он вынужден был передать во владение наместнику. Затем они перешли к сыну наместника, занявшему ту же самую должность⁵⁵. В то же время и сам Евстафий раздавал землю людям на условиях вассалитета. Политика константинопольского правительства, направленная на ущемление интересов военно й провинциальной аристократии, непосредственно после пресечения Македонской династии в лице её последней женской представительницы Феодоры привела к мятежу малоазиатских стратигов, избравших императором Исаака Комнина, который успешно разгромил посланные из столицы войска и занял трон в 1057 году. Пока что целью мятежников был захват столицы и переход власти в руки военной партии, то есть стремления централизаторские, однако уже теперь проявилось отсутствие единства в военной партии — македонские стратиги остались верными предыдущей власти и оказали сопротивление войску Комнина⁵⁶.

Заняв трон, Исаак, действительно, попытался вернуться к политике Василия II. Пселл сообщает, что он «отобрал назад дарения и уничтожил все благодеяния»⁵⁷ предыдущего императора, то есть попытался вернуть под государственное налогообложение земли, присвоенные столичным чиновничеством. Однако намерение Исаака Комнина уменьшить также и церковное имущество неизбежно привела к его падению в 1059 году. Новый император Константин X Дука принадлежал к гражданской партии и вернулся к прежней политике. Особенно расцвёла при нём продажа налогов на откуп и вообще должностей в финансовом управлении, что неизбежно вело к ещё большему разорению тех, с кого налоги собирали. В то же время чрезвычайно уменьшились расходы на содержание армии⁵⁸. Когда следующий император Роман Диоген, за которого вышла замуж вдова Константина X, развернул активную внешнюю политику, начав борьбу с наступавшими в Малой Азии сельджуками (во многом опираясь на средства собственных имений), то недовольство столичной партии вновь увеличившимися расходами на оборону привело к прямой измене. В ходе битвы при Манцикерте в 1071 году войска, отданные под командование представителей столичной партии Иосифа Траханиота и Андроника Дуки, отступили⁵⁹, основное войско было разгромлено сельджукским эмиром Алп-Арсланом, а император попал в плен. Это поражение привело к катастрофическим последствиям. Сельджуками была постепенно захвачена почти вся Малая Азия, за исключением нескольких прибрежных городов. Это, в свою очередь, привело к тому, что новые земельные пожалования стали активно раздавать в Македонии, куда сместился центр частного землевладения⁶⁰. В Болгарии поднялось восстание, подавленное с большим трудом, а князья в Хорватии и Зете отложились от Византии и перешли к союзу с Римом⁶¹.

Попытка правительства нового императора Михаила VII Дуки давать земельные владения на срок жизни, без наследования уже не могла значительно повлиять на феодализацию византийского землевладения⁶². Другим шагом стало введение государственной монополии на продажу хлеба в стремлении лишить феодалов важного источника дохода, однако это лишь привело к голоду в столице. Между тем свои плоды принесло создание наёмной армии, комплектовавшейся главным образом из норманном. Один из её командиров, норманн Руссель поднял в Малой Азии мятеж и выдвинул своего кандидата на престол⁶³. Посланному против него молодому военачальнику Алексею Комнину, племяннику бывшего императора Исаака, удалось справиться с мятежником лишь при помощи одного из сельджукских эмиров, захватившего Русселя и передавшего его византийцам. Показательно, что в конечном счёте Руссель был прощён и вновь принят на императорскую службу⁶⁴. Даже сомнительный иноземец был нужен константинопольскому правительству, потому что мятежи, выдвинув претензии на престол, выдвинули сразу два представителя военной аристократии как в Македонии, так и в Малой Азии, а именно победитель славянского восстания Никифор Вриенний и Никифор Вотаниат. Оба Никифора представляют собой яркие примеры провинциальной военной аристократии двух византийских регионов. Если Вотаниат происходил из старого аристократического рода, издавна владевшего землями в Малой Азии, то Вриенний выдвинулся за счёт своих военных талантов, как и многие из феодалов, недавно получивших земли в Македонии. Вотаниат был стар, знатен и заручился поддержкой турок-сельджуков, поэтому Константинополь открыл ему свои ворота. С помощью перешедшего на его сторону Алексея Комнина Вотаниату удалось разбить Вриенния, однако в обеих частях империи немедленно начались новые мятежи военных командиров. Следует отметить, что в эту эпоху они не носили ещё сепаратистских тенденций, за исключением захватившего власть в отделённых сельджуками от основной территории Византии Антиохии и Эдессе местного феодала Филарета Вахамия, который в итоге признал себя вассалом Вотаниата⁶⁵. Вриенний аналогичное предложение вместе с титулом «кесаря» отклонил и был разгромлен.

Итак, в какой степени остальные мятежи, потрясавшие в этот период Византию, носили сепаратистский характер? Пожалуй, откровенно сепаратистскими можно счесть здесь только два восстания в Болгарии, проходивших под павликианскими лозунгами⁶⁶ и имевших не только социальную, но и национальную окраску, не считая упомянутого выше Филарета Вахамия, который к тому же не поднимал мятежа против императора, а, возглавив борьбу против мусульман, просто поднял как наиболее влиятельный местный феодал власть в отрезанной от основной части страны территории, как это произошло после 1204 года в Трапезунде. Большинство мятежников стремились к тому, чтобы захватить трон в Константинополе. К этому времени политика гражданской и военной партий снова несколько изменилась. Если в середине XI века именно гражданская партия спровоцировала усиление феодализации в стране, а захвативший власть представитель военной аристократии Исаак Комнин пытался восстановить центральное управление в стране, то при Михаиле VII и его фаворите Никифорице столичные власти, наоборот, попытались навести какой-то порядок. Тем самым провинциальная аристократия, поднимая мятежи, боролась за сохранение своих привилегий, иммунитетов и возможности приобретать новые земли и получать новые пожалования. Это хорошо проявилось при правлении Вотаниата, направо и налево раздававшего экскуссии и прощавшего налоговые недоимки.

Однако мятежи в различных частях империи продолжались. Один из них, поднятый Алексеем Комнином, и привёл к падению Вотаниата и установлению новой династии.